Последний министр - 4

Глава 7

«Кто не рискует, тот не пьёт шампанского», как говаривали по слухам несчастные сомелье у мадам Клико, спускаясь в винные погреба.

Год 1917, январь 20, раннее утро, здание Министерства внутренних дел.

Понятно, что прежде чем закручивать гайки дальше, Александру Дмитриевичу необходимо было заручиться поддержкой Государя. Поэтому до того как принимать новые решительные меры, Протопопов последовал в некогда свой кабинет, а теперь, как помнится, накрепко облюбованный Николаем.

Застал министр внутренних дел царя за тем занятием, что тот дремал сидя за столом и прикрыв глаза лишь наполовину.

На столе перед Государем было свалена целая куча разного рода документации — отчеты, донесения, записки и прочая, прочая, прочая. В чем Император, уйдя с головой, разбирался.

Непривычненько наверное Николаю вот так дрыхнуть не в собственных покоях на пуховых перинах, но что же сделать, раз изменились обстоятельства. Да и Государь Император к чести его нисколько не жаловался на дискомфорт.

Сам Александр Дмитриевич поймал себя на мысли, что был бы не прочь также покемарить ещё часик другой (министр здоровья и сил ради уже покемарил немного после разговора с Покровским) но куда там — неотложные дела заставляли оставаться на ногах.

Дабы разбудить августейшую особу, Протопопов поднёс кулак к губам и негромко кашлянул. Этого оказалось вполне достаточно — Николай вздрогнул, открыл глаза.

— Вы, Александр Дмитриевич. Проходите, милостивый государь.

Протопопов не стал затягивать со всякого рода церемониальной частью, сразу положил перед Государем то, что следовало подписать — новые приказы.

Николай внимательно и вдумчиво ознакомился с их содержанием.

— Вы собственно уверены, Александр Дмитриевич, что именно так и стоит поступать и это соответствует нашим заявленным целям? — сухо поинтересовался Государь.

Что важно — Николай уже подписал оба вручённые ему Протопоповым документа, прежде чем задать свой вопрос. Определенно давал понять, что доверяет Александру Дмитриевичу безо всяких «но».

Честно если сказать, то каких либо других рабочих вариантов для Николая сейчас не имелось. И все, что мог предложить русский Император своему противнику, как внутреннему, так и внешнему — решимость и напор. Ну и готовность к риску. Только решительно рискуя и принимая возможно не самые очевидные и популярные решения, Николай мог таки переломить своё положение в корне. Всего этого ранее Государь избегал, но хорошо справлялся с подобного рода ответственностью теперь.

— Абсолютно уверен, — кивнул Протопопов. — По другому Родину не спасти.

— Выполняйте.

Государь остался в министерском кабинете, а Протопопов вернулся в свой новый кабинет, «отжатый» у одного из своих замов. И первое, что Александр Дмитриевич сделал — тотчас спустил подписанный приказ своим людям — к немедленному выполнению.

Ну а затем выделил себе несколько часов на сон, пока в начале шестого утра к нему не пришёл граф Келлер с докладом по выполнению ранее полученного генералом поручения.

— Доброго утречка, — Келлер грохнул дверью так, что Протопопов едва не подпрыгнул на стуле.

— Доброго!

Стало даже неудобно слегка, что пока сам Протопопов спит, генерал от кавалерии выполняет распоряжения. Тут же выяснилось, что приказ Келлером был выполнен неукоснительно и досконально. Фёдор Артурович положил помятый список на стол — с именами, фамилиями, адресами революционно настроенных элементов. Часть строк — небрежно вычеркнуто твёрдой рукой. Судя по всему, эти господа уничтожены и перебиты.

— Готово, Александр Дмитриевич, — отчеканил генерал.

И лихо, молодецки постучал по списку своим огроменным кулаком, измазанным подсохшей кровью. Видать кому то не посчастливилось наткнутся носом на костяшки Фёдора Артуровича. Страшно представить, что стало с таким «везунчиком».

— Господа мерзавцы, революционеры и агитаторы — уничтожены, — подтвердил генерал от кавалерии. — Часть из них, отдельно вами помеченные — арестованы и доставлены под конвоем. Этих я не вычеркивал. Доложите Государю.

Келлер хмыкнул, покрутил усы и добавил щурясь.

— Но если надо, мы их тоже вычеркнем — одно слово Государя, а за нами не постоит, как говорится. — Дело то недолгое, Александр Дмитриевич.

— Пока таких распоряжений лично мне не поступало, но если поступят — вы узнаёте о них первые, — заверил министр.

— Понятно.

— Куда вы их поместили? — уточнил Протопопов.

— Держим на заднем дворе, до дальнейших распоряжений. Министерство не мое, милостивый государь, и я не настолько наглый и беспринципный, чтобы заводить этих господ в здание без ведомо на то хозяина и распоряжаться тут, — Келлер пожал плечами. — Но ничего, на улице хороший такой минус, может мозги у этих господ встанут на место. И по другому сразу запоют.

Протопопов кивнул. В ночь термометр вновь хорошо опустился за минусовую отметку. И стало быть господам революционным агитаторам приходится на заднем дворе ой как неслалко. Но в отличие от членов Прогрессивного блока этих никто не гонит по морозу с голой жопой по всему Петрограду. Так что пусть немного постоят, может и вправду передумают.

— Полагаю, как решите что охладили их достаточно, так заводите. И распоряжайтесь здесь так, как будто это ваш штаб. Помощь можете получить у любого из моих людей, никто не откажет.

Александр Дмитриевич взял списочек генерала от кавалерии. Пробежался по нему глазами, удовлетворенно кивнул. Он не сомневался, что Келлер справится с вверенной ему задачей, но чтобы так быстро — это, пожалуй, сюрприз. Однако сюрприз определенно приятный.

Среди «вычеркнутых» оказались господа, имена которых не имели особого значения и были известны лишь узкому кругу лиц из ведомства Глобачева. А вот арестованными значились все те «коммунисты», которые вызывали у Александра Дмитриевича личную неприязнь и раздражение, в том числе — ссыльные, бежавшие в Петроград после начала всех событий. Говоря честно, у таких вряд ли встанут на место мозги, помести их хоть на всю ночь в морозильную камеру.

— Докладываю, что город успешно фортифицирован должным образом и моими людьми полностью контролируются все въезды, выезды из Петрограда, а также телеграф. Мышь не проскочит, Александр Дмитриевич, поэтому Государь может чувствовать себя в полной безопасности.

— Выражаю вам глубочайшую признательность, не побоюсь этого слова, от лица русского народа, — сказал Протопопов.

— Ожидаю дальнейших распоряжений! И готов их безотлогательно выполнять, — уверил Келлер.

— Отдохните Фёдор Артурович, если сочтете это уместным и возможным, пока других приказов от Государя Императора не поступало. А вам наверняка новые силы понадобятся.

Келлер развернулся на каблуках и зашагал к выходу, цокая по полу.

Как и всем участникам последних часов выспаться генералу ни в коем случае бы не помешало. Даже такие видные богатыри имеют свой ресурс, и если оный не восполнять — наступит скорое переутомление.

На Келлера, как мы помним, Александр Дмитриевич делал большую ставку и возлагал серьёзные надежды. И Келлер был отнюдь не прочь все эти надежды оправдать. Не Протопопова надежды, понятное дело, даже не Государя, но своего любимого отечества, истинным патриотом которого был генерал от кавалерии и первая сабля России.

Следом, не успел Александр Дмитриевич с утра пораньше размятся и приготовить себе чашку кофе, как вошёл Покровский.

— Позвольте, милостивый государь с вами переговорить.

— Заходите. С новостями, надеюсь?

— С ними самыми, — подтвердил Николай Николаевич. — Ответили, вот прям спозаранку.

Покровский торопливо прошёл к столу Протопопова, уселся, достал телеграмму, протянул ее министру. Александр Дмитриевич не стал разыгрывать безразличие и выхватил телеграмму из рук министра иностранных дел. Чертовски интересно как ответили немцы на предложение встретиться на нейтральной территории. Без предварительных условий.

Телеграмма имела следующий текст, составленный «сторонниками России» в Германии:

«Настоящим извещаем, что Германская Империя принимает предложение провести переговоры на нейтральной территории и в кратчайше возможные сроки без предварительных условий и требований».

— Показывали ответ Государю? — спросил Протопопов, ознакомившись с письмом.

— Показал, Государь требует немедленно собирать делегацию. И попросил о сим вас известить.

— Ступайте, Николай Николаевич. Проведите необходимую для встречи подготовку по линии своего министерства.

Покровский вышел. А Протопопов остался один на один со своими мыслями. Ну честно говоря на такой ответ немцев министр внутренних дел как раз таки расчитывал.

Отлично, Германия среагировала и проявила готовность к незамедлительным переговорам без предварительных условий и требований. Не могла не проявить, потому как Россия за последние недели, особо перед наступлением Нового года 1917 все больше склонялась к уступкам и конкретно упоминала их. И новый столь поспешный интерес к встрече, говорил лишь о том, что эти самые уступки будут усилены и приняты Российской Империей, стоит Германии их проговорить. По крайней мере, именно так думали немцы, но совершенно противоположного мнения придерживался Александр Дмитриевич.

Если кому то из двоих великих держав придётся на хрен подвинутся в своих государственных интересах, то это точно будет не Россия. Это будет Германия.

Ну а чтобы подобного рода заверения обрели под собой почву, к переговорам следовало быть готовым.

И быть готовым предупредить желание Германии не выдвигать ещё более дурацкие требования на переговорах. Ну а одновременно следовало исключить и ту возможность, чтобы войска мятежных генералов пошли на Петроград, когда вести о переговорах попадут на фронт. Слишком высока была вероятность подобного сценария.

Для этого Александр Дмитриевич сделал ряд предупреждающих мер. Причём ещё до ответа Германии на предложение русского министра иностранных дел Покровского.

Тут важно отметить, что одновременно с отправкой послания Покровским «сторонникам России» в Германии, Протопопов следом озаботился тем, чтобы послать на фронт вести о новых важнейших политических решениях Государя и русского правительства. По задумке — решений, способных начисто нивелировать возможную реакцию фронтовиков на новости о переговорах о сепаратном мире с Германией.

Необходимо было, чтобы сии вести донеслись последовательно, однозначно и в верно выбранной форме, а ещё — одинаково понятно для всех. Для этого Протопопов поздно ночью продиктовал текст телеграмм, которые должны поступить при помощи телеграфа в каждый штаб. А оттуда распространится в каждое мало мальски самостоятельное воинское подразделение, и уже там зачитано офицером перед личным составом.

Александр Дмитриевич осознавал, что далеко не все штабисты дадут телеграмме необходимый ход и не спустят ее через своих офицеров к простым солдатам. Потому немедленно поручил сформировать так называемые «контактные группы», в основном из динамовцев, успевших достойно проявить себя. Эти группы немедленно выехали на фронт. Вменяемой их задачей стало от лица правительства и Государя Императора проверка получения телеграмм штабами, а при неполучение оных — вручение лично и с разъяснениями. Под подпись. И, соотвественно, последующий полноценный контроль, чтобы содержание телеграмм было спущено по всей вертикали так, как должно.

Протопопов прекрасно понимал, что на фронте найдутся с одной стороны те, кто не примет и не поймёт приказ. Тут речь прежде всего о тех армиях и подразделениях, которые возглавляют мерзавцы генералы, готовые в любой подходящий момент изменить присяге и продавшиеся Западу. Такие с огромной долей вероятности сразу попытаются повести свои части на Петроград для цареубийства и захвата власти и содержание телеграмм станет для них желанным поводом реализовать свои давние клятвопреступнические намерения. С другой стороны будут все те, кто останутся верны клятве и сохранят веру и преданность Государю... для таких неприемлемо станет завершение боевых действий без выигрышного для России результата.

Поэтому текст телеграмм несколько расходился по своей сути и был противоположным по своей форме для разных групп, противоположно настроенных к существующему режиму. И по задумке Александра Дмитриевича, это позволяло урегулировать вопрос с обеими сторонами с порога.

Потому послание, надиктованное Протопоповым и подписанное Государем накануне имело следующее содержание для мерзавчиков:

«Из соображений заботы и безграничной любви о своих солдатах и Родине, приказываю:

1. Немедленно и без отлагательств заняться обеспечением мер тактического отступления по всей линии восточного фронта.

2. Войска необходимо передислоцировать по линии оборонительных рубежей, укреплений фортов, линий западных крепостей: первой линии — Варшавской, Новогиреевской, Ивангорода, а также второй линии — Динамюнде (Усть-Двинск), Ковно, Брест-Литовск.

3. По завершению специальной операции по переброске войск на более выгодные тактически позиции, заняться укреплением новый позиций с точки зрения оборонительных действий против врага.

4. Выслать в Петроград ответные телеграммы с тем, чтобы выразить полное понимание и принятие полученного приказа. Сделать это необходимо в течение 2 часовом времени получения телеграммы.

Срок выполнения поставленной задачи — 48 часов.

По прибытию и выполнению поставленных задач — ожидать дальнейших распоряжений.

Дополнительно: занятие новых позиций необходимо чтобы сдержать Германию и не дать немцу возможности произвести наступление на Петроград.

Верховный главнокомандующий Николай II».

Главковерх таким образом командовал части армий отступление до линий возведённой ещё Александром III а сейчас во времена Николая II незаслуженно забытой.

Подобное решение ясно указывало, что никакого весеннего ранее запланированного наступления не будет в принципе. И слаженных действий внутри Антанты больше нет. Если для предателей это распоряжение формально шло на руку, то у части преданных фронтовиков сие послание вызовет вопросы и отчаянное непонимание, а они о приказе непременно узнают. Преданные вояки готовы идти до конца и не готовы проигрывать войну капитуляцией (а ведь на это текст телеграммы очень и очень был похож на подготовку к капитуляции), но для таких вот молодцев у Протопопова была подготовлена другая телеграмма. Тот самый второй приказ, который министр внутренних дел подписал у Государя. В ней Николай объявлял о немедленном расформировании лояльных частей на восточном фронте. И формировании новых соединений на добровольческой основе для наступления на Турцию.

С одной стороны это помогало отмежевать уставших от войны солдат и перевести их в тыл, а с другой снимало возражение, что Государь готов проиграть войну и подписаться под актом капитуляции.

Не готов ни в коем случае.

И война проиграна не будет.

То есть выпрямляя — те мерзавцы, которые только попытаются дерзнуть попереть на Петроград просто физически не смогут это сделать, потому как Германия попрет следом. И хочешь не хочешь а предатель будет вынужден воевать с немцем который с высокой вероятностью перейдёт в наступление как только фронт снимется. Ну а у Государя развяжутся руки для того, чтобы прессануть Турцию и наконец получить то, чего он так долго и упорно искал.

Как то так.

Новые части для противостояния туркам предполагаюсь формировать по принципу отборных частей с особыми привилегиями. Такие части возглавят свои люди и они пойдут на Константинополь и возьмут под контроль проливы.

Тут оставался другой щепетильный вопрос — как заставить людей выйти из рядов армии так, чтобы без негатива, а с поддержкой Государя. Ответ на этот вопрос Александр Дмитриевич хорошо знал и он упирался в решение земельного вопроса. Как? Это должно стать следующим шагом на пути спасения Отечества.