Последний день в... Париже

День пятый

– Есть хочу! – выдала я, когда мой желудок что-то громко пробулькал.

Алекс понимающе улыбнулся и, взяв меня за руку, коснулся губами кончиков моих пальцев. Я моргнула, заставляя себя не пялиться так откровенно на его губы. Только что они целовали меня до тотального отключения мозга. Нет, серьезно, я забыла собственное имя. Не может обычный человек так круто целоваться. Да, он стопудово демон.

– Хорошо, что мы в Париже, – произнес Алекс, поднимаясь и протягивая мне руку, – в этом городе можно утолить любой голод в любое время суток.

Не уверена, был ли это намеренный каламбур или случайная игра слов.

– Что предлагаешь? – спросила я неожиданно кокетливо, хотя никогда так не разговаривала.

Я поднялась на ноги, сомневаясь, что смогу нормально на них ходить, не запутавшись. Алекс оказался выше, чем я думала, я доходила ему до плеча.

– А чего ты хочешь? – с улыбкой спросил он.

Я вытащила телефон, чтобы спрятать смущенный взгляд. Этот красавчик действовал на меня странным образом. Я считала себя умной, а рядом с ним стремительно тупела.

– Нужно предупредить подруг, если мы уходим, – пальцы путались в буквах, а Т9 предлагал черти что.

– Напиши им, что едешь ко мне, – серьезно предложил он, на что я подняла удивленный взгляд.

– Претенциозно.

– Пиши, – настаивал он, – твои подруги же видели меня. Проверим, внушаю ли я доверие.

– Хорошо, – согласилась я, быстро набив сообщение в общий чат.

Селезнева:Не волнуйтесь, мы с Алексом ушли гулять по городу и, возможно, к нему домой. Не судите меня!

Девочки отреагировали сразу:

Ланг:О-ля-ля…

Будущая Самойлова:Ты уверена? Вы знакомы час, максимум два.

Ланг:Что тут думать? Он чертовски горяч!

Будущая Самойлова:Тед Банди тоже был ничего…

Ланг:Сонь, умолкни! Врубаю приложение. Повеселись, Эйнштейн!

– Вот, сучки! – улыбнулась я, понимая, что подруги уже благословили меня на ночь с этим парнем, а я все еще цеплялась за аргументы против. Хотя, еще парочка таких же горячих поцелуев, и я сама его потащу в ближайшую гостиницу.

– Что, я – хороший мальчик? – рассмеялся Алекс, подглядывая в мой телефон.

Я повернулась к нему лицом, чтобы он не видел переписку.

– Покорми меня, хороший мальчик, – похлопав его по груди, я продолжила, – в остальном тебе еще предстоит убедить меня нарушить правило «не спать с первым встречным незнакомцем». Пусть даже с убойной травкой в заначке.

– Привет, я – Алекс, – засмеялся он, поднимая мое лицо за подбородок, – теперь я не незнакомец. И, надеюсь, не просто «тип с убойной травкой».

– Пока не убедил, но ты не старался и…

Он прервал меня поцелуем. Я пискнула в его губы от неожиданности, обеими руками вцепившись в его рубашку. Его поцелуй был словно обещание горячей и откровенной ночи. Я легко подстроилась под его темп, будто мы уже на опыте и только и делали, что целовались. Возможно, в прошлой жизни. Иначе не могла понять, как так получается, что с кем-то поцелуй выходит неловкий, даже в сотый раз, а с кем-то с первого раза вот такой. Пожар, самый настоящий пожарище.

Наши языки встретились, вызывая отклик во всем теле, от возбуждения низ живота свело томительной сладкой болью. Я сжала ноги, чувствуя, как сильно намокла. Мои соски напряглись, стали чувствительными и терлись о тонкую ткань майки. Алекс заключил меня в объятия, прижав к своему телу. Я почувствовала, как его эрекция уперлась в мой живот и тихо простонала, не разрывая поцелуй. Как же было хорошо!

Мой глупый бестактный желудок напомнил о себе, выдав долгое, продолжительное урчание, которое по-любому услышал весь квартал. Наш смех прервал поцелуй, который уже набирал нешуточные обороты.

– Прости, – я положила ладонь на живот, как будто это бы помогло его заглушить. – Но пока во рту не окажется что-то здоровенное, его не заткнуть.

Улыбка Алекса стала еще шире.

– С этим я, пожалуй, справлюсь.

– Ужас! – я мягко ударила его по груди, смеясь от собственного легкомыслия, – ты, реально, извращенец!

– А я никогда не отрицал этого.

Он взял меня за руку, ведя за собой.

– Пойдем, наполним твой рот, – сказал он, хитро глядя на меня, – чем-то здоровенным.

– Почему все мужчины уверены, что размер компенсирует качество? – усмехнулась я.

– Не все, – пожал плечами он, – я, например, так не считаю. Хоть и не обделен размером. Языком тоже неплохо владею.

– Во время оргазма случайно свое имя не выкрикиваешь?

Алекс рассмеялся, а я поймала себя на том, что открыто любовалась его лицом: его глаза искрились, а губы слегка приподнимались, создавая очаровательные ямочки на щеках.

– Ты сама сказала, что я должен тебя убедить, так что это больше маркетинг, чем самовосхваление.

– Поняла, мастер на все руки, – продолжала я, – а есть что-то, что ты делаешь плохо?

– Много всего.

– Например?

– Например, у меня плохо получается скрывать влечение к тебе.

–Да, я заметила, – усмехнулась я, как бы случайно взглянув на его пах, вызвав очередной смешок.

–А еще у меня не получается горевать из-за разрыва помолвки.

Ох, я и сама забыла о том, что этот мужчина, на которого я так бесстыдно пялюсь, еще утром был помолвлен. Наверняка, это хреново, когда тебя предают.

– Ты был близок с братом?

–Не особо, – Алекс слегка пожал плечами. – Мы с ним… разные.

–Да уж, ты, наверняка, не пытался бы соблазнить его будущую супругу.

– Он уже женат.

–Бедная его жена! Он по-любому увлечен Норой, ни одна интрижка без настоящих чувств не продлится десять лет.

Мы дошли до уличного кафе,где Алекс приобрел для меня местное блюдо под названием «пате шопо». Мне дали порцию, и я нетерпеливо взяла горячий пирожок. Хрустящая корочка приятно трещала под пальцами.Я сделала первый укус – это взрыв вкусов: нежное мясо, пропитанное пряностями, таяло во рту, а корочка добавляла приятную текстуру.

– Офень фкуфно! –произнесла я, прикрывая рот салфеткой.

Алекс взял два стакана с луковым супом, аромат которого сводил с ума.

–Идеальное средство, чтобы протрезветь, – он протянул мне суп, и, когда я взяла горячий стаканчик, вставил ложку, проткнув корочку из сыра. – Попробуй.

Я остужала суп, ощущая, как трудно удержаться от быстрого глотка, так привлекательно он пах.

Мы устроились на скамейке с великолепным видом на парк. Алекс расслабленно откинулся на спинку, время от времени бросая на меня взгляды, полные интереса и тепла. Мы ели, беседовали, смеялись и иногда замолкали, наслаждаясь звуками ночного города. Каждый раз, когда наши взгляды пересекались, во мне рождалась легкая дрожь. Я замечала, как его глаза искрились от любопытства.

Доев все до последней крошки, я удовлетворенно потерла живот и откинулась назад. Его рука тут же оказалась у меня на плечах.

– Ну что? Выбором блюд ты практически приблизил меня к ответственному решению, –дразнила я, придвигаясь ближе.

Он обнял меня, притянув к своей груди, посмеиваясь у моего уха и обдавая кожу теплым дыханием.

Я понимала, что моя реакция на него слишком яркая не только из-за алкоголя; он мне нравился. Безумно! Настолько сильно, что это даже пугало. Я вполне могла влюбиться в него. Это казалось неприемлемым, ведь кроме имени и того, что он разорвал помолвку, я ничего о нем не знала.

Хорошо, что я лишь на несколько дней в Париже. Ничего серьезного у нас все равно не выйдет. И если учесть, что меня ждет в конверте, я не могла позволить себе влюбиться.

–Почему ты загрустила? – Алекс нежно касался кончиками пальцев моей шеи.

– Можно тебя кое о чем попросить? – я повернула к нему голову, грустно улыбаясь.

Он наклонился к моему лицу и легким движением языка провел по моим губам, раскрывая их для сладкого поцелуя. Лучше всякого десерта!

– Не угадал? –с улыбкой спросил он, когда слегка отстранился от меня. Я нахмурилась.

– Ну, почти…

– О чем ты хотела меня попросить, веснушка?

Сердце сделало кульбит, как и всегда, когда он называл меня «веснушкой». А ведь он даже не знал моего имени.

–Не влюбляйся в меня, – серьезно сказала я, глядя в его глаза.

Когда эти слова сорвались с губ, воцарилось молчание.Я смотрела на него, и в его глазах читалось нечто большее, чем просто удивление. Он, казалось, замер, словно в ожидании, но в то же время его дыхание стало чуть тяжелее.

Он не ответил сразу, и это заставило меня нервничать. Во мне кипело столько противоречий. Я хотела защититься от чувств к нему и одновременно готова была броситься в омут.

Алекс нахмурился и открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого покачал головой, не соглашаясь.

–Назови хоть одну вескую причину, почему я не должен в тебя влюбляться? – он прикоснулся ладонью к моему лицу и нежно погладил щеку. – Удержаться почти невозможно. Ты чертовски красивая, умная, веселая, милая, настоящая и просто потрясающая! И ты - единственная девушка, с которой я… другой.

–Есть причина, – мой голос задрожал от волнения. – Но я не могу ее назвать.

–Я все равно не приму ни одной из них, – Алекс посмотрел в мои перепуганные глаза и, ухмыляясь, как бы невзначай добавил: – Если только ты не умираешь.

Я замерла. Дыхание остановилось. Каждый миг тянулся бесконечно. Я видела, как его веселость сменяется тревогой. Он ждал ответа, но я не могла вымолвить ни слова.

Собравшись с духом, я глубоко вздохнула, встала со скамейки и как будто небрежно сказала:

– Пойдем.

– Куда? – он встал за мной,его голос прозвучал настороженно, когда он мягко взял мою руку и развернул меня к себе, пристально изучая мое лицо, будто уже прочел в моих глазах всю правду.

– К тебе, – я начала стряхивать с себя несуществующие крошки. – Ты умеешь убеждать.

– Веснушка? –тихо окликнул он, притягивая меня ближе, заключил мое лицо в ладонях. – Ты меня пугаешь…

– Бу! – яущипнула его за бок и он вздрогнул.

–Черт возьми, я серьезно, – произнес он. Напряжение звенело в его голосе.

Я видела, как его лицо изменилось. Сначала он не хотел верить своей догадке, потом его глаза наполнились тревогой.

– Ты… ты, что, реально умираешь? – спросил он, его голос дрожал от волнения. Я заметила, как его челюсть напряглась. Он был в шоке, и это меня поразило до глубины души.

– Но это не точно.

– В каком смысле?

– У меня есть результаты биопсии, но я решила не открывать их до конца поездки, – я говорила, не узнавая собственного голоса. Я видела, как его лицо меняется – сначала страх, затем растерянность. Он не понимал, как реагировать, и это было видно.

– Но не знать наверняка еще хуже, –сказал он, и в его голосе прозвучала такая боль, что мне захотелось разрыдаться. – Все равно, что жить наполовину.

– Но, все же… жить.

Алекс запустил пальцы в свои волосы, и я невольно смотрела, как движется его рука, думая, почему я сама не сделала этого, например, во время поцелуя. Он тяжело вздохнул, пытаясь обуздать эмоции, а затем утвердительно кивнул.

–Твоя взяла, – его взгляд скользнул по моему телу и задержался на лице. – Я не буду уговаривать тебя узнать ответ.

– Вот спасибо, – с сарказмом в голосе ответила я.

– Но это не значит, что я позволю тебе перестать надеяться.

– А я и не перестаю.

– Ага, поэтому попросила меня не влюбляться?

Я прикусила губы.

Алекс шагнул ближе, и я почувствовала его тепло. Сердце колотилось в груди, как ненормальное. Я вдруг подумала, что это, возможно, последний момент, когда я могу быть с ним. Это придало мне смелости. Я подняла руку и коснулась его щеки, а потом потянулась к нему.

Наши губы встретились в нежном поцелуе. Это было словно вспышка света в темноте – полное понимание, без слов. Я чувствовала его губы, мягкие и теплые, и постепенно мои страхи и тревоги растворились.

–Становится все труднее, – Алекс улыбнулся в мои губы. – Чем больше я тебя целую, тем ближе к черте, переступив которую, точно не сдержу обещание.

–Сексом мы будем заниматься без поцелуев? – я прищурилась, ловя его игривый взгляд.

– Да, и еще я тебе мешок на голову надену, чтобы не видеть твои офигенные глаза, – поддержал он.

– Мешок на голову? – насупила я нос. – Вот и проявилась твоя извращенская натура.

– Забавно, – он задумался над моими словами. – Я ведь не шутил, когда сказал, что я с тобой другой.

– Настоящий хоть?

– Понятия не имею, – он засмеялся своим мыслям. – Я таким ни с кем не был.

– Класс! Мне нравится какой ты, – улыбнулась я, разглядывая его лицо. – Ты мне нравишься. Так сильно, что даже страшно.

– Не бойся, – прошептал он, коснувшись моих губ своими. – Я тебя не трону.

– В смысле, «не тронешь»? Я как раз надеюсь на обратное!

– Веснушка, чего ты хочешь? – он погладил меня по щеке. – Чтобы я остался таким, как сейчас или показал тебе свою темную натуру?

Я на миг задумалась, хотя ответ давно был очевиден. Я хотела его всего,со всеми тараканами.Он не смог бы меня напугать по-настоящему.

–Честно? – я закусила губу, пряча улыбку. – Я скажу тебе. Но… только после того, как… – я топталась с ноги на ногу, озираясь. – Давай куда-нибудь попросимся, я сейчас описаюсь.

– Пойдем, – он взял меня за руку и решительно двинулся куда-то в конец улицы, где горел свет в окне. – Я видел, они работали.

Мы постучались в дверь тату-салона.Нам открыл мрачный мужчина, украшенный татуировками, даже на лице.

– Моя девушка хочет тату, – заявил Алекс, сразу после того как поздоровался. Я повернулась на него, странно, но приятно удивленная тем, как он меня назвал.

– Пять утра, чувак, ты ***нутый? – выругался мужчина.

– Возможно, –Алекс извлек золотую карту из кармана и многозначительно поднял бровь.– А еще богатый.

–С этого надо было начинать, – проворчал разрисованный и впустил нас.

Мы делали вид, будто выбирали тату, я попросилась в туалет, а когда вышла, обалдела, увидев Алекса в кресле татуировщика.

– Я думала, тату будут делать мне, – я подошла с интересом рассматривая узоры в каталоге, который он листал.

– Решил тебя поддержать, –он изучал картинки и зевнул. – Давно пора что-то новое набить.

– Новое?

Я осмотрела его – под рубашкой с длинными рукавами скрываются татуировки? Мне нестерпимо захотелось их увидеть.

–Напиши от руки «веснушка», – обратился ко мне Алекс, вручая чистый листок и карандаш.

Я с размахом вывела слово, и когда вернула ему лист, вдруг осознала, зачем он это попросил.

– Нет, –пролепетала я, замотав головой,– не-ет, ты не станешь набивать это на себе!

– Запрети мне, –он встал, расстегнул рубашку, и как только облако ткани соскользнуло с его плеч, дар речи покинул меня, вместе с последними остатками мозга.

Тени и линии на его коже подчеркивали рельеф великолепно сложенного тела. Я почувствовала легкое волнение, когда осознала, что каждая татуировка рассказывает свою историю. Внутри росла смесь восхищения и желания узнать больше о каждой из них.

– Веснушка, ты дышишь? – его насмешливый голос вывел меня из ступора.

Я покраснела, как дура, когда осознала, как сильно меня впечатлил его голый, разрисованный торс.

Когда пришел еще один мастер тату, я поняла, что дело принимает серьезный оборот.

–Не надо, пожалуйста, дай мне хотя бы переписать это красиво! – взмолилась я, но он поднял лист высоко над головой.Высокий, упрямый гад.

– Я говорил тебе,что никогда не отказываюсь от решений?

–Не было времени, знаешь ли, – пробурчала я, подпрыгивая, пытаясь дотянуться до листа. – Мы знакомы всего несколько часов.

– Шесть, – поправил он, взглянув на часы.

На его руке змеились узоры, переходя на плечо. Красиво, что тут скажешь. Не знала, что меня могут так возбуждать тату.

– Ах так! – я выбилась из сих в попытках забрать свои каракули. – Тогда и ты напиши свое имя вот тут, – я дала ему чистый лист, а когда он написал «Алекс», я с довольной ухмылкой сообщила: – Набью это у себя на заднице.

– Блефуешь!

– Спорим? – я выгнула бровь.

– Веснушка, ты не станешь набивать мое имя ради спора… –предупредил он и с серьезным видом двинулся ко мне.– Тем более, на заднице. Это кощунство, в сравнении с тем куда я собрался разместить твое прозвище. Не говоря уже о том, что задница очень чувствительная к игле, тебе будет чертовски больно.

– Запрети мне, –я пристально смотрела на него, вызывающе сузив глаза.

–Ты опасно близка к тому, чтобы увидеть мою темную сторону, – предупредил он, а потом вдруг поднял руки вверх, отступая. – Ок, я пас.

– Не станешь набивать «веснушку»? – с надеждой спросила я.

– Теперь точно набью. Я не стану отговаривать тебя.

Он заговорил с мастером, обсуждая детали, а я обернулась на второе кресло, за которым меня ждала не менее разукрашенная татушками девушка. Я перевела взгляд на листок с именем и пожала плечами. А что я, собственно, теряю?

Я легла на кушетку, приспустив штаны, стараясь не смотреть на Алекса, которому рисовали маркером мое прозвище слева на ребрах. Классное место, я даже подумала что он намеренно выбрал сторону, где сердце, но справа у него уже была татушка в виде замысловатых тернистых узоров. Вот и думай теперь: так совпало или он намеренно набивает мое прозвище под сердцем?

Как только маркер девушки коснулся моей кожи, я не могла избавиться от единственной мысли: «О, я совершенно точно пожалею об этом!». Но как тут отступиться? Один раз ведь живем.

А в моем случае, скорее всего, еще и недолго…

***

Тату Алекса была готова быстрее, чем моя. Все потому что я часто просила передышку. Больно было невыносимо. Он не лгал, предупреждая о том, насколько это чувствительное место. Даже количество выпитого накануне не помогло притупить жгучую боль.

Алекс сел рядом, и я схватила его расписанные плечи, негодуя на весь мир.

– Подумай о том, что я с тобой сделаю, когда твоя татушка заживет, –он подмигнул, ласково проводя по моей руке своей.

Я осыпала его проклятиями.О чем я только думала? Решение сделать тату затянуло момент нашего многообещающего интима на неопределенный срок.

– А как быстро она заживет?

– Недели две, может, месяц.

– Ты серьезно?!

– Похоже, что я шучу?

– Ты отправил меня на эту кушетку, зная, что из-за тату мы не переспим?

– Напротив, я тебя отговаривал. Забыла?

– Ты сказал «я тебя не трону», – вспомнила я, шипя от боли. – Ты именно это и имел в виду? В какой момент ты передумал со мной спать?

– Кто тебе сказал, что я передумал?

– Ты. Сказав, что не тронешь меня. А потом затащив сюда.

–Веснушка, ты искаженно интерпретируешь происходящее.

– А ты не мог бы меньше употреблять слов с этой проклятой буквой «р»? – уткнувшись лбом в его ладонь, я простонала от боли.

– Прости, что? – он засмеялся. – Что это еще за претензия?

– То как ты ее произносишь, разве можно даже картавить сексуально?

Я злилась на него и на себя за то, что так на него реагировала.

– На самом деле, это дефект речи, – признался Алекс, удивляя меня своей откровенностью. – Правда удобно, что я – француз?

– Везучий сукин сын! – проворчала я, слегка прикусив кожу на его руке. Он лишь продолжал смеяться.

– Я бы так не сказал, – уже серьезно заметил Алекс, а я подняла голову и посмотрела на него. – Иначе бы не помешался на девушке, с которой у меня нет будущего.

– Может, именно это и дает такой эффект? – задумчиво произнесла я, утопая в его теплом взгляде.

Он нежно провел рукой по моей и крепче сжал ее. Я зажмурилась от жгучей боли на заднице.

– Много еще осталось? – с трудом выговорила я.

Алекс, взглянув на мою спину, облизал губы, прежде чем ответить.

– Уже на «с», – тихо хмыкнув своим мыслям, он слегка покачал головой.

– Говори уже, – проворчала я.

– Ты не захочешь знать.

– Алекс, – я сжала его руку, впиваясь в кожу ногтями. – Какие бы слова ты ни сказал, хуже того, что я сейчас чувствую, быть не может.

– Ладно, – он вздохнул. – Размышлял, каково это – кончить на твою попку с моим именем.

– Возможно, почти так же, как и выкрикивать его в этот момент..

Мы оба засмеялись.

– Я обрекла себя на вечную миссионерскую позу!

– Как-нибудь справимся, других вариантов много.

Повисло молчание. Мы смотрели друг на друга, боясь разрушить хрупкость момента. Мы говорили о будущем так, будто оно у нас есть. Как будто у меня оно есть.

Моя татушка была готова, мне сделали фото и я долго разглядывала свою пятую точку, пытаясь понять что чувствую. В основном представляла свое недоумение наутро. И то, как отреагируют девочки. А еще легкий стыд от того, что Алекс сидел со мной все это время и смотрел на мою голую попу. Хотя мне нечего было стыдиться, я регулярно занималась в зале.

– Где ты живешь, я провожу тебя, – Алекс расплатился и вывел меня на улицу, которая стала намного оживленней.

Утренняя суматоха заполняла город, начиная новый день с солнечной, ясной погоды. У меня скреблись кошки на душе. Я сожалела, что мы не поехали к Алексу, хотя, наверное, это даже к лучшему. Если бы мы переспали, я бы точно бесповоротно в него втюрилась. Я не сомневалась, что он так же хорош в постели, как в поцелуях.

Я с трудом вспомнила название гостиницы, и мы вбили ее в навигатор.

– Отлично! Тут недалеко, – воскликнула я, изображая радость, хотя на самом деле ее не испытывала. Абсолютно никакого энтузиазма по поводу того, что нам придется сейчас расстаться. И, возможно, навсегда.

Алекс с пониманием смотрел на меня, кажется, чувствуя то же самое. Мы шли молча, просто держась за руки, почти всю дорогу,

– Ты веришь в судьбу, веснушка? – спросил он, остановившись перед дверями моей гостиницы и разворачивая меня к себе.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Не слишком-то.

– А я начинаю подозревать, что в ней что-то есть.

– Алекс, наверное, нам лучше больше не встречаться, – выпалила я, а он приставил указательный палец к моим губам, не дав объяснить.

– Предлагаю так, – улыбнулся он, с тенью легкой грусти. – Если нам суждено встретиться еще раз, так и будет.

– Париж – огромный город. Но ты теперь знаешь, где я остановилась.

– Я тебе еще и номер свой дам, – с ехидной искрой в глазах сказал он.

– «Вообще ни разу не помогаешь судьбе», – ухмыльнулась я.

– Лучше подстраховаться, – подмигнул он.

– Так в чем замысел?

– В том, чтобы встретить друг друга еще раз. Если это произойдет, значит это судьба. Как в том старом голливудском кино… не помню название.

– А если нет?

– А если нет, ты мне сама напишешь или позвонишь, – улыбнулся он.

– Звучит как хреново продуманный план.

Он рассмеялся, прижался губами к моим, целуя с обещанием и прощанием. Одновременно сладко и горько.

– Не хочу тебя отпускать, – признался он, осыпая мое лицо легкими поцелуями. – За эти часы ты стала мне ближе, чем кто-либо за последнее время.

– Но если мы продолжим то, что началось… – мне стало физически больно от этих слов, грудь сдавило до хрипа. – Это разорвет мне сердце.

– Тогда давай доверимся судьбе.

Я неуверенно кивнула. Как позвоню ему в день отъезда, чтобы попрощаться, ума не приложу.

– Ты снова теряешь надежду, веснушка, – заметил он.

– Хорошо, давай попробуем.

Я дала ему телефон, оставив разблокированным для записи номера, даже не проверив, как он себя назвал. Вернув его мне, он склонился, коснувшись моего лба своим, и глубоко выдохнул.

– Мне пора, – проклятые губы, как с них могли сорваться эти слова?

– Да, пора.

Но ни он, ни я не двигались. Алекс снова завороженно смотрел на мои косички, перебирая их пальцами, с трогательной нежностью.

– Ты такого шороху навела в моей голове, – прошептал он. – Ты даже не представляешь.

– Еще как представляю. У меня на заднице твое имя. На всю жизнь!

Мы улыбались друг другу, не размыкая объятий.

– Не прощаюсь с тобой, веснушка, – он чмокнул меня в нос.

Я отошла от него, уже начиная тосковать по теплу его тела.

– Увидимся, – я говорила, а все внутри переворачивалось и протестовало. Но я знала, что мне лучше разорвать эту связь, пока не стало слишком поздно.

Развернувшись, я быстро убежала вверх по ступенькам. Дверь за мной с шумом захлопнулась и я, вздрогнув, остановилась. Все во мне кричало: «Вернись к нему!», каждая долбанная частичка.

Но, возможно Алекс был прав, я уже начала терять надежду.

***

Мне ужасно хотелось бы солгать и заявить, будто экскурсия, на которую ушел весь день, впечатлила меня до мурашек: Люксембургский сад, Сорбонна, Нотр-Дам и… черт возьми, где еще мы были? Увы, нет. А вот по-честному: все мои мысли упорно возвращались к Алексу.

С самого утра меня настигло озарение, и я проснулась с неожиданным пониманием, что помню все, что случилось той ночью. Нашу прогулку по городу, ночные пиршества на скамейке в парке, татуировки и наше расставание, которое, кажется, все же не было прощанием.

Хотя интима так и не случилось, между нами зародилось нечто большее, чем просто влечение. Мы, едва встретившись, но стали словно родственные души, ощущение – будто знакомы давно.

Я весь день летала в облаках, снова и снова возвращалась к воспоминаниям, чувствуя себя легкомысленной, почти влюбленной. Но одновременно – уязвимой. Он был моей тоской по невозможному, а роман с ним (пусть даже и скоротечный) – недостижимой мечтой. Хочется себе позволить слабость, но нельзя ради себя же.

– Эйнштейн? – Кристина подсела ко мне в автобусе на обратном пути с экскурсии. – Что с тобой сегодня? Опять хандра напала?

– Нет, – я покачала головой, обращаясь к окну и прислонившись лбом к стеклу. – Я, наверное, просто устала.

– Выспаться в самолете успеешь, – блондинка потрепала меня за косички. – Классно они у тебя держатся, можно еще спокойно месяц проходить. Хотя дома, наверное, не поймут. Особенно на собеседовании. Сразу напиши в графе «личные качества»: креативное мышление на грани легкой долбанутости.

– Да пусть, – тихо выдохнула я.

– Эй? Ну, ты чего? Вик? – Кристина обняла меня, душа в фирменных объятиях, слегка пощекотала. Она думала, что я боюсь щекотки, но на самом деле она так больно хватала за ребра, что это уже больше не на щекотку похоже, а на пересчитывание костей сильными пальцами. Ей бы в массажистки.

– Крис, нет настроения…

– Ну, позязя, поговори со мной, – настаивала она, – сердце кровью обливается, не могу больше видеть тебя такой. Что происходит?

– Я просто вспомнила первую ночь здесь, – решила признаться я. В конце концов, кому будет лучше, если я продолжу держать все в себе. – Все в деталях и подробностях.

Соня обернулась к нам с переднего сиденья, улыбаясь до ушей.

– Ты вспомнила Алекса? Наконец-то!

Я пожала плечами.

– Не знаю, может, лучше было бы и не помнить.

– Почему? – воспрянула Соня. – Неужели все было так ужасно?

– Нет, наоборот, – я не могла понять, что я чувствую. – Мы стали так близки…

– А как он? Так же горяч в постели, как выглядит? – Кристина опять за свое. – Скорей всего. О, да! Отжарил, а потом еще своим именем пометил, заклеймил, ага.

– Кристина! – Соня произносила полные имена так, будто ругалась матом. Офигенная суперспособность.

– Мы не спали, – уныло призналась я. – Что-то внутри подсказывает, что как только я сказала ему о возможном диагнозе, он начал оберегать меня, как будто передумал показывать свое истинное «я».

– Ты рассказала ему о конверте? – уточнила Соня.

– В каком смысле «истинное я»? – продолжала Кристина, цепляясь за тему. – Что он скрывает? Может, женат? Больной? Маньяк?

– Он разорвал помолвку, из этого целый турецкий сериал можно снять, – я пропустила детали, не относящиеся ко мне. – Суть в том, что он не любил свою невесту, но готов был жениться, потому что она якобы принимала его странности. О чем это он, как думаете?

– У меня в голове зазвучал саундтрек из «Пятидесяти оттенков», – игриво подергала бровями Крис. – Татуировка много объясняет. Не отшлепал, зато заклеймил.

– Нет, он отговаривал меня, – неуверенно сказала я, размышляя. – Он и сам сделал тату с моим прозвищем.

– Чего-чего? – Крис нахмурилась.

– Что еще за прозвище?

– Ну… я не сказала ему, как меня зовут, и он все время называл меня «веснушкой». Когда я решила сделать себе тату (чисто из-за спора), он набил надпись у себя на ребрах, – я показала место под левой грудью, – я написала на листке это слово и он перенес его на свое тело…

Крис матерно выругалась.

Соня молча уставилась на меня, часто моргая, ее глаза запеленали слезы.

– Это… это даже горячее, чем секс! – пришла к выводу Крис, еще под впечатлением.

– Вы что, влюбились друг в друга? – медленно проговаривая слова, спросила Соня.

Я лишь пожала плечами, ни в чем не уверенная.

– Не знаю, девочки. Но я никогда раньше такого не ощущала.

– А что именно ты чувствуешь? — спросила Крис.

– Все и сразу, – грустно улыбнулась я. – Как будто все чувства обострились. На экскурсии я не услышала ни слова, ничего не запомнила. Вся познавательная информация, которую я так люблю – как белый шум. Мозг отказывается думать и все. Подсовывает мне воспоминания одно за другим, я проживаю их снова и снова, наслаждаюсь, но улыбаться боюсь. Запрещаю себе все это испытывать, чтобы потом не было больно.

– Нельзя смеяться, а то плакать будешь? – хмыкнула Крис, безмолвно переглядываясь с Соней.

– За одну ночь? Это вообще возможно? – спросила Соня у блондинки тихо, словно я не сидела рядом и не слышала.

– Ну, видимо, да! – всплеснула руками Крис. – Ты посмотри на нее, она же как пришибленная. Что это, если не влюбленность?

– То, что он сохранил память о тебе, зная про конверт… – голос Сони дрогнул, по щекам побежали слезы. – Я не могу, это так трогательно!

– Ой, да покажи тебе котенка с забинтованной лапкой, ты полдня будешь над ним рыдать, – улыбнулась Кристина, заключая нас в обнимку. – Мои любимые дурочки. Глядя на вас, я торжественно клянусь не ввязываться в сердечные передряги. Одна из-за любви лишилась наследства, другая осталась с татухой на заднице.

Мы засмеялись сквозь слезы.

***

Вечером мы отправились в кафе, переполненные желанием наесться до отвала устриц. Кристина сияла. Еще бы, скоро она снова вернется в клуб получать своих мальчиков-близнецов Жана и Поля.

– Ты ставила какие-то ограничения? – спросила Соня, когда мы вдоволь насмеялись с ее подробного рассказа о том, как она гоняла несчастную пару по номеру и отхлестала их плеткой.

– Только по внешности и возрасту.

– Я имела в виду, чего им нельзя будет делать с тобой, – Соня покраснела, жалея о своем вопросе.

– О, Сонюшка, они вчера эти секс-игрушки куда только мне не вставляли, – Кристина игриво подергала бровью. – Теперь на очереди их пенисы.

Мы с Соней переглянулись, надеясь стереть себе память. Зная все друг о друге, иногда хотелось оставить некоторое личным или неуслышанным.

– А ты? – Кристина коснулась моей руки, не дав тем самым погрузиться в свой телефон. Я отчаянно пыталась найти номер Алекса. – Все еще ищешь?

– Мой список контактов – мусорная свалка! – возмутилась я. – Пополнялся с двенадцати лет, к тому же синхронизировался с мамиными контактами, и появились все ее кумовья и дальние родственники. Еще я была старостой в школе и у себя на целом потоке в универе, представляете, сколько номеров телефонов у меня вот тут? – я постучала указательным пальцем по экрану.

– Алекс, Александр, латиницей напиши, – Соня думает, я этого еще не делала?

– А как он себя называл?

– В основном, по имени… да, никак, – я убрала телефон в сторону, устав от поисков. – Я уже проверила по цифрам, с которых начинаются французские номера. Но нет, не вышло.

Нам принесли огромную чашу с устрицами разных видов, аккуратно разложенных на льду.

– Лучше афродизиака и не найти, – Кристина потерла ладонями, с блеском в глазах рассматривая раковины.

– Обожаю устриц, – Соня взяла одну, добавила соус и лимон. – Жаль, теперь это – почти недосягаемая роскошь.

– Если Тема не будет баловать тебя устрицами, я ему устрою… – Кристина хлопнула двумя пустыми раковинами, словно крабьей клешней.

– Пусть он лучше будет баловать ее оргазмами, – вставила я, а потом переключилась на факты, которыми непременно хотела поделиться: – А вы знали, что устрицы могут менять не только вкус в зависимости от среды обитания, но и пол? Они могут быть сначала самцами, а потом – самками. И размножаются они в основном в полнолуние.

– О, а как они размножаются? – угадайте, кто спросил? – Они же не переползают друг к другу из раковины в раковину, чтобы потрахаться?

Я пожала плечами. К такому вопросу меня никакой канал не готовил.

– Давайте спросим, мы же в устричной.

Кристина подозвала официанта, очаровав его улыбкой и томным голосом. Мужчина был готов рассказать и показать все.

Мы послушали интересный рассказ об устрицах на ломаном английском с сильным французским акцентом. Я постоянно возвращалась к букве «р», которую могли произносить французы, но только у Алекса это получалось чертовски соблазнительно.

Половина истории о том, как устрица за восемнадцать месяцев преодолевает путь до стола, прошла мимо меня. Пора смириться: вспомнив все о той ночи, я потеряла себя. И я до боли хотела снова увидеть Алекса!

– Эйнштейн? – позвала Крис, поднимая бокал. – Пьем за твои сегодняшние оргазмы.

– А? – моргнула я, не понимая. – Что?

– Секс-клуб, – мягко напомнила блондинка. – Кунилингус. Забыла?

Вот черт!

– Э-эм, нет, – я положительно кивнула, а потом замотала головой, поспешно исправляясь, – то есть, да!

– Боже, она точно влюбилась, – простонала Соня. – Вик? Хочешь, я помогу? Купим вкусняшек, сделаем маски для лица, и мы пройдемся по списку контактов, всех обзвоним, если нужно!

– Из Франции? – недоверчиво спросила Крис.

– Через вай-фай, – Соня нежно взяла меня за руку. – Нам надо отыскать его номер и позвонить.

– Но это все завтра, девоньки, – Крис взглянула на время в телефоне. – Сегодня Эйнштейн идет за клиторальными оргазмами.

– Может, это не самая лучшая идея? – нахмурилась я, уже не очень уверенная в этой затее.

– Вчера ты была полна оптимизма, – напомнила Ланг.

– Вчера я не помнила того, что помню теперь…

Как объяснить им то, что и сама себе не могу прояснить?

– Не уверена, что смогу расслабиться, зная, что это будет делать совершенно незнакомый человек… – слабая отговорка, но уж какая есть.

– Вчера тебя это не останавливало, – искренне удивилась Кристина.

– Просто это будет не Алекс, да? – догадалась Соня.

– Ну только не говори, что собираешься хранить верность тому, с кем, возможно, больше не увидишься?

– Почему же не увидится? – возмутилась Соня. – Я помогу ей найти номер.

– И до того момента – «ни грамма в рот, ни сантиметра в…»

– Кристина! – зашипела Соня, опасливо оглядываясь, будто нас могли подслушать и осудить за подобные разговоры.

– Я правда не понимаю! – Ланг всплеснула руками. – Вик, ты сама говорила, что будет лучше, если вы больше не встретитесь, так ведь?

– Так, – с этим не поспоришь.

Но как же хочется! Почему я сама не записала его номер? Тогда точно знала бы, как его найти. Хотя, он ведь тоже знает, как найти меня, знает где я живу. Если он до сих пор не появился, значит ли это, что он не жаждет встречи так же сильно, как я?

– Ты собиралась отрываться в Париже, – серьезно напомнила Кристина. – А вместо этого сидишь и маешься. Поехали, настоящие приключения не случаются с теми, кто ничего не делает!

Я осушила бокал вина и доела последнюю устрицу, а затем, встряхнув головой, согласилась. В голове царил полневший хаос: я и хотела встречи с Алексом, и не хотела, стремилась в клуб и одновременно избегала, желала открыть конверт и боялась.

Как я раньше принимала решения, спросите вы?

Видимо вот как: посредством пинка под зад. А разве не для этого нужны подруги?