Последний реанорец. Том II

Глава 9. Взбалмошная целительница и переполох в Плеяде…

Филиал Плеяды. Царицын.

Целительский корпус.

Впервые за долгое время у меня ничего не болело и не горело внутри. Странно даже. Не было и тихого треска от искорёженного вместилища и использования эфира. Ведь не считая вчерашнего происшествия, к нему я не обращался уже несколько суток, а также погасло то самое неистовое жгучее яростное пламя чуть ниже груди, которое на протяжении последней недели нещадно отравляло мою жизнь.

И слава Бездне более не было никаких кошмаров, лишь упоительная тьма и успокаивающий мрак, в которых так приятно находиться сыну Реанора.

Сейчас внутри святая святых реанорца был лишь мрак, вместилище и… совсем рядом с ним в воздухе парила та самая многогранная сфера, которая почти доверху была заполнена красной субстанцией. Отныне уже моя… Сила духа! Вот только почему сфера не гладкая, как сказал тогда Ежов? Но чую, на этот вопрос пока лучше не искать ответ. Как и не пытаться спрашивать об этом.

Причем субстанция внутри сферы была ярко-алого окраса, прямо как у Устинова и Ежова, самой могущественной из всех. Там шло еще разделение, но я не углублялся. Знаю лишь, что серый цвет был наислабейший.

От себя, само собой, иного не ожидал, реанорец никогда не будет довольствоваться объедками со стола, но так или иначе был приятно удивлен, чего уж греха таить, ведь даже и не помышлял о том, что у меня появиться еще некая сила помимо эфира. К тому же теперь, если она настолько хороша, как о ней говорят, то я смогу снизить риски для своего тела и отказаться от своей прежней силы до полного восстановления рунного тела.

Но, как и всегда, когда-нибудь отдыху приходит конец, а покой нам может только сниться. Уже в следующую секунду сознание начало своё пробуждение и все чувства стали приходить в норму, словно пробуждаясь от зимней спячки и мне, наконец, удалось разлепить глаза и бесшумно выпрямиться в сидячем положении.

Светло, уютно, просторно и… жутко несёт… жизнью?

Оглядевшись быстро по сторонам, пришло понимание того, что сижу я сейчас на весьма удобной больничной койке, а в метрах трёх за столом и спиной ко мне сидела светловолосая женщина с короткими волосами и в светло-зеленой обтягивающей мантии и если судить по щелчкам, она что-то монотонно выбивала на клавиатуре компьютера.

— Прошу прост…

— Чтоб тебя стигма поглотила!!! — встрепенулась испуганно та, подскочив на кресле, и резко повернулась ко мне. — Бес такой, ты чего пугае… — но вдруг осеклась, а симпатичное личико вытянулось. — А? Лазарев? Очнулся?

— Он самый. А что тут еще кто-то должен быть? — поинтересовался я, оглядываясь по сторонам пустующего кабинета, кроме меня и неё здесь никого не было.

— Надо же, действительно очнулся, — хмуро и озадачено повторила женщина, поправляя очки половинки на переносице. Глаза её вдруг блеснули интересом, и ловким движением она подкатилась к моей койке прямо на кресле. — А ну-ка ложись обратно…

— Прошу простить, сударыня, а с кем имею честь быть знаком? — обратился я к симпатичной незнакомке лет тридцати, подчиняясь приказу.

Кончики её пальцев внезапно вспыхнули слабо-зеленым свечением и та медленно начала меня ощупывать, начиная с головы, и закончила только тогда, когда дошла до моего пояса, а взгляд её стал еще более озадаченным.

Разрази меня трижды Бездна! Это ведь колебания магии жизни! Вот откуда эти ощущения. Она же ведь…

— Острожская Юлия Романовна, главная целительница и заведующий врач Царицынского отдела Плеяды, — деловито представилась она, а после с подозрением вновь ощупала мою грудь. — Слабость? Тошнота? Что-то болит?

Ага, значит я в Плеяде. М-да… Оказался я здесь быстрее, чем рассчитывал. Сука, что ж теперь будет с аренарием? Плакали мои денежки? Потерпел бы два дня, и всё было бы как в сказке.

Трепещи Ракуима!

— Нет, всё отлично, — признался я, потому как рассиживаться в этом месте не было ни желания, ни времени. — Юлия Романовна, а вы не подскажете, сколько я был бессознания?

— В этом-то всё и дело, Лазарев, всё и дело… — вздохнула протяжно девушка, касаясь своими зеленоватыми пальчиками моего лица и обследуя уже глаза.

От неё еще и пахло довольно приятно.

— Ты провалялся в отключке всего четыре часа, а должен был приходить в себя пару-тройку дней. Процесс пробуждения весьма болезненный. Откуда ты только такой особенный и… — целительница вдруг усмехнулась и всё-таки выпустила меня из своего очаровательного плена, — …кровожадный выискался? Попробуй встать.

— Кровожадный?

— Да видела я твои «успехи», — хмыкнул недовольно она, указав большим пальцем себе за спину на компьютер, скорее всего, намекая на трансляцию. — В Царицыне мало развлечений…

— Они знали, на что шли, — философски сообщил я ей, рывком слезая с кровати. В глазах от такой резкости на миг помутнело, но пару мгновений спустя всё устаканилось. — И я тоже знал, на что шел. Мы были в равных положениях. Либо ты, либо тебя. Вам так не кажется, Юлия Романовна?

— Надо же, впервые такое вижу… — удивилась вновь та, наблюдая за стойкой реакцией моего организма, а после взглянула мне в глаза со слабой насмешкой. — Говоришь не как восемнадцатилетний мальчишка, а прямо как взрослый мужчина. Да и ведешь себя с незнакомой женщиной уверено, а ведь я, между прочим, целая графиня и от меня тут каждый воитель по углам шарахается. Или ты думаешь, главной целительницей абы кого назначить могут? К тому же мне сказали, что ты был заведомо сильнее…

Мне нравится её манера речи, а вот то, что она графиня неожиданно. Да и ведет себя вполне обычно. И у кого такой длинный язык?

— Кто сказал? Ложь и провокация, Юлия Романовна! — не остался я в долгу, чуть поклонившись ей. — Прошу простить вашу светлость за мой говор, ибо простолюдины мы. С третьего кольца. Манерам не все обучены.

— Манерам говоришь, не обучены? С трудом вериться… — хохотнула певуче она, а после рывком оказалась подле меня, прямо-таки сцапала грубо за подбородок и приблизила своё привлекательное личико совсем близко к моему.

В последний момент я уже хотел было отвернуться, но вовремя заметил её перстень на пальце, и остался стоять на месте. Эта странная бабенция была Архимагом жизни третьей степени. Да и пахнет от неё приятно.

— Считаешь, Ежов будет мне лгать? — прошептала томно она со слабой ухмылкой. — Я вот так не думаю, Лазарев. Да и интересный ты молодой человек. Не по годам силен, убиваешь без тени сомнения, в восемнадцать лет духовный воин, перевернул с ног на голову все воинские устои за последние тридцать лет, Тулаев чуть не кипятком брызжет, знать с аренария только о тебе и бормочет, на ноги поднялся за считанные часы, да и личико у тебя… в моём вкусе, — и как мне показалось, в её голосе стало ощущаться нарастающее возбуждение.

Я мужчина, конечно, весьма и весьма, но вот еще с Мерраввина зарёкся с одарёнными целительницами держать ухо востро. К тому же с теми, кто связан с жизнью напрямую. Потому что эта дрянная и изменчивая стихия для Высшей Речи всегда давалась труднее всего. Будь она смазливой дурочкой, еще можно было понять её поведение и в интимной обстановке предаться сексуальной близости. Но эта дамочка далеко не дурочка, к тому же от неё за версту разит интригами и её стихией. Куда уж тут нашей исцеляющей язве с её слабеньким даром. По крайней мере, теперь ясно, почему к ведунам и ведуньям так небрежно относятся. Они действительно ничто рядом с настоящими одарёнными.

И этой хитрой лисе явно не тридцать лет. Пожри Бездна эту стихию жизни.

— Благодарю вас за столь высокую оценку моих характеристик, Юлия Романовна, как простолюдину мне лестно это слышать, но за это нужно сказать спасибо жизни на третьем кольце. И прошу меня простить за грубость, ваша светлость, вы очень импозантная и обворожительная девушка, и будь я чуть выше статусом, непременно попытался за вами поухаживать, но может сейчас… Я лучше пойду? — с ленивым спокойствием осведомился я.

Слишком она странная и мотивы её мне совершенно не ясны.

— А ведь действительно не боишься… — рассмеялась вдруг она, отпуская мой подбородок, и манящей походкой вернулась вновь в кресло. — Так ты еще и льстец, Лазарев, но за «девушку» и комплименты спасибо, давно их не слышала, мне приятно. А то всё: «Ведьма да ведьма», — перековеркала кого-то она, скорчив наигранно грустную гримасу. — Но уйти ты всё равно никуда не сможешь, — белозубой улыбкой просияла она, и в следующий момент приложила телефон к уху. — Суханов, забирай своего Лазарева на огранку. Он пришел в себя. Как-как?! Не знаю! Заберешь его и спросишь! Свою работу я сделала, что могла, исцелила.

— Юлия Романовна, а можно вопрос?

— Задавай, — обворожительно усмехнулась она, сменив гнев на милость после разговора с Сухановым.

— Что теперь будет с аренарием?

— Можешь не переживать. Так как ты чудом очнулся, то тебя не исключат, и похоже кого-то теперь будет ждать неприятный сюрприз. Разумеется, если пройдешь без эксцессов огранку, — с бессменной улыбкой заключила та, а затем в дверь тихо постучали. — Быстро он что-то, — скуксилась сразу целительница. — Всё, иди, Лазарев, покажи свою удаль. Я может, даже приду понаблюдать. Ты заходи ко мне, если что, — вдруг лукаво предложила девушка, невзначай коснувшись собственной груди, сверкнув соблазнительно хитрыми глазами. — Чайку с тобой попьем с баранками или может, еще чего придумаем…

Фух, слава Бездне, что мои денежки не уплыли. Но что еще за неприятный сюрприз? Для кого? Всё же взбалмошная она бабенция.

— Благодарю вас за помощь, Юлия Романовна, непременно буду к вам заглядывать, — расслабленно отозвался я, направляясь к двери.

Ага, шиш тебе! Разбежалась. Держи карман шире и двумя руками! Не пойму, то ли хитрая лиса интриганка, то ли сексуально неудовлетворённая аристократка-извращенка, но лучше забыть о ней как можно быстрее. Есть дела поважнее.

Ладно, сейчас посмотрим, что это еще такая за огранка воителей у нас и что это за Суханов такой…

Царицынская Плеяда.

Кабинет Ежова.

21 июня, 17:10

Вечер третьего дня аренария…

От созерцания личных дел воителей, начальника Царицынской Плеяды отвлёк истошный, и даже бесцеремонный стук в дверь, причем стучали так старательно, будто костяшками пальцев.

— Кому там неймется?! — гаркнул зло Ежов, а стоило закончить фразу, как в его личный кабинет протиснулся один из оценивающих мастеров Плеяды, который был слегка бледен и взъёрошен. — Ляпичев? Тебе чего? — буркнул старик, вновь возвращаясь к работе.

— Дмитрий Александрович, тут такое дело… — нервно и дёргано начал мужчина, но того перебил строгий голос начальства.

— Да ты сиськи не мни, Ляпичев, чай не в борделе мы с тобой. Чего случилось?

— Помните, к нам сегодня не ограненный прибыл?

— Конечно, помню, я ведь сам ему помогал с пробуждением, — со слабой улыбкой отозвался старик, вспоминая случившееся. — А чего с ним?

— К нам его Суханов на огранку привел, ну и мы начали проводить тесты… — снова замялся мастер.

— Чего? Кого он привел? — хмуро спросил Ежов, прожигая взглядом подчиненного и начиная подниматься с насиженного места. — Он ведь после пробуждения у Острожской лежать должен. Он что в себя пришел, — тот вдруг скосил взгляд на сцену с часами, — пять часов спустя? Я ведь приказал, чтобы меня в курсе держали по парню.

— Так в этом всё и дело! Он пришел в себя еще раньше, — вдруг быстро и сбивчиво заговорил тот. — Суханов его привел к нам сразу на огранку после исцеления Острожской, ну и мы начали её проводить. Огранку то есть. Замеры и артефакты на него навесили для оценки. Боевую огранку решили не проводить, лишь подготовить инструкторов, поэтому начали со стел. Ну а дальше чертовщина какая-то началась…

— Что еще за чертовщина?! — стал злиться Ежов, начиная подозревать неладное. — Почему мне не доложили, на плаху захотели? — рявкнул он, отчего оценщик побледнел еще сильнее.

— Так… Суханов приказал, ваша светлость, — перешел тот на чинопочитание со слабой паникой.

— Так почему ко мне сам Суханов не прибыл?! Где этот ирод неугомонный?! — рявкнул осатанело семижил.

— Так… так… за ним сейчас Острожская приглядывает, ваша светлость, — делая шаг назад отчитался оценщик.

— Ляпичев, ты меня за идиота сейчас держишь?! — прошипел раздраженно Ежов. — Какого дьявола за ним графиня приглядывает?! У него ноги отказали?! Или у них к друг друга чувства любовные пробудились?

— Нет, не любовь… — глупо высказался мужчина. — Так он… так он без сознания, она его на ноги подымает, а я сразу к вам… — делая очередной шаг назад, пролепетал мастер Плеяды, уткнувшись спиной в закрытую дверь.

Вот только пути назад уже не было.

— Ляпичев, сукин ты сын, не доводи до греха! Какого хрена ваш Суханов без сознания?! Солнцем голову тому напекло?! — уже ревел во всю глотку граф.

— Нет, не напекло… В том всё и дело, ваша светлость, он слишком близко стоял, — замямлил подчиненный, — вот его обломком платино-палладиевой стелы и задело… И по голове прямо… неудачно вышло…

— Ляпичев, каким еще к чертовой матери обломком?! Какой стелы?! Вы там белены все обожрались, твари этакие?!

— Так которую Лазарев разрушил во время оценки! — как на духу выпалил он, и на него уже было жалко смотреть, но от подобного вида подчиненного злость начальника Плеяды лишь росла. — Один кусок и угодил прямо в голову Суханову… Вот и всё…

На мгновение в кабинете возникла тишина, и Ежов пытался собрать весь услышанный бред воедино. А когда до него, наконец, дошло, тот заорал уже раненым зверем:

— Идиоты, вы какую ему стелу предоставили?! Вы хоть знаете, сколько она стоит?!

— На… на ранг ветерана, — чуть не теряя сознание, признался мастер Плеяды и ноги у того стали подкашиваться. — Ваша… ваша светлость, мы… мы не знали… Первый раз такое, чтобы не ограненный и вот так… Суханов приказал…

— Ироды проклятые! Он минимум витязь! ВИТЯЗЬ! Я ведь поэтому и сказал, чтобы меня в курсе держали! — закричал разгневано граф, пулей выскакивая из кабинета и направляясь в сторону залов огранки, разметав как кегли под руку попавшихся воителей, а в коридоре до самого конца были слышны вопли Ежова. — Суханов, бес проклятущий! Если его Лазарев не прибил, то сам придушу к чертовой бабушке! Острожская тоже у меня получит за то, что не предупредила. Интриганка сраная! Всех в добытчики отправлю за халатность! Всех! Сгною в самой дерьмовой и дальней стигме!