Последний из рода Ашина

Глава 17

Глава-17.

— А это кто? — спрашиваю одного из местных начальников.

Я ещё не запомнил всех этих сахибов, сардаров и прочих мустахфизов… язык, блин, сломаешь! Еду вдоль укреплений, наблюдаю за мельтешением работников и замечаю некоторые странности. Часть усердно трудящихся товарищей — точно не местные. Это заметно по чертам лица, светлым глазам и выбивающимся сквозь головные повязки грязным волосам. Если они не европейцы, то я Папа Римский.

— Рабы! — воскликнул глава надзирателей, — Христианские собаки! Давно пора перерезать им глотки, но нужно ремонтировать стену. А некоторые из этих гяуров неплохие мастера. Один заявил мне, что умеет строить крепости, и попросил об особых условиях содержания. Какой наглец! Я и приказал дать ему плетей, особых. Сразу начали работать быстрее.

Хорезмиец рассмеялся, обдав меня смрадом гнилых зубов. Но при этом глаза у него выражали больше интереса, нежели веселья.

— Значит, мастера? Уважаемый Сапар, разреши мне поговорить с рабами. Смотрю, выглядят они не очень хорошо. Оно и верно, ведь основные припасы должны идти для войска Его Величества. А там, может быть, мы с тобой совершим небольшую сделку, — тряхнув кошельком с серебром, обращаюсь к надсмотрщику.

Маленькие глазки сразу алчно заблестели, а жирная рожа начала кивать в знак согласия. Сразу видно, что начальство, особенно тыловое, кормят весьма неплохо. Щёки Сапара лежали чуть ли не на его узких плечах. Кроме купцов и некоторых офицеров крепости, толстяков я здесь больше и не видел. Наверное, интенданты одинаковы в любые времена. Есть в них такие черты, которые неосознанно вызывают брезгливость.

Сапар что-то крикнул одному из подчинённых, и тот быстро погнал к нам худющего мужичка в жуткой рванине и грязной чалме, непонятного цвета. Во только голубые глаза смотрели прямо, и было видно, что этого человека ещё не сломали.

— Ты словен? — спрашиваю по-русски.

Раб отрицательно качнул головой, но судя по появившемуся интересу, понял, о чём его спросили.

— Я ломбардец, если вы слышали о таком народе, — выдал товарищ на жутком огузском.

Мда, акцент, конечно, ужасный. Это он типа итальянец, если я ничего не путаю.

— Надеюсь, что ты говоришь по-франкски, — выдала фразу память прежнего Алтана.

А вот теперь брови моего собеседника полезли наверх. Он точно не ожидал от какого-то дикаря знания языка крестоносцев. Или подумал, что я ренегат. Ведь если брать внешность, то я буду посветлее многих европейцев, уж средиземноморских точно.

— Синьор, меня зовут Бернардо Бароне из Павии. Был взят в плен сарацинами в Антиохии, где работал на князя Боэмунда. Я неплохой строитель и занимался укреплением городских стен.

При упоминании нужного мне города я мысленно встрепенулся. Только нельзя показывать свой интерес алчному тыловику. А итальянец мне нужен, в этом уже нет никаких сомнений.

— Сколько вас? Есть ли среди пленников ещё мастера или воины?

В принципе, я решил выкупить всех бедолаг. Но не мешает поинтересоваться, кто, чем полезен. Дармоеды нам не нужны, меня просто не поймут собственные люди. Ещё и часть отряда состоит из мусульман, хотя и недавно обращённых. Мамелюки давно воюют с крестоносцами и вряд ли испытывают к ним особую любовь.

Барнардо сразу затараторил, описывая пленников. Всего их было двадцать три человека. Кроме шестерых мастеровых и трёх купцов, остальные являлись воинами, причём двое были рыцарями. Как вишенка на торте, в плену оказался и священник антиохийской церкви. Ну, это прямо праздник какой-то! Странно, что за благородных людей и клерикала не дали выкуп. Да и вообще, как такая толпа христиан оказалась в трёх тысячах вёрст от дома?

— Надеюсь, мой хан не собирается покупать всех этих оборванцев? — зашептал мне на ухо Дундук.

— И не надейся, — разочаровываю шамана, — Именно ты будешь договариваться с уважаемым Сапаром о цене за наших новых рабов.

Дундук притворно вздохнул и оценивающе посмотрел на хорезмийца. Чувствую, что местный народ ждёт очередное представление. Любил наш жрец поиграть на публику. А та отвечала ему взаимностью. Самое забавное, что к нему шли люди за советом, гаданием и всякими амулетами от сглаза. Я думал, что мусульмане не особо суеверны, но сильно ошибался. Товарищей не смущало даже то, что шаман — язычник. Наоборот, это придавало толстяку дополнительных вистов, так как его считали самым настоящим колдуном. При этом хитрован сразу отмахнулся от моего предупреждения насчёт местного главного имама. Оказывается, он уже обо всё договорился, и клерикал в доле. Восток — дело тонкое, и я даже не пытаюсь его понять, а просто принимаю всё как есть.

— Зачем тебе эти франки? — дядя выразил недовольство через три дня.

— Большинство нам не нужны, согласен. Но несколько из них — просто находка, за которую надо благодарить Тенгри, — отвечаю с улыбкой строму ворчуну.

— Пока они только жрут и бездельничают, а Ашир их лечит. Ты же так прилип к этому попу, что в лагере уже пошли слухи. Надо понимать, где ты находишься, и как здесь относятся к христианам. Ещё и эта троица, что в них такого?

— Что касается Доминика, то он достаточно известный священник в Антиохии. Не буду тебе рассказывать обо всех моих замыслах, но мне необходимо выйти на тамошнего патриарха. Что касается мастеровых, то я их никуда не отпущу. Семьи они потеряли, нигде их особо не ждут, а значит, буду этим пользоваться. Последний из заинтересовавших меня франков — просто клад, а не человек.

— И чем же так ценен этот Серж…

— Сержант, — помогаю дяде выговорить незнакомое имя, — Вообще его зовут Жан, но это неважно, скоро к нему приклеится кличка Серж. Он более пятнадцати лет прослужил в пеших войсках Антиохийских князей. Последние годы сержант занимался подготовкой молодняка. Ты понимаешь, какими знаниями обладает этот воин?

— Кипчаки никогда не воевали пешими, — Бурче всё схватывал на лету, — Мы не булгары и русичи. Да и те используют подобных ратников, как вспомогательные силы.

— Только именно пешие войска, в основном из мари и других поволжских народов, выдержали удар конницы Субэдэя. Далее в бой вступила тяжёлая кавалерия Ильгам-хана, которая завершила разгром. Лёгкая конница частично бежала, не выдержав удар монголов. Тебе ли этого не знать, сам же рассказывал мне про победу булгар. А как они умеют стоить засеки и оборонять свои города! И делают это малым числом. Основная сила там — именно пешие воины.

— Куманы и другие кипчаки воюют конными. Никому даже в голову не придёт встать в строй пешим, прикрывшись щитом, и ждать, когда тебя забросают стрелами. Мы просто не умеем воевать иначе. Нас с детства готовят только конному бою.

— В Шарукани более половины жителей — не куманы. То же самое в Сугрове и Балине. Надо только кинуть клич и дать людям землю, взяв их под нашу защиту. К нам переберутся целые общины и роды буртасов, мари, черемисов и русичей. Пусть пашут землю, занимаются ремёслами и выращиваю скот. Взамен будем брать с них налог кровью. Каждая большая семья выставляет молодого воина. Но это дело будущего. Уже сейчас мы можем набрать пять или шесть сотен пеших ратников. Вспомни, что творится в степи, — объясняю свою задумку дядьке, — С Руси и Поволжья народ готов бежать куда угодно, лишь бы подальше от междоусобиц.

— Ты думаешь, что русские князья и булгарский хан будут спокойно взирать, как от них бежит народ?

— Будем договариваться, — спокойно реагирую на скепсис, — И нам нужно стать сильными. Мы уже сделали большой шаг на пути восстановления могущества куманов, но этого мало. Поэтому наша задача вернуться домой с мощным отрядом, хорошей добычей и мастерами. Я же не просто так вцепился в этого строителя. Представляешь, если мы укрепим Шарукань и другие наши города, как Чернигов? А один из франков — вообще мастер по выплавке металлов. Я с ним долго общался и сразу понял, что он не врёт.

— Зачем тебе свой металл? Строить печи с мастерскими — дело долгое и затратное, — не соглашался Бурче, — Для этого нужен действительно укреплённый город.

— Металл мне нужен для доспехов и арбалетов. Про наш будущий город, а может, столицу всех куманов, ты прав. По возвращении мы захватим Адамах. Бродников надо добить, чтобы не осталось силы, которая может ударить нам в спину. Их главный город расположен очень удачно. По реке можно сплавлять руду и уголь. А через морской порт будем торговать с франками, генуэзцами, да хоть с мусульманами. Также я хочу прибрать к своим рукам всё низовье Дона и восстановить Белую Вежу вместе с волжским волоком. Не мешает ещё забрать под свою руку Тмутаракань и Олешье. Но за последний придётся драться с киевским князем, хотя его власти там почти не осталось. И наши братья-лукоморцы будут недовольны. Они неплохо наживаются на сопровождении купцов вверх по Днепру.

— Алтан, мы сейчас в Хорасане с отрядом в четыре сотни сабель. Завтра на Астерабад может напасть войско монголов, и прихлопнуть нас, как назойливую муху. Тем более, что мы изрядно потрепали их обозы за последние недели. А ты мечтаешь о будущем величии, — Бурче немного спустил меня на грешную землю, — Лучше объясни, что за арбалеты. Слышу про них от тебя уже второй раз.

Давно пора было посоветоваться с дядей по этому поводу. Рассказываю о своих планах сформировать отряды, которые должны охранять обоз. Это для начала, далее будем расширять этот род войск. Пока же нужно всерьёз заняться организацией логистики своей будущей армии. В том числе защиты обоза при помощи старого доброго «Гуляйполя». И наличие стрелков с дальнобойными арбалетами могут стать большим сюрпризом для нападавших. Думал я и порохе, но с этим делом лучше не шутить. Монголы имеют под боком Китай, где могут черпать ресурсы и классных специалистов. Покажи пример — и именно у них через несколько лет будет самая лучшая артиллерия в мире. Пока придётся опираться на иные вещи.

— Самострел — вещь известная, но ненадёжная. Если ты говоришь, что можно создать более мощное оружие, то поверю, — впервые за сегодня согласился дядя, — Но сколько это займёт времени? И я бы обратил внимание на ханьский «чо-ко-ну». Думаю, их можно изготовить даже здесь. Тем более что я видел эту штуку в одной из лавок торговца оружием.

Далее Бурче провёл для меня ликбез о самострелах и их видах. Оказывается, китайцы уже более тысячи лет используют многозарядные арбалеты. Убойная сила этого оружия не так велика, но для моих планов вполне подходит. Хотя с трудом верится, что в нынешних условиях можно произвести механизм подобной сложности. В любом случае, надо поговорить с торговцем. Может, он чего посоветует.

— Рассказывай, — говорю Тархану и киваю на кошму.

Наш небольшой военный совет ждал новости от разведки. Ближник, весь в пыли, размазанной потёками пота на лице, буквально светился от радости.

— Они отступают. Думаю, командующий монголов решил собрать остатки войск у Бижан-юрта, который местные называют Боджнурт. Я оставил десяток наблюдать за врагом, но это точно не ловушка.

А дело было в том, что мы наконец-то получили приказа атаковать. Вернее, гонец от Джалала прискакал к сахибу Гызылу. Тот позвал нас на совещание для выработки тактики рейда на восток. Наши предыдущие наскоки и захват городков вдоль горганской стены остались без ответных действий. После двух очередных вылазок мы поняли, что у местных монголов просто нет достаточных сил. Да и самих земляков Чингисхана в окрестностях не наблюдалось. На фронтире несли службу больше карлуки и разного рода перебежчики из огузов. Особым боевым духом они не обладали, и были быстро нами разбиты. Отряд, который чуть было не заманил нас в ловушку, действовал восточнее, куда мы собственно и направляемся.

С учётом того, что у меня в распоряжении уже около пятисот всадников, то мы уже немала сила. Это я считаю только кавалерию, без обоза и начавшейся обучаться сотни пехотинцев. Сахиб сразу позвал нас с Бурче на военный совет, где мы обсудили будущий рейд.

В итоге войско, выдвинувшееся в поход, было разделено на три части. Наш отряд шёл в авангарде. Далее шли три тысячи туркмен во главе с самим Гызылом. Арьергард, в количестве четырёх сотен, состоял из солянки разных народов. Я так понял, что сахиб особо не надеялся на их боевые навыки. По нынешним раскладам, сила вроде небольшая. Только наступление шло мы по трём направлениям. Главный отряд двигался в сторону Мешхеда. Вспомогательные группировки двигались по северным дорогам. По задумке наших отцов-командиров, это должно было смутить неприятеля.

Но всё оказалось гораздо проще. В Восточном Хорасане просто не было достаточного количества монгольских войск. Основная армия ушла домой ещё в прошлом году. Сейчас более-менее крупные силы неприятеля оставались в Мешхеде, который практически не пострадал от завоевателей. Местные говорят, что всё из-за могил мусульманских святых и чуть ли не самого халифа Гаруна аль-Рашида. Но мне с трудом верится в подобные сказки. Скорее всего, монгольское командование осознало, что армия, оставшаяся на этом плацдарме, должна что-то есть и иметь нормальную базу. С учётом уничтоженных Герата, Мерва и стёртого с лица земли Нишапура, подходящих городов просто не осталось.

Разведка и местные жители докладывали, что в распоряжении Чормаган-нойона не более пяти тысяч войск, которые разбросаны по достаточно большой территории. Плюс мы их неплохо так потрепали в предыдущие два месяца.

Первые столкновения с отрядами неприятеля начались в районе Алиабада. Но хватило удара авангарда, чтобы рассеять немногочисленную лёгкую конницу врага и погнать её на восток. Далее было около пяти стычек. С учётом того, что наша разведка действовала на опережение, мы просто не заметили сопротивления. Всю дорогу меня изрядно потряхивало на предмет будущего генерального сражения. Понятно, что в масштабах недавних событий, которые происходили в регионе, предстоящая битва — просто сшибка небольших отрядов. Только я пока не участвовал в сражении с таким количеством воинов.

Бурче меня подбадривал и успокаивал. Вообще, мы неплохо подготовились и выросли в своём мастерстве за последние месяцы. С учётом мамелюков, у нас было уже более полусотни тяжеловооружённых всадников. Благодаря трофеям, удалось одеть людей в куяки, кольчуги и кожаные куртки. Но основной ударной силой, конечно, был аналог древней тюркской конницы, похожей на катафрактариев. Только вместо тяжёлого копья у нас были более лёгкие пики. Основной задачей Бурче считал ворваться в строй противника и далее использовать наше превосходство в доспехах для рукопашной схватки. Коней мы накрыли специальной ламинарной попоной, при этом сильно потеряли в манёвренности. Прикрывали нас лучники, которые получили дополнительные колчаны стрел. На доспехах и оружии никто не экономил.

Боджнурт мы захватили практически без сопротивления. Городок представлял собой жалкое зрелище. Половина домов разрушена, сады вырублены и сожжены. Большую часть жителей убили, или обратил в хашар. Кому-то удалось спрятаться в горах. Они-то и помогали нам вести разведку. Заодно местные партизаны постепенно уничтожали отдельные отряды врагов, вынуждая их перемещаться крупными группами. За пять лет монгольского владычества терпение закончилось даже у такого мирного и забитого народа, как персы.

И вот вёрст за тридцать до столицы Хорасана нас встретило войско Чормагана. Про него мы узнали заранее и начали готовиться к сражению. Гызыл не стал тянуть одеяло на себя и согласился с планом Бурче. Местная география достаточно специфическая. Дорога идёт между двух горных массивов и не даёт возможности развернуться коннице. Мы не стали изобретать велосипед и решили атаковать монголов на максимально узком участке. Основной удар должен был нанести объединённый отряд тяжёлой конницы. Именно мне доверили повести его в атаку.

Два часа перестрелок, маневрирования, ложных атак и попыток заманить противника в засаду наконец-то закончились. Мы отступили к более удобной позиции, откуда запланировали удар. Для монгольского военачальника наше положение выглядело невыгодным. Только он не ожидал таранного удара тяжеловооружённых воинов.

Звук горна, я опускаю маску шлема и пришпориваю Карабаша. На самом деле, подгонять жеребца не было никакого смысла. Наоборот, приходилось постоянно его удерживать. Лёгкая кавалерия закончила очередную перестрелку, и после рукопашной свалки начала изображать отступление. На этот раз нам всё-таки удалось заманить монголов, вернее карлуков, в классическую степную ловушку. Очередной сигнал — и отряд переходит на быструю рысь. Отступающие всадники, тем временем, начинают расходиться в разные стороны, освобождая для нас центр.

Может, военачальники противника и осознали ошибку, но было уже слишком поздно. На полном скаку отряд врубается в плотный строй вопящей орды. Всаживаю пику в горло первого врага и выхватываю саблю. Мы ощутимо потеснили монголов, оставив за собой десятки растерзанных человеческих и лошадиных тел. Далее меня охватил безумный азарт, и всё внимание было сосредоточил на конкретном противнике. Я рубил, колол, бил щитом и уворачивался от ударов. Несколько чувствительных тычков показали, что и враги смогли меня достать. Только в рукопашной схватке одоспешенный воин имеет колоссальное преимущество. А ещё мне помогал Карабаш, который рвал шеи коней противника и лягался передними копытами.

Постепенно я начал уставать, но даже не думал снижать заданного темпа. Рядом рубились Медведь с Буга Кутузом. Последний что-то рычал, изрыгая пену и орудуя своим шестопёром.

И они дрогнули. Я про врагов, конечно. Сначала мелкими группами, а потом практически всей ордой, неприятель побежал. Сразу прозвучал новый сигнал, и уже мы расступились, освобождая путь лёгкой коннице, которая пустилась вслед отступающему врагу. Кто бы знал, скольких трудов и литров пролитого пота стоило нам натренировать сегодняшние манёвры. Мне до последнего не верилось, что задумка Бурче осуществится. Только сейчас не до этого. Опять звук горна, и мы пришабриваем коней для новой атаки. Но я уже уверен, что победа за нами!

Первая виктория кипчаков над страшным врагом. Пусть среди неприятеля и не было именно монголов с кара-киданями. Но мы разбили вдвое превосходившего по численности противника, обучавшегося воевать по методике, которой пока нет равных. Победа важна в первую очередь психологически. С момента битвы при Перване прошло пять лет. Именно там непобедимые орды Чингисхана были буквально уничтожены Джалал ад-Дином. До этого монголы не знали таких тяжёлых поражений. И вот теперь мы внесли свою небольшую лепту в низвержении образа непобедимого противника. Надеюсь, что это мой первый шажок к выполнению миссии, возложенной Матерью Волчицей.