Последний торпедоносец

Может быть, и есть романтика в ранних подъёмах… если перед этим ты выспался. Но если ты лёг за три часа до подъёма — ощущения несколько иные. Поганые, прямо сказать.

Солнце ещё не встало и не собиралось вставать, кругом было серым-серо, и Игорю почему-то показалось, что настала осень и сейчас пойдёт нудный мелкий дождик. Надо сказать, что и остальные мальчишки выглядели не намного лучше. Они стояли около забора и трепались о какой-то ерунде, потом Игорь поздоровался со всеми. Голоса тоже звучали как-то отсырело, по-осеннему. Денис широко зевал, Генчо заметил:

— Ворона влетит.

— Тебе хорошо, а я не спал почти, — сообщил Денис.

— Онанизмом занимался? — предположил Званко. — Кстати, Дениска, ты это лёжа делаешь или сидя, как тогда, когда тебя…

— Стоя.

— А я лёжа люблю. Так журнальчик перед собой поставишь…

— У тебя поэтому диван в пятнах?

— Мы зачем собрались? — раздражённо спросил Игорь. — Вашу физиологию обсуждать?

— А что не так с нашей физиологией? — удивился Борька. Игорь отрезал:

— Я не знаю, я вам в штаны не заглядывал. Просто если ради этого, то я спать пойду.

— Успеешь выспаться, — Славка обнял Игоря за плечи. — У тебя сегодня торжественный день.

Игорь хотел послать его. Но, поглядев в глаза Наташкиного брата, вдруг понял, что как раз он-то не шутит.

Иногда у Игоря возникало странное ощущение — что люди, сейчас живущие в этих краях, откуда-то пришли. Недавно. Как в фантастической книжке. Погибла какая-то великая цивилизация, а на её руинах поселились другие люди. Живут среди руин, чем могут — пользуются, робко поражаются развалинам храмов и космодромов… В точности такое ощущение охватило его и сейчас.

Они шли долго, не меньше сорока минут — сперва по тропике в горы, потом высокогорной пустошью, над которой нёсся прохладный утренний ветер. Небо на востоке начало раскаляться положенной в горн стальной полосой, но солнце ещё не показалось над горизонтом даже самым краешком. Игорь не сразу сообразил, что под ногами оказалась дорога — из выщербленных бетонных плит, между которыми пробилась трава. Просто по коленям перестала бить трава, он посмотрел вниз и увидел этот бетон. Остановился:

— Что это? — спросил Игорь удивлённо. — Дорога?

— Аэродром, — отозвался Денис, тоже останавливаясь. — Тут базировался полк штурмовой авиации Черноморского флота. Прикрывал базу в Новороссийске… Его расформировали в двухтысячном по личному распоряжению президента… Вон, смотри.

Игорь увидел левее, метрах в ста, возвышавшиеся над травой хвосты и острые носы самолётов. Их было не меньше десяти.

— Это Су-15, — сказал Сашко. — Отец летал на них. Старые, но хорошие машины… Бросили, потом на металл растащили, а кое-что осталось…

— Пошли, — поторопил Николай, — солнце скоро взойдёт.

Игорь понял, куда они идут, через какие-то две минуты. Странно, что он сразу не заметил этого здания, издалека. Наверное, дело было в том, что оно как-то очень органично вписывалось в окружающее — в небо, в море, в ковыль. Это была небольшая церковь — вернее, даже часовенка, скорей, кажется, так они называются, небольшие такие церкви. В стенах тут и там зияли дыры. От купола остался только каркас — листы металла унесли. Но над этим каркасом возвышался крест — странный, Игорь не помнил такого:

Ему вдруг подумалось, что часовня похожа на раненого витязя — в разбитом шлеме, в прорванной броне, но всё равно с гордо поднятой головой, широким разворотом панцырных плеч… Игорь почему-то ощутил… нет, не испуг. Он оробел, как робел, наверное, мальчишка-отрок, только что казавшийся себе сильным и умелым, встретив нос к носу настоящего воина… И запоздало перекрестился, увидев, что все мальчишки делают это, глядя вверх, на крест.

— Что это? — тихонько спросил он у Дениса. Но ответил Николай:

— Храм Воинства Православного в Руце Господней, — ясно ответил грек. И снова перекрестился. — Его построили в 95-м на средства полка. А потом его разорили османы, когда ушли лётчики. За одну ночь. Ордой спустились с гор и всё разграбили и осквернили. Мы восстановили храм изнутри. А снаружи оставили таким… чтобы помнить.

— Пора, — бросил Денис, всё это время смотревший на крест, похожий (Игорь только теперь понял!) на прицел снайперской винтовки.

Мальчишки стали зачем-то разуваться. Игорь решил ничего не спрашивать, а просто тоже снял кроссовки и наступил на сухую, прохладную землю. Сенька и Лёшка взяли его под локти и молча повели вперёд. Остальные двинулись следом.

Мальчишки распахнули двустворчатую дверь. Пол храма оказался странно тёплым, Игорь, приготовившийся к холоду каменных плит, удивлённо посмотрел вниз. Камень, да. Но почему-то тёплый…

В храме царил полумрак. Но Игорь хорошо различил ярко-синюю полосу орнамента, опоясывавшего стену. Орнамент состоял из бесконечно повторяющихся синих свастик.

А через секунду ещё понял, что ниже стены сплошь расписаны картинами.

Или иконами? Он не знал, как это назвать. По манере исполнения это точно были иконы — тонкие лица, светящиеся круги-нимбы над головами людей… Но по сюжетам…

Вот человек в кабине самолёта. Он направляет самолёт на дорогу, забитую техникой — танки, грузовики, мотоциклы…

Вот молодой парень на зимнем поле, с автоматом в руке — падает на чёрную щель амбразуры, из которой жалит длинное копьё пулемётного пламени…

Вот тесно стоящие плечом к плечу парни и девчонки в изорванных лохмотьях, а позади — провал какой-то ямы…

Вот горстка израненных солдат, а со всех сторон ползут по изрытому воронками полю танки…

Вот мальчишка, окружённый какими-то чёрными сгустками, отдалённо похожими на людей, заносит гранату…

Рисунков было много. Не хватало глаз — увидеть все.

— Кто это? — спросил Игорь поражённо. Сенька ответил тихо:

— Те, кто пал за Россию. Святые воины.

— Но они же… — Игорь перевёл дыхание. — Разве они… это… канонизированы?

— Кем? — спросил Сенька.

— Ну… церковью… — пожал плечами Игорь.

— А кто ей дал право решать? — спросил, подойдя, Денис. — Мы верим в Бога, Игорь, а не в церковь. И служим Богу и России. А для неё эти люди — святые. Они отдали за неё жизни и не задумались ни на миг.

— Солнце, — сказал Генчо.

Алый луч, упав в пролом стены, высек из полутьмы яркий рисунок на полу: та же свастика в кругах и многоконечных звёздах.

Мальчишки начали опускаться на правое колено и складывать руки перед грудью. Денис подтолкнул Игоря, прошептал:

— Встань… в центр…

Игорь подчинился. Солнце било в лицо с ощутимой физически силой, одевало всё тело горячим панцырем. Мальчишка зажмурился. Голос Дениса донёсся откуда-то издалека, с эхом, как будто через невидимые стереоколонки:

— Сейчас отвечай, Игорь! Россия спрашивает тебя! Готов ли ты быть достойным памяти наших дедов и прадедов, отстоявших наше Чёрное море и нашу великую советскую Родину от врагов?

— Да, — ответил Игорь.

— Готов ли ты всегда и везде стоять за своих товарищей и не предавать их ни словом, ни делом?

— Да.

— Готов ли ты бороться с ложью, несправедливостью, подлостью, где бы ты их не встретил и какое бы обличье они не приняли?

— Да.

— Готов ли ты быть верным нашему делу и помнить, что мы сражаемся за счастье для всех хороших людей?

— Да.

— Готов ли ты не выдавать тайну отряда по своей воле никому и никогда?

— Да.

— Готов ли ты презирать тех, кто красивыми словами скрывает лень, бездушие и жажду наживы?

— Да.

— Готов ли ты сражаться с врагами нашей Родины, как бы сильны они не были?

— Да! — выкрикнул Игорь, чувствуя, что сейчас упадёт. Воздух звенел от солнца. — Я буду верен этой клятве, данной перед лицом товарищей, сегодня и всегда, сколь — ко бы не прошло лет и что бы не ждало меня в жизни. И как бы далеко не забросило меня, я вернусь на берега нашего моря по первому зову любого из моих товарищей. Если же из трусости или корысти я нарушу эту клятву, то пусть наказанием мне станет вечное презрение от имени всех тех, кто отважно жил и бесстрашно умер, защищая Родину! Да поможет мне Бог!

Что-то коснулось его лица. Игорь открыл глаза, увидел тяжёлое полотнище в руке Дениса. Это был флаг… Большой флаг с тяжёлым сияющим навершием в виде орла, распростёршего крылья в туго сплетённом венке. На алом полотнище в левом верхнем углу было написано:

ВМС СССР

а внизу, ниже двойной свастики -

ЧЕРНОМОРСКИЙ ИМПЕРСКИЙ ФЛОТ

Встав на колено, Игорь обеими руками поднёс складку ткани к лицу и коснулся её губами. От шёлка пахло морем и ветром.

— Встань, — приказал Денис. Игорь поднялся, краем глаза видя, что поднимаются все. Солнце заливало внутренность храма. Казалось, что фигуры мальчишек купаются в сиянии, которое с каждой секундой становилось всё более и более золотым… И вот уже не было ничего, кроме этого вездесущего золотого света. Игорь вздрогнул, услышав голос Дениса — тот пел, и песня походила на дрожание серебряного гонга где-то в горле… и на молитву. Нет, это и была молитва…

Игорь понял, что плачет. Слишком много было вокруг золотого сияния, чтобы это можно выдержать равнодушно, даже если тебе тринадцать лет и ты боишься, что кто-то увидит тебя настоящего. Но Тот, Кто послал это сияние на землю, и так всё знал об Игоре, знал и хорошее, и плохое — так чего стесняться? На короткий миг в расплавленном золоте Игорь увидел колонну людей, уходившую вдаль, в глубь времени — их лица были суровы и спокойны, полны величия.

Игорь понял, что это смотрят на него его предки — кубанские казаки, и те, кто был до них и не назывался казаками, но так же служил России. Значит, это правда, подумал мальчишка, глотая слёзы и улыбаясь. Значит — не надо бояться, нечего бояться, потому что смерти нет, её просто нет, она бессильна перед Ним… И надо искупить вину одного человека, чтобы не прервалась эта колонна.

Никогда не прервалась.