Последнее пророчество

Глава 18 Мампо сражается на манахе

Кестрель била дрожь. С тех пор как свадебная процессия вступила в Высший Удел, она ждала удара Зохона. Колонна за колонной гвардия маршировала по улицам, и нигде не наблюдалось сил, которые могли бы противостоять ей. Однако командир гвардейцев с улыбкой ехал вперед, а свадьба шла своим чередом.

Кесс выбралась из кареты вместе с Ланки и последовала за невестой по ступеням, ведущим в огромный зал под куполами, где и должна состояться церемония. Вокруг звучала музыка. Изнутри доносились голоса, исполнявшие радостную песню. Йодилллу, уже покинувшую карету, с обеих сторон поддерживали Йоханна и Йоди. Под высокой аркой входа невесту встретил хранитель покоев Доминатора, низко поклонился и приветственно развел руки. Гости проследовали в зал. Кестрель вошла следом за Сирей.

Холл поразил девушку. Необъятные колонны с замысловатой резьбой поддерживали парящие купола, арена, предназначенная для свадебной церемонии, была опоясана решеткой из тонких дубовых опор, на которой располагались мягкие сиденья под темно-красным с золотом балдахином. Огромное, наполненное светом пространство наверху сияло, словно маленькое небо, и, заполняя эту пустоту, взвиваясь вверх, к стеклянному куполу цвета заката, звучала триумфальная песня, которую исполняли четыреста певцов личного хора Доминатора. Хористы стояли на специально сооруженных помостах по обеим сторонам от входа, облаченные в темно-красные мантии с длинными рукавами.

— Хорал в честь невесты, — прошептал хранитель Йоханне. — Сочинен Доминатором для церемонии встречи.

— Доминатором?

— Вся музыка свадебной церемонии сочинена правителем, и он же дирижирует ею.

Продолжая маршировать, шеренги высоких гвардейцев вливались в зал, заполняя пространство за деревянной ареной. Кестрель поняла, что битва может начаться прямо здесь, в этом внушающем благоговение и заполненном людьми зале. Девушка огляделась в поисках путей отступления. В зале было три выхода: один — на главную улицу, через него они вошли в помещение, и два боковых — оба забиты зрителями. Проход у дальней стены вел во внутренние комнаты. У одной из стен виднелась узкая лестница, поднимающаяся на галерею, которая тянулась ниже уровня куполов. Но прежде чем Кестрель смогла рассмотреть что-нибудь еще, ей пришлось последовать за королевской четой на арену. Затем принцесса, по-прежнему скрытая под вуалью, позволила своему взгляду скользнуть мимо манахов и приостановиться у трона, где сидел ее будущий муж. Принцесса смотрела на Бомена, стоявшего сзади. Сирей показалось, что брат подруги задумчиво смотрит на нее. Йодилла сидела очень спокойно и прямо, слишком гордая, чтобы обнаружить свое беспокойство, хотя на самом деле принцессу била дрожь. «Ах, Бомен, — думала она. — Что я здесь делаю? Почему мы с тобой не можем ускользнуть отсюда и поговорить?»

Бомен смотрел на Кестрель.

Не надо, Бо. Это опасно.

Бомен не мог просто отвести взгляд, он ласково коснулся разума сестры. Кестрель была не только напряжена, что казалось естественным, но и очень взволнована.

Когда это начнется?

Не знаю. Готовься.

Кестрель снова обернулась к Зохону.

Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! На песок спрыгнул поджарый Кадиц — самый длиннорукий манах. Стройный и упругий, словно натянутый шнур, он поклонился и принял свою долю аплодисментов.

С верхнего яруса Зохон смотрел вниз на Йодиллу. Изгиб ее тонкой шеи под плотно пригнанным головным убором был так соблазнителен, что командиру страстно хотелось погладить его своей сильной рукой. Ему казалось, что принцесса дрожит от его взгляда и отводит глаза от жениха. «Ничего не бойся, любимая! — повторял Зохон про себя. — Я спасу тебя!» Он обратил исполненный ненависти взгляд на врага — высокомерного молодого человека, посмевшего возжелать в жены его Сирей. С огромным удовлетворением Зохон заметил, что Ортиз покраснел и опустил глаза.

Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!.. Появился Арно, великий и ужасный, самый опасный из манахов. Подбоченясь, он простер огромные руки и склонил бычью голову перед королевскими гостями.

Ортиз принял поклон Арно, щеки его все еще горели. Он покраснел потому, что, глядя на Кестрель через арену, поймал ее взгляд и заметил, что глаза девушки вспыхнули. «Почему она сердится на меня?» — спрашивал себя Ортиз. Здесь мог быть только один ответ. Она увидела в его глазах любовь. Эта мысль наполнила Ортиза неистовым восторгом. Это яркое выразительное лицо, которое казалось ему теперь самым привлекательным в мире, этот живой дух тронули его чувства. Кто знает, может быть, она ответит на его любовь. Безумие думать об этом, безумие, бред, нелепость.

Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Четвертый манах выпрыгнул на арену, для того чтобы засвидетельствовать почтение высоким гостям. Это был Мампо. Кестрель с удивлением узнала его и едва удержалась от крика. Он так изменился. Смазанное маслом обнаженное тело блестело, Мампо двигался плавно и уверенно. Обуздав свои чувства, Кесс смотрела на Мампо и восхищалась. Она ничего не знала о природе манахи, поэтому не ощущала страха. Бомен, разглядывающий арену с другой стороны, напротив, знал достаточно, чтобы содрогнуться.

Барабанный бой прекратился. Шум, сопровождавший попытки множества зрителей устроиться поудобнее, стих, и повисло напряженное молчание. В тишине раздались три низких стука — удары смычка по перилам: тук, тук, тук. Все глаза обратились наверх. В затененной галерее над ареной появилась фигура. Огромная, облаченная в темно-красное, на голове золотой шлем, в руке — скрипка. По рядам прошелестело одно слово:

— Доминатор! Доминатор!

Йоханна смутился.

— Разве он не должен быть внизу? — шепотом спросил он Барзана.

Великий визирь повторил вопрос хранителю покоев Доминатора. Графф прошептал что-то в ответ. Наконец шепот вернулся к Йоханне.

— Доминатор дирижирует музыкой. Он будет иметь честь присоединиться к вам после обмена клятвами.

— А, понятно. Хорошо.

Арену посыпали свежим песком. Снова раздался барабанный бой, возвещающий о начале манахи. Первая пара бойцов выпрыгнула на арену. Даймон против Кадица — изощренный мастер против юного великана. Еще один стук смычка раздался с верхней галереи, и бой начался.

Как в зеркале повторяя движения друг друга, манахи кружили, пока еще не пытаясь задеть противника. Короткие ножи у колен и запястий блестели в розоватом свете. Вращаясь в прыжке, долговязый Кадиц ударил первым, однако Даймон ушел от удара и сделал ответный выпад. Клац! Звук удара ножа о доспех завершил серию потрясающе быстрых ударов — колени плясали, кулаки взлетали, клац-клац-клац, пока оба манаха грациозно не отскочили назад, не причинив друг другу никакого вреда.

Сирей разволновалась. С первым ударом принцесса поняла, что все это не просто игра. Противники всерьез намеревались причинить друг другу боль, нанести раны, возможно даже смертельные. Каждое движение могло привести к смерти, каждый взмах стали мог прервать жизнь одного из противников. Принцесса подумала, что еще никогда в жизни ей не доводилось видеть ничего более прекрасного, чем эти ложные выпады, удары, отражения и увертки, исполненные так четко, с такой тщательностью и смелостью. Эта обнаженная кожа, казалось ждущая того, чтобы быть разрезанной, искромсанной, разорванной и исколотой ножами! Эта почти кровоточащая кожа! Сердце Сирей трепетало, а глаза сияли, следя за каждым движением смертоносного танца.

Коварный Даймон крутнулся и скользнул под длинную правую руку соперника, левое колено поднялось как раз в то мгновение, когда Кадиц отпрыгнул. Удар правой руки Даймона Кадиц парировал левой и отскочил от высоко поднятого правого колена соперника.

— Ха! — громко выдохнул Даймон.

Единственным движением он овладел контролем над ритмом манахи, и это поняли и сами бойцы, и их наставник. Кадиц беспомощно парировал и отступал, пока не оказался на самом краю возвышения, и мягко спрыгнул оттуда, признав свое поражение.

Зрители наградили противников щедрыми аплодисментами. Классическая схватка, проведенная искусными бойцами, находящимися на пике формы, — и ни капли крови. Ортиз, внимательно наблюдавший за схваткой, понял, что такое указание бойцы получили от наставника. Гостей, ничего не знающих об искусстве манахи, могла потрясти жестокость поединка.

Кестрель повернулась, чтобы посмотреть на Зохона. Глаза воина сверкали — его захватил поединок. Он не сдвинулся с места с тех пор, как началась схватка, заметила Кесс. И тут все мысли о Зохоне и грядущей битве вылетели из головы девушки. На арену вышел Мампо.

Загремели барабаны, и на поле боя выбрался Арно, которому предстояло сразиться с новичком. Со стороны пара выглядела довольно странно: громадный мясистый Арно и Мампо, такой тонкий и гибкий. Как ни удивительно, казалось, что Мампо движется медленнее, чем его громадный противник, словно в трансе. Ортиз увидел в этом сосредоточенность перед схваткой, свойственную настоящим бойцам, — бойцам, движения которых кажутся бессознательными. Парень — настоящий, заметил мысленно Ортиз с одобрением. Этот бой запомнится. Глаза Ортиза обратились к Кестрель, и он заметил, что девушку, по всей видимости, тоже поразил юный манах. «Она понимает. Она чувствует силу манахи. Иначе и быть не может», — сказал себе Ортиз.

Сигнал к началу боя был дан, но манахи не спешили. Они двигались с преувеличенной медлительностью, почти в пределах досягаемости друг друга, повторяя каждое движение противника, будто в танце. На самом деле соперники напряженно искали ритм боя — тот слабый пульс, что бьется в сердце Манахи. В жутком убаюкивающем ритме соперники кружили и изгибались, все время поворачиваясь и пытаясь вести в этом смертельном танце.

Вот Мампо изогнулся близко от Арно, и тот ударил. Очевидная уловка — такой удар просто парировать, однако темп схватки стал быстрее. Мампо закрыл глаза, воспринимая действия огромного соперника скорее внутренним чутьем, чем зрением. Юноша двигался с поразительным изяществом — каждый выпад начинался и завершался с неторопливой непринужденностью, словно бы он заранее знал, что последует потом. Теперь и Арно, когда теми схватки увеличился, управлял своим телом с захватывающим дух совершенством. Столь же проворный, как и Мампо, столь же быстрый в ударах, он вдвое превосходил соперника по мощи. Один смертельный удар громадным кулаком с торчащим острием — и Мампо уже не поднимется на ноги. Но время таких ударов еще не пришло. Церемонная последовательность выпадов, блоков, находчивых уверток развертывалась перед зрителями, как в учебнике, являя настоящий урок мастерства и высокого искусства.

Ларс Янус Хакел, сидя у входа в туннель, с одобрением наблюдал за схваткой. Мальчик не пострадает, рассуждал он. Мальчик слишком хорош. Хакел заметил глубокую сосредоточенность, с которой сражался Мампо, и понял, что даже великому чемпиону никогда не одолеть подобной защиты. Теперь противники двигались с завораживающей скоростью, за быстрыми легкими движениями почти невозможно было уследить. Манахи наносили удары бессознательно, не успевая оценить необходимость того или иного маневра в соответствии с правилами боя, которым их учили. Дзинь-дзинь-дзинь — пели ножи, едва касаясь друг друга и доспехов, не растрачивая ни капли силы в этих бесплодных столкновениях. Все быстрее и быстрее, поворачиваясь, подпрыгивая, манахи танцевали бесконечный танец, заставлявший зрителей затаить дыхание. В любое мгновение каждый мог пропустить удар, мог не угадать следующее движение соперника и увидеть, как летящий нож входит в незащищенную плоть. Однако поединок продолжался, никто не желал отступать, бойцы сохраняли превосходную сосредоточенность, а напряжение все росло.

Сирей едва могла выносить ожидание развязки. Она крепко сжала руки, наклонилась вперед и хотела только, чтобы соперники… чего же ей хотелось? С внезапной вспышкой стыда принцесса осознала, что желает увидеть кульминацию поединка — то мгновение, ради которого этот танец ножей постепенно убыстрялся, мгновение крови и боли. Все в манахе стремилось к завершению. Захваченные красотой зрелища, зрители жаждали кровавого финала.

Кестрель тоже чувствовала это, но ее возбуждение омрачалось ужасом. Ей тяжело было смотреть на арену, однако девушка не отводила от соперников глаз. Про себя Кесс обращалась к Мампо.

Прыгай, Мампо! Отступи! Не позволяй убить себя!

Теперь манахи завращались так близко и так быстро, что казалось, они обнимают друг друга. Они достигли той стадии боя, когда соперник, которому удастся сбить ритм, обретает контроль над схваткой и, пытаясь достичь преимущества, оба поединщика меняют ход своих движений. Арно попытался провести несколько выпадов слева, надеясь поймать Мампо врасплох. После того как Мампо в пятый раз коленом отразил его атаки, вынудив Арно защищаться от опасного двойного удара кулаком, бойцы вернулись к обычной последовательности движений. Внезапно Мампо бросился вперед, задействовав все четыре ножа одновременно, — обычно такое движение заставляло противника отступить. Однако Арно, искушенный в защите, ответил выпадом во всю длину руки, пытаясь всадить нож глубоко в живот Мампо. Юный манах успел отпрыгнуть и перевернуться в воздухе, подставив под удар защищенную голень. И снова поворот, выпад, взлет кулака — превосходно проведенная атака и защита, которую зрители встретили восхищенными аплодисментами.

Соперники устали. Да и как не устать от такого бешеного темпа? По молчаливому соглашению они увеличили дистанцию между собой, а скорость атак и контратак снизилась. Это мгновение в битве всегда опасно. Если один или оба бойца позволят сосредоточенности ослабнуть, кто-то из них непременно захватит преимущество. Однако невидимая нить между соперниками оставалась туго натянутой, даже когда они разошлись. Бой вступал в новую стадию. Наставник посмотрел на чемпиона и внезапно совершенно четко осознал, что тот сделает в следующее мгновение. Мампо слишком неискушен, чтобы предвидеть движение соперника. Наставнику не хватило времени обучить этому новичка.

И вот зрители увидели ее — знаменитую бешеную атаку Арно. Великан поднялся на цыпочки и швырнул свое тело вперед, пробивая воздух бешеными колющими движениями, которым не было примера в технике боя. Молотя руками и ногами, Арно набросился на Мампо в надежде вызвать ответную ярость, чтобы в это крохотное мгновение вернуться к прежней смертоносной точности удара, и тогда все будет решено. Но Мампо стоял как скала. Он не сделал даже попытки блокировать град ударов, не выпуская из виду огромный торс Арно. Такая тактика заставила защищаться уже самого Арно, и атака закончилась так же быстро, как и началась. И тут, искусно используя свой промах, чемпион внезапно повернулся, на короткое мгновение подставив сопернику спину, и Мампо схватил наживку. Он бросился в атаку, но нож на левом запястье Арно обманным движением полоснул по правому предплечью Мампо. Яркая кровь заструилась из раны. Вздох пронесся над толпой. Хакел покачал головой — мальчик не должен так проиграть.

Кестрель в ужасе громко закричала:

— Нет! Не трогай его!

Мампо резко поднял голову. Он узнал голос Кесс. И вот впервые после долгого времени он увидел ее. Потрясенный Мампо успел бросить единственный взгляд на Кестрель перед тем, как огромный чемпион вновь атаковал его. Теперь Мампо растерялся. Он отступил назад, пытаясь выиграть время, но его сосредоточенность ушла. Хакел в смятении наблюдал за Мампо. Ортиз с удивлением понял, что мальчишка готов отступить. Арно устремился вперед с прежней энергией, понимая, что сейчас он может выиграть поединок. Чемпион намеревался оттеснить Мампо к краю платформы и там легким ударом сбоку сломить его сопротивление.

Мампо отступал и парировал удары, кровь капала с руки на песок. Его защита все еще была непробиваема, но новичок потерял инициативу. Огромный Арно диктовал ритм, и хотя у Мампо было совсем мало опыта, он понимал, что обречен на поражение. Основное правило манахи заключалось в том, что атакующий всегда побеждает. С каждым ударом Арно наращивал темп, лишая Мампо возможности перейти от защиты к нападению. Кроме того, Кестрель со своей скамьи продолжала глядеть на Мампо. Он то и дело бросал на нее взгляды, и с каждым таким взглядом сосредоточенность юноши слабела.

Хакел серьезно встревожился: мальчишка делал ошибку за ошибкой. Лучше бы ему прыгать, пока не поздно. Вот и сейчас нож Арно коснулся бедра Мампо, оставив кровавый след. Толпа снова ахнула. Мампо, даже не почувствовав раны, поднял глаза и поймал страдальческий взгляд Кестрель. И в тот же миг его замешательство прошло. «Кесс не хочет, чтобы я проиграл, — подумал Мампо. — А это значит, что я не должен».

Волна счастья всколыхнулась в сердце, когда Мампо в очередной раз отпрянул от удара Арно. Теперь он четко знал, что должен делать. Вместо того чтобы защищаться, Мампо, собравшись, широко раскинул руки.

Не понимая, что происходит, Ортиз в возбуждении вскочил с места:

— Что он делает?!

Хакел побледнел.

Арно же бросился вперед, исполняя ожидаемую последовательность ударов, блоков, уверток и контрударов. Однако Мампо не стал уворачиваться. Арно прыгнул прямо в его распахнутые руки, нож вонзился в грудь юноши.

Кестрель вскрикнула:

— Нет!

Все зрители вскочили с мест. Только Арно больше не нанес ни единого удара. Он стоял неподвижно, правая рука Мампо протянулась к его телу. Только теперь толпа осознала, что новичок принял удар лишь для того, чтобы ударить самому. Он выполнил печально знаменитый маневр — удар, убивающий обоих соперников. Нож, выступающий над запястьем, глубоко вошел в сердце чемпиона.

Медленно, в полном молчании Арно упал, последним движением вытаскивая нож из груди Мампо. Огромное тело с глухим стуком свалилось в песок и больше уже не двигалось. Мампо стоял неподвижно, кровь непрерывно струилась из бедра и груди. И вот грянули аплодисменты. Сначала люди затопали ногами, затем принялись бить кулаками по скамьям и кричать — казалось, что этот ревущий и молотящий вал невозможно сдержать. Красота завершилась убийством. Танец обратился в смерть. Сирей вопила и стучала вместе со всеми, захваченная потоком страстных, истощающих эмоций. Одна только Кестрель не кричала. Она тихо сидела на скамье — крупная дрожь сотрясала тело девушки — и не могла отвести глаз от Мампо.

Принимая аплодисменты, Мампо медленным движением поднял руку. Юноша казался ошеломленным. Хакел подал знак, и рабы забрались на платформу, чтобы унести тело Арно. Поднять бывшего чемпиона смогли только вшестером. Хакел сам повел победителя с арены, чтобы перевязать его раны. Уже уходя, Мампо оглянулся и в последний раз бросил взгляд на Кестрель.