Последний реанорец. Том VI

Глава 6. Две недели и четыре декады...

Первое кольцо. Москва.

Главная резиденция рода Воронцовых.

Личный кабинет князя Воронцова.

Две недели спустя.

Ранний вечер…

‒ По какому поводу собрание? И к чему такая спешка? ‒ с ленцой осведомился припозднившийся Аксаков, встречаясь взглядом со своими друзьями, стоило лишь тому попасть в раскинутый полог тишины. ‒ И почему не присутствует Осокин?

‒ Потому как речь пойдет об осокинском щенке? ‒ подал голос Давыдов, рукой указывая подле себя. ‒ Владимир здесь будет не к месту.

‒ О Лазареве? ‒ фыркнул презрительно Аксаков, вальяжно устраиваясь в кресле. ‒ Он здесь причем?

‒ Ты вообще следишь за последними новостями? ‒ усмехнулся невзрачно Акинфов.

‒ Если ты о его стремлении как можно быстрее умереть в войне изгоев, то я наслышан об этом. Пусть подохнет, нам от этого только легче станет. И вообще, меня эта информационная катавасия уже стала утомлять, ‒ но уже в следующий миг мужчина удивленно приподнял брови и взглянул озадаченно на Воронцова. ‒ Коля, только не говори, что ты нас созвал лишь ради этого зарвавшегося пацана?

‒ Да, Андрей, ‒ спокойно кивнул князь. ‒ Я вас созвал именно для этого. Потому как этот зарвавшийся пацан набрал слишком резвый ход. И слишком ‒ это мягко сказано. Молчу о том, что столица гудит о нём постоянно, а стоит ей хоть ненадолго затихнуть, как этот выродок вновь что-то вытворяет и галдежа становится ещё больше. Все это скверно пахнет. У меня нюх на это. Моя служба безопасности давно следит и анализирует всё происходящее с ним. Да и если честно, наблюдаю за ним не я один. Ни для кого не секрет, что менее чем за год он добился колоссальных успехов, а о росте его силы многие лишь мечтают. Не хочу этого признавать, но пацан цепкая натура, и лишь совсем недавно меня осенила весьма серьёзная мысль.

‒ Что удалось узнать? ‒ деловито осведомился Акинфов. ‒ И что за мысль?

‒ Немного, но выводы, к которым я пришел меня откровенно не радуют, ‒ честно признался мужчина.

‒ И что же это за выводы такие? ‒ подал голос Давыдов.

‒ Этот щенок решил посягнуть на нашу власть, ‒ холодно отчеканил Воронцов. ‒ Мне кажется, он замыслил основать свой род.

‒ Это бред, Николай! ‒ гневливо вспыхнул Аксаков, резво поднявшись на ноги. ‒ Да и не бывать этому! Он лишь мальчишка! Свой род даёт слишком большое влияние.

‒ Всё так. Он девятнадцатилетний мальчишка, который по силе уже равен архимагам. Наших детей, которые старше его с ним уже не сравнятся. Лишь по своей голой мощи он готов потягаться со средним поколением.

‒ Так и есть, Андрей, в этом есть доля истины, ‒ покачал головой Давыдов, соглашаясь с Воронцовым, после кратких размышлений. ‒ Ты только подумай. Государь ему благоволит, и он его не разочаровывает. Победа на столповом лишний раз это подтверждает. Он хорошо ладит с цесаревичем и у них одинаковые наставники, поговаривали, что он его еще и спас. Это я ещё молчу об их спаррингах. Весь мир лицезрел, как он вступился за Ростислава. Да и его расправу над Астором не видели только слепые. Ведь это была обычная месть. Он казнил Кирка с особой жестокостью на глазах у всего Колизея. Зуб даю император был на седьмом небе от счастья после такого. К тому же он слишком тесно общается с Потёмкиными, Трубецкими и Романовыми. И ты сам знаешь, как к нему относятся внучки Михаила и Александра. Вспомни хотя бы то, что Трубецкой отказал в браке Акинфовым. Причем в грубой форме. Всё это неспроста. И совсем недавно правящая династия навещала его лично. Да и ходит много слухов, что даже императрица им довольна, а о её суровом и порой склочном нраве ты знаешь лучше остальных. Бытует даже мнение, что она приглядывается к нему, так как будущего мужа для своей внучки она начала подыскивать еще пару лет назад, и в то время на её радарах, если я не ошибаюсь, был Влад и даже Артём. Не так ли, Николай? ‒ обратился тот к Воронцову.

‒ Всё так, ‒ кивнул холодно мужчина. ‒ Но этот щенок вылез из своей дыры и всё умудрился испоганить одним только своим присутствием. Слишком уж быстро он продвигается по карьерной лестнице. Теперь понимаете, к чему всё это ведёт? ‒ отчеканил раздраженно князь. ‒ Я уж не говорю о его массе заслуг, которые продолжают расти. Если же он еще и с блеском закончит академию, в чем я лично уже не сомневаюсь, а затем вдобавок каким-то образом отметится на войне изгоев, это уже будет большой опасностью не для наших детей, а для нас самих. Его авторитет растет! Если он сможет основать свой род, это будет огромной проблемой. Так или иначе, это означает посягательство на нашу власть. Вы сами знаете, в какой манере действуют столпы. Он станет чуть ли не равным нам. Боярским князьям. Пацан — угроза и уже находится в конфликте с нашей коалицией. Понимаете, о чем я?

‒ Ты предлагаешь от него… избавиться? ‒ тихо спросил Акинфов после недолгих раздумий, подняв спокойный взгляд на Николая.

‒ Вовсе нет, ‒ расплылся в широкой улыбке Воронцов. ‒ Смежная стигма его убьет. Там опасно. А уж врагов у него теперь хоть отбавляй. Не думаю, что западники и амеры оставят его в покое после таких выкрутасов с их претендентами. Он оскорбил всех, кого только можно было. Да и поговаривают, что он в конфронтации с Ясака и Хиго. Вы ведь сами знаете, что в смежной стигме Шереметевых-Долгоруких этих представителей хватает с лихвой. Он сам лезет на рожон. К тому же после начала войны там кровь льётся рекой.

‒ И каким образом ты хочешь от него избавиться? ‒ поинтересовался вдруг Аксаков. ‒ На него даже хунхузы охотились, но он умудрился выжить. Этот выродок живуч, как таракан. Да и у нас как бы война с Персией и Афганистаном, если вы не забыли.

‒ Плевать на войну! Мы часто воевали. Побеждали ранее, победим и сейчас! ‒ вспыхнул зло Николай. ‒ А касательно Лазарева, то поверь, Андрей, у меня есть пара мыслей на этот счет. В стигме не будет ни Потёмкина, ни Трубецкого, ни Романовых, прикрывать и защищать его будет некому, ‒ предвкушающе оскалился Воронцов. ‒ Да и зачем участвовать самим, когда просто можно помочь другим уничтожить этого щенка и поделится информацией.

***

Первое кольцо. Москва.

Резиденция столпа империи Лазарева.

Две с половиной недели спустя…

Как бы я ни желал отправиться поскорее в смежную стигму, но даже по прошествии двух недель этого провернуть не удалось. Ведь почти все эти дни мне приходилось разрываться между Москвой и Царицыным, между делами в формирующемся корпусе и обучением у наставников. Да и наступившая весна внесла свои коррективы. С её приходом даже громыхающие сражения на границе трёх империй заметно ослабли, словно все замерли в ожидании чего-то.

К тому же стоило моим витязям услышать о том, что я отправляюсь на войну изгоев, как пришлось в тот же день выбивать из них всю молодецкую дурь на реанорских тренировках, ведь вся их глупая компашка хотела отправиться со мной. Однако мне пришлось пресечь на корню все их душевные посылы в весьма радикальной форме, потому как смерть — это всё на что они могли там рассчитывать. И больше всех досталось Кострову. Этот воинственный дуралей уверовал в свои силы и до последнего не желал отказываться. Но к концу дня сдался и он. Да и работы в Царицыне для них отныне хватало. Корпус целиком и полностью теперь значился за ними.

Также за прошедшее время у меня состоялся разговор с Русланой и получилось это сделать во время моего визита в академию. Причем беседа у нас вышла слишком короткой. Ведь после начала войны за многими не восставшими представителями древних кланов велось наблюдение, но главное я смог узнать то, чего желал. По крайней мере, наконец-то, удалось разобраться, почему её клан не выдвинулся вместе с остальными и ответ Русланы был более чем красноречив.

Древний клан Е действовал из тени в угоду своего характера. Точнее действовала его тёмная сторона.

Хунхузы.

Хунхузы точечно уничтожали ценные воинские и магические кадры, которые продвигались вместе с имперскими войсками. И со слов Руолан это было только началом. По её заверениям в клане что-то творилось. Что-то серьезное, но даже ей не говорили всего происходящего внутри.

Однако наряду с проблемой невмешательства клана Е в войну стояла еще одна проблема. Проблема дружеского масштаба.

Ростислав.

За две недели алхимики и целители правящей династии смогли чудесным образом поставить цесаревича на ноги. Причем на наших спаррингах парень показывал приличный уровень, вот только пик своих сил он вернуть так и не смог. Поэтому скрепя сердце пришлось согласиться на его участие в авантюре. Ведь мои труды стоили того. Награда была поистине имперского размаха.

Само собой о его отправлении в смежную стигму знали немногие, и Романовым хотелось, чтобы подобная информация скрывалась до последнего. Поэтому для их спокойствия необходимо было разыграть целый спектакль.

За двое суток до нашей отправки в стигму, по моему приказу в Московское имение заявилась бравая четверка моих витязей, а вот назад отправились лишь двое. Иван и Ярослав. В Москве было решено оставить Вадима и Лёню. Вадима на радость Ванессы, ведь их свадьба была не за горами, а Лёня понадобился уже для дела.

За сутки до нашей отправки в смежную стигму Ростислав прибыл ко мне с визитом вместе с Викторией и Голициной, вот только назад возвращался уже не сам цесаревич, а лишь один из его телохранителей в обществе Марины. Все же необходимые для странствия вещи и предметы были доставлены скрытно за день до этого.

К тому же меня позабавил способ, которым Романовы умудрились скрыть Ростислава. Это оказались маски. Весьма кропотливая, а главное неимоверно редчайшая разработка государственных артефакторов и сотворены они были из призрачной кожи альбиноса туманника. По желанию владельца те могли принимать образ нужного человека, правда, необходимы были некоторые манипуляции перед её использованием. Да и по заверениям Ростислава таких масок насчитывалось всего пара-тройка десятков и ни одно из известных определяющих заклинаний не сможет распознать подделку. Оказалось, что альбинос туманник был тварью, которая встречалась один раз на несколько миллионов. И радовал один неоспоримый факт. Одна из таких масок досталась мне.

Поэтому уже час спустя передо мной стояло целых два Вадима, причем сам Соловьев был смертельно ошарашен не только тем фактом, что находился подле будущего императора на расстоянии вытянутой руки, но и тем, что цесаревич будет некоторое время носить его собственную личину. Сам же я решил снять копию с Лёни. И итог всех наших манипуляций меня более чем порадовал. Правда, я свою маску намеревался приберечь до лучших времен и как говорят на Земле «на всякий пожарный случай».

Но все мои вялотекущие размышления и анализ прошедших дней был прерван тихими шагами. Шагами, которых я не слышал на протяжении целого месяца, если не больше. И признаться честно, даже успел соскучиться по убийственному аромату столь соблазнительного женского тела. Однако удивляло присутствие только одной девушки.

Что ж, жаль. До своего отъезда я планировал увидеться с ними обеими. Но на всё воля Бездны.

Дверь беззвучно отворилась, а затем также тихо закрылась, лишь щелчок замка ознаменовал о тотальной блокировке последней линии обороны кабинета, а к мерным шагам добавился неуловимый шелест ковра. Вот только я так и продолжал сидеть полулёжа на кресле с закрытыми глазами, запрокинув ноги на рабочий стол.

‒ А вы редкостный мерзавец, граф, ‒ раздался нежный и в то же время уставший голос Алиши над ухом, и без какого-либо стеснения хрупкое женское тело оказалось у меня на коленях, а тонкие пальчики коснулись моего лица. ‒ Мне сказали, что ты был в академии и даже не подумал заглянуть ко мне, либо к Прасковье. Скажу даже больше, похоже, она теперь не в духе.

‒ Обиделась? ‒ с довольной миной усмехнулся я, не размыкая век.

‒ Наверняка, ‒ с улыбкой в голосе отозвалась девушка, а после немного поворочавшись, постаралась со всеми удобствами устроиться прямо на мне. ‒ Ты ведь её даже не навестил после столпового магинария.

‒ У вас были промежуточные экзамены. Не хотел беспокоить лишний раз.

‒ Мне кажется или кто-то ищет оправдания? ‒ звонко рассмеялась Трубецкая. ‒ Впервые на моей памяти. Надеюсь, ты скучал? ‒ шепнула та мне на ухо.

‒ Очень…

И не успел я разлепить веки, как на смену девичьим пальчикам пришли тёплые женские губы, а стоило им приоткрыться, как почти сразу оказался под прицелом ярко-голубых глаз. Всё же целовалась Трубецкая божественно, даже несмотря на свою неопытность.

‒ Это правда, что ты отправляешься в смежную стигму? ‒ с лёгкой тревогой поинтересовалась девушка, разрывая поцелуй.

‒ Правда.

‒ Как понимаю, разубеждать тебя не стоит? ‒ глубоко вдохнув, тихо осведомилась Алина.

‒ Видишь, ты уже прекрасно меня понимаешь, ‒ с весельем в голосе отозвался. ‒ Мы отбываем сегодня ночью. Так что ты появилась как нельзя вовремя.

‒ Ты отправляешься не один? ‒ приподняв брови, изумилась княжна.

‒ Хотел один, но один настырный клещ увязался со мной.

‒ И кто же этот… клещ? ‒ нахмурилась девушка.

‒ Ростислав.

‒ Ему позволили?! ‒ ошеломленно воскликнула та, расширив глаза. ‒ Как?!

‒ Лучше не спрашивай. Это была настоящая спецоперация, ‒ отмахнулся я, и мягко подхватив тело боярышни на руки, неспешно перекочевал с ней на диван неподалёку. ‒ Скажу даже больше. Он уже здесь. Тренируется внизу, словно проклятый.

Хотя, в этом есть доля правды. Романов и вправду проклятый.

Но вместо слов изо рта девушки вновь сорвался тяжелый вздох и, поворочавшись под моим боком, через пару секунд та удобно разместилась у меня на груди.

‒ Еще пара таких откровений и меня ты сможешь мало чем удивить, ‒ со слабой улыбкой заметила княжна. ‒ Мне позвонить Прасковье? Не думаю, что она будет рада тому, что ты отправился в стигму, не попрощавшись с ней.

‒ Думаю, уже поздно. Мы отправляемся через несколько часов, ‒ спокойно отозвался я, глядя на сгущающиеся сумерки за окном. ‒ Видимо, мне придется уже после возвращения назад испытать на себе весь гнев Черной Боярышни. Кстати, тут мне нашептали, что за мной устроили охоту?

‒ Охоту? ‒ тотчас нахмурилась девушка, но уже в следующий миг расплылась в довольной и соблазнительной улыбке. ‒ Аааааа, вот ты о чем. Твои поклонницы, которые при любом удобном случае попытаются запрыгнуть к тебе в постель. Но не обращай внимание, мы приструнили особо ретивых. Из-за того, что ты жутко нелюдим, они хвастались тем, что где-то случайно встретились с тобой в Москве. Да и радуются тому, что ты стал активнее себя проявлять в Златограме, ‒ рассмеялась заливисто девушка. ‒ Глупышки. Насчет Прасковьи не переживай, я ей всё объясню, ‒ радостно отозвалась девушка, заботливо коснувшись моей руки. ‒ Она не будет сильно злиться. Возможно, лишь только захочет тебя немного поколотить.

‒ Вы умницы. А насчет схватки, то всегда пожалуйста! ‒ отозвался я, обнажив весело зубы и поглаживая Алишу по волосам. ‒ Как дела у твоего деда?

‒ Отец рассказывает не очень. Акаши умело сопротивляются, поэтому весь процесс займет гораздо больше времени, ‒ с потаённой тревогой в голосе ответила та.

‒ Не беспокойся, ‒ с улыбкой успокоил я свою будущую жену. ‒ Твой старик сожрёт этот клан Акаши. В этом я не сомневаюсь.

‒ Только пообещай, что не будешь рисковать и лезть на рожон!.. ‒ совсем тихо попросила Трубецкая, резко меняя тему.

‒ Обещаю, ‒ соврал мгновенно я, не моргнув и глазом.

‒ Тогда ты заслужил награду, ‒ усмехнулась та и со всей резвостью оседлала меня сверху, однако уже в следующую секунду я вернул девушку в прежнее положение и по-простецки подмял её себе под бок. ‒ Что тако…

‒ Хватит, Алиша. Не удивлюсь, если Прасковья сейчас валяется без сил в академии, а ты примчалась ко мне, ‒ успокоил я её, щелкнув мягко по носу. ‒ В тебе нет ни грамма возбуждения, а лишь тонна усталости. А заниматься этим через силу не стоит. Я не деспот… Ну, если только чуточку. Можешь поспать. Думаю, час другой у нас есть.

После моих слов девушка, будто окаменела, а после задрожала всем телом и горько сглотнув, уткнулась мне в грудь.

‒ Спасибо тебе… ‒ дрожащим голосом проговорила боярышня. ‒ С тобой же всё будет в порядке?

‒ Спи. И забудь обо всём. Разумеется, всё будет в порядке, что со мной может случиться? К тому же у меня еще до хрена дел. Вернусь я быстро. Одна нога там ‒ другая здесь.

Ох, Бездна, всего-навсего одна мелкая войнушка изгоев, а по мне уже устраивают целый траур.

***

Смежная стигма Шереметевых-Долгоруковых.

Внешний сектор внутреннего форпоста Шер-Дол.

Четыре декады спустя…

Солидная часть внешней оборонительной и усиленной стены форпоста, как и не бывало. Та была разрушена до самого основания, и лишь обуглившийся камень и множественные обломки говорили о том, что некогда здесь существовало монументальное вековое строение, защищающее серединный сектор от внешней части.

‒ КТО?! КТО ПОСМЕЛ?! ЧЬИХ РУК ДЕЛО?! ТЕПЕРЬ ЦЕЛАЯ НЕДЕЛЯ УЙДЕТ НА ВОССТАНОВЛЕНИЕ! ‒ раненым зверем надрывался начальник форпоста, дёргаясь из стороны в сторону, стоило ему увидеть такое, а завидев рядом стоящих перепуганных стеновиков, тот за один стремительный рывок оказался рядом и обоих поднял за грудки, словно пушинки. ‒ ВЫ КУДА СМОТРЕЛИ, ОЛУХИ?! ВСЕХ СГНОЮ!!! КАКАЯ ТВАРЬ ЭТО СДЕЛАЛА?! А НУ ПРИЗНАВАЙТЕСЬ!!!

‒ Мы… мы… ничего не знаем ваше сиятельство… ‒ заикаясь отозвался один из стражей. ‒ Не наша зона. Мы… мы… только прибыли.

‒ КАК ТОЛЬКО ПРИБЫЛИ?! ГДЕ СТРАЖА ЭТОЙ ЧАСТИ СТЕНЫ?! ВЫ ХОТЬ ЧТО-ТО ВИДЕЛИ?! ИЛИ СЛЫШАЛИ?!

‒ Слышали… ‒ с ужасом пролепетал первый. ‒ Вой старейшего цербера…

‒ И видели… ‒ закивал головой второй. ‒ Молнию…

‒ ВОЙ ЦЕРБЕРА И МОЛНИЮ?! ‒ пророкотал начальник форпоста. ‒ ЭТО ТОЧНО? Стоп… Молнию? ‒ уже затихающим голосом осведомился мужчина. ‒ КАКОГО ЦВЕТА ОНА БЫЛА? ‒ вновь истерично заорал тот.

‒ Алого! ‒ быстро признались в один голос оба.

‒ Алого?! Это точно?!

‒ Точно, ваше сиятельство! Вот вам крест! ‒ и те тотчас неистово перекрестились.

Отбросив от себя обоих стражей, словно тряпичные куклы, старик невольно уставился на тёмные кучевые красные облака, а после коснулся шершавой ладонью лысины.

‒ Опять Кровавый Лазарь, а где он, там и Соловей… ‒ протяжно и чуть не плача выдохнул мужчина, с болью в сердце глядя на разрушенную часть стены. ‒ Только попадись ты мне на глаза, гад эдакий! Задушу мерзавца вот этими вот руками и не посмотрю, что столп империи!..