Потери и обретения. Книга первая

Глава 16

Задолго до того, как в ее поместье на побережье стали съезжаться гости, Милдред сделала заказ на проведение приема в самом шикарном ресторане города - «Олимп».

Выдержанный в персиковых, темно-фиолетовых и розовато-лиловых тонах, главный обеденный зал напоминал огромный салон роскошного лайнера. Кресла и удобные очаровательные стулья от Ар Деко формой напоминали закругленные розовые раковины и раскрывшиеся цветки каллы. Столы, заставленные бокалами, казалось, плывут в мерцании хрусталя.

Несмотря на состояние томительной нервозности, с которым Джоанна подходила к причудливо изукрашенным дверям, она была просто околдована открывшимся перед ней великолепием.

Не успела она появиться в зале, как ее приветствовала хозяйка.

- Моя дорогая! - Милдред взяла обе руки Джоанны в свои руки, на которых не было ни одного кольца. - Да вы просто великолепны! - Она с одобрением оглядела короткий красный саронг. Джоанна потратила уйму времени на то, чтобы обшить блестящими золотыми бусинами лиф платья без бретелек. - Полагаю, этот очаровательный наряд вы придумали сами?

- Да. - Джоанна улыбнулась.

- У вас истинный талант. Неудивительно, что вам присудили «Эмми». Не представляете, как я рада, что вы смогли принять участие в нашей скромной встрече.

Пожилая женщина тепло улыбалась ей и была сама доброжелательность, но что-то в ее взгляде, пристальном и напряженном, смущало Джоанну.

- Ваше приглашение большая честь для меня.

- Это вы нам оказали честь, - несколько рассеянно возразила Милдред. Она не могла отвести глаз от лица девушки. - Не так часто нам приходится бывать в обществе гениального художника.

Джоанна засмеялась, ей удалось немного расслабиться.

- Это большое преувеличение, но с детства меня учили, что порядочный гость никогда не спорит с хозяйкой.

- Абсолютно верно, - согласилась Милдред. Что-то загадочное вспыхнуло в ее глазах и исчезло так быстро, что Джоанна едва обратила на это внимание.

Подошел высокий представительный мужчина с седой головой и в черном галстуке.

- Милдред, только не говори мне, что ты собираешься весь прием продержать это милое существо возле себя, - проворчал он. - Всем присутствующим не терпится познакомиться поближе с новой знаменитостью.

Момент для приватного разговора был упущен. Джоанну представили бесчисленным гостям, большинство которых было ей хорошо известно по телевизионным программам и фильмам большого экрана.

Все время она находилась в тревоге от сознания присутствия Редклиффа, который великолепно смотрелся в элегантном вечернем костюме и был слишком красив, что усугубляло ее беспокойство. Отдавая дань вежливости, то и дело с кем-то здороваясь, она ждала, что он подойдет к ней. Прошел час, а она все еще ждала.

Наконец, испытывая потребность в уединении, Джоанна поднялась по лесенке на круглую площадку антресоли, где интимная обстановка располагала к разговорам наедине. Опустившись в удобную розовато-лиловую раковину, она стала смотреть на танцующих, скользивших по черному мраморному полу, и поймала себя на том, что мысленно рисует пышное бальное платье из белого тюля, переливающееся вышивкой из мелкого горного хрусталя. Пожалуй, такое платье подойдет жене нефтяного магната в сцене благотворительного бала, завершающего сезон.

- Уж не жалеешь ли ты, что приехала сюда? - произнес тихий, до боли знакомый голос.

Погрузившись в свои творческие размышления, Джоанна не слышала, когда Редклифф подошел к ней. При звуках его низкого голоса все в ней запело, словно он затронул в ее душе сотню, тысячу струн. Чувствуя, как щеки ее заливаются краской, она подняла глаза на его невыразимо красивое лицо, которое ей так и не удалось забыть. Чтобы дышать, ей приходилось делать усилие. Вдохнуть! - приказала она себе.

- Я никак не ожидала увидеть Силлу Бойленд танцующей щека к щеке с Риком Хоупом, - ответила она невпопад. Выдохнуть!

О Боже, с ней творится то же самое. С чего она взяла, что ей когда-нибудь удастся забыть этого человека? И те чувства, которые он в ней вызывал, - ошеломление, сладкий ужас, восхищение?

- К тому же он шепчет милые глупости ей на ушко, похожее на розовую раковину, - добавил Редклифф, напомнив таким образом об эпизоде, когда он держал ее в своих объятиях и повторял снова и снова, как она прекрасна. Он легонько притронулся пальцем к ее длинной золотой сережке. - Привет!

- Привет.

Надо остановиться! - приказывала себе Джоанна, в то время как ее губы расползались в глупейшую улыбку влюбленной по уши девчонки. Вдохнуть!

- Поздравляю с премией «Эмми».

- Спасибо. - Выдохнуть!

- В женских модах я не разбираюсь, но, по словам моей мамы, которая не пропускает ни одной серии «Лунного берега», ты непременно должна была победить.

При воспоминании о Люси на душе у Джоанны потеплело, и она улыбнулась.

- Как поживает твоя мама?

- Лучше всех. - Он сел напротив нее так близко, что их колени почти соприкасались. - Я навещал ее в прошлом месяце, она до сих пор сияет как новобрачная. Думаю, это настоящая любовь.

Услышав в ответ смех Джоанны, Редклифф подумал, как давно он не слышал этот низкий переливчатый звук, как ему его не хватало.

- Так это замечательно, - сказала она.

- Я тоже так считаю. Между прочим, она без ума от платья, которое ты сшила для нее. С твоей стороны это было очень мило.

- Я так чудесно повеселилась на ее свадьбе, что мне захотелось сделать для нее что-нибудь приятное. - Ей с трудом верилось, что в ее жизни действительно была та волшебная романтическая ночь. Глупая, глупая, глупая! - твердила она себе.

Весь предыдущий час Редклифф был занят с гостями и, держа в руке бокал, вел светскую беседу, отдавая дань вежливости. За выпивкой, улыбками и болтовней он все время не выпускал Джоанну из виду. И теперь, когда она сидела перед ним, у него появилось дикое желание увести ее отсюда и прогулять с ней всю ночь по пляжу. Чтобы их было только двое наедине с полной благостной луной и в компании подмигивающих звезд.

- Хорошее было время, правда?

Не желая лгать, но и не в силах признать, что то время было самым прекрасным в ее жизни, Джоанна опустила глаза, чтобы он не прочел в них тоски и желания, владевших ее трепещущим сердцем.

Сегодня она сделала ту же прическу, что и на презентации «Эмми», - копна волос, поднятая кверху в живописном чувственном беспорядке: тронь ее - и волосы рассыплются по обнаженным плечам. Ненадежное сооружение удерживалось тремя гребнями с украшением из драгоценных камней. Редклиффу хотелось выдернуть гребни и освободить волосы, чтобы он мог любоваться каскадом блестящих локонов. Он протянул руку и убрал выбившийся завиток с ее щеки. От этого ласкового прикосновения у Джоанны закружилась голова.

- Я рад, что ты приехала.

- А я, кажется, нет.

Они снова помолчали, обмениваясь долгими взглядами, которые говорили больше, чем слова. У нее появилось ощущение, будто она стоит на краю пропасти и достаточно малейшего толчка, чтобы рухнуть туда.

С трудом отведя глаза, Джоанна огляделась с нарочитым безразличием.

- Где же твоя жена?

Вопрос прозвучал многозначительно. Неужели она подумала, что он пришел сюда лишь потому, что Памела в отъезде? Это был не тот случай. Хотя, признаться, он уже не был тем идеальным мужем, как раньше, когда встретился с Джоанной. Через несколько месяцев после того карнавала и поездки в деревню в тщетной попытке убедиться, что чувство, которое она вызвала у него, он мог бы испытать к любой умной и красивой женщине, Редклифф вступил в спокойную, ничем ему не грозившую непродолжительную и лишенную истинного чувства связь с местной замужней дамой, работавшей на телевидении. Однако эта связь оставила у него чувство вины и еще большего одиночества.

- Нам надо поговорить.

- Не думаю, что это нужно. - Джоанна оглянулась вокруг: нет ли кого поблизости, кто мог бы их подслушать. - Извини, Ред, но я не собираюсь вести тайную жизнь.

- Черт побери, я и не прошу тебя…

Она положила ладонь ему на руку и почувствовала, как напряжены его мышцы.

- Ты хочешь поговорить, но мы оба знаем, что на этом не остановимся и, не желая того, заставим друг друга страдать.

Неужели она думает, что он не страдает сейчас? Господи, быть рядом с ней и не сметь коснуться ее, поцеловать ее - сердце у него рвалось на части. Странно, что этот темно-фиолетовый ковер еще не покраснел от его крови.

- Ты хоть представляешь, как я тосковал по тебе? - произнес он, чтобы как-то отстоять свое мужское достоинство.

- Да. Потому что не проходило дня после возвращения из Нового Орлеана, когда бы я не задавалась вопросом, правильно ли поступила, расставшись с тобой. - На столике перед ними в хрустальной вазе стояла роза нежного пастельного оттенка. Под внешним спокойствием у Джоанны скрывалось сильное нервное напряжение, и она не заметила, как стала обрывать бархатные лепестки. - Но я знаю, что поступила правильно. Потому что твои отношения с Памелой… - Надо же,- она произнесла имя соперницы и не задохнулась! - достаточно серьезны, чтобы удержать тебя от развода.

- Черт возьми, Джанни, ты не понимаешь!

- Вот тут ты ошибаешься, Ред, - мягко возразила она. - Я понимаю, к сожалению, слишком хорошо.

Реальность состояла в том, что Редклифф был женат и разводиться не собирался, поэтому и все ее желания, как бы сильны они ни были, не имели значения. Вот и все, что требовалось уяснить раз и навсегда. И хотя она делала все, чтобы забыть о нем, уговаривала себя, что Редклифф оказался всего лишь случайным спутником на веселом празднике карнавала, но в эту минуту она поняла, что их встреча в Новом Орлеане оставила по себе яркие воспоминания, словно тлеющие под пеплом раскаленные угольки, - достаточно малейшего ветерка, одного нежного прикосновения, чтобы огонь заполыхал вновь.

Памела приехала поздно, когда вечер был в полном разгаре. Появившись в зале, она первым делом схватила с подноса у официанта бокал шампанского. Поглощая легкий превосходный напиток, она начала оглядывать зал, пытаясь взглядом отыскать в толпе гостей объект последнего каприза своей тетушки. Она издали заметила уединившуюся парочку и с удивлением узнала в мужчине Редклиффа, который тихо говорил что-то. С первого взгляда по выражению его лица она поняла, что не только Милдред втянута в интригу вокруг Джоанны Лейк. Одним глотком допив шампанское и поспешно добавив к нему содержимое еще двух бокалов, то есть подкрепившись физически и морально, Памела решительно направилась в другой конец зала.

- Дорогой! - томно воскликнула она, не обращая внимания на Джоанну, и, обхватив ладонями лицо Редклиффа, впилась в его рот долгим чувственным поцелуем. - Я не могла приехать раньше. - Она наконец оторвалась от него. - Самолету два часа не давали посадки в Майами. У меня едва хватило времени переодеться и заново накраситься.

- Но ты, как всегда, очаровательна, - подал заезженную реплику Редклифф, платком стирая с губ следы ее помады.

Он узнал на ней облегающее черное переливающееся платье из коллекции Поля Бертье. Даже при ее постоянной расточительности это длинное вечернее платье отличалось безумной дороговизной. Памела уверяла, что это высшее достижение моды, но ему казалось, что платье с прошивками из блесток делает ее похожей на змею… или на угря.

- Ты, как всегда, прав. Пожалуй, это одна из причин, почему я так тебя обожаю. - Она снова поцеловала его, оставив влажный след на щеке, чем привела Редклиффа в полное недоумение: что, черт возьми, случилось с его женой? Он не мог вспомнить, когда в последний раз Памела проявляла хоть какие-нибудь признаки влечения к нему.

Как будто только теперь заметив собеседницу мужа, Памела бросила вопросительный взгляд больших зеленых глаз в сторону Джоанны.

- Ред, дорогой, - проворковала она, - ты забываешь о приличиях. Почему ты не представишь мне свою подружку?

Конечно, Редклифф понимал: Памела заявляет о своих правах на империю «Сэвидж» и на своего мужа. Он почти физически ощущал на своей груди печать: «Прохода нет. Частное владение».

- Памела, это Джоанна Лейк. Джоанна, это Памела… - Возникла маленькая, едва заметная пауза, - моя жена.

- Неужели та самая Джоанна Лейк?! - Памела разглядывала девушку, словно восхитительный драгоценный камень новой огранки. - Модельер по театральным костюмам, получившая премию «Эмми»? О которой только и говорят в городе?

Фотографии миссис Морино, украсившие глянцевые страницы последнего ежемесячника «Таун энд Кантри», не сумели воздать ей по справедливости. Светлые волосы на прямой пробор обрамляли ее лицо гладкими блестящими волнами. В ее манере одеваться, двигаться, в безупречных чертах лица и фигуре сквозило внутреннее превосходство. В ней поражало сочетание холодной красоты с едва прикрытой сексуальностью.

Джоанна возненавидела ее с первого взгляда.

- Я сомневаюсь, что весь город занят моей персоной, - мягко сказала она, упорно не замечая виноватого взгляда Редклиффа, - но меня действительно удостоили премии «Эмми».

- Я так и знала! - Памела захлопала в ладоши. Бриллиант, по размерам равный Тадж-Махалу, холодно сверкнул на ее левой руке. - Разумеется, у меня не остается времени на телевизор, слишком много дел, но моя дорогая тетушка Милдред вознамерилась не пропустить ни одной серии вашего славного шоу. Я охотно верю, что она просто попалась на крючок. - Тон Памелы стал вкрадчивым.

- Так же как и все остальные телезрители в мире, - решительно вмешался Редклифф, желая оградить Джоанну от злого языка своей жены. Хотя их брачное ложе стало давно скучным и однообразным, как пустыня Сахара, по непонятным ему причинам Памела была безумно ревнива. Горе женщине, которая осмелилась разговаривать с ним наедине. Двойное проклятие женщине, которая посмела ему улыбнуться, даже случайно. Трижды будет проклята та несчастная, ничего не подозревающая женщина, которая посмеет проявить хотя бы слабый интерес к последнему мужу Памелы Сэвидж Кардигос Сторм Морино.

Джоанна улыбнулась Памеле спокойной вежливой улыбкой, но она была признательна Редклиффу за то, что он остановил свою благоверную. Она не может, не должна позволить себе увлечься им. Ни в коем случае! Категорически нет! Только дуры заводят романы с женатыми мужчинами, напомнила она себе. Дуры или женщины с сильно развитыми суицидальными наклонностями.

- Ну что ж, было очень приятно с вами обоими познакомиться, - сказала она. Все равно пришлось солгать. Но эта ложь безобидная, маленькая. Кроме того, по опасному ревнивому блеску в ярких, как драгоценные камни, глазах Памелы Джоанна поняла, что лучше не признаваться в том, что они с Редклиффом встречались раньше. - Но боюсь, мне пора уходить.

- О! - Блестящие губы Памелы сложились в превосходную гримаску сожаления. - Так скоро? Мы же едва успели познакомиться!

- Мне очень жаль, но завтра рано утром у нас запись.

- Я провожу, - предложил Редклифф. Как он и опасался, его простая вежливость вызвала на него огонь потемневших глаз жены.

Господи, если бы взгляды убивали, подумала Джоанна, Редклифф уже оказался бы на шесть футов под землей.

- Спасибо, - твердо сказала она, - но в этом нет необходимости, поверьте.

Джоанна могла гордиться собой: она успешно выдержала обязательный перед уходом разговор с Милдред Сэвидж, спустилась вниз по лестнице и не забыла дать чаевые одетому в ливрею слуге, который подогнал ее машину.

И только оставшись наедине с собой в новом красном «порше», аренду которого оплатила студия «Уилсон телевижн продакшн компани» в награду за полученную ею премию «Эмми», она дала волю слезам.