Последний реанорец. Том VI

Глава 18. Начало реанорского воздаяния...

Смежная стигма.

Форпост Яс-Хи.

Ранее утро…

Как бы то ни было, но Эгемен Салих-паша был более чем красноречив в своих ответах и к раннему утру смог поведать нам обо всех деталях сделки. Если говорить по существу, то все его пьяные россказни были ничем иным, как обыкновенной ложью и дешевым бахвальством перед присутствующими изгоями. Габсбург еще не сказал своего окончательного слова. Ведь на Алишу и Прасковью претендовал не он один. Желающих была целая прорва, просто не все успели добраться до форпоста Яс-Хи. И если судить по признанию данного мелкого прыща, прибывать они начнут именно сегодня. Эгемен оказался лишь первым. Просто великий визирь Кара Салих-паша, отец Эгемена был самым быстрым и связался с Оттоном практически напрямую и посулил горы золота за княжон, стоило только мельчайшему слуху о продаже девушек распространиться по черному рынку. Со слов этого османского прощелыги он давно пытался сблизиться с боярышнями и даже совершал всяческие поползновения в их сторону, а великий визирь не единожды навещал Потёмкина и Трубецкого с предложением о браке и само собой был готов на заоблачный выкуп. Вот только оба князя были непоколебимы и отвечали отказами.

Сучья кровь! Всё же вынужден признать, что Кара Салих-паша более чем хорош. Аплодирую стоя. Обладатель прямо-таки безмерной отцовской любви. Папаша года, чтоб я сдох!

А вот сам Габсбург находился не с внешней стороны форпоста, а с внутренней, в самом полисе. Смешно сказать, всё данное время этот сукин сын находился под самым боком. В главной ратуше. Со слов Эгемена для всех достопочтенных обывателей голубых кровей полиса имелось специальное место пребывания. И из всего вороха признаний османа удалось узнать, что тут он был не один. Сурмин Нассау и Франц Валуа так и не покинули смежную стигму после первого нападения на форпост Шер-Дол и до сих пор торчали здесь.

Именно в главной ратуше и должна была состояться встреча Эгемена с Австрийским. Жаль только, что этот кухаркин сын не знал, где держат самих девушек. А за всё время пребывания внутри полиса изгоев я так и не смог ощутить их присутствия своим реанорским чутьем. И из этого умозаключения вытекали лишь две мысли. Либо они были слишком далеко, либо слишком глубоко, а так как первый вариант вероятнее всего попросту отпадал, то ответ был один: казематы форпоста. Одно из самых надежных и укрепленных мест этого вшивого и прогнившего городка. Потому как иные версии просто не приходили в голову.

Но в следующий миг из хаотичных раздумий меня вывел встревоженный голос Ростислава.

‒ Захар, на улице что-то неладное происходит. Нездоровое оживление. Там просто уйма стражей, ‒ проговорил цесаревич, стоя у окна и находясь в полном облачении Эгемена Салиха-паши, пока сам осман пребывал в отключке.

Надо же. Неужели, старый пентюх зашевелился? Впрочем, плевать на него, пусть ощутит на своей шкуре то, что всё это время чувствовал я. Так или иначе весь этот сраный полис и каждый изгой в городе почувствует на себе реанорское воздаяние, а также гнев и клятву Жнеца Бездны. Теперь лишь смерть и кровь рассудит всю творящуюся в стигме вакханалию.

‒ Не обращай внимания, ‒ спокойно отозвался я, набрасывая на себя последний атрибут телохранителя Эгемена в виде черного плаща и закидывая саблю в ножны. ‒ Просто кое-кто почуял, что запахло жареным.

На Земле ведь так принято говорить вроде бы.

‒ О чем ты? ‒ не понял меня парень.

‒ Они ищут нас. Точнее меня, ‒ развел я плечами. ‒ Вчера пришлось уничтожить часть ремесленного квартала и главную артефакторию. Из-за этого и начался весь сумбур. Патриарх Ясака почуял, что его власть находится в шатком положении и всё катится в Ад, но в данном случае этот бедлам будет нам лишь на руку.

‒ Ты?! Ты уничтожил ремесленный квартал?! Зачем? ‒ расширив ошалело глаза, выпалил Романов. ‒ А главное, каким образом и для чего?

Суккубья кровь! Впрочем, ладно, пришло время рассказать. Тянуть уже нельзя. Терпение у парня тоже не безграничное.

‒ При помощи этого, ‒ спокойно изрёк я, вынимая из внутреннего кармана артефакт пустоты. ‒ Древний клан Ясака называет их анемолитами. Именно благодаря этой самой дряни у меня и получилось прикончить цербера и разрушить квартал, а также с их помощью ваши недруги планировали уничтожить власть в империи и стереть с лица земли форпост Шер-Дол и дестабилизировать врата. Два таких предмета я отобрал у тех столпов, что на нас напали, а еще несколько позаимствовал в артефактории. Могу лишь сказать, что это опасные штуки. Очень опасные.

Вот только вместо ожидаемого вороха вопросов Ростислав внимательно взглянул на артефакт, после перевел взор на меня, а под конец лишь обессилено выдохнул, прикрыл веки и устало приземлился в рядом стоящее кресло.

‒ Даже спрашивать не буду, каким образом ты всё это смог провернуть и узнать. По крайней мере, теперь мне понятно, к чему ты затеял прошлую беседу, ‒ с сумрачным видом выдохнул цесаревич, откидывая голову назад и запуская пальцы в волосы. ‒ Ты хочешь дестабилизировать врата. Использовать против древних кланов оружие, которое они сами и создали. И таким образом…

‒ Прекратить войну. Всё именно так, ‒ закончил я за Романовым.

‒ Тебе кто-нибудь говорил, что ты страшный и безжалостный человек, Захар? ‒ с грустной улыбкой внезапно спросил цесаревич, подняв на меня серьезный взгляд.

Данные слова я слышал бесчисленное количество раз. За это в Мерраввине меня и прозвали Линчевателем и Жнецом Бездны.

‒ С тобой опасно иметь дело, ‒ вдруг добавил юноша, резко поднимаясь с кресла. ‒ Ты ведь понимаешь, что если вратам придет конец, это будет тотальное уничтожение твердыни древнего клана? Последствия могут быть самыми разными после случившегося, и не факт, что все будут рады такому повороту.

‒ Разумеется, понимаю. По этой причине всё происходящее и называется войной, Ростислав, ‒ с равнодушным видом кивнул я, глядя точно в тёмные глаза цесаревича. ‒ Из-за этого и не хотел ничего говорить и обременять тебя. Это чревато. Поэтому я сделаю всё сам. Так будет лучше.

‒ Нет уж! ‒ повысив голос, твердо произнес Романов. ‒ Мы пришли сюда вместе. Вместе и ответим за всё.

Боюсь, реальность полна разочарований, Ростислав. Ты еще совсем молод.

Однако с языка у меня слетели совсем иные слова.

‒ Как знаешь, ‒ усмехнулся я со слабой улыбкой, и в ту же секунду слух уловил вторжение на первый этаж постоялого двора. ‒ Пойдем. Нам пора.

‒ Что делаем с этими? ‒ тотчас спросил цесаревич, глядя на бледного Эгемена и почти мёртвого архимага.

‒ Иди вперед, ‒ указал я глазами на коридор. ‒ Я тут сам разберусь.

Пару мгновений Ростислав собирался с силами, а после, решительно кивнув, последовал прочь, оставляя меня одного в комнате.

Пальцы неспешно скользнули к перевязи с иглами, однако к своим целям они устремились с молниеносной скоростью. Раздался еле уловимый пронзающий звук, затем раздался один тяжелый выдох с полухрипом, что сорвался с губ сына великого визиря, а вот архимаг умер безмолвно.

‒ Увы, но в последнее время я стал забывать, что означает слово жалость, ‒ тихо прошептал я себе под нос, глядя на три мёртвых тела, а после, развернувшись, зашагал следом за Романовым. ‒ Прощай, Эгемен Салих-паша…

***

‒ Вы двое! Стоять на месте! ‒ вдруг рявкнул громко один из десятка ворвавшихся на постоялый двор стражей.

Разрази меня трижды Бездна! Боюсь, что здесь Ростислав будет в своей стихии. Прямо-таки как рыба в воде. А ведь если бы Фумайо поторопился, то мог бы нас обыграть. Однако, увы…

‒ Что произошло? ‒ в величественной манере отчеканил Романов, продолжая свой спуск вниз, невзирая на угрожающий вид прибывших. ‒ По какому праву ты смеешь мне приказывать, страж?

‒ Приказ начальника форпоста! ‒ припечатал маг. ‒ Мы ищем преступника или даже преступников.

‒ Боец, ты хоть знаешь, кто я такой? Для чего я сюда прибыл? И главное к кому? ‒ спокойно поинтересовался Ростислав, встав прямо напротив одарённого.

‒ Неважно! ‒ холодно выдал страж.

‒ Раз неважно, ‒ усмехнулся злорадно цесаревич. ‒ То в таком случае мне самому придется тебе всё объяснить. Я Эгемен Салих-паша. Четвертый сын великого визиря Османской Империи, а именно сейчас я направляюсь на встречу с Оттоном Габсбургом-Австрийским, чтобы кое-кого купить у него, а ты преграждаешь мне путь. Надеюсь, ты знаешь, о ком идёт речь и кто таков Габсбург? И что бывает за такие опоздания. Или ты считаешь меня и моего телохранителя теми самыми преступниками?

После каждого произнесенного слова вид архимага становился всё смурнее, а стоило цесаревичу закончить, как тот выпал мгновенно в осадок и, сделав шаг назад, взволновано переглянулся с остальным стражами.

‒ Мы… приносим свои искренние извинения за причиненные неудобства, ‒ чуть поклонившись, невнятно отозвался стеновик. ‒ Разумеется, нет, уважаемый Эгемен, вы не можете быть преступниками и нам известно, кто таков Оттон Габсбург. Если вы не против, то я хотел бы сгладить сложившееся недоразумение.

‒ И каким образом? ‒ насмешливо осведомился Романов.

‒ Стражи… ‒ запнувшись проговорил архимаг. ‒ Стражи сопроводят вас до главной ратуши, если вы не против.

‒ Это будет как нельзя кстати, ‒ благосклонно кивнул Романов.

‒ Вы двое! ‒ тотчас скомандовал командир. ‒ Сопроводите уважаемых гостей к нужному месту.

‒ И еще… ‒ вдруг остановившись, подал голос цесаревич, вновь оборачиваясь к одаренному. ‒ Девятая комната. Третий этаж. Моему второму телохранителю нездоровится. Просьба его не беспокоить.

‒ Девятая комната, ‒ любезно поклонившись, повторил архимаг. ‒ Я запомнил. Спасибо, что уведомили.

***

Вот что означает воспитание будущего императора! В таких ситуациях лишь истинный, а не поддельный аристократ может показать всю суть и силу дворянского изящества и влияния. И должен был признать, что Романов был в этом ой как хорош.

Полчаса спустя следуя за выданными нам стражами, мы уже оказались у врат главной ратуши, а еще пару минут спустя прошествовали внутрь здания. И уже после нас сопроводили в огромную гостиную для приёма посетителей.

Похоже, Оттон не отказывает себе в удобствах даже в смежной стигме, где человеческие блага знатно так урезаны.

Гвардейцы ратуши не успели открыть рот, чтобы хоть что-то спросить, как их моментально опередил Ростислав.

‒ Эгемен Салих-паша со своим телохранителем. Прибыл на встречу с Оттоном Габсбургом-Австрийским, а эти два любезных человека решили меня сопроводить до места, ‒ заговорил с вальяжной улыбкой парень, рукой указывая на себя и стражей. ‒ И да, ‒ вновь опередил гвардейцев юноша. ‒ Мне назначено.

Надо же, духовники-ратаи, минимум с третьим спектром. Весьма солидно.

‒ Одну минуту, ‒ басовитым голосом кивнул гвардеец. ‒ Ожидайте. Мы уведомим его высочество.

Как ни странно, но ожидать нам пришлось совсем недолго. Уже пару минут спустя раздались ленивые и до боли знакомые шаги и в распростёртые двери прошествовал сам Габсбург.

Лишь от одного его вида вместилище и очаг пришли в движение, но в последний момент пришлось резко утихомирить шквал разбушевавшейся силы и глубоко поклониться этому кухаркину сыну, но тот меня даже не заметил и тотчас направился к Ростиславу.

Ох, Бездна, дай мне океан терпения и силы, чтобы не перерезать ему глотку прямо здесь и сейчас.

‒ Эгемен, мой друг, ‒ с широкой улыбкой и радостно начал Австрийский, обнимая Романова за плечи и отстранившись, присел напротив цесаревича, забрасывая ногу на ногу. ‒ Рад тебя видеть. Кто бы мог представить, что мы встретимся при таких занимательных обстоятельствах, и что ты будешь тем самым… первым.

‒ Взаимно, дружище, ‒ ответил ему радушной усмешкой юноша.

‒ Как понимаю, мой друг, ты прибыл на торги? ‒ с лукавой улыбкой осведомился Оттон. ‒ Замечу, что твой отец был весьма убедителен в своих просьбах. Неужели, ты настолько сильно хочешь обладать этими двумя? Они ведь всего-навсего две дешевки потаскухи, что связались с простолюдином и во многом ему потакали.

……

С каждым словом Габсбурга, с каждым моим вдохом, безумная реанорская суть медленно и верно продолжала брать верх над всяким здравомыслием.

Две дешевки потаскухи, значит? Хорошо, очень хорошо…

‒ Ты сейчас о Кровавом Лазаре? ‒ приподняв наигранно брови, вопросил цесаревич.

‒ Именно о нём, ‒ выплюнул тотчас Оттон, брезгливо скривившись. ‒ Невоспитанная и дерзкая шваль с третьего кольца. Начинаю сомневаться, что он вообще явится сюда, ‒ но уже мгновение спустя тот взял себя в руки и с расслабленной улыбкой взглянул на лжеЭгемена. ‒ Но хочу тебя разочаровать, мой друг, но я решил отменить торги. ‒ Оставлю двух этих шлюх себе. Хочу выдрессировать из них хороших и верных сучек. Я уже как пару дней этим занимаюсь и уже есть кое-какие успехи, ‒ с гордостью заявил мужчина.

……

Сучек, значит? Отлично, просто отлично…

‒ Как же так, Оттон? ‒ с испугом и разочарованием обомлел наигранно для всех Романов. ‒ Я проделал столь далёкий путь.

‒ Прости, Эгемен, но такова жизнь, ‒ поджав губы, виновато развел руками Габсбург, поднимаясь на ноги.

‒ Оттон, дружище, мне хотя бы взглянуть на них. Одним глазком на эти оголенные тела, ‒ взмолился уникум, поднимаясь на ноги. ‒ Я знаю, что в средствах ты не стеснен, но плачу любые деньги. Уважь своего товарища.

‒ Эгемен, даже не проси, это не поможет, ‒ отрицательно покачал головой тот, поворачиваясь к нам спиной. ‒ Я не изменю своего решения.

‒ Хорошо! ‒ вдруг повысив голос, выкрикнул Романов. ‒ Я поговорю с отцом.

‒ О чем ты? ‒ приподняв удивленно брови, поинтересовался Австрийский, делая пару шагов назад. ‒ О чем именно поговоришь?

‒ Думаю, тебе известно, как ко мне относится отец, и кто он такой, хоть я и всего лишь четвертый его сын. Не буду лукавить. Ты же в курсе, что после столпового магинария отношения Османской Империи с Российской усложнились? Ни для кого не секрет, что наш император Сулейман, да осветят почтенные предки его жизнь, пребывает в тяжелых раздумьях насчет вспыхнувшей войны. Поэтому я поговорю с отцом, и постараюсь его убедить поддержать нужную сторону. Как-никак он великий визирь и личный советник императора.

‒ Эгемен-Эгемен, а ты умеешь удивлять, ‒ со слащавой улыбкой подал голос Оттон. ‒ Ты готов зайти так далеко ради этих двух шалав? А что если я тебе скажу, что они уже побывали под всеми стражами каземат? Что ты ответишь тогда? Всё также готов пойти на такое ради них?

……

Побывали под всеми стражами каземат? Благодари саму Бездну, пёс шелудивый, за эту ложь. Будь это правдой, ты бы уже сдох!

‒ Само собой, ‒ с похотливой и возбужденной ухмылкой кивнул Романов. ‒ Я должен утолить свою мужскую жажду.

‒ Ты умеешь убеждать, мой друг, ‒ хохотнул весело Габсбург и за долю секунды оказавшись рядом, вновь приобнял того за плечи. ‒ Следуй за мной и приготовься. Покажу тебе кое-что интересное… Сейчас ты увидишь настоящую натуру двух княжон Российской Империи.

……

Настоящую натуру, значит? Превосходно. Просто превосходно!

***

Форпост Яс-Хи.

Казематы.

В паре километров от главной ратуши.

Час спустя…

С каждым проделанным шагом, с каждым вдохом руки и внутренний мир то и дело периодически содрогались от переполнившейся чаши злобы, гнева, ярости и подступающего безумия. Мне лишь на одной реанорской выдержке удавалось держать себя из последних сил в узде здравомыслия. В остальном же догадки полностью оправдались. Моих будущих жен действительно держали в казематах полиса. Причем в самом низу. На третьем уровне подземелий.

Чувства реагировали на всё происходящее и подсчитывали количество будущих смертников. Лишь только на третьем уровне было около двенадцати воителей и двое магов. А уровнями выше тех было на три и соответственно четыре человека больше.

Правда, несколько мгновений спустя из почти поглотившего мою суть реанорского транса, меня вывел довольный голос Оттона.

‒ Пойдем, мой друг, ‒ усмехнулся радостно Габсбург, указывая на массивные кованые двери, приглашающим жестом подзывая Ростислава. ‒ Покажу тебе то, что ты так сильно желал. Но твой телохранитель останется здесь. Пусть подождет в обществе стражей.

В последний миг Романов бросил на меня озадаченный взор, но на него я лишь безмолвно кивнул, а пяток секунд спустя голоса мгновенно затихли, и это могло означать лишь одно. Стал действовать полог тишины.

От осознания всей ситуации разом из глотки вырвался облегченный хриплый выдох, а с губ сорвался истеричный смешок и глаза мои неосознанно закрылись.

‒ Ну, наконец-то… ‒ тихо прошептал я.

‒ Эй, что с тобой? ‒ грубо обратился ко мне один из сопровождающих стражей. ‒ С тобой всё в порядке?

‒ Нет, будущий мертвец, со мной не всё в порядке. Просто я устал. Жутко устал. Хочу отдохнуть. Правда, пока рано, дело осталось за малым, ‒ честно признался я, медленно вынимая из ножен саблю телохранителя Эгемена. ‒ Теперь мне нужна лишь кровь, смерть и ваши никчемные жизни, жалкое отребье.

‒ Эй! Ты чего удумал, урод?! Опусти оружие! ‒ прошипел зло страж, угрожающе направляясь ко мне.

‒ Всё тщетно… ‒ тихо изрёк я, резко открывая глаза и высвобождая наружу всё накопившееся безумие и ярость. ‒Аре кате ла тийз нор ам эс фэр… ублюдки!

Покажись алая дрянь…

Однако уже миг спустя реанорский транс поглотил меня без остатка.

***

За всю свою жизнь Ростислав Романов видел множество различных девушек, и все они по-своему были красивы, изящны и утончены. Но была еще и такая категория женщин, которые лишь один своим видом могли произвести ажиотаж, где бы они не появились. К таким княжнам цесаревич и относил Алину Трубецкую и Прасковью Потёмкину.

Так вот в данный момент от ангельской красоты Алиши и изящества Куни мало что осталось. Обе девушки, не считая обрывков одежды оказались полностью оголены и были прикованы платино-палладиевыми оковами к потолку камеры. Множественные ушибы, ссадины, ожоги, порезы и открытые раны. Полностью изувеченные лица с десятками ссадин, кровавых язв и следами бесчисленных избиений и издевательств. Однако удивляло Романова в данный момент лишь одно. Это взгляд.

Взгляд хоть и был замутнен, но сквозь пелену бессилия он оставался всё таким же непоколебимым, несломленным и твердым.

‒ Дружка… привел?.. ‒ совсем тихим и жутко осипшим голосом осведомилась Потёмкина, попытавшись улыбнуться полностью разбитыми и окровавленными губами.

‒ Вместе… будете… истязать? ‒ хрипло усмехнулась следом её подруга. ‒ Ты… всё также… жалок… ‒ добавила Алина.

‒ Прекрасное зрелище, не так ли? ‒ радостно гоготнул Габсбург, упиваясь увиденным. ‒ Они всё еще сопротивляются, но осталось им недолго. Я специально их не исцеляю, чтобы хорошенько натренировать обеих. Скоро сами попросят об этом. Как тебе, нравится?

‒ Ты уже насиловал их? ‒ бесцветным тоном вдруг поинтересовался парень, с тревогой глядя на Австрийского.

‒ Вовсе нет. Их целомудрие на месте, ‒ чуть скривившись, махнул рукой Оттон. ‒ Оставил на сладкое. Напоследок так сказать. Хочу это провернуть на глазах у Лазарева! ‒ горделиво закончил тот, с нотками лёгкого сумасшествия.

‒ Боюсь, это уже ничего не изменит, ‒ вновь переводя отрешенный взор на боярышень, слабым голосом заявил мужчина. ‒ Отныне тебя уже ничто не спасет. Скажу тебе честно, Оттон, ведь осталось тебе недолго. Даже мне порой страшно находиться рядом с ним. Ты уже труп, просто этого еще не понял. И я не в силах, что-либо изменить. Ты сам повинен в случившемся…

‒ Что? О чем ты? Кто меня убьет? Что ты несешь Эг…

Правда, договорить мужчина не успел, потому как металлическая дверь за спинами протяжно скрипнула и стала медленно отворяться.

‒ Какого черта?! Я ведь сказал нам не мешать! ‒ рявкнул зло Габсбург, оборачиваясь всем телом назад. ‒ Всех п…

Вот только произнести он так более ничего не успел, потому как в дверях уже стоял залитый багровой жидкостью с головы до ног османский телохранитель с окровавленной саблей наперевес, а в полумраке камеры разряды алой молнии, гуляющие по телу, лишь освещали его безэмоциональное окаменевшее лицо.

‒ Он тебя убьёт… ‒ тихо заключил Романов, отвечая на вопрос Оттона и отходя в сторону.

Несколько долгих мгновений вошедший мужчина не сводил немигающего взгляда с двух изувеченных девушек, на секунду Габсбургу показалось, что в глубине его глаз он смог рассмотреть два тлеющих ярко-красных раскаленных угля, которые становились с каждым вдохом еще ярче.

‒ Здравствуй… Оттон, ‒ безэмоциональным и тихим баритоном произнес телохранитель, запирая за собой дверь, делая шаг вперед и с трудом отрывая взгляд от двух девушек. ‒ Вот мы и встретились. Вновь…

От произнесенной фразы тело Австрийского пробила мелкая дрожь и тот неосознанно отступил назад, ведь этот проклятый и ненавистный ему голос он смог бы узнать из тысячи подобных.

‒ Ты… Не может этого быть… Как… ты… ‒ панически прошипел мужчина, делая еще шаг назад.

‒ Ты не представляешь, как я рад тебя снова видеть, ничтожное отребье, ‒ безумно спокойным тоном продолжил вошедший, медленно снимая маску с лица и обнажая на обозрение свой истинный образ. Вот только его спокойствие более походило на шепот самой смерти за плечом, а ярко-красные полыхающие безумием зрачки были похожи на глаза кровожадной и самой яростной твари Катаклизма. ‒ Говорят, что ты сильно скучал по мне…