Последний реанорец. Том II

Глава 8. Споры, пробуждение и помощь…

— Ежов! — вдруг громко и с некой радостью гаркнул Трубецкой, от неверия запустив в волосы пятерню, настолько всё казалось нереальным. — Вызывай бригаду своих ребят из Плеяды! В пацане сила духа пробуждается…

— Уже вызвал, — бросил быстро тот, расстёгивая пуговицы на мундире Плеяды и засучивая рукава. — Они не успеют, сам помогу! Спонтанное пробуждение самое опасное. Мы своим эликсиры даём, чтобы облегчить боль! И неизвестно, сколько он его сдерживал. Эта хреновина открывается? — рявкнул грозно семижил указав на тёмное стекло ложи.

— Д-да! Конечно… — болванчиком закивал распорядитель и сделал пару движений на планшете, отчего окно стало быстро отворяться.

Стоило тому открыться, как в мгновение ока в него протиснулась могучая фигура воителя, и тот с тридцатиметровой высоты просто спрыгнул вниз, но еще в полёте тело Ежова покрыла ярко-красная аура.

— Вот ведь глупый мальчишка! И ни кому не сказал, деревенский сукин сын! — ругнулся счастливо Михаил, глядя на семижила и корчащегося в муках парня. — Это сколько же дней он терпел? Пацан кремень!!! Вот на что третье кольцо способно! — неистово продолжал он, с яростью и насмешкой глядя на присутствующих аристократов. — А вы своих детей, небось, в задницу целуете, да? И мечтаете, чтобы после такого отношения в них одарённость пробудилась или на крайний случай сила духа?! Как же, дворянчики! А вот хрен вам всем! — и без какого-либо стеснения показал кукиш присутствующим. — Смотрите вниз! Вот где куются воины для защиты родины! Кровью, потом, болью и смертью!

Будь сейчас на месте Трубецкого местечковый, либо провинциальный граф, того бы давно уже вызвали на дуэль, но именно таким неудержимым, прямолинейным поведением и склочным нравом славился Михаил Валерьевич Трубецкой, Архимагистр второй степени стихии воды. И связываться в такие моменты с ним не стоило, само собой, если тебе дорога жизнь.

— Хватит тебе людей пугать понапрасну, — решил утихомирить того с веселой ухмылкой Потёмкин, выныривая из тени рядом со стариком и мимолётно коснувшись карманных часов, после чего обоих тотчас поглотил полог тишины. — Чего скажешь? Овчинка стоит выделки?

— Ты руки-то убери, тень костлявая, — отмахнулся от светлого князя Трубецкой и вновь бросил взгляд вниз туда, где Ежов помогал справиться парню с пробуждением, а затем, обернувшись к своему собеседнику, махнул рукой в сторону Решетникова. — Мне внучка сказала, что твой цепной пёс запретил говорить ей с этим мальчишкой. Твоих рук дело?

— Хм, вот значит как? — хмыкнул после пары секунд раздумий Александр, а после с такой же улыбкой отрицательно покачал головой. — Нет, Мишенька, тут вопрос в другом. Сереженька действовал по моему поручению, признаю, но дела тут совсем иные. Государственные дела, государственные…

— Тебе соврать, что высморкаться! — припечатал нещадно тот.

Светлый князь после спича Трубецкого невольно закатил глаза, а после, тяжело вздохнув, добавил:

— Про монументал слыхал недавно? — и после утвердительного, но подозрительного кивка Михаила, он продолжил. — Так вот, Сереженька здесь по этой самой причине. А парень, скажем так, нам не зная того помогает проучить зажравшуюся шваль.

— Опять свои интриги плетешь и людей используешь почем зря, тень костлявая! — вспыхнул праведным гневом архимагистр.

— Парню ничего не угрожало, за ним присматривали… Не дураки же мои люди, — хохотнул с довольством Потёмкин. — Так что скажешь про мальчика? Сильный потенциал?

— Сильный потенциал? Ох! Насмешил, — вдруг рассмеялся громко старик. — Будь моя воля я прямо сейчас бы его забрал и начал тренировать. Своими силами пробудить силу духа на третьем кольце без чьей-либо помощи и стимулирующих эликсиров. Ты как думаешь? Наши-то сопляки и соплячки понятно, лет в пятнадцать-шестнадцать это сделать могут, если повезет, ими с детства занимаются, а тут… — старик внезапно обернулся и снова посмотрел на еще пышущий туман силы Лазарева. — Тут совсем другой случай. Это что-то экстраординарное. Я молчу о том, что пацан частично техники использует. Не зря их называют не ограненными, ведь после огранки может получиться как труха, так и бриллиант. Боюсь, что он уже где-то на ранге витязя. Вот ведь чудеса, а ведь восемнадцать лет, — хохотнув с сияющей улыбкой, искоса зыркнул Трубецкой на светлого князя. — Так понятнее?

— Значит, будет толк. Предлагаешь на поруки взять? — с лукавым видом сделал вывод Александр. — А ведь простолюдин…

— Плевать откуда он, что-нибудь придумаю, такие на дороге не валяются. И ты руки свои попридержи, а то отрублю… — осёк того зло архимагистр. — А то разбежался уже, смотрю. Глазки забегали. В магии ты мастак, спору нет, но как воителей из людей делать ты ни черта не смыслишь…

— Ты говори, да не заговаривайся! — возмутился светлый князь, а после указал на Прасковью, которая не сводила заинтересованного взгляда с арены. — Смотри, какую валькирию взрастил! Любому рога поотшибает!

— Вот! — язвительно заметил Трубецкой, тряся пальцем перед носом Потёмкина. — Сам признался, что валькирия! Война — мужское дело. Девушки должны быть как моя Алиша. Умные, нежные, обходительные. Лишь в редких случаях способная постоять за себя, причем должна находиться под мужским крылом. Ведь что это за мужик, который не может защитить собственную женщину? А твоя только крушить горазда!

— Чего?! Внучку мою решил обидеть? — взбеленился вдруг Александр, а в помещении разом потемнело. — Да я тебя сейчас в бараний рог скручу прямо здесь!

— А ты попробуй! — не остался в долгу Михаил, и глаза того налилась неестественной синевой морской волны.

— Господи, Куня, они опять за старое, — простонала с безнадёгой Алина, обращаясь к подруге, и наблюдая за двумя стариками, переругивающимися за пологом тишины. Даже не слыша князей, девушка уже понимала, что происходит.

— Думаешь, спорят, кому он достанется? — полюбопытствовала Прасковья, не сводя заинтересованного взгляда с Ежова и Лазарева.

— Прости, Куня, но это и так понятно, какому роду он достанется, — просияла Трубецкая, поддев свою собеседницу.

— Это с чего ты так решила? — надула губы Черная Боярышня. — Мы тоже воителей взращиваем.

— Но не таких как мы! — не осталась в долгу Алина.

— Сука!.. Как же… всё горит! — вырвался хриплый рык изо рта. — Проклятье…

Треск внутри был настолько громким и отчетливым, что мне казалось, что это ломаются собственные кости и разрываются мыщцы и сухожилия, а нервы кто-то окунул в кислоту. Жжение было настолько обжигающим, будто вместо крови, по венам гуляла раскалённая лава.

Но уже в следующую секунду треск превратился в шелестящий оглушающий гул, а затем внутри груди, словно прорвало плотину или сошла настоящая лавина, и следом из моего тела стал просачиваться ярко-алый туман.

— Всем прочь! — услышал я громкий крик. — Не подходите к парню! Я сам!

Перед глазами всё плыло, руки по запястья и часть коленей уже находись в каменном канвасе арены, но я успел разглядеть вначале ноги, а после неожиданный спаситель склонился, и удалось разглядеть чуть морщинистое лицо незнакомого человека.

— Тише, сынок. Знаю, больно, — вкрадчиво и даже с неким подобием теплоты произнес он. — Это спонтанное пробуждение силы духа. Весьма болезненный процесс. Ты сопротивлялся жжению в солнечном сплетении, да? А не нужно было, теперь придётся потерпеть. Я могу помочь, но только если ты позволишь. Ты как, согласен?

Что? Пробуждение? Сила духа? Что несет этот старый пень? Да эфир бы ни за что не позволил бы поселиться в моём теле чужеродной си… Сука! Так вот в чём дело…

И до меня, наконец, дошло осознание происходящего.

Эфир сейчас бесконтролен в моём теле, вместилище искорежено, очаг скопления силы исковеркан. И всё прежние правила не работают. По этой причине моя сила эфира и не препятствовала формированию новой, а помогала хозяину. Но я по своей толстолобой натуре сопротивлялся и терпел жжение и тем самым, как понимаю, сдерживал высвобождение силы духа.

— Поз… воляю… — прокряхтел невнятно я, выбора и не было сейчас особо.

Ведь в нынешнем положении был виноват я сам. Точнее моя собственная глупость и гордыня. Мог бы догадаться, что к чему, если бы побеседовал с Устиновым, либо тщательнее порылся в паутине.

Крыло херувима мне в зад! Как же я сейчас жалок! Опозорен…

— Врать не буду, — вдруг с ухмылкой произнес мужик, коснувшись моего плеча. — Сейчас будет очень больно. Такое мы делаем в специально отведенной комнате для пробуждающихся. Так что… Терпи! И главное не теряй сознание…

А после как показалось меня, словно опустили в чан с кипящим маслом, а тело попытались вывернуть наизнанку, сдабривая весь этот процесс разрядами электрических угрей и раскалёнными углями.

Похоже, этот незнакомец пытался помочь своей силой духа, моей пробуждающейся.

— О каааак… — пропыхтел протяжно и внезапно старик. — Сколько же ты… терпел, парень?..

— Не… помню, — невнятно пробурчал я, еле сдерживаясь, чтобы не отрубиться. — Дней пять… кажется…

— Сколько?! — в голосе у старикана засквозил шок от услышанного.

— Не знаю… может даже шесть… — проскрежетал я, вцепившись зубами в собственную руку, прокусывая ту до самой кости, и посылая сдавленный и наполненный болью крик в мясо, в это время голова моя уже была упёрта в канвас и никто не мог слышать моих мучительных стонов.

Хрен кто услышит мой крик! И не такое в корпусе Высшей Речи приходилось терпеть.

— Твою мать! Откуда только ты выискался такой?! Упёртая у тебя сила духа, однако, — прокряхтел изумлённо он, сквозь зачатки веселого смеха. — У тебя и подобных тебе такое бывает к годам двадцати пяти… Ну вот кажется и всё… — расслабленно выдохнул старик, присев нелепо на задницу прямо напротив меня устало выдыхая и утирая выступивший пот со лба, параллельно с этим выпуская из стальной хватки моё плечо. — Попробуй её ощутить и собрать… Она внутри… Похожа на гладкую сферу… Попробуй собрать всё воедино, — подобно мудрому аксакалу устало изрёк он со слабой улыбкой, накручивая ус двумя пальцами, и наблюдая за моей реакцией.

Стоило усачу закончить говорить и выпустить моё плечо, впервые за долгое время я ощутил, как огонь чуть ниже груди стал сходить на нет, а затем и вовсе пропал, оставляя после себя лишь слабую истому и жуткую слабость во всей моей многострадальной тушке.

Не теряя ни секунды, я медленно прикрыл веки и попытался нащупать внутри ту самую сферу, о которой говорил старик, только моя оказалась не гладкой, а многогранной. И какое же было удивление, когда я смог её обнаружить совсем рядом с моим искорёженным вместилищем. Но повергло меня в шок не это, удивило меня то, что мой эфир обтекал силу духа, не соперничая и не сталкиваясь, а будто дополняя её.

Резко раскрыв глаза, я манящим взмахом руки приказал собраться ей воедино в моём теле. За долю мгновений, стоило мне лишь подумать об этом, как ярко-красная дымка, что была «разбросана» по всей арене стеклась в тело и как послушная зверушка наполнила и слилась с ней воедино, перекрашивая бесцветную многогранную сферу в ярко-алый цвет.

— Благодарю вас… эээ… за помощь, — поблагодарил я своего помощника от всего сердца. — Как я могу к вам обращаться?

— Ежов моя фамилия, Дмитрий Александрович, — улыбнулся располагающе поджарый мужик, со слегка заметной сединой в волосах.

Трепещи Ракуима! Это ведь глава одного из влиятельных родов Царицына. Имперский граф, а помимо этого еще и начальник Царицынской Плеяды… А нормальный он мужик, не спесивый.

— Еще раз благодарю вас, ваша светлость, за помощь, — я даже попытался встать и поблагодарить его как следует.

— Лучше сиди, вставать не советую, — отмахнулся с улыбкой Ежов, наблюдая за моими трепыханиями.

Но было уже поздно. На трясущихся подкашивающихся ногах успел только выпрямиться и окинуть взором молчащий до сих пор зал, как уже в следующий миг взгляд мой помутнел, а глаза стали закатываться, и повалившись вправо я со всего маху приложился о каменный канвас арены плечом. Для моего организма это оказалось последней каплей, глаза стали закрываться, а после раздался и довольный смех Ежова.

— Я же говорил…

На задворках сознания, успел услышать еще множество быстрых шагов, а также чей-то виноватый голос, но его почти сразу прервал суровый тон начальника Плеяды:

— Суханов, бес проклятущий, тебя где носило, чёртов сын?! Ты еще пару минут назад должен был здесь находиться. Подымайте парня и везите его к нам на оценку, нужно ведь ему ранг определить и лекари ему там помогут… Да аккуратнее, сукины дети! — прикрикнул грубо он. — Не картошку тащите, а только что пробужденного!

И в следующую секунду сознание полностью отключилось, погрузившись в приятную и исцеляющую тьму Бездны.

Третье кольцо. Царицын.

Квартира Вадима Соловьёва.

Четверо варталов часто (да практически всегда) собирались отдохнуть. Ведь с самого детства держались вместе, одновременно стали обучаться у мастеров искусств, вместе впервые пошли в Плеяду и вместе поступили на службу в клан Гамбит.

И также всей своей дружной компанией они выступили против появившегося на пороге клуба «Золотой Ручей» наглого и тщедушного пацана, который явился поговорить с их уже бывшим начальством, и вместе получили от него по первое число. А после волею судьбы решились на отчаянный шаг следовать за взбалмошным, но целеустремленным не ограненным. Хотя на такой шаг могли пойти только полные сумасшедшие.

— Твою бога душу мать! Ярик! Похоже, твой грёбаный компот был не свежим и забродил, — прошептал ошеломленно Лёня, невольно выплюнув напиток прямо на дорогой ковёр и не сводя взгляда с экрана телевизора, на котором шла прямая трансляция аренария. — Мне показалось или наш Захар теперь… пробужденный духовник?

— Нет, не показалось, — также тихо и с хрипотцой ответил ему Вадим. — Он реально пробудил силу духа. Причем самую, что ни на есть могущественную.

— Это чего теперь будет-то? А? — вторя другу, ошалело вопросил Ярик.

— Видимо будет еще веселее, — изрёк философски Иван. — Ведь с нашим нынешним начальством теперь не заскучаешь.

— Так! — вдруг резко рявкнул Вадим, вскакивая на ноги и подхватывая ключи от машины и глядя на троицу изумлённых друзей. — Поднимайте задницы, мудачье! В Плеяду поедем.

— Это с чего бы? И зачем? — удивился поведению друга Лёня.

— Зачем-зачем! — передразнил того Соловьёв. — На переоценку! Зря, что ли с нами Зах… Зеантар почти три недели возился?!