Потери и обретения. Книга первая

Глава 10

Работа оказалась для Джоанны воистину целительным средством, так как не оставляла ей времени на переживания об утраченной мечте - обретения себя в мире высокой парижской моды. Работа отнимала у нее все силы, что позволяло ей каждую ночь засыпать глубоким сном без сновидений. И эта работа увлекала ее, давая ей тем самым мужество встречать каждое утро с верой в будущее.

Что же до мужчин… Горький опыт с Бертье заставил ее заглянуть в свое прошлое и разобраться в себе самой.

Это произошло на втором году обучения в колледже. Она - наконец-то! - достигла того возраста, когда ее тело, словно наверстывая упущенное, как-то мгновенно приобрело все отличительные признаки женской зрелости. Молодые люди лезли вон из кожи, чтобы увлечь это ослепительное чудо женственности на заднее сиденье своих машин.

Джоанне вроде бы льстили их юношеские бесхитростные попытки обольстить ее. Ей нравилось находиться в центре внимания, когда они кружились вокруг нее, словно рой трутней вокруг пчеломатки. Однако, не по годам умная, она отдавала себе отчет в том, что их привлекает в ней только упаковка. Этих мальчиков абсолютно не интересовало, что же она собой представляет, во что верит, о чем мечтает, есть ли у нее цель в жизни. Изредка она позволяла им некоторые вольности в заднем ряду кинотеатра, но твердо отказывалась «пойти на все».

И только на первом курсе института она добровольно рассталась со своей девственностью ради двадцатичетырехлетнего фотографа, работавшего в мире моды, который был старше ее, а в Майами приехал на съемки материала для журнала «Вог» и согласился в порядке дружеской услуги - друг его работал в институте преподавателем - читать лекции во время своего пребывания в городе.

Джоанна не удивилась, когда он пригласил ее на ужин в тот вечер. И то, что ужин плавно перешел в завтрак, ее тоже не удивило. Она была готова к такой любви и ждала только подходящего мужчину.

Тим Редман был веселым, добрым и сексуальным, но когда он вернулся в Чикаго - а она с самого начала знала, что ему придется уехать, - у Джоанны в душе не осталось ни капли горечи. Но сложился стереотип, о котором она даже и не подозревала и который определил все ее последующие связи. У нее выработалось подсознательное стремление выбирать партнеров старше себя по возрасту.

Ее последний любовник до отъезда в Париж, коммерческий представитель торгового дома на Пятой авеню, был старше ее в два раза. Только в отличие от мужчины, которому она радостно подарила свою невинность, он был властным собственником. Вот почему, когда он начал пользоваться всеми избитыми приемами, чтобы удержать ее от поездки в Париж, она порвала с ним.

Ее мать, Маргарет Лейк, человек предельно откровенный, всегда выступала против романтических избранников Джоанны. «Конечно, не надо быть Фрейдом, - каждый раз говорила она, когда Джоанна возвращалась домой после ужина с одним из таких неподходящих героев, - чтобы понять: ты, родная моя, все время ищешь себе мужчину-отца».

И хотя она упрямо отвергала правоту матери, опыт с Бертье дал ей возможность освободиться от шор и взглянуть в лицо правде. Мать была абсолютно права. Неприятное открытие заставило ее понять, что пришло время в корне меняться.

Другие женщины просто пообещали бы себе изменить порочный стереотип, обратив свое внимание на мужчин-ровесников. Но только не Джоанна. Не признавая половинчатых мер, с решимостью, которой могла бы позавидовать монахиня-кармелитка, она запретила себе даже думать о сексе.

С тем же упорством, которое она проявила в Париже, когда искала работу, она решила изменить заодно и свой облик. Хотя это давалось ей нелегко, она целенаправленно работала над собой, приглушала пылкость бьющей из нее энергии, изменила походку, стала сдержанней в жестикуляции и стала тише говорить. Она пошла еще дальше - начала избегать огненно-красных расцветок в своей одежде, отдавая теперь предпочтение более спокойным тонам.

- Мы ждали тебя, - выговорила ей Холли в один из последних дней ноября, - до тех пор, пока индейка не пересохла настолько, что ее стало невозможно есть.

Холли приглашала ее к себе на ужин с друзьями по случаю Дня благодарения.

- Извини, я действительно собиралась прийти пораньше…

- Но увлеклась, как всегда.

Джоанна в ответ застенчиво и виновато улыбнулась.

- Я обдумывала новый вариант свадебного платья героини.

В новом решении сюжетной интриги исполнительница стриптиза выходит замуж за сына нефтяного магната, однако продолжаются ее любовные отношения с отцом жениха. Джоанна, дотошная по натуре, уже отвергла три варианта наряда, которые Холли считала великолепными.

- Когда эскиз мне наконец удался, было уже поздно звонить.

- Колин был сильно разочарован.

Колин Тэлботт, австралийский актер, приехал в Штаты и получил роль в дневном сериале «Уйти и не вернуться». После того как он снялся в приключенческом фильме, который прошел на экранах три месяца назад и имел грандиозный кассовый успех, он, словно комета, взлетел на вершину славы и оказался в списке «А» каждой девушки из ночных клубов.

- Переживет, - сухо буркнула Джоанна.

Ее не интересовали знакомства с мужчинами. Даже с известными киноактерами.

- Кстати, - перешла она в наступление, - не его ли я видела на обложке журнала «Пипл» с Кэсси Лоутон? Подпись под фотографией сообщала об их предстоящей помолвке.

- Это было на приеме по случаю выхода фильма. Колин не встречается с актрисами. Он считает их слишком эгоцентричными. - Холли нахмурилась, лицо ее выражало доброжелательную озабоченность. - Знаешь, дорогая, я высоко ценю твою увлеченность работой над «Лунным берегом», но тебе грозит опасность стать трудоголиком.

- И это говорит мне женщина, которая, как известно, остается ночевать на работе, чтобы сэкономить время, уходящее на дорогу, - парировала Джоанна. - Но тебе незачем беспокоиться обо мне. Я сейчас чувствую себя гораздо счастливее, чем когда бы то ни было.

Несмотря на заверения подруги о своем счастливом состоянии, от внимания Холли не ускользнуло, что тот свет, которым лучились глаза Джоанны в Париже, потух, словно свеча под ледяным порывом ветра. Холли ничего не предпринимала в течение пяти месяцев, надеясь, что Джоанна сама придет поговорить с ней по душам. Теперь, благодаря своей необычайной способности разбираться в людях, она поняла, что перемены в подруге произошли не случайно, а были хорошо продуманы и безукоризненно выполнены. Джоанна не учла только одного, размышляла Холли, и никакие выверты ей не помогут: ведь, где бы она ни появилась, все вокруг мгновенно озаряется ее талантом, чувством собственного достоинства, естественной красотой лица и души. Она бы оставила Джоанну в покое с ее секретами, но Холли никогда бы не достигла тех высот в искусстве покорять мужчин, если б не обладала упорным характером.

- Говоришь, что ты счастлива. Ну а если так, то почему бы не допустить, что Колин мог бы тебе приглянуться?

Не желая обсуждать интимную сторону своей жизни даже с лучшей подругой, Джоанна решила сменить тему.

- Не хочешь взглянуть на то, что у меня получилось?

Она вручила Холли свои эскизы. Новый вариант действительно был великолепен. И пока продюсер ахала и охала над воздушным творением из переливающегося белого тюля и кружев, все ее мысли о сводничестве были мгновенно забыты.

Убедив Милдред, что работу по созданию модных отделов Поля Бертье во всех универсальных магазинах «Сэвидж» она должна взять на себя - в конце концов, кто лучше нее знаком с гением модельера? - Памела целиком погрузилась в решение поставленной задачи, колеся по всем Соединенным Штатам. Работа отнимала у нее почти все время, тем не менее она регулярно наезжала во Флориду.

День благодарения они с Редклиффом провели в обществе Милдред. Памеле по-прежнему не доставляло удовольствия присутствие в доме Берты, правда, теперь оно не пугало ее, поскольку она ознакомилась с завещанием тети. Особенно после ее второго визита к Дональду Стрипу, когда она заручилась обещанием адвоката поставить ее в известность в случае, если Милдред решит изменить свое завещание.

На следующий день после праздников они вернулись в Майами в квартиру Редклиффа. И в его постель, где набросились друг на друга со страстью, которая нисколько не уменьшилась с момента их первой незабываемой встречи. Прошло два дня, а они все еще не покидали поле боя.

- Я уже говорила тебе, какой ты необыкновенный? - мурлыкала удовлетворенная Памела. Голова ее покоилась на его влажной от пота груди, пальцы играли с его волосами, длинные ноги переплелись с его ногами.

- Может, как-нибудь и упоминала, - сонно пробормотал Редклифф. После двух дней неистового и почти непрерывного секса он почувствовал, что наконец насытился. - Так, между прочим. - Для конца ноября день был слишком теплым, и кондиционер оказался очень кстати. Когда прохладный ветерок осушил их взмокшие тела, он натянул простыню. - Но такие слова всегда приятно слышать.

- Я никогда не встречала такого мужчину, как ты.

Редклифф улыбнулся, ленивый и довольный.

- А я - такой женщины, как ты. - Он говорил правду. С первого момента, как он увидел Памелу, он желал ее, и желание это не ослабевало, а становилось все сильнее с каждым разом, когда они бывали вместе, вот как сейчас.

Хотя Редклифф и не любил признаваться в собственных слабостях, все же он отдавал себе отчет: может так случиться, что он незаметно для себя перейдет черту и его примитивное влечение к Памеле перерастет в привязанность. Как других мужчин влечет бутылка или карточная игра, так его властно влекло на сексуальный зов этой страстной сирены.

Работа в «Сэвидж» разлучала их, они порой не виделись днями и даже неделями. Но каждый раз, когда не удавалось справиться с желанием, а это случалось постоянно, один из них снимал телефонную трубку и звал другого, через несколько часов они встречались в постели, доводя друг друга до безумия.

Вообще- то Памела была слабостью Редклиффа, от которой он мог бы отказаться. Единственное, что удерживало его от этого шага, это то, что привязанность была обоюдной. Действительно, хотя специально он не подсчитывал, но мимо его внимания не прошло, что Памела была инициатором большинства этих украденных у работы встреч.

- Лайни Джонсон снова спрашивала у меня, когда мы собираемся устроить оглашение, - сообщила Памела. Он вспомнил эту блюстительницу общественных нравов, которая сопровождала Максвелла Стоуна на праздничном приеме у Милдред.

- Оглашение? - Тело Редклиффа отдыхало, мысли бродили вокруг несколько раздражавшей его проблемы, связанной с постройкой автомобильной стоянки под зданием нового магазина «Сэвидж» в Аризоне.

- Стыдно: ходим влюбленными, как подростки.

Редклифф с удивлением посмотрел на нее. Он еще ни разу не замечал, чтобы Памела придавала хоть малейшее значение чьему-то мнению.

- Ну, сказать «ходим влюбленными» было бы большой на тяжкой, - возразил он, - поскольку мы почти не бываем вместе на публике.

Зачем это ей нужно? - размышлял он. Разве только из-за служебных обязанностей. Ей необходимо положение для развития и обеспечения общественно-деловых контактов. Хотя ему претило любое событие, ради которого нужно было влезать в смокинг, он должен был признать, что кутюрье и ювелирная торговля неизбежно выиграют от такого соблюдения приличий.

- Нам трудно бывать вместе, - вздохнула Памела. - Дела так надолго разлучают нас, что, когда мы будем вместе, я не захочу ни с кем тебя делить.

Это чувство было Редклиффу хорошо знакомо.

- Но это не значит, что публике неизвестно о том, что мы потенциальный объект внимания со стороны светских хроникеров.

К черту хроникеров, хотелось сказать ему.

Вместо этого он спросил:

- Ты действительно стыдишься нашего романа?

- Хочешь знать правду?

Он всегда был искренен с Памелой, ему и в голову не приходило, что она может быть с ним неоткровенной.

- Разумеется.

Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

- Да, меня это действительно смущает, когда я слышу, как люди шепчутся между собой, будто я тебе не так уж и дорога, раз ты не хочешь узаконить наши отношения.

- Узаконить? Полагаю, ты говоришь о браке?

- Да.

Редклифф редко задумывался над своей жизнью, он был слишком занят работой, но не исключал возможности, что когда-нибудь женится. Правда, брачный союз, по его представлению, должен был основываться на взаимном уважении, доверии и общности устремлений. Он помнил, с какой любовью относились друг к другу его родители, и предполагал, что такая же близость в мыслях и душах свяжет и его с женой.

А с Памелой его связывало только физическое влечение. И, конечно, «Сэвидж».

Как будто прочитав мысли Редклиффа, она взяла в ладони его озабоченное лицо и спокойно, ободряюще улыбнулась.

- Милый Редди, - прошептала она, и он ощутил запах табака вперемешку с запахом меда. - У тебя нет причин так хмуриться. Я ведь не та глупенькая девочка, которая мечтает о мифической великой любви. - Ее губы так соблазнительно шевелились возле его губ. - Того, что у нас есть, нам вполне достаточно. - Ее пальцы скользнули вниз по его груди. - Более чем достаточно.

Редклифф всегда гордился своей способностью принимать рациональные, взвешенные решения. Он неизменно продумывал все «за» и «против», анализировал, сопоставляя факты и цифры в том гроссбухе, который держал в голове. Именно этим он и занялся теперь.

Первым делом в колонку плюсов он занес то обстоятельство, что Памела очаровательный партнер. Она волевая, решительная, умеет настоять на своем, изобретательна в любовных делах. Они вместе вот уже сколько месяцев, он знает, что она считает его сексуально неотразимым, и она остается для него все такой же обольстительной.

В колонке минусов оказалась привычка Памелы демонстрировать его перед своими друзьями, принадлежащими к сливкам общества, в такой манере, которая заставляла Редклиффа чувствовать себя в роли быка-производителя, выставленного на всеобщее обозрение. Однажды, когда он высказал ей свое недовольство этим, она разразилась бурной истерикой со слезами, вставляя между душившими ее рыданиями слова о том, как она сожалеет, что рассердила его. Ведь она всего-навсего безумно гордится им и обожает его до такой степени, что ей просто трудно скрыть свое счастье. К тому времени, как ему наконец удалось успокоить ее, он считал себя бесчувственной сволочью.

Памела излишне эмоциональна, не говоря уж о ее безумных комплексах, но при этом сногсшибательно красива и чрезвычайно умна. А уж когда приходилось заниматься делами фирмы, тут она поражала его своим напором, который не уступал его собственному.

Было еще одно объективное обстоятельство: Памела отличалась повышенной сексуальностью. И если ему не удастся постоянно удовлетворять ее потребности, то это может привести ее в другие объятия… При мысли, что другой мужчина прикасается к этой благоухающей теплой плоти, Редклифф пришел в такое состояние, что стал задыхаться.

Но жениться?

Запрятав поглубже в своем сознании томительные дурные предчувствия, он ловким сильным движением поднял Памелу на свое ненасытное тело, вновь заявившее о своих правах.

- Думаю, - произнес он, устроившись в ней самым удобным образом и призывая ее к новой скачке, - пора мне сделать из тебя порядочную женщину.