Повелитель теней. Том 2

Глава 5

Ближе к первой тёмной полуночи Булатова на посту у входа в королевские покои сменил Бризбел Клауд, новобранец, воспитанием которого вот уже неделю настойчиво, строго и терпеливо занимался Карнач. Парень был младшим сыном мелкопоместного барона и потому по достижении совершеннолетия был изгнан из замка верхом на старом коне, в ржавых дедовых доспехах с тощим кошельком на поясе. Парень был смышлёный, но совершенно необразованный, и ему повезло, что в какой-то момент на его статную фигуру и широкие плечи упал благосклонный взгляд капитана королевской гвардии. И вот спустя несколько дней он уже держался прямо, его новенькие латы были начищены до блеска, но непослушные волосы цвета соломы всё ещё непокорно торчали во все стороны. Передав ему пост, Булатов, на всякий случай, напомнил ему его обязанности и пошёл в сторону казарм.

Он чувствовал себя разбитым, но не потому, что неподвижно простоял в карауле почти десять часов. Его измучило беспокойство. Прошедшим светлым днём он прошёл испытание, чтоб быть допущенным к участию в малом королевском турнире. У него не было грамот, подтверждавших его рыцарское достоинство, но к этому в Сен-Марко относились не так уж щепетильно, ибо право производить в рыцари имелось не только у короля и альдора, но также у всех титулованных особ, а также магистратов семи крупных независимых городов, в связи с чем рыцарем мог стать любой, у кого хватило денег заплатить за эту милость, а также все законные отпрыски мужского пола и бастарды тех самых титулованных особ. А потому получивших право называться рыцарем было много, но заслуживающих это звание было куда меньше. Сен-Марко и луар выходили из этого положения, одаривая званиями кавалера и рыцаря истинно достойных, и эти звания признавались на всём континенте, как неоспоримые. Однако и других рыцарей обвинить в самозванстве было нельзя, потому, чтоб оградить себя от участия в королевских турнирах людей недостойных, были установлены строгие требования к участникам. Претендент должен был внести в залог за участие в турнире тридцать марок золотом, который возвращался лишь победителю. Это помогало отсеять нищебродов. Рыцарь должен был обладать собственными комплектами лат для конного поединка на копьях и в пешем бою, а также оружием и подходящим конём, поскольку в случае его поражения это всё отходило победителю в качестве трофея и могло быть выкуплено по договорённости. И, кроме того, рыцарь, ранее не участвовавший в турнирах и не обладавший званием кавалера Сен-Марко или рыцаря Синего Грифона, либо подтверждённым титулом, должен был пройти квалификационные испытания в присутствии судей турнира, оценивавших его мастерство и то, насколько оно соответствовало статусу и зрелищности турнира такого уровня.

Вместе с Булатовым, которому на залог и недостающий комплект лат хватило кошелька с золотом, полученного от доктора МакЛарена, в испытаниях участвовали ещё три рыцаря. Им пришлось биться на мечах, скакать верхом и на полном скаку срывать копьём с оглобли, положенной поперёк на высоте двух человеческих ростов, кольца с флажками, а также метать лёгкое боевое копьё в деревянный щит. Только он и рыцарь из Магдебурга прошли все испытания, после чего им были вручены ярлыки, которые они могли предъявлять в доказательство этому на любом турнире в любом городе. Однако окончательное решение об участии их в королевском турнире должно было быть принято позже, после того, как будет известно общее количество участников, с тем, чтоб можно было сформировать нужное количество пар для поединков с учётом выбывания побеждённых после каждого тура.

Булатов волновался, допустят ли его, новичка, до участия в турнире. На Земле и на Алкоре он участвовал в подобных соревнованиях, но это были реконструкции или спорт. И теперь у него появился шанс проверить себя в битве с настоящими рыцарями на настоящем турнире и упустить такой шанс он не мог. Это беспокойство так извело его, что он сам удивлялся тому, сколь большое значение придаёт этому приключению.

Пройдя по длинной череде залов и анфилад, кивая иногда попадавшимся слугам, салютуя товарищам, стоявшим в карауле, и кланяясь придворным, живущим в королевском замке, он дошёл до казарм. Гвардейцы уже давно спали, устроившись вповалку на широких помостах вдоль стен и закрывшись одеялами. Было темно, только в камине догорали красные угольки, да из каморки капитана пробивался рыжеватый свет. Пройдя туда, он увидел, что Карнач сидит за столом, накинув на плечи подбитый мехом плащ. Узкое оконце под потолком было открыто, и в комнатёнке гулял ветер. На столе в бронзовом подсвечнике горела свеча, при свете которой капитан читал небольшую по формату, но толстую книгу в кожаном переплёте.

— Что-то интересное? — спросил Юрий, подходя, и сел на скамью у стены.

— Сборник баллад, довольно неплохих, — ответил Карнач и, заложив книгу сломанным гусиным пером, отложил её. — У тебя такой вид, словно ты разгрузил вагон с цементом.

— У меня именно такое ощущение, — вздохнул Булатов. — Мне очень хочется участвовать в турнире, Саша.

— Будешь, — улыбнулся тот и протянул ему белый свиток с красной сургучной печатью. — Твой залог принят, барон де Сансер, маркиз Вайолет и виконт Монтре оценили твои качества бойца, как превосходные, и сочли возможным допустить тебя до участия в королевском турнире. Так что, голубчик Юра, иди-ка ты спать. У тебя ещё есть большая часть долгой ночи, чтоб отдохнуть, привести нервную систему в уравновешенное состояние и настроится на победу.

— Как думаешь, у меня есть шансы? — спросил Булатов, с волнением разглядывая свиток, исписанный убористым почерком, похожим на готический шрифт.

— Судя по заявленным участникам, турнир будет непростым, но и ты не обычный боец. Время покажет. Иди спать. Завтра на свежую голову всё обсудим.

— Из наших ещё кто-то будет участвовать? — поднимаясь с лавки, спросил он.

— Среди нас только четыре кавалера Сен-Марко. Я получил звание за организаторские способности, Игнат — за красивые глаза, а вот Валуев и Аль-Сафар — за участие в турнирах. Иван дважды доходил до третьего тура, что дает право на рыцарское звание Сен-Марко, а Фарид хоть и слабоват в конном бою на копьях, но в свалке крушит врага, как берсерк, за что и был отмечен королём. Так что, онив деле. Не знаю, победишь ли ты, но стать пятым кавалером в нашей команде у тебя есть все шансы.

Булатов кивнул и вышел, а Карнач снова взялся за свою книгу.

На следующее утро Юрия никто не стал будить. Когда он проснулся, большинство гвардейцев уже разошлись в караулы, а пришедшие с ночного дежурства только ложились спать. За окном было темно. Впереди был тёмный день, и можно было накрыть голову одеялом и снова попробовать уснуть, но, поворочавшись несколько минут, он понял, что выспался. Приподнявшись, он огляделся. Стэна Стаховски рядом не было, но неподалёку сидел Фарид Аль-Сафар и полировал свой кинжал. У него было странное пристрастие к холодному оружию небольших размеров: кинжалам, стилетам, сюрикенам и когтям, надеваемым на руки. Наверно в детстве он зачитывался книжками про ассасинов и ниндзя, что было бы естественно для бойца разведывательно-диверсионной группы, но немного странно для механика. Впрочем, может, он обучался обеим специальностям, но к моменту его прихода в экипаж вакансии стрелка там уже не было.

Заметив, что Булатов смотрит на него, он улыбнулся, отчего на его смуглом лице жемчугом засветились крупные белые зубы.

— Проснулся? Сашка муштрует братву во дворе при свете факелов, но у нас перед турниром выходной. Выходить в город нельзя, но в остальном — полная свобода действий.

— Я б чего-нибудь съел, — ответил Булатов, почувствовав сильный голод.

Он вспомнил, что вечером рухнул на жёсткие доски помоста и, зарывшись в одеяло, тут же уснул, даже не вспомнив, что последний раз ел перед тем, как уйти на пост.

— Идём, — усмехнулся Фарид. — Иван ушел в трапезную с кошельком, что б заказать что-нибудь получше хлеба с сыром. Там и поговорим. Ты в этом деле новичок, так что тебе будет интересно.

Трапезная располагалась этажом выше, и сюда приходили кроме гвардейцев, простые стражники, чьи казармы располагались поблизости, и слуги. Большой сводчатый зал, заставленный широкими столами и бесконечными лавками, заканчивался низкой аркой, ведущей в кухню, где сновали повара, кухарки, поварята и слуги, подающие на столы и убирающие посуду. В дальнем углу сбоку от кухни стояли столы, застеленные грубыми скатертями, предназначенные для рыцарей. Там уже восседал Иван, придирчиво осматривая заставленный блюдами стол. Увидев друзей, он приветственно махнул рукой.

Когда они сели, он положил в свою миску наваристую похлёбку из овощей с мясом и, отломив ломоть хлеба, деловито заговорил:

— Я тут поинтересовался и выяснил, кто будет участвовать в турнире. Компания подобралась неслабая, так что мне на повторение подвига с выходом в третий тур надеяться не приходится. Я здесь в категории «дилетант».

— Я тоже, — усмехнулся Фарид и с сомнением посмотрел на похлёбку. — Свинина?

— Обижаешь, — нахмурился Иван. — Баранина, причём лопатка. Так что наши залоги улетят, но я надеюсь, потеряв один комплект лат, получить хотя бы два взамен. А Фарид отыграется на следующий день. Может, даже кого-то в плен возьмёт.

— Как это? — нахмурился Булатов, задержав ложку с похлёбкой у самого рта.

— Просто, — усмехнулся Фарид. — Вдаришь кому-нибудь по куполу, он откинется, а ты его раз — и в чулан. Либо сам откупится, либо родственники скинутся. Тут это обычное дело. Я, кстати, не зверствую и много не прошу, но на выкуп потерянных в первый день доспехов, лошадки и компенсацию залога, как правило, хватает.

— Вы меня пугаете.

— Тут не Земля, Юра, — задушевно улыбнулся Иван. — Турниры здесь — дело прибыльное. Как тотализатор, в том числе. И тут свои правила. Оружие тупое, убивать и ранить нельзя, запрещается повреждать глаза и бить ниже пояса. Если ранишь чужую лошадь, кроме её стоимости и зачтённого поражения, придётся платить штраф. Всё остальное — можно.

— Ну, почти всё, — кивнул Фарид. — Запрещено нападать со спины, бить упавшего и потерявшего шлем. Жульничать не рекомендуется, иначе посадят верхом на забор и отлупасят палками вне зависимости от титула и звания. Все правила перед турниром объявляет главный судья. На этот раз это барон де Сансер. Когда-то он сам блистал на турнирах, но теперь староват для этих игр. Но все говорят, что он благородный, справедливый и неподкупный человек, так что порядок будет обеспечен. Раньше эту роль исполнял граф де Монфор, это завзятый дуэлянт и постоянный участник турниров. Но в этот раз он участвует, потому судить не может. Вторым будет маркиз Вайолет. Он — приближённый короля, но не поединщик, потому его участие, скорее, номинально. Третьим судьёй будет виконт Монтре. Он — фаворит короля и умеет организовывать зрелищные мероприятия, хотя сам далеко не боец. Думаю, он будет развлекать Ричарда трёпом и в суть дела не полезет. И пожизненным четвёртым судьёй со времён короля Генриха Отважного, деда теперешнего короля является граф Рибер-Артуа, но ты его даже не заметишь. Обычно он сидит в углу королевской ложи и дремлет. Так что всё внимание — на де Сансера. Он будет на ристалище верхом и, можешь не сомневаться, ничего не упустит из виду.

— Участников шестнадцать, — продолжил Иван, — с тем, чтоб разбить их на пары и после выбывания в каждом туре побеждённых, в результате осталась только одна пара. Пятнадцать поединков в четыре тура. Развлекухи хватит на весь день. На следующий день тех участников, что на ногах, разделят на две команды, которые возглавят победитель и его противник в последнем туре. Биться будут в пешем строю, кто с мечом, кто с булавой, кто с алебардой. Оружие тупое, убивать нельзя, но костей поломанных обычно бывает достаточно.

Булатов невольно покосился на Фарида, но тот сделал большие глаза.

— Не надо на меня так смотреть! Если я кого покалечу, меня Карнач со свету сживёт. Уж мы-то обучены вырубать без членовредительства. Тут главное — свои кости уберечь.

— Ясно, — кивнул Булатов и положил ложку на стол. — Кто участвует?

— О де Монфоре я уже говорил, — продолжил Иван, — опасный и опытный поединщик. Из высшей знати будет ещё участвовать наследный принц Жоан. На прошлом турнире в конно-копейном поединке дошёл только до второго тура, и король был разочарован. Так что в этом виде состязаний парень вряд ли опасен, но с ним лучше быть бережным, как с китайской вазой династии Мин, наследник всё-таки. Особое внимание нужно обратить на баронов Ренара-Амоди, Аллара и де Морена. Эти всегда выступают удачно и нередко побеждают. К ним присоединится зять де Сансера Делвин-Элидир.

— Мелковат, на мой взгляд, — заметил Фарид.

— Этот малыш в юности дрался как дьявол на поле боя и увековечил своё имя, — осадил его Валуев. — Все четверо — молодые бароны короля Армана, участники последней военной кампании, опытные и суровые воины. Все постоянно участвуют в турнирах. Делвин-Элидир не появлялся в Сен-Марко давно, но слава о нём идёт по всем городам и замкам, где проводятся турниры. Он и у себя в имении постоянно устраивает их, часами тренируется с мечом и копьём. Может, он с виду и неказист, но, я уверен, крепок, как дуб. У него свои преимущества. Он легче и гибче, его конь менее нагружен и потому при хорошей сноровке на ристалище, он более маневренен, чем другие. Короче, на эту пятёрку — особое внимание, но и других не стоит недооценивать. Дезире Вайолет, сын маркиза Вайолета, выступает недавно, но ловок и обладает хорошей реакцией. У него сильный и точный удар. Бертран Нуаре, бастард сенешаля графа де Жуайеза, воспитанный им, поскольку других сыновей у старика нет, только дочь. Вышибить его из седла нелегко, конём управляет ногами, может промазать, но сам хорошо держит удар. Анри Раймунд, сын графа Раймунда, главы тайной полиции. Не так силён в поединке на копьях, но на мечах — настоящий бретёр. Его лучше сразу вышибить из седла, не доводя дела до поединка на мечах, впрочем, тебе это может показаться интересным. Адам де Брассер — старый и опытный воин, но его время проходит. Крепкий, но уже не столь подвижный. Однако знает много всяких уловок. Ну, и остаются тёмные лошадки. Два рыцаря из луара: барон Эрон Малар и рыцарь Синего Грифона Туан Тиндел. Сейчас, когда перемирие заканчивается, алкорские рыцари редко приезжают к нам, хотя им гарантирована безопасность.

— Может, эти собираются вступить в войско короля? — предположил Булатов.

— Возможно. А, может, просто хотят оценить потенциального противника, поскольку иногда по древнему обычаю перед битвой в поле противники выставляют поединщиков для предварительного боя. Говорят, последнее время это случается всё реже, но вдруг… Ну, а мы постараемся оценить их.

— Бесполезно. Не забывай, что в луаре обретается Донцов, а против него мало кто потянет.

— Верно, — Иван задумался. — Будем надеяться, до этого не дойдёт. Ну, и последний участник — Георг фон Шлоссер из Магдебурга. О нём ты знаешь лучше всех, потому что видел его на испытаниях. Вот и скажи, как он?

— Неплох, — подумав, кивнул Булатов. — В чём-то даже хорош.

— В чём? — уточнил Фарид, прищурившись.

— Думаю, у него точный удар копьём, но вот сильный ли, в этом я сомневаюсь. В седле сидит крепко. На мечах бьётся добротно, мощно, но довольно прямолинейно и, — он усмехнулся, — забывает прикрывать левое плечо.

— Спасибо за наводку, — усмехнулся Фарид. — В Магдебурге ребята денежные. Может, и мне с этого что-то отколется.

— Ладно, — кивнул Иван, — не будем делить шкуру неубитого медведя. Сам же знаешь, как бывает, попадёшь в первый тур на такого, как де Монфор, и вылетишь из игры, хорошо, если кости соберёшь.

— А как формируются пары? — спросил Булатов.

— На небольших турнирах — по выбору участников, но в данном случае будет жеребьёвка в каждом туре, кроме последнего, так что, как выпадет, так и сыграем.

— Хорошо, если тебе выпадет поединок на конец тура, — заметил Фарид. — Хоть присмотришься, а если сначала, да попадёшь на фаворита…

— Так даже интереснее, — заявил Булатов и снова взялся за ложку.

На следующий день, едва затеплилась в небе заря, Хока разбудила суета, топот ног за дверью и громкие голоса слуг. Челядь барона Делвин-Элидира готовилась к турниру, в котором должен был участвовать хозяин. Не желая никого отвлекать от дел, Хок оделся, сбрил с лица трёхдневную щетину и, надев недавно сшитый портным бархатный камзол глубокого коричневого цвета с серебряным галуном, спустился на кухню, где попросил у кухарки кусок хлеба и кружку эля. Она радостно закивала и усадила его за стол у окна, после чего принесла миску с разогретой овощной похлёбкой, свежеиспечённый пирог с зайчатиной и кубок с молодым вином.

Хок не торопясь позавтракал, наблюдая, как поварята складывают в большие корзины снедь, кувшины с вином и элем и посуду, которые должны будут доставить в шатёр барона на турнирном лугу. Сам шатёр ещё затемно увезли, и теперь наверняка он уже гордо возвышался среди других таких же ярких и нарядных шатров.

Поднявшись к себе, Хок надел на пояс ремень с ножнами, в которые вставил свою верную швейцарскую дагу, и уже хотел спросить у Кисы, не желает ли тот прогуляться, но увидел, как кот спит, раскинувшись кверху брюхом посреди освободившейся кровати и похрапывая, как древний дизельный трактор из музея технического прогресса. Стараясь не шуметь, Хок накинул плащ и вышел. Он направился к главным воротам города, куда валила толпа, привлеченная ярким зрелищем турнира. Возле ворот его окликнули и, обернувшись, он увидел Карнача и Москаленко, тоже идущих на турнирный луг.

Выйдя за город, они спустились на равнину и вскоре оказались на ровном, как стол, лугу, где уже было устроено ристалище — длинная прямоугольная площадка, посыпанная песком и огороженная деревянными загородками, выкрашенными в яркие цвета. По одну сторону от ристалища были воздвигнуты широкие трибуны для знати, покрытые драгоценными шпалерами, в центре которых возвышался помост с троном для короля и креслами для его приближённых. Вторую сторону за двойным оцеплением вооружённых до зубов стражников занимали горожане, которые пришли пораньше и смогли занять первые ряды. Остальным оставалось довольствоваться теми сведениями, что будут раскатываться волнами по толпе от ристалища к задним рядам.

Чуть дальше на лугу раскинулся целый городок высоких шатров, споривших между собой яркостью и богатством украшений. В один из таких шатров, возле которого уже стояли облачённые в доспехи и покрытые праздничными попонами лошади, уверенно вошёл Карнач. Здесь на широких скамьях сидели Булатов и Аль-Сафар, а Валуев стоял посредине, и молодой оруженосец застегивал на его плечах ремни, крепившие наплечники. Иван в рыцарских доспехах с длинными русыми волосами, собранными в хвост на затылке, смотрелся подобно Ланселоту на картинах Прерафаэлитов, и Хок даже немного пожалел, что ему на время поединка придётся надеть глухой шлем с забралом, который скроет красивое мужественное лицо с широкими скулами и ясными серыми глазами.

Перекинувшись с друзьями несколькими фразами и пожелав им удачи, Карнач, Хок и Москаленко поспешили назад к ристалищу, чтоб занять места возле трибун, пока там не собралась толпа других зрителей. Богатые люди не спешили, подобно черни, занимать места, потому ещё можно было найти пару метров недалеко от заграждения, чтоб не пропустить зрелище настоящего турнира.

Трибуны быстро заполнялись, и в глазах рябило от многообразия цветов и блеска драгоценных украшений на женщинах и мужчинах. Вскоре прибыл король со свитой. По случаю королевского турнира, он был облачён в узорчатый камзол из парчи и короткий, подбитый белым мехом плащ, а на его густых блестящих волосах красовалась филигранная корона, украшенная крупными рубинами. Он пребывал в хорошем настроении и переговаривался с виконтом Монтре. Тот был рад тому, что король вспомнил о его таланте вести живую и непринуждённую беседу, и прямо лучился обаянием.

После того, как свита расположилась на центральном помосте, король дал знак герольдам и они затрубили в трубы, возвещая о начале королевского турнира. Первым на ристалище выехал высокий всадник в красивом наряде из красного и чёрного шёлка, расшитого серебром. Его седую голову украшала баронская корона в виде золотого обруча, обвитого жемчужной нитью, а на плечах и груди лежала широкая цепь с вставками из чистого аметиста. За ним выехали рыцари-участники турнира. Их искусно сделанные латы были покрыты туниками с изображениями гербов, шлемы с изысканными украшениями на верхушках они пока держали в руках. Толпа приветствовала их радостным рёвом, а король милостиво кивнул, с удовольствием разглядывая своих воинов.

Барон де Сансер звучным голосом огласил правила турнира, согласно которым победитель в каждом туре определяется по очкам по результатам трёх атак с заменой сломанных копий. При этом удар в нагрудник засчитывается как одно очко, удар в шлем — два очка. Удары, при которых копьё не сломано, не засчитывались. Если противник выбит из седла засчитывается три очка, после чего бой прекращается победой оставшегося в седле. Напомнив ряд запретов, де Сансер сделал знак оруженосцам, и они вынесли на ристалище большую кованую чашу.

Затем, по требованию главного судьи, все рыцари, прижав закованную в сталь правую руку к сердцу, перед лицом своего святого покровителя поклялись, что прибыли на турнир не ради вражды, а ради совершенствования воинского искусства и будут соблюдать кодекс рыцарской чести и правила турнира. Хок чуть заметно усмехнулся, когда Булатов, гордо выпрямившись в седле, провозгласил имя святого Георгия, Фарид Аль-Сафар клялся именем Аллаха и пророка его Магомета, а Валуев, на досуге занимавшийся в историческом обществе исследователей дохристианской Руси, — именем Перуна-Громовержца. С другой стороны это подтверждало, что все трое серьёзно относятся к этой клятве.

После рыцари один за другим подъезжали к чаше, чтоб опустить туда именной ярлык. Затем барон де Сансер доставал эти ярлыки попарно и оглашал имена противников первого тура. Валуеву выпало биться четвёртым с де Брассером, сразу за ним должен был выйти на ристалище Фарид, чтоб скрестить копья с Дезире Вайолетом. Булатову же в соперники достался барон Ренар-Амоди, их пара должна была сразиться предпоследней.

— Не повезло ребятам, — заметил Москаленко. — Если б Дезире достался Ивану, тот бы ещё мог выйти во второй тур, но Фарид против него не потянет.

— Фарид ни против кого не потянет, — пожал плечами Карнач. — Если опять не пристукнет тихонько завтра какого-нибудь бедолагу, нам придётся скидываться на выкуп его доспехов и коня.

— Да по любому пришлось бы. Ване против де Брассера тоже не устоять.

— А Юра? — спросил Хок, с тревогой посмотрев на своего астронавигатора.

— Посмотрим, — пробормотал Карнач.

Первыми на ристалище выехали барон Малар из луара Синего Грифона и рыцарь из Магдебурга фон Шлоссер. Первая сшибка закончилась тем, что Малар сломал копьё о нагрудник своего противника, а во второй вышиб его из седла и уехал победителем под радостные крики толпы.

Второй парой оказались молодой Раймунд и барон Аллар. Уже первая сшибка закончилась для графского отпрыска плачевно, и оруженосцы увели его под руки с ристалища, в то время, как его соперник доставил себе удовольствие проехаться вдоль трибун, наслаждаясь приветственными криками и улыбками дам.

В третьем поединке высокий и статный Бертран Нуаре с честью выдержал две мощные атаки графа де Монфора и даже сумел ударить его в нагрудник, сломав копьё. Однако третий раз выдержать удар затуплённого копья опытного бойца ему не удалось, и он рухнул на песок ристалища под горестные стоны дам.

Затем на ристалище выехали Иван Валуев и де Брассер. Их кони помчались навстречу друг другу и оба копья сломались от ударов в щиты. При второй атаке де Брассеру удалось лишь вскользь задеть нагрудник гвардейца, а сам он получил мощный удар по шлему, но всё же удержался в седле. И третью атаку Иван завершил столь же успешным ударом в нагрудник старого рыцаря и, хоть не смог выбить его из седла, получил победу по очкам. Этот неожиданный исход вызвал больше свиста в адрес недавнего фаворита турниров, чем криков одобрения его молодому обидчику, но в этом шуме всё же можно было расслышать радостные голоса его друзей, восхвалявших победителя.

Дезире Вайолет выбил Фарида Аль-Сафара из седла на второй сшибке и тот остался лежать на песке. Нахмурившись, де Сансер подъехал ближе и увидел вытекающий из шлема ручеёк крови. Спешившись, он остановил состязания и объявил, что для решения исхода поединка необходимо осмотреть раненного. Если выясниться, что рана причинена противнику Вайолетом, он будет признан проигравшим, если это следствие падения, то победа останется за ним. Карнач с трудом удержал Игната от того, чтоб перескочить через ограждение и броситься к раненому Фариду. Однако тот неожиданно пошевелился и, приподнявшись, снял шлем. Стащив с руки латную перчатку, он вытер окровавленные губы и что-то сказал главному судье. Тот кивнул.

Расстроенный Дезире, который стоял в отдалении, с явным сочувствием смотрел на своего противника. Вернувшись в седло, барон де Сансер объявил победителем кавалера Вайолета, тот сразу вздохнул с облегчением и уехал. Фарид, немного пошатываясь, ушел сам, опираясь на плечо оруженосца.

На ристалище тем временем появился принц Жоан и его противник барон де Морен. Похоже, и он разделял мнение Ивана о необходимости бережного отношения к наследнику престола, что не помешало ему методично довести счёт до возможных шести очков и выиграть победу. Обернувшись к главной трибуне, Хок увидел, как помрачнел король и резко оттолкнул нагнувшегося к нему с комментариями Монтре.

Наконец, подошла очередь Булатова. Его противник барон Ренар-Амоди держался уверенно и, судя по приветственным крикам, был любимцем публики. Противники разъехались в стороны и помчались по ристалищу. С громким треском раскололись оба копья, и Ренар-Амоди вылетел из седла, вызвав бурю в толпе зрителей и на трибунах. При этом Булатов, несмотря на то, что об него только что сломали копьё, с достоинством поклонился в сторону центральной трибуны и главному судье и покинул поле боя. Его противник оттолкнул прибежавших ему на помощь оруженосцев и поднялся на ноги. Уходя, он снял шлем, и, судя по тому, как он недоверчиво качал головой, ему и самому такой исход казался странным.

— Ничего себе заявочка! — расхохотался повеселевший Игнат. — Выбить такого опытного рыцаря из седла в первой сшибке!

— Возможно, барон недооценил его, как новичка, — пожал плечами Карнач.

— Ну, его и переоценить сложно, — усмехнулся Хок.

Последними в этом туре на ристалище появились рыцарь Синего Грифона Тиндел и барон Делвин-Элидир. По сравнению с внушительной фигурой противника закованной в стальные латы, изящный барон в своих украшенных золотыми узорами доспехах казался изысканной и хрупкой игрушкой. Однако по тому, как он уверенно развернул коня в сторону противника и принял из рук Аледа копьё, было видно, что такие поединки для него вполне привычны. И следом почти в точности повторился предыдущий поединок, только барон умудрился с такой силой ударить алкорца по шлему, что его копьё разлетелось в щепки, а тот откинулся назад и, проскакав так какое-то время, всё же съехал с седла. Упав на песок, он тяжело развернулся и поднялся на четвереньки. А барон тем временем снял шлем, наблюдая за своим противником холодными, как лёд, зелёными глазами.

— А он реально крут, — заметил Хок, наблюдая за своим новым приятелем. — Этот парень рядом с ним — гора, и удар, я уверен, был ещё тот, а у него ни один мускул не дрогнул.

Барон де Сансер под неимоверный рёв толпы провозгласил победу барона Делвин-Элидира, а король Ричард тем временем улыбнулся и, обернувшись к только что появившемуся рядом мрачному сыну, ткнул пальцем в сторону победителя, видимо, показывая ему, с кого нужно брать пример.

В перерыве между турами, пока рыцари отдыхали, а те, кто вышел во второй тур, приводили в порядок доспехи и оружие, на ристалище выехали на осликах шуты и развлекали публику шуточным поединком. Потом появились певцы с лютнями и исполнили трогательную балладу о героических победах в турнирах молодого короля Армана-Миротворца, которые он посвящал прекрасной королеве Элеоноре. Тем временем слуги засыпали песком немногочисленные кровавые пятна. К друзьям присоединился Фарид, у него распухла щека и заплыл глаз.

— Этот гад выбил мне зуб, — пожаловался он, — но при этом проявил милосердие, отказавшись от трофеев.

— Зуб у тебя вырастет, пусть и не сразу, — поучительно произнёс Игнат. — И выбил ты его себе сам, свалившись с коня так ловко, что никто другой такой трюк повторить бы не смог даже после долгих и упорных тренировок. А Дезире всегда был хорошим парнем, к тому же на кой чёрт ему твои дешёвые латы.

На ристалище снова выехал де Сансер и следом — восемь рыцарей, одержавших победу в первом туре. После проведения жеребьёвки, уехали все, кроме Булатова и де Морена, которым выпало открыть второй тур. По всему было видно, что де Морен отнёсся к новому игроку внимательнее. Он какое-то время напряжённо ездил вдоль рубежа, настороженно наблюдая за ним, и не увидел ничего утешительного. Булатов сразу подъехал к линии, с которой надлежало начать атаку, и взял из рук оруженосца копьё.

Первая сшибка закончилась взаимными ударами, от которых разлетелись копья. При этом де Морен с трудом удержался в седле. Вторая атака была столь же шумной, и на сей раз удар пришёлся по шлему барона, отчего он вылетел из седла и, кувырнувшись по песку, с яростью ударил по нему кулаком. Булатов снова невозмутимо поклонился и под уже приветственные крики зрителей удалился с ристалища.

— Это простой удачей не объяснишь, — заметил Карнач, глядя ему вслед.

— Вот будет круто, если он победит, — воскликнул Игнат.

— Да уж, круто, — пробормотал Хок, в глубине души испытывая гордость за своего товарища.

На ристалище появились барон Синего Грифона Эрон Малар и барон Танкред Аллар. Сразу стало ясно, что это опытные воины, они сшиблись мощно и уверенно, сломав копья о нагрудники друг друга. Вторая атака также принесла им по очку, а третью они решили разрешить ударами в шлемы, но коронка на конце копья Танкреда лишь скользнула по шлему алкорца, в то время как тот ударил его так сильно, что он пошатнулся. Ноги его коня неожиданно подкосились и он завалился на бок. К счастью, ни Аллар, ни его скакун не получились серьёзных увечий, но победа в поединке досталась рыцарю из луара.

Следующий поединок вполне предсказуемо закончился поражением Ивана Валуева, которого барон Делвин-Элидир спокойно и уверенно выбил из седла. Иван привычно перекатился по песку и тут же поднялся на ноги.

— Ну, падать его, по крайней мере, научили, — проворчал Карнач.

— Надеюсь, и в этом случае нам не придётся выкупать коня и латы? — Игнат с надеждой посмотрел на Хока, но тот только неопределённо пожал плечами.

Так же закончился и последний поединок второго тура, в котором граф де Монфор в двух сшибках набрал два очка, а в третьей вышиб Дезире Вайолета из седла.

В перерыве между турами Иван присоединился к друзьям.

— Жив? — усмехнулся Игнат, посмотрев на него.

— Едва, — проворчал тот. — Поверь мне, старик де Брассер — ничто перед этим железным волком. У него такой удар, что душа вылетает из седла впереди доспехов.

— Кстати, как твои доспехи? — поинтересовался Фарид.

— Оставил в залог. Его оруженосец сказал, что с меня двести марок.

— Недурно! — фыркнул Игнат. — Твой металлолом столько не стоит. И Буцефал тоже.

— Брось, — отмахнулся Карнач. — Не будем нарушать правила игры. Хочет — получит.

— Кстати, за доспехи я платил семьсот марок, — обиженно добавил Иван. — И это не металлолом. Там только декоративные накладки на две сотни. Так что, можно считать, барон поступил по-божески.

— Но не по-дружески, — усмехнулся Фарид.

— Он нам пока не друг, — заметил Карнач, рассеянно глядя на жонглёров и акробатов, устроивших на ристалище своё представление.

В третий тур вышли всего четыре рыцаря, и открывать его снова пришлось Булатову, против которого выехал барон Малар. Поскольку оба новичка турнира уже успели доказать свой высокий уровень, к их поединку был прикован особый интерес. Первая же сшибка едва не закончила поединок, поскольку ударом копья по шлему Юрий почти выбил алкорца из седла, но тот отчаянно вцепился в гриву лошади, почти теряя сознание, прижался к её шее и удержался от падения. Однако, возможно, этот удар не прошёл для него даром, потому что следующий, пришедшийся в щит и переломивший копьё Булатова, всё же заставил его пошатнуться и медленно съехать вниз. Через какое-то время он пришёл в себя, но барон де Сансер уже провозгласил победу Булатова.

— Вы заметили, что у нас пятый кавалер в команде? — усмехнулся Игнат, глядя, как Юрий чинно покидает поле боя.

— Я ему это ещё вчера обещал, — удовлетворённо кивнул Карнач.

Поединок между графом де Монфором и бароном Делвин-Элидиром был более зрелищным. Противники дважды ломали копья о щиты друг друга, а третья сшибка принесла барону сразу три очка, потому что граф вылетел из седла.

Не объявляя перерыва, барон де Сансер решил провести последний, пятый тур, в котором был всего один поединок между двумя самыми сильными противниками: Булатовым и Делвин-Элидиром. Трибуны и толпа зрителей по другую сторону ристалища шумели, подбадривая поединщиков. Симпатии в основном были на стороне барона, которого знали и любили ещё со времён его дружбы с королём Арманом. Теперь Сен-Марко был рад возвращению своего героя, приумножившего силу и доблесть, а потому публика: и знать, и простой народ — желали победы ему.

Первая атака была мощной, удары — точными, и копья разлетелись в щепки, причём барон целил в шлем Булатова, но тот, догадываясь о его силе, поднял щит выше. От этого удара щит раскололся, и ему пришлось взять новый. Однако этот удар не был зачтён главным судьёй как удар в шлем и принёс барону только одно очко. Вторая сшибка снова расколола копья противников, и на сей раз на две части разлетелся щит барона, а коронка копья противника ударила его в грудь так, что он пошатнулся назад и лишь чудом удержался в седле.

— Так, парни, игры кончились, — тревожно проговорил Хок, глядя, как противники разъезжаются для последней атаки.

На сей раз они оба дольше, чем обычно, стояли в разных концах ристалища, пристально глядя друг на друга сквозь прорези забрал. Стало тише, потому что зрители так же напряжённо следили за ними. Наконец оба коня сорвались с места и помчались навстречу друг другу. Снова раздался треск и оба всадника одновременно вылетели из сёдел и, перекатившись по песку, поднялись на ноги, глядя друг на друга.

В обрушившемся на них смешении криков и свиста ничего нельзя былоразобрать. Барон де Сансер какое-то время смотрел на противников, а потом обернулся к королю и сделал какой-то непонятный непосвящённым жест. Ричард азартно кивнул, и барон поднял руку. Тут же стало тихо.

— Оба соперника набрали равное количество очков. Для определения победителя, они будут сражаться пешими на мечах. Потерявший меч или упавший на землю признаётся побеждённым. Запрещается применять борцовские приёмы, нападать на потерявшего шлем противника и бить ниже пояса.

Тут же к рыцарям подбежали оруженосцы с мечами. Взяв их, противники сошлись. Тяжелые мечи лежали в их руках привычно, они начали с быстрых ударов, вовремя блокируя ответные. Неожиданно стало ясно, что невысокий рост барона даёт ему некоторое преимущество, потому что он легче уворачивался от мощных ударов Булатова. В какой-то момент он поднырнул под его руки, пытаясь попасть в живот рукояткой меча, но его противник изящно развернулся и ударил его по плечу закованным в сталь локтем. Барон тут же отступил, но на какой-то момент потерял сосредоточенность, а Булатов резко ускорился, нанося стремительные однообразные удары поочерёдно с двух сторон, вынуждая противника уйти в глухую оборону, и следом неожиданно нанёс мощный рубящий удар в голову. Делвин-Элидир блокировал его мечом, но Юрий уже развернулся и толкнул его плечом с такой силой, что тот отлетел на несколько шагов и рухнул на песок. Трибуны взвыли. Булатов подошёл к барону и застыл над ним, сжимая в руках меч.

Поединок был закончен, но остаточное напряжение не давало ему разжать пальцы. Он видел свирепый взгляд зелёных глаз сквозь прорези в шлеме противника. Казалось, тот сам был готов броситься грудью на его меч, но на самом деле барон замер неподвижно, и Булатов вдруг понял, что и его взгляд полыхает той же яростью. Разжав пальцы левой руки, он воткнул остриё меча в песок и сдёрнув с правой латную перчатку, протянул руку сопернику.

Тот какое-то время смотрел на него, а потом, сняв свою перчатку, принял его руку и позволил помочь ему подняться. Задержав руку Юрия в своей для рукопожатия, он выпустил её, и противники молча разошлись в разные стороны. Только сейчас Булатов услышал рёв трибун и заметил, как ноет его правое плечо. Колено тоже неприятно ныло, когда он наступал на правую ногу. Тем не менее, он старался держаться прямо, что давалось ему не так уж тяжело. Сказался опыт многочисленных турниров, в которых он принимал участие.

Барон де Сансер объявил его победителем тура и уже собирался завершить турнир, как вдруг заметил нетерпеливый жест короля.

Подъехав к трибуне, он спешился и подошёл ближе. Выслушав то, что сказал ему Ричард, он нахмурился и сначала хотел возразить. Король раздражённо прикрикнул, и тогда барон сказал что-то, но явно не то, что хотел. Ричард недовольно пожал плечами, но спорить не стал.

Де Сансер вернулся в седло и поднял руку.

— Турнир будет продолжен. С победителем пожелал сразиться его величество король Сен-Марко Ричард!

Толпа снова возбуждённо зашумела. Булатов растеряно смотрел на главного судью, который подъехав к нему, склонился и произнёс:

— У вас будет время на отдых и прочие приготовления, сэр Булатов. Идите в шатёр. За вами придут.

В какой-то момент Булатову захотелось рухнуть в изнеможении на землю или, ещё больше — обернуться к увитой парчовыми тряпками трибуне и наорать на этого напыщенного идиота в короне, но он сдержался. Поклонившись, он ушёл с ристалища под одобрительный рёв толпы.

В своём шатре он без сил рухнул на койку, глядя туда, где смыкался наверху полотняный полог. У него всё болело, каждая клеточка тела, и голова тоже. Он победил, но это далось ему нелегко. Он помнил каждый удар копьём, и то тяжёлое падение с лошади в самом конце. Он тогда загнал внезапную боль подальше, сказав себе, что скоро всё кончится, но теперь она выбралась наружу и заставила его едва не скрипеть зубами.

— Какого чёрта! — услышал он возмущённый возглас Фарида. — Это против всех правил! Как можно вызывать победителя, если не участвовал в турнире с самого начала?

— Заткнись! — яростно прорычал Карнач, войдя следом за ним, и тут же подошёл к Булатову и опустился рядом на колени. — Как ты? Плохо?

— Я не выдержу, Сашка… — простонал Юрий.

— Надо, парень, надо! — умоляюще произнёс капитан. — Иначе этот самодур будет оскорблён, а это может привести к очень большой беде для всех нас.

— Боже… — Булатов поднялся и сел, а потом склонился к коленям, закрыв руками лицо.

После этого он выпрямился и глубоко вздохнул.

— Мне нужно обезболивающее и медикаментозную блокаду на правое плечо.

— Ты не сможешь держать копьё, — подал голос Иван.

— Смогу, если сделаете всё правильно. И тонизирующее средство. Двойную дозу.

— С ума сошёл, — пробормотал Карнач и всё же потянулся к сумке, в который была припасена аптечка из десантного набора.

Пока Игнат обкалывал его плечо, Булатов полулежал на подложенных под спину подушках. В какой-то момент он увидел, как шевельнулся полог палатки и на пороге возник знакомый силуэт в золочёных латах. Барон Делвин-Элидир угрюмо взглянул на него, а потом перевёл взгляд на Карнача и поманил его к себе. Тот на минуту вышел и вернулся ещё мрачнее.

— Что он сказал? — тревожно спросил Хок.

— Что подпругу седла у Юрки подрежут. Ричарду нужна победа.

— Урод! — прорычал Валуев, а Игнат испуганно обернулся:

— И что делать?

— Падать аккуратнее, — проворчал Карнач и, не решившись поднять взгляд на Булатова, отошёл в сторону.

Через какое-то время, когда Иван и Игнат заканчивали надевать на Булатова доспехи, в шатёр вошёл молоденький оруженосец в тунике геральдических цветов де Сансера. Почтительно поклонившись Юрию, он произнёс:

— Прошу господина проследовать на ристалище. Перед боем с королём его величество произведёт вас в кавалеры Сен-Марко, а также пожалует приз за победу в турнире. Он велел передать вам, что в случае победы претендует только на право выбрать королеву турнира.

Булатов с трудом удержался от того, чтоб сказать, куда король может засунуть рыцарское звание и свой приз, но опять же помогла многолетняя выучка. Он кивнул и вместе с друзьями отправился на ристалище.

Ричард в золотых, покрытых затейливой вязью турнирных доспехах уже ждал его у помоста, где под звуки труб и рукоплескания придворных дам, возложил на плечо преклонившему колено Булатову свой меч, и объявил его кавалером Сен-Марко, после чего вручил тяжёлый золотой пояс, в который были вставлены накладки из золотистой яшмы. Оруженосцы короля тут же надели пояс на Булатова, а тот, поднимаясь на ноги, подумал, что и без этой дополнительной тяжести еле стоит на ногах.

И всё же он заставил себя сконцентрироваться и, подойдя к коню, запрыгнул в седло. Надев шлем, он опустил забрало, глядя на застывшего перед ним золотого всадника. В какой-то момент в нём вскипела ярость, и он решил, что если сможет, то вышибет этого мерзавца из седла. Он помчался ему навстречу, но его копьё лишь беспомощно скользнуло по золотому нагруднику, а пришедшийся в его щит удар был так силён, что подрезанная подпруга лопнула, и он почувствовал, как седло поехало назад и влево. Сгруппировавшись, он довольно удачно упал на песок и замер, лёжа ничком и напоминая себе, что на сей раз уже точно всё закончилось.

Барон Делвин-Элидир смотрел, как уходит к своему шатру победивший его рыцарь. Хоть держался он прямо и двигался быстро, в его слишком прямой спине чувствовалось напряжение. Наверняка он тоже страдал от боли и тоже не желал это показать. Айолин поднёс к губам кубок с густым настоем трав, которые утоляли боль, снимали воспаление и придавали сил. Рядом с ним стоял Жоан с сочувствием глядя на Булатова.

— Удивительно, как у него хватило сил снова вернуться сюда и сесть на коня после пяти схваток, — пробормотал он.

— Пять схваток, мой принц, это ничто по сравнению с двумя днями бесконечного сражения, — ответил Айолин. — Но, безусловно, этот рыцарь заслуживает уважения, поскольку бился не с обычными солдатами. Ему сегодня достались в соперники опытные и мужественные воины, и он ни на секунду не дрогнул.

— Я очень переживал за вас, друг мой, — признался юноша. — И мне отчаянно хотелось, чтоб вы победили.

— Нельзя побеждать всё время, — барон с улыбкой взглянул на него. — К тому же проиграть достойному противнику в честном бою — это поражение, но не позор. Скорее, урок.

— И чему он вас научил?

— Если не считать смирения, то тому, что существуют приёмы фехтования на мечах, которые мне неизвестны. Вы обратили внимание на то, как он загнал меня в угол перед финальным ударом? Наклон меча и скорость, с которой он нападал, практически не дали мне шанса отбиться, а для него это были совершенно механические, привычные действия. Было ещё кое-что, что показалось мне весьма эффективным, потому я намерен свести с этим кавалером более близкое знакомство.

— Мне показалось, что он благородный человек. Вместо того чтоб скакать по ристалищу от счастья, он протянул вам руку и помог подняться. Такое не часто увидишь в Сен-Марко.

— Наверно их так учат в их странном ордене, где правит прекрасная дама.

— О чём вы? — удивился принц, но барон только усмехнулся и повернулся к ристалищу, где проходил ритуал выбора королевы турнира.

Вдоль трибун на высоком коне ехал рыцарь в золотых доспехах, держа перед собой копьё, на зубце коронки которого висел свитый из золотой проволоки венок, украшенный листиками из тончайшей фольги и цветами, лепестки которых были украшены мелким жемчугом, рубинами и сапфирами. Сидевшие на трибунах дамы скромно опускали глаза и призывно улыбались, но король миновал центральные трибуны и остановился напротив необычной пары. Юная дама в голубом атласном платье с шитым серебром корсажем, в белой вуали на золотисто-рыжих волосах восседала рядом со своим уже немолодым, тучным и обрюзгшим супругом, облачённым в богатый бархатный кафтан. По тому, как широко были распахнуты синие глаза красавицы, как возбуждённо горели её щёки, можно было догадаться, что её детство прошло в каком-то далёком и небогатом замке, и только удачно выйдя замуж за состоятельного купца, она смогла, наконец, попасть в Сен-Марко, где всё восхищало и поражало её. С ласковой улыбкой король склонил перед ней увенчанную короной голову и опустил копьё, отчего золотой венок к зависти прочих дам буквально упал ей в руки.

— Бедняжка, — пробормотал Жоан, наблюдая эту сцену. — Отец нашёл себе новую игрушку. Этой глупышке и невдомёк, что он развлечётся с нею и, когда она ему наскучит, проиграет её в кости какому-нибудь фавориту.

Айолин нахмурился и строго взглянул на принца.

— Ни со мной наедине, ни даже в одиночестве, вы, Жоан, не должны произносить таких вещей. Это речи, недостойные преданного и любящего сына. Отучайте себя от них, чтоб случайно не высказать что-то такое в неподходящий час, в неподходящей компании.

— Вы правы, друг мой, — вздохнул тот. — Но что мне сказать в таком случае?

— Одобрить выбор отца и сказать, как повезло этой девушке, что на неё упал благосклонный взгляд нашего короля. А лучше промолчать, оставив комментарии при себе. По крайней мере, если вас никто не спрашивает.

— Лучше прослыть молчуном, чем лицемером? — улыбнулся юноша.

— Иногда, — кивнул Айолин. — И запомните, мой мальчик, не стоит возмущаться тем, что вы не можете изменить. Лучше сосредоточить усилия на том, что вы можете исправить и обратить во благо.

— Вы кладезь мудрости, мой милый, — рассмеялся Жоан. — Но я задержал вас. Вам нужно отдохнуть после турнира. Вы приглашены на пир в честь победителя.

— Звучит двусмысленно, — проворчал Айолин и покосился на принца. — Как видите, и я не всегда следую собственным советам.

— На наше счастье, все наши невольные промахи навсегда останутся между нами.

Простившись с принцем, барон Делвин-Элидир отправился в свой шатёр. Увидев рядом у коновязи своего чёрного жеребца, он нахмурился, а, войдя внутрь, остановился над сложенными в углу золочёными латами и гневно взглянул на оруженосца.

— Я велел тебе отвести коня и доставить доспехи сэру Булатову. Почему они ещё здесь?

— Он отказался их принять, — ответил Алед. — Я застал его в шатре, когда с него со всеми предосторожностями снимали латы. Ему здорово досталось сегодня, но увидев Барда, он подошёл к нему и, погладив по холке, сказал, что дома его ждет серый в яблоках конь. Это прозвучало странно, но, должно быть, что-то значило, и я не запомнил странную кличку этого коня. Сэр рыцарь сказал, что кони очень скучают по своим хозяевам, и велел мне вернуть Барда вам. И доспехи тоже, хотя его приятели уже обсуждали, сколько они смогут за них выручить. Вам же он велел передать, что для него было честью скрестить копья и мечи с таким сильным и благородным рыцарем, а потому он не желает от вас никаких трофеев. Весьма странный поступок для обычного гвардейца.

— Он не обычный гвардеец, — произнёс барон, снова посмотрев на доспехи. — Скажи, кто-то из его друзей возмутился или стал его отговаривать?

— Никто не сказал и слова, даже если в глубине души они испытали разочарование.

— Верни доспехи и коня его другу, и узнай, прибыл ли Фабрициус. Если да, то проводи его в шатёр гвардейцев.

— Вы уверены, что вам помощь лекаря нужна меньше, чем ему?

— Боюсь, что его страдания больше, чем мои, поскольку его стойкость приобретена в других испытаниях. Вряд ли ему приходилось участвовать в многодневных турнирах и боях. Делай, что я говорю, и не спорь.

— Как скажете, ваша светлость, но вам бы тоже не мешало прилечь, — проворчал оруженосец.

— И скажи Томасу, пусть принесёт кувшин настоя в тот шатёр, — добавил Айолин, выходя.

Бело-голубой шатёр, взятый в аренду гвардейцами, слегка потёртый, но такой же яркий, как и другие, и даже увенчанный наверху чем-то вроде зубчатой коронки, покрытой потрескавшейся серебряной краской, стоял неподалёку. Подойдя к нему, он почти столкнулся с пажом сенешаля, который был слегка растерян, а, увидев барона, и вовсе смутился и согнулся пополам, бормоча извинения за свою неловкость.

— Он отказался идти на пир? — спросил барон, положив руку на плечо мальчика.

Тот ошарашено взглянул на него и кивнул.

— Не говори об этом никому. Я его уговорю, — барон вложил в руку пажу золотую монету, и тот, радостно улыбнувшись, поклонился и умчался дальше.

Войдя в шатёр, он увидел там пятерых гвардейцев и Хока. Булатов лежал на койке, прикрытый одеялом. Он был бледен. Рядом стоял Хок, а остальные сидели на лавках и подавленно молчали.

— Простите за вторжение, — произнёс барон, и, подойдя к Булатову, склонился над ним. — Я зашёл узнать как вы, мой друг. Когда вы уходили, мне показалось, что вас мучает сильная боль.

— Не слишком удачное падение, вашими заботами, — усмехнулся Булатов. — Но всё не так страшно, как выглядит. Множество ушибов, однако, кости целы. Завтра я смогу продолжить участие в турнире.

— Вряд ли это разумно, — проворчал Карнач, отвернувшись.

— Странно, что вы на ногах, ведь вам досталось не меньше, ваша светлость, — заметил Игнат, без особой симпатии взглянув на визитёра.

— Я привык и знаю несколько секретов, — улыбнулся барон.

В это время полог шатра откинулся, и в него вошёл слуга, нагруженный латами. Следом появился Алед и поставил на раскладной стол кувшин, от которого поднимался ароматный пар.

— Конь у коновязи, ваша светлость. Фабрициус сейчас у барона Малара, поскольку чужестранцы на турнире пользуются привилегиями, а после придёт к нам, и я его приведу.

— Это мои доспехи? — удивился Валуев, указав слуге место, куда он может сложить свой груз.

— После благородного жеста вашего друга я счёл, что и сам не вправе требовать выкуп за трофеи, — пожал плечами барон и, налив из кувшина в кубок настой, подал его Булатову. — Выпейте. Это один из моих секретов, помогающих мне держаться на ногах после любого турнира, если конечно кости целы.

— Ваша выдержка делает вам честь, — приподнявшись, произнёс Юрий и взял кубок.

— Вы недавно прибыли в наш мир, кавалер, а мы давно живём по его законам, они достаточно суровы и требуют большой выдержки. Например, после турнира, победитель, то есть рыцарь, выдержавший больше других поединков, должен, тем не менее, присутствовать на пиру, который устраивают в его честь. Не спорьте, и выслушайте меня, — мягко произнёс он, жестом пресекая возражения Булатова. — Этот пир устраивает король, и хоть на самом деле он устраивает его для себя и своей свиты, вы являетесь поводом для этого торжества. Единственной причиной, по которой вы можете не явиться туда, является смерть. Ну, или беспамятство. Вы же здоровы настолько, что собираетесь завтра принять участие в свалке. Простите, так мы называем бой в пешем строю. Король Ричард крайне обидчив и очень злопамятен. Он не прощает пренебрежения своей персоной. Сейчас он явно расположен к вам, поскольку вы служите ему и без возражений уступили ему честь своей победы. Но эта милость может в любой момент смениться обидой, и тогда и вам, и вашим друзьям не поздоровится.

— Почему же и друзьям? — нахмурился Булатов.

— Потому что, глядя на вашу компанию, любой скажет, что вы всегда действуете заодно. Это замечательное качество, особенно на поле боя, но оно имеет большой недостаток: отвечать за промахи одного, придётся всем, а особенно вашему командиру, который не убедил вас в необходимости принятия правильного решения.

— Я не могу давить на него, ваша светлость, — раздражённо проговорил Карнач. — Я привёл сюда своих людей и принял их под свою опеку и защиту, и не смог…

Он замолчал, но барон продолжил за него:

— Защитить его от преступной прихоти короля? Не всё в наших силах, капитан. Я тоже не смог бы.

— Однако вы предупредили нас, — заметил Хок. — Юра был готов, и это падение не привело к трагическому результату.

— Благодарить вам следовало бы принца Жоана, который подслушал разговор виконта Монтре с конюхом. Но поверьте, он был вознаграждён уже тем, что ваш друг ушёл с ристалища на своих ногах. Мы все делаем, что можем, но мы не всемогущи. Похоже, вы не привычны к тому, что кто-то один распоряжается жизнями многих. Я свободный барон, и мне ваше возмущение понятно, но Сен-Марко живёт по другим законам, и по ним ваши жизни принадлежат королю. Не давайте ему повода испортить или отнять их. Это дружеский совет.

Полог шатра снова отодвинулся в сторону, и на пороге появилась странная и немного зловещая фигура высокого сутулого человека в тёмной мантии и чёрной шапочке на плешивой голове.

— Это ещё один секрет, — обернулся к нему барон. — Фабрициус, у тебя есть время до начала пира, и ты должен поставить этого рыцаря на ноги. После, если успеешь, зайди ко мне в шатёр, — он поднялся и уже выходя, задержался, придерживая полог. — И будь любезен, осмотри ещё того, с разбитым лицом. Такая распухшая физиономия не украсит королевский пир. Кстати, вы все приглашены. Не опаздывайте.

Фабрициус приблизился к койке и, заметив слегка испуганный взгляд Булатова, улыбнулся, продемонстрировав полный набор жёлтых лошадиных зубов, после чего тихим приятным голосом произнёс:

— Я лекарь, мой господин, и благородные рыцари часто прибегают к моей помощи после тяжёлых битв и поединков. Я поставил на ноги многих, поставлю и вас.

И опустив в изножье койки свой сундучок, откинул его крышку.

Фабрициус оказался настоящим волшебником. Словно сами его длинные мягкие пальцы, втиравшие в воспалённые мышцы Булатова чудодейственные пахучие бальзамы и накладывавшие на ноющие суставы охлаждающие примочки и компрессы, обладали целительной силой. Настоянное на неведомых травах вино помогло уменьшить головную боль и придало ясность взгляду, и, наконец, примотав широкими бинтами к повреждённым колену и плечу слегка обжигающие пластыри, он закончил дело и вопросительно заглянул в глаза своему пациенту. А тот, готов был рассыпаться в восторгах и благодарностях, но едва догадавшись об этом, Фабрициус направился к Фариду, чтоб снять с его лица широкую повязку, под которой темнела пахнущая болотом тёмная масса. Когда лекарь снял её и смыл остатки этой грязи, оказалось, что отёк со щеки гвардейца почти сошёл, и кожа заметно посветлела.

Не тратя времени на то, чтоб выслушать слова благодарности, лекарь выложил на стол маленькие склянки и завёрнутые в тряпицы лепёшки примочек и быстро объяснил, что и как следует применить на ночь, пообещал зайти утром перед турниром и поспешил в шатёр к барону Делвин-Элидиру, в надежде успеть и ему оказать необходимую помощь.

Боль прошла, и Булатову удалось ненадолго заснуть, после чего он проснулся если не бодрым и отдохнувшим, то, по крайней мере, достаточно восстановившимся, чтоб встать с койки. Одевшись, он заметил, что хотя его больные суставы всё ещё ноют, он может двигать рукой и ходить, почти не припадая на повреждённую ногу.

На улице было светло, приближалась короткая светлая ночь, и он надеялся, что ему всё-таки удастся выспаться перед вторым днём турнира. Однако слова барона Делвин-Элидира убедили его в том, что ему следует принять приглашение короля. Потому, он снова застегнул на талии золотой пояс, пожалованный королём, и вместе с друзьями отправился на пир.

Для этого был предназначен большой шатёр, покрытый белыми и золотыми полосами шёлка, над которым на высоком флагштоке развевалось королевское жёлтое знамя, украшенное красным крестом и синими орлами по углам. Возле входа стояли пажи, придерживая полог, а также главный привратник барон фон Вебер, который, подобно святому Петру у врат рая, решал, кто достоин попасть внутрь, а кому следует отправиться в город, пока ещё в тавернах можно найти свободные столы.

Неподалёку в окружении своих друзей стоял барон Делвин-Элидир. Взглянув на него, Булатов снова поразился его умению скрывать выпавшие на его долю испытания. Облачённый в изысканный камзол из полосатой узорчатой парчи, с драгоценным поясом на талии, молодой барон выглядел свежим и оживлённым. Разве что намётанный глаз мог заметить некоторую бледность на его смуглом лице, да лёгкие тени вокруг глаз. Увидев гвардейцев и Хока, он приветливо поманил их к себе и представил своим друзьям. Бароны, хоть среди них и были пострадавшие от копья Булатова на турнире, встретили их радушно, не упустив возможности высказать несколько комплементов победителю.

— Признаться, я был поражён, когда вы с такой лёгкостью выбили меня из седла, — улыбнулся Ренар-Амоди. — И даже решил, что сам допустил оплошность. Но когда следом за мной в пыль полетел де Морен, я понял, что теперь у нас появился серьёзный противник, который не даст нам расслабиться.

— Сильный противник — это благо для рыцаря, — улыбнулся де Морен. — Значит, есть, у кого учиться и к чему стремиться.

— Отлично сказано, Тристан, — кивнул Аллар. — Мне не удалось в этот раз померяться с вами силой, кавалер, но я буду ждать своего шанса.

— К вашим услугам, ваша светлость, — поклонился Булатов. — Только дайте чуть передохнуть. Такие испытания выпадают мне не так уж часто.

— Разве в вашем ордене не практикуются турниры? — полюбопытствовал Делвин-Элидир.

— Что-то вроде турниров, но не таких. А моя служба и вовсе не связана с подобными упражнениями. Это скорее увлечение, чем работа.

— Страшно подумать, что у вас есть кто-то, для кого это является работой, — заметил де Морен. — Неужели они сильнее вас?

— Есть один, но он…

— Он предпочёл следовать иным путём, — поспешно договорил за него Карнач. — А мои гвардейцы более сильны в рукопашном пешем бою, чем конных состязаниях.

— Надеюсь, завтра вы нам это докажете, — рассмеялся Ренар-Амоди.

— Что ж, — де Морен обернулся и посмотрел в сторону шатра. — Думаю, что нам пора занимать места за столом. К сожалению, мы окажемся далеко друг от друга, но я надеюсь, что ещё сможем встретиться и поговорить.

Они двинулись к шатру и были беспрепятственно допущены строгим привратником. В шатре их ожидали пажи, которые, действительно, развели их в разные стороны. Гвардейцам достались места в конце стола, капитана и Хока посадили ближе к центру, а баронов торжественно препроводили за стол возле помоста, где торцом был поставлен ещё один широкий стол, за который садились приближённые короля. Именно туда и отвели Булатова и Делвин-Элидира.

Не успели они сесть, как все поднялись, приветствуя правителя Сен-Марко. Он вошёл, ведя под руку сияющую от счастья королеву турнира. Усадив её рядом с собой, он сел на трон, стоявший во главе стола. По правую руку от него сел сумрачный принц Жоан, расстроенный своей неудачей на турнире. Рядом с ним посадили Булатова и Делвин-Элидира, а по другую сторону стола оказались виконт Монтре и сенешаль. Кроме них за столом были граф Раймунд, барон де Сансер, маркиз Вайолет, граф де Монфор и ещё несколько высокопоставленных придворных, чьё общество было разбавлено пятью молодыми красивыми дамами, старательно скрывавшими свою неприязнь к новой избраннице короля, и мило улыбались всем подряд.

Таким образом, на помосте образовалось своё общество, в то время как остальные пирующие внизу были предоставлены самим себе и всё же с нетерпением прислушивались, готовые внимать словам короля.

Присмотревшись к нему поближе, Булатов вынужден был признать, что Ричард действительно очень красив, при этом его красота была брутальной и достойной восхищения не только женщин, но и воинов. Потому влюблённые взгляды, которые бросали на него дамы, скорее всего, были искренними. К тому же он обладал редкой харизмой, вёл себя просто и раскрепощённо, говорил прямо и с известной долей юмора. Увидев его так близко, сложно было не поддаться его обаянию, но вскоре Юрий заметил, что это обаяние больше действует именно на дам и тех, кто сидел внизу. Видимо, сидевшие за этим столом слишком хорошо знали короля, чтоб быть обманутыми его привлекательным имиджем.

Тем временем король объявил начало пира и сам провозгласил первый тост за королеву турнира, прекрасную леди Ровену Кутберт, демонстрируя при этом надетый на его руку полученный от неё приз — ожерелье из серебра с вставками, украшенными речным жемчугом. Она мило зарделась, и тут же вперёд вышел менестрель и спел коротенькую наспех сочинённую по готовым лекалам балладу в её честь. После король взглянул на Булатова и поднял тост за подлинного победителя турнира, который недавно появившись в Сен-Марко, уже прославил своё имя и гвардию короля этой блестящей победой. Булатов с поклоном принял тост, после чего, поймав выразительный взгляд Делвин-Элидира, просил позволения поднять чашу за короля, хозяина турнира и его победителя. Говорил он складно, поскольку уже участвовал в подобных пирах на Алкоре, и его тост также был принят Ричардом благосклонно.

Судя по всему, на этом официальная часть мероприятия была закончена, и все занялись своими разговорами и поглощением вина и разнообразных яств, которые неустанно подносили слуги. Монтре любезничал с сидевшей рядом с ним дамой, а потом перевёл взгляд на Айолина и громко проговорил:

— Жаль, барон, что вы не привезли в Сен-Марко свою юную супругу. Она была бы настоящим украшением этого пира.

— Наши женщины, виконт, не разъезжают по пирам, а сидят дома, занимаются хозяйством и рожают детей, — сухо ответил тот. — Так что и моей жене больше пристало коротать вечера за прялкой и изучением основ новой для неё религии, в почитании к которой ей надлежит воспитывать наших детей.

Монтре быстро обернулся в сторону барона де Сансера, чтоб увидеть его реакцию. Тот бросил быстрый взгляд на зятя и отвёл глаза.

— Но всё же, барон, я прошу вас сделать исключение, — заговорил король. — Насколько я помню, ваша супруга исключительно хороша, и видеть её при дворе нам было бы приятно. Так что привезите её как-нибудь во дворец. Порадуйте нас.

— Непременно, ваше величество, — произнёс тот, спокойно взглянув на Ричарда, — но не раньше, чем она докажет свою преданность нашей семье, родив наследника и приняв нашу веру, что возможно лишь после того, как она получит все соответствующие наставления от старейшин. До того момента я не считаю возможным ввести её в королевский дворец, как истинную баронессу Делвин-Элидир.

— А ваша милая внешность скрывает нрав дракона, — рассмеялась одна из дам.

— Наша внешность часто бывает обманчива, — очаровательно улыбнулся он.

— Да уж, — пробормотал граф де Монфор. — Вы всегда вводили всех в заблуждение своим мальчишеским обликом и девичьим румянцем. Но схлестнуться с вами в схватке — это испытание не из лёгких, не так ли, кавалер? — он взглянул на Булатова.

— Барон — один из самых сложных противников, с которыми мне приходилось биться, — ответил Юрий. — Возможно, лишь удача помогла мне одержать верх над ним.

— Вы очень любезны, друг мой, — покачал головой барон. — Но уверяю вас, это не так.

— Да, господа, — усмехнулся король. — Вы можете развлекаться теперь, отпуская друг другу дружеские комплементы, потому что с честью выдержали это испытание. При этом вы ещё очень молоды, но ваш боевой опыт явно бежит впереди вашего возраста. Чего не скажешь… — он мрачно взглянул на сына. — Ты по ошибке сидишь здесь, Жоан. Такого жалкого поражения, как твоё сегодня, я давно не видел. Никого другого с подобными навыками не допустили бы до турнира. Может, тебе перебраться на женскую половину дворца?

— Дамы были бы не против, — заметил Монтре, и тут же уточнил: — поскольку в отличие от его величества, они нисколько не сомневаются в мужественности нашего наследного принца.

Жоан сидел, потупившись, и его лицо заливал багровый румянец.

— Вы несправедливы к его высочеству, ваше величество, — произнёс Айолин. Внешне он не проявлял особого сочувствия к принцу, но говорил рассудительно, глядя на короля. — Не стоит забывать, что наши достоинства лишь отчасти то, что досталось нам при рождении, а остальное — это то, что нам дали наши наставники и учителя. Глядя на вас и вспоминая прекрасную герцогиню Изабеллу, столь рано покинувшую этот мир, я полагаю, что вашему сыну от родителей досталось много отличных качеств. Однако любой камень требует огранки. Так, может, всё дело в учителях? Господин граф, — он посмотрел на Раймунда, — я слышал много лестных слов о том, как мастерски ваш сын Анри владеет мечом. Кто его обучал?

— Я сам, барон, — это был тот редкий случай, когда на обычно бесстрастном лице главы тайной полиции мелькнула улыбка. — Анри — мой единственный сын, и я ещё в детстве заметил в нём способности к фехтованию. А поскольку даже в дни моей бурной молодости я редко встречал столь сильного соперника, чтоб уступить ему, я решил, что никто лучше меня не обучит мальчика. И он меня не разочаровал.

— Я рад за вас и вашего сына, — кивнул Айолин и перевёл взгляд на сенешаля, — ваше сиятельство, ваш сын Бертаран сегодня не так удачно выступил на турнире, но, возможно, виной тому было то, что ему сразу попался такой противник, как граф де Монфор. Однако мне известно, что в других случаях вышибить его из седла очень сложно.

— Вы правы, барон, — рассмеялся сенешаль. — Бертран вырос в моём родовом имении и с пяти лет в седле. Он чувствует коня, как часть себя, при этом неплохо управляется с копьём. Он совсем недавно выступает на турнирах и часто побеждает своих сверстников. И если вас интересует, кто его учил этому, я отвечу, что это знаменитый Бентарди.

— Тот алкорец, что победил в восьми турнирах к ряду, и в течение шести лет неизменно доходил до последнего тура каждого турнира, в котором участвовал? Что-то подобное я и предполагал, — он перевёл взгляд на маркиза Вайолета и тот усмехнулся.

— Я уже понял, что вы хотите спросить меня о Дезире. Скажу прямо, что я сам не лучший поединщик, но поскольку часто сожалел об этом, то постарался найти сыну наставников, которые сделали бы из него мужчину, и старался не замечать его синяков и слёз и не слушать его жалобы. Они быстро стихли, а Дезире скоро займёт своё место под знамёнами нашего короля в военном походе.

— Я понял, куда вы гнёте, барон, — кивнул король, взглянув на Айолина, — но, боюсь, что это удар мимо цели. Я нашёл для Жоана отличного учителя, не раз побеждавшего в турнирах и известного вам по последней военной кампании под командованием моего любимого племянника короля Армана. Я говорю об Адаме де Брассере.

— Вы говорите о том де Брассере, который семь лет назад разгромил конницу графа Лорина и взял его в плен, или о том, который сегодня проиграл по очкам молодому гвардейцу, лишь третий раз выступавшему на турнире? Ваше величество, де Брассер — опытный и мудрый воин, и, я уверен, что в разговорах о боях и турнирах, ваш сын покажет себя весьма сведущим человеком. Но в обучении мало рассказать и показать, нужно научить бою. Де Брассер всё ещё крепок и силён, но он медлителен и уже не так ловок. В поединке с ним его ученик не сможет научиться быстроте реакции и стремительности действий. Теперь, когда он дал его высочеству необходимые теоретические знания, даже схватки со сверстниками были бы для него более полезны дальнейших уроков. Если вы найдёте принцу нового молодого учителя, мастера в воинских искусствах, он очень скоро приятно удивит вас.

— Не лишено смысла, — подумав, согласился король. — Но кого мне лучше выбрать?

— Разве есть при дворе кто-то столь же молодой, сильный и проворный, а также столь сведущий в таких делах, как барон Делвин-Элидир? — улыбнулся Монтре. — Похоже, вы уже взяли на себя роль наставника принца, так почему бы вам не заняться и его боевой подготовкой?

— Для этого необходимо постоянно быть при нём, — спокойно возразил барон. — У меня же слишком много иных дел, в том числе в части подготовки к военной кампании, ради чего я и был призван сюда королём. К тому же, как выяснилось сегодня, я далеко не лучший. Здесь есть другой мастер копья и меча, который к тому же всё время находится во дворце по долгу службы.

Король, даже не взглянув на растерявшегося Булатова, молча взглянул на графа Раймунда, и этот немой вопрос вряд ли касался бойцовских качеств нового претендента на роль наставника принца.

— Честно скажу, весь этот турнир и краткий поединок на мечах в конце меня весьма впечатлили, — заметил граф Раймунд, обернувшись к королю. — Я сам считал себя мастером клинка, но за пару минут поединка я увидел столько новых блистательных приёмов, что пожалел о том, что уже слишком стар для того, чтоб переучиваться. Я уверен, что кавалер Булатов отлично обучит принца.

Король внимательно смотрел на него, видимо, читая между строк в этом одобрении и то, что данный кандидат не замечен в предосудительных поступках и связях, недавно прибыл издалека и не вовлечён ни в одну из придворных группировок, а, стало быть, не станет интриговать против трона.

— Хорошо, — согласился Ричард, — кавалер, я поручаю вам обучение принца и надеюсь уже в самом ближайшем будущем увидеть его результаты. Вы будете получать дополнительную плату, и вашему капитану будет приказано освобождать вас от службы на время занятий. Если вы сумеете сделать из моего сына воина, то я обещаю вам титул, земли и место при дворе.

Сказав так, он тут же отвлёкся на свою заскучавшую даму, а Булатов бросив на барона убийственный взгляд, посмотрел на принца и встретил его горящие радостью глаза. Никто не спросил его о согласии, никто не поинтересовался мнением его командира. Просто в один миг ему вручили наследного принца с приказом сделать из него мужчину. Не то, чтоб это пугало Булатова. Он любил в свободное время тренировать мальчишек в своём клубе и летних лагерях, он часто проводил тренировки с юниорами и начинающими спортсменами. Говорили, что у него есть тренерский талант, но обучать принца? Впрочем, заметив едва заметную улыбку на губах молодого барона, он понял, что спорить бесполезно и даже вредно.

Пир шёл своим чередом. По залу проходили менестрели с лютнями, гости шумели и наперебой кричали тосты в разных концах шатра. Булатов прислушивался к разговорам за столом и даже радовался, что о нём все забыли. Он с интересом следил за Делвин-Элидиром, который вёл беседы спокойно и рассудительно, не реагируя на выпады, или отвечая на них со столь тонким сарказмом, что обвинить его в неучтивости было просто невозможно. Вскоре король, шептавшийся со своей новой фавориткой, удалился по-английски. За ним исчез и Монтре со своей дамой. Вайолет ушёл вместе с де Монфором, о чём-то загадочно перешёптываясь, и по выразительным жестам маркиза можно было понять, что их ждёт встреча с весьма фигуристыми особами женского пола. Потом в шатёр неожиданно вошёл Джинхэй, чем вызвал внезапное, хотя и непродолжительное протрезвление сидевшей внизу публики. Гости замолкали, боязливо косясь на него, а он, поднявшись на помост и бросив безразличный взгляд на Булатова, склонился к плечу графа Раймунда. Тот, выслушав его, напрягся и с тревогой посмотрел в узкие чёрные глаза. Джинхэй кивнул, граф тут же поднялся и они вдвоём ушли. Сенешаль, которого уже развезло от вина, осторожно встал, к нему подошёл его слуга и, бережно взяв под локоть, увёл. Барон де Сансер спустился в зал, сел за стол рядом с двумя седыми, как он, военными баронами и что-то с ними обсуждал. Так за частью стола, близкой к трону, остались только Жоан, который прижимал к горячей щеке кубок с холодным вином, и Булатов с Делвин-Элидиром.

— Вы меня подставили! — резко проговорил Юрий, обернувшись к барону.

— Простите меня, кавалер… — умоляюще произнёс тот.

— Оставьте этот балаган! Вы понимаете, что я — командор земного космофлота и…

— Юрий, — Айолин взял его за руку и заглянул в глаза, — прошу вас, простите меня, но мне нужно было спасать принца. Жоан — хороший человек, но отцу всегда было на него наплевать. А теперь он требует от него больше, чем дал ему сам. И его беспомощность и беззащитность — это тоже его проблема. Ему нужен хороший учитель, независимый от дворцовых интриганов и относящийся к нему с уважением. Я смотрел на вас и понял, что вы можете не только обучить его фехтованию, но и поможете ему поверить в себя. Я не хочу, чтоб к нему приставили какого-нибудь шпиона или бретёра, который научит его плохому. Я взялся бы сам, но я, действительно, занят другими делами. Кроме службы королю у меня ещё есть мои земли и те, что недавно пришли ко мне с женитьбой. Скоро война, и Жоан вместе с отцом пойдёт в поход. Я просто хочу, чтоб он не боялся и мог защитить себя. Я обещаю помогать вам и защищать вас и ваших друзей. И если вы поможете принцу, я буду обязан вам до конца жизни.

Булатов отвернулся и уткнулся взглядом в тарелку.

— Послушайте меня, друг мой, — тихо проговорил Айолин, склонившись к нему. — Я догадываюсь, что всё это для вас необычно. Вы из другого мира, вы совсем другие. Я встретил леди Дарью и понял, что такая дама могла прийти только из мира несравнимо лучшего, чем наш, а значит, и люди там иные. И познакомившись с вами, с вашими друзьями, я убедился, что вы отвечаете всем самым строгим требованиям, которые кодекс предъявляет к рыцарям. Вы честны, отважны и благородны, вы не предаёте и не бросаете своих, вы хорошо воспитаны и не стремитесь к богатству и власти, как большинство из живущих здесь. Вы не только могли бы научить нашего будущего короля искусству защищать себя и своих близких, но и показали бы ему своим примером, каким должен быть король.

Булатов обернулся и задумчиво посмотрел на барона.

— Вы серьёзно? Я — обычный офицер флота, и я могу научить вашего принца быть королём?

— Вы живёте по своему кодексу, а он, похоже, куда строже нашего. У вас хорошо получается следовать ему, наверно вас так воспитали. Я не жду, что вы будете наставлять его в чём-то, кроме воинского искусства. Само общение с вами неизбежно окажет на него благотворное влияние. С вами и вашими друзьями. Поэтому я буду просить вашего капитана допускать принца на ваши тренировки.

— Ладно, у меня ж всё равно нет другого выхода, — проворчал Булатов. — К тому же вам нужно осваивать новые земли.

— Скорее, мне нужно хотя бы иногда навещать свою молодую жену, — улыбнулся барон.

— А вы суровы с ней, — неодобрительно буркнул Юрий.

Айолин рассмеялся.

— Вовсе нет, я суров с королём и Монтре, и оберегаю Иоланду от их когтей. Моя возлюбленная, действительно, очень красива, и я не хочу, чтоб она стала добычей для этих ненасытных стервятников, как эта бедняжка леди Ровена.

— Правда? — Булатов повернулся к нему. — Я слышал, что вы женились внезапно и тайно. Странно думать, что это случилось по любви, учитывая размер её приданого.

— А в любовь с первого взгляда вы не верите? Я знал Иоланду давно, наши отцы были друзьями, её брат, погибший в бою, был моим сослуживцем. Я помнил её маленькой рыжей девочкой, а недавно встретил и увидел, что она превратилась в изумительно красивую и нежную девушку. Её отец сосватал нас, и мы поженились. А перед свадьбой она призналась мне, что была влюблена в меня с тех пор, как я приезжал в их имение с её братом Алмери.

— Значит, вы влюбились и сразу поженились? Вам повезло сразу связать свою судьбу с любимой, — улыбнулся Юрий. — И я представляю, как вам нелегко. Я помню, что когда женился, то оценил всю мудрость медового месяца, потому что мне совсем не хотелось расставаться с женой. А ведь до того мы были вместе почти год. Как вы выдерживаете разлуку?

— С трудом, — признался Айолин, а потом покачал головой. — Боюсь, вино развязало мне язык.

— Расслабься, старик, — успокоил его Булатов. — Дальше меня ничего не пойдёт.

— Я даже рад, что могу с кем-то поговорить об этом. Здесь нельзя показывать свои привязанности и слабости. Любая мелочь может быть превращена в оружие. А я действительно скучаю по ней, и каждый вечер пишу ей письма и перечитываю те, что приходят от неё. Я отправил в имение художника, чтоб он написал её портрет, который я мог бы носить с собой. И мне очень хотелось бы проводить с ней даже не больше времени, а всё время, которое у меня есть. Но, увы, кроме того у меня есть долг, Сен-Марко и король с его военными планами и непомерными амбициями. И ещё много чего…

Булатов кивнул и почувствовал на плечах чьи-то руки. Обернувшись, он увидел Карнача.

— Я забираю нашего героя, ваша светлость. Ему нужно выспаться.

— Мне тоже, — кивнул барон и посмотрел сначала в одну сторону стола, а потом в другую. — Но до того я должен позаботиться о принце и о тесте. Прощайте, господа.

— Увидимся завтра на ристалище, — проговорил Булатов, вставая, и, к удивлению Карнача, похлопал барона по плечу, а тот с усмешкой ему кивнул.

— И ты согласился? — воскликнул Карнач на следующее утро, нависнув над Булатовым, который сидел на койке, натягивая сапоги. — Ты с ума сошёл! Мы стараемся не высовываться и не подставлять свои головы под топор, а ты принял на себя такие обязательства…

— Согласился? — взорвался тот. — Принял? Да кто меня спрашивал? Они даже не смотрели в мою сторону, обсуждая это! Только приняв решение, король соизволил взглянуть на меня и осчастливил своим доверием. И благодари за это своего друга барона!

— Судя по тому, как вы вчера расстались, это твой друг! — парировал Карнач.

— Ладно, наш друг, — проворчал Булатов и, отстранив капитана, встал. — Этого бы не случилось, не попади я им всем на глаза. Ты же сам предложил мне принять участие в турнире!

— Я понятия не имел, что ты выиграешь.

— Спасибо за доверие, — фыркнул Юрий. — Ты, верно, забыл, что я двукратный чемпион России и призёр Чемпионатов Европы и Мира по историческому фехтованию.

— Но это же любительский спорт, старик! Я всегда считал тебя спокойным интеллигентным парнем, который на досуге рисует акварелью.

— И мочит на турнирах викингов и кельтов в боях без правил, — рассмеялся Валуев.

— Это всего лишь фольклорные фестивали!

— Я не раз участвовал в настоящих турнирах на Алкоре и побеждал! — напомнил Булатов. — А там, уверяю тебя, и кости ломают, и черепа раскалывают.

— Какая разница? — пожал плечами Хок. — Как говорит Дарья, мы имеем то, что имеем. Так что делать будем?

— Тренировать инфанта и делать из него мужика, — пожал плечами Булатов.

— Кстати, в свалке мальчик не так плох, — усмехнулся Валуев. — Папаня зря на него наезжает.

— Знаешь, если у тебя будет возможность, набей барону морду, — попросил Карнач, но Булатов покачал головой.

— Он будет в шлеме, и если его потеряет, я даже чихнуть на него не смогу.

— Тогда сделай, что сможешь.

Булатов рассмеялся. Благодаря примочкам Фабрициуса, которые друзья заботливо наложили ему перед сном, он почти не ощущал боли в колене, а правая рука двигалась свободно, и только очень сильный удар отзывался где-то в глубине глухой болью, что было вполне терпимо. К тому же рано утром лекарь снова возник на пороге шатра и втёр ему в мышцы целебные бальзамы, распространявшие пряный бодрящий аромат. Предложение Валуева сделать инъекцию тонизирующего препарата Булатов сначала отверг, однако, довод о том, что допинг здесь не запрещён, и ещё неизвестно, что пьют перед состязанием его соперники, убедил его согласиться. Потому к этому моменту он чувствовал себя достаточно хорошо, чтоб выдержать многочасовой пеший бой.

Друзья заканчивали надевать на трёх участников турнира доспехи, когда в шатёр неожиданно вошёл человек в тёмном плаще и протянул Карначу письмо, запечатанное красным сургучом. Сломав печать, тот быстро пробежал глазами по ровным строчкам и кивнул гонцу.

— Немедленно выезжаю.

Тот удалился, а капитан подошёл к своей койке и, взяв с неё ножны с мечом, перекинул перевязь через плечо.

— Меня срочно вызывают в королевский замок, — пояснил он. — Письмо подписано Раймундом, к тому же приказ исходит от короля. Должно быть, что-то случилось.

— Я еду с тобой? — спросил Москаленко, с тревогой взглянув на него.

— Нет, присмотри вместе с Хоком за ребятами. Эта часть турнира перед войной очень важна, как проверка на прочность в боевых условиях, потому жалеть противников никто не будет. Если смогу, то к вечеру вернусь.

Он вышел и вскоре с улицы послышался топот его коня.

На сей раз ристалище выглядело иначе и представляло собой довольно просторную квадратную площадку. Боковые трибуны были теперь развёрнуты так, что размещались по краям четырёхугольника. Трон с центральной трибуны был убран, и там остались только кресла, в которых сидели виконт Монтре, маркиз Вайолет и седой граф Рибер-Артуа. Старик подслеповато щурился, оглядываясь вокруг, и, кажется, не совсем понимал, где находится. С ними сидели дамы, в том числе леди Ровена в златотканом платье с белым покрывалом на голове.

— Король уехал рано утром, — сообщил товарищам Анри Раймунд. — Ещё вчера из дворца приехал гонец с донесением Джинхэю, они с отцом сразу уехали, а утром Джинхэй вернулся, полчаса говорил с глазу на глаз с королём и после этого они умчались в город.

Рыцари Сен-Марко стояли на лугу в латах для пешего боя, держа шлемы в руках. Проходившие мимо зрители приветствовали их, но они не обращали на это внимания, тревожно переговариваясь.

— И ты не знаешь, что случилось? — спросил Дезире. — Мой отец явно обеспокоен, но ничего мне не говорит. Я знаю, что они вызвали капитана гвардейцев во дворец, — он обернулся и вопросительно посмотрел на Валуева.

— Он получил приказ короля вернуться, но в письме не было ни слова о причинах, — пожал плечами тот.

— Мой отец шепнул мне что-то об убийстве, — понизив голос, проговорил Бертран Нуаре. — Я знаю, что маркиз Вайолет тоже встревожен и даже хотел ехать с королём, но Ричард приказал ему остаться. Он не хочет поднимать шум, а в случае отсутствия судей у всех возникнет вопрос о причине отмены турнира.

— Вопросы итак возникнут, — заметил Жоан, поправляя наплечник. — Король и граф Раймунд покинули турнир. Люди не слепые.

— Мало ли какие государственные дела потребовали присутствия короля во дворце, — рассудительно произнёс Ренар-Амоди.

— Однако мы-то что-то знаем, — заметил де Морен. — И что это за убийство, что заставило короля покинуть турнир?

— Тише, — остановил его Айолин. — Сюда идут алкорцы. Им-то уж точно ни к чему это знать. Добрый день, господин барон, — он учтиво поклонился Малару и кивнул Тинделу: — рыцарь.

— Надеюсь, он будет добрым, господа, — поклонился в ответ Малар. — Это правда, что короля не будет сегодня?

— Срочные дела заставили его вернуться во дворец, — сообщил Аллар. — Но судьи на месте, а призы победителям вручит королева турнира и другие дамы.

— Что ж, — произнёс Тиндел. — наши правители принадлежат себе в ещё меньшей степени, чем мы, ибо на них возложена ответственность за благополучие народа. Нам же остаётся лишь выступить на турнире, чтоб выяснить, кто будет сильнее в этот раз.

В его голосе слышалось самодовольство, потому что он был самым рослым среди участников.

— Пусть победит сильнейший, — дипломатично улыбнулся барон Делвин-Элидир.

К ним уже направлялись де Монфор и де Брассер.

— Господа, пора выйти на ристалище, — проговорил граф.

Под звуки труб шестнадцать рыцарей снова вышли на площадку и, выстроившись в шеренгу, повернулись к де Сансеру. Тот, на сей раз был в лёгких доспехах и пешим.

Обращаясь к рыцарям, он произнёс:

— Что ж господа, хоть вчерашний день и был богат на добрые схватки, все вы снова смогли выйти на ристалище, чтоб продолжить состязания ради доблести и воинского искусства. Напоминаю вам, что прежде полученные очки не учитываются сегодня. Вы будете биться отрядами по восемь человек под командованием кавалера Булатова и барона Делвин-Элидира. Для боя вы можете выбрать меч, копьё или алебарду, однако оружие должно быть тупым. Так же вы можете использовать щит. В случае потери щита или оружия по ходу боя, вы можете покинуть ристалище или взять новое оружие и продолжить бой. Если вы уйдёте с ристалища, вернуться обратно вы не сможете, и вам будет засчитано поражение. Запрещается бить противника ниже пояса, нападать на противника, повернувшегося к вам спиной или потерявшего оружие или шлем, наносить раны, увечья, бить по руке, держащей оружие и причинять смерть. Запрещается наносить удары клинком плашмя, а также колющие удары. В случае нарушения этого правила засчитывается поражение. Время поединка не ограничено. Выбывает участник, упавший на спину или потерявший сознание, а так же тот, кто сам откажется от дальнейшего участия в бою. Выбывшим засчитывается поражение. Победителем признаётся тот, кто продержится на ристалище до конца боя. Я прошу рыцарей снова опустить ярлыки в чашу, после чего прекрасная дама, королева турнира леди Ровена достанет их. Первые восемь ярлыков определят первый отряд, остальные составят второй.

Пажи пронесли чашу вдоль строя и приблизились к помосту, где сидела леди Ровена. Она по одному доставала ярлыки и передавала их де Сансеру.

— Кавалер Булатов, ваше войско: барон Танкред Аллар, барон Синего Грифона Эрон Малар, кавалер Фарид Аль-Сафар, кавалер Бертран Нуаре, кавалер Жан Валуа, рыцарь Синего Грифона Туан Тиндел, рыцарь Георг фон Шлоссер. Таким образом, под командование барона Айолина Делвин-Элидира поступают: кавалер Дезире Вайолет, барон Гай Ренар-Амоди, принц Жоан Монмаранси, кавалер Анри Раймунд, кавалер Адам де Брассер, граф Робер де Монфор и барон Тристан де Морен.

— Ты слышал? — де Морен обернулся к Айолину. — Если б судил не де Сансер, и ярлыки выбирала не эта золотая головка, я б решил, что это подстроено! Все чужаки попали в отряд Булатова. А нам повезло, что все бароны собрались здесь, кроме бедняги Танкреда.

— Может это перст судьбы, — пожал плечами тот. — Нам представилась возможность проверить, насколько слаженно мы можем действовать вместе, а заодно оценить силу наших противников.

— Не лишено смысла, — кивнул Тристан.

— Не повезло вам, кавалер, — улыбнулся де Брассер, посмотрев на Булатова. — Все самые сильные бойцы, не считая Аллара, будут против вас.

— Я предпочитаю биться плечом к плечу с теми, кого знаю и кому доверяю, — спокойно ответил тот, надевая латные перчатки.

Старый рыцарь усмехнулся и отошёл.

— Кто б говорил, — проворчал Валуев, глядя ему вслед. — Сам, того и гляди, рассыплется.

— Не скажи, дедок крепкий, — возразил Фарид. — Но он не учёл, что у нас здесь целый табун тёмных лошадок. И если кто-то слабоват верхом на коне с копьём, то пешим и с мечом может быть весьма опасен.

— Ну что, парни, покажем дремучим феодалам, что такое русский рукопашный бой? — усмехнулся Булатов.

— Может, не будем портить людям праздник? — Валуев посмотрел на трибуны. — Да и противнику надо как-то самовыразиться.

— Ваня, соберись! — одёрнул его Юрий. — Никакого шапкозакидательства. Против нас не команда юниоров. Да и правила в пылу боя нужно соблюдать. Так что будьте внимательны.

Стоявший рядом Бертран Нуаре с любопытством прислушивался, не понимая незнакомый язык. Затем к ним подошли алкорцы, и рыцарь из Магдебурга, и, наконец, не торопясь, приблизился Аллар.

— Нам противостоят сильные противники, — произнёс он. — Послабее разве что де Брассер, в силу своего возраста, и Вайолет.

— Дезире? Вы шутите барон? — изумился Нуаре.

— Вчера он повредил плечо, — спокойно ответил тот.

— А принц? — спросил фон Шлоссер.

— Я б не стал его недооценивать, — заметил Валуев. — Меч — не копьё. Мне жаль, что король не остался на этот поединок. Он бы изменил своё мнение о сыне.

— Кавалер, — Аллар посмотрел на Булатова, — вы можете определять для нас противников, но я просил бы вас позволить мне выступить против Делвин-Элидира. Если я не смогу победить, то достаточно его измотаю, чтоб вы могли нанести победный удар.

Валуев и Булатов переглянулись.

— Ваше право, барон, — кивнул Юрий. — Но думаю, что ваши друзья уже обсуждают, как им измотать меня, чтоб их командир нанёс свой победный удар.

— В этом весь смысл турнира.

— Согласен.

— Я возьму на себя старика, — сообщил фон Шлоссер. — Он силен, но медлителен, потому вполне подходит мне.

— Я беру на себя Раймунда, — заявил Бертран.

— Лучше возьмите принца, а Раймундом займусь я, — возразил Фарид. — Я не дам ему вздохнуть за всё время поединка.

— Тиндел возьмёт Вайолета, а я — де Морена, — тоном, не терпящим возражений, объявил Малар.

— Ваня, твоя цель — Ренар-Амоди, — проговорил Булатов, — а я займусь де Монфором. Но, как вы понимаете, господа, у наших противников может быть другой расклад, так что не настаивайте и бейтесь с тем, кто будет особенно настойчив.

По знаку де Сансера на ристалище вышли оруженосцы и, вручили своим рыцарям оружие. На сей раз все выбрали мечи, кроме Тиндела, вооружившегося копьём, и фон Шлоссера, предпочедшего алебарду. Затем оруженосцы встали по краям площадки, чтоб вовремя подать хозяевам сменное оружие, поправить доспехи или вытащить раненных из-под ног продолжающих бой.

Снова прозвучали трубы и оба отряда выстроились друг против друга. Между ними натянули верёвку.

— Убрать канат! — приказал де Сансер. — Да начнётся бой!

Канат упал, и тут же рыцари бросились друг на друга. Булатов попытался отыскать в этой мешанине де Монфора, но перед ним возник Делвин-Элидир, и ему пришлось ввязаться в поединок с ним. Впрочем, спустя какое-то время он увидел неподалёку Аллара, бившегося с Раймундом. Он отступил туда, и они моментально поменялись противниками. Так в ходе сражения произошло несколько смен, после чего пары продолжили биться.

Поскольку оружие было не тяжёлым и тупым, даже сильные удары по латам не наносили никакого вреда. Скорее, это было испытание на выносливость и выдержку. Зрители со всех сторон ристалища, мужчины и женщины кричали, подбадривая бойцов. Де Сансер кружил по краю, внимательно следя за бойцами, чтоб не упустить какое-нибудь нарушение правил турнира с их стороны.

Первым из боя выбыл де Брассер, до которого всё же добрался фон Шлоссер. Рыцарь из Магдебурга нападал с прямолинейной мощью ландскнехта, быстро и методично обрушивая на противника тупой топор алебарды, изредка поддавая ему снизу древком. Отсутствие эффектных приёмов в его тактике с лихвою компенсировалось упорством и силой ударов, которые при всей однообразности, были достаточно быстрыми и сокрушительными. Когда очередной удар пришёлся по плечу, де Брассер упал на одно колено и поднял руку. Фон Шлоссер тут же отступил, оглядываясь в поисках нового противника, а оруженосцы по знаку де Сансера кинулись в гущу схватки и быстро вывели старого рыцаря.

Увидев, что случилось с его учителем, возбуждённый схваткой принц бросился к фон Шлоссеру, но его противник Нуаре последовал за ним, и вскоре Жоан оказался уже против двух теснивших его соперников. Однако ему на помощь тут же поспешил Раймунд. Булатов, бившийся с ним в тренировочном темпе, чтоб сэкономить силы, и поглядывая по сторонам, переметнулся к Валуеву, едва сдерживавшему де Монфора. Это вмешательство оказалось своевременным. Отбиваясь от двух проворных мечей, граф попятился, налетел спиной на Аллара, сражающегося со своим другом Делвин-Элидиром, и, не удержавшись на ногах, упал на спину. Изнывая от досады и сыпля проклятиями, он был вынужден покинуть поле боя.

Почти в тот же момент Раймунд изловчился и, отбив рукой алебарду, нанёс сильный колющий удар в грудь фон Шлоссера. Тупое остриё соскользнуло по нагруднику и, прорвав кольчугу, распороло правую руку рыцаря из Магдебурга. Де Сансер тут же отдал приказ, и оруженосцы, приблизившись, накинули на плечи Анри верёвку, чтоб вытащить его из гущи сражения. Тот пытался сопротивляться, но, обернувшись, встретил повелительный взгляд главного судьи и покинул площадку.

Фон Шлоссер в пылу боя не обратил особого внимания на свою рану, но кровь из неё текла слишком сильно, и вскоре он, пошатнувшись, рухнул на песок. Его тут же вынесли с ристалища, а судьи засчитали ему победу над Раймундом, дисквалифицированным за колющий удар и нанесение раны в правую руку противника.

Валуев присоединился к Фариду, сражавшемуся с де Мореном. Фарид, заметив это, нахмурился и резко пошёл на обострение, не желая терять единоличную победу. Он развернулся и, отбив меч барона, оказался у него справа, а затем, стремительно зажав его голову в захвате, что было разрешено в этом виде состязания, бросил его на песок. Тристан откатился к трибунам и, приподнявшись, так и остался сидеть, мрачно наблюдая за дракой, из которой его выкинули.

Вслед за этим из боя выбыл Нуаре, которого ударом кулака по шлему свалил с ног принц Жоан. Покончив со своим противником, он бросился на помощь Вайолету, мужественно сдерживавшему Тиндела. Однако вскоре ему пришлось остаться с этим противником один на один, поскольку Дезире, который с трудом двигался из-за боли в плече, выронил меч, и, покинув ристалище, уже не смог вернуться обратно.

Бой длился уже больше часа, когда на ристалище остались только три воина из отряда Делвин-Элидира, им противостояли шестеро противников. Впрочем, земляне, расправившись со своими соперниками, не спешили вмешиваться в другие поединки, предоставив товарищам одержать победу, и при этом были готовы заменить выбывших. Барон Делвин-Элидир, которому в этот день мешала биться боль в бедре, повреждённом накануне при падении с лошади, наконец, сумел справиться с Алларам, выбив у него из рук меч и, толкнув его на песок. Аллар кувырнулся, не коснувшись лопатками земли. Однако пока он получал из рук оруженосца новый меч, Малар, бившийся копьём, зацепил древком Ренара-Амоди и толкнул его в сторону Булатова, а сам бросился на Делвин-Элидира. Вернувшись, Аллар не стал ввязываться в их поединок, а присоединился к Тиндалу, которому всё никак не удавалось одолеть принца. Отбиваясь от двух клинков, принц пятился назад, но в какой-то момент вдруг отступил в сторону, резко сменил позицию и с широкого замаха ударил по шлему алкорца. Тот пошатнулся, и, качнувшись, рухнул на песок. Оказавшись один на один с Алларом, принц уверенно продолжил бой. Однако барон снова начал теснить его назад, а после, отбив его руку с мечом в сторону, развернулся боком и нанёс сокрушительный удар рукояткой меча по нагруднику, отчего Жоан упал на землю.

Булатов отбивал удары Ренара-Амоди, не спешил контратаковать и, спокойно наблюдая за ним, выискивал слабое место. Вскоре он заметил, что его противник держит меч достаточно высоко, прикрывая плечи и голову и, нанося прямые и чуть скошенные рубящие удары. Возможно, его тактический арсенал был более широк, но он явно устал и, возможно, его тоже мучили последствия вчерашнего падения с лошади, потому, он был не слишком изобретателен, и явно старался быстрее закончить поединок. Сделав ложный замах и вынудив барона поднять меч выше, Юрий стремительно развернулся вокруг своей оси и нанёс сокрушительный удар противнику в бок. Барон с трудом удержался от падения, но его меч ушёл в сторону, открыв голову, и тут же он получил ещё один удар по шлему, сваливший его с ног.

Отлетев, Ренар-Амоди невольно толкнул Малара. Тот на мгновение замешкался и тоже получил такой же удар по шлему от Делвин-Элидира. Упав на спину, он попытался вскочить, но тут же понял, что уже выбыл из состязания и, спокойно встав, отошёл в сторону.

Айолин стоял, сжимая в руках меч и понимая, что его отряд проиграл сражение. Он остался один против четырёх противников, однако они не спешили нападать все скопом. Он чувствовал, как ноет бедро, и всё же не собирался уступать без боя. Противники переглянулись и Аллар, посмотрев на Булатова, сделал приглашающий жест. Юрий кивнул и шагнул к молодому барону.

Их поединок длился недолго. Булатов вскоре заметил скованность движений противника. Он ускорился, перейдя в атаку и вынудив его отступать, а потом резко переместился в сторону, заставив его повернуться следом. От резкого разворота тело Айолина пронзила острая боль, он замер с поднятым мечом, а Булатов упал на одно колено и с размаху ударил его закованным в сталь кулаком в нагрудник. Айолин завалился на спину и выронил меч. Боль сковала его тело так, что он не мог пошевелиться. Слыша рёв трибун и звуки труб, он увидел, как Булатов опустился рядом на колени. Тут же подбежали Алед и Томас. Следом подошёл Аллар. Оруженосец осторожно снял с него шлем.

— Сейчас… — прошептал Айолин, чувствуя, как боль понемногу ослабевает.

Наконец, он кивнул своим слугам, и они осторожно подняли его и, взяв под руки, увели с ристалища.

Зрители кричали на трибунах, восхваляя победителей. Де Сансер объявил победу отряда кавалера Булатова, при этом победителями были объявлены четыре рыцаря, оставшиеся на поле боя после завершения схватки.

Под звуки труб леди Ровена надела на руку Булатова золотой браслет, украшенный зернью. Три другие дамы вручили свои драгоценности его товарищам, после чего турнир был завершён.

Небо над турнирным лугом начало постепенно темнеть, предвещая скорый приход долгой тёмной ночи, но день ещё не закончился. На вечер снова был назначен пир в честь победителей, потому все разошлись по своим шатрам, чтоб переодеться и отдохнуть.

— Я чувствую себя подлецом, словно добил раненного, — признался Булатов, войдя в шатёр, где слуги зажигали свечи на столе.

Он сам чувствовал боль во всём теле, но она была вполне терпима. А перед его мысленным взором стояло белое, как полотно, лицо барона Делвин-Элидира, когда с него сняли шлем.

— Если б это не сделал ты, его добил бы Аллар, — пожал плечами Москаленко.

— Ты его слышал? — возбуждённо спросил Фарид. — Он обещал его измотать и измотал. Перед свалкой он сдал нам всех своих друзей. Ты б так сделал?

— Ну, учитывая, что это были командные соревнования и в этом их смысл, — начал Юрий, но потом покачал головой. — Нет, не смог бы. Связь между нами наверно крепче, чем та, что может сложиться на время турнира.

— Они просто живут по другим законам, — проговорил Хок. — Это же рыцари! Они служат суверенам, причём меняют их в зависимости от выгоды.

— Уснул сторонником Йорков, а проснулся сторонником Ланкастеров? — усмехнулся Москаленко.

— Именно. У нас другие отношения. Это ж ваша пословица: сам погибай, а товарища выручай. Мы давно так живём, уже века. А им до этого ещё расти и расти.

— И вы, командор, в прошлой жизни были таким же? — заинтересовался Игнат, посмотрев на него.

— Нет, — покачал головой тот. — Я всегда был упёртым ослом и, выбрав сторону, держался за неё до конца, даже если иногда это плохо кончалось.

— Нужно бы навестить нашего барона, — пробормотал Булатов, развязывая ремень, державший нагрудник.

— Давай я сниму с тебя эти консервы, — предложил Игнат. — Знаю, что ты терпеть не можешь европейские доспехи, то ли дело кольчуга и калантарь.

— Что есть, то есть, — усмехнулся Юрий.

Когда он вошёл в шатёр Делвин-Элидира, над телом барона колдовал Фабрициус. Он хотел уйти, но голос Айолина остановил его.

— Входите, Юрий. Я вполне в состоянии говорить.

Он подошёл к широкой походной кровати, на которой, утопая в мягкой перине, лежал барон. Рядом стоял Алед, державший миску с бальзамом, в которую лекарь опускал свёрнутые в несколько раз куски белой ткани, чтоб наложить их на места ушибов.

— Мне кажется, я приложил вас слишком сильно, — виновато произнёс Юрий.

Барон с искренним удивлением взглянул на него.

— Не думаю, что в настоящем бою наши враги будут соизмерять силу удара и потом извиняться за причинённые неудобства. Сегодня специально были объявлены такие правила, достаточно жёсткие, чтоб мы могли проверить себя и наших будущих противников в бою, но при этом исключающие серьёзные травмы и смерть, потому что королю нужны сильные и здоровые воины. Сейчас всё направлено на подготовку к войне. И, надо сказать, вы и ваши друзья произвели на меня наилучшее впечатление. Мне кажется, что этот бой дался вам легче других.

— Мне больше, чем вам, повезло с противниками. Молодой Раймунд не представлял для меня опасности, но, каюсь, я не торопился покончить с ним. А потом мне пришлось биться с измотанными соперниками или наносить победные удары.

— Да, Танкред всегда был для меня тяжёлым противником, — согласился барон. — И мне нечасто удавалось его победить. Тогда. А теперь мне помешал Малар. Кстати, он хорош.

— Слишком тороплив и неаккуратен в обороне. А так ничего.

Барон внимательно смотрел на него.

— Вы ведь много бились в своей жизни, и с разными соперниками?

— Это точно.

— А ваши друзья?

— На поле боя с ними лучше не связываться, — уклончиво ответил Булатов, не вникая в тонкости подготовки космического десанта, по методикам которого тренируются стрелки звездолётов.

— Я так и подумал, — усмехнулся Айолин. — И хорошо, что они на службе у короля.

— Конечно, — кивнул Юрий, умолчав, что несколько спецов с такой же подготовкой благополучно служат у альдора.

Сама мысль, что они могут однажды встретиться на поле боя, привела его в ужас, но барон ничего не заметил. Он увидел чашу с настоянным на травах вином, которую протягивал ему Фабрициус.

— Простите, мой друг. Мне нужно немного отдохнуть, но я надеюсь увидеть вас на пиру.

— Я буду там, — пообещал Юрий и вышел из шатра.

Небо уже наливалось глубокой синевой, во временном городке на турнирном лугу загорались факелы и костры, разведённые в установленных на козлы литых чашах. По дороге в сторону города двигался ручеёк огоньков. Это зрители не спеша возвращались в город, на ходу обсуждая турнир. Наверно они остались довольны зрелищем. А Булатов вдруг ощутил усталость и какую-то обречённость. Он чувствовал, что начинает ненавидеть этот мир, и к тому же испытывал страх. Историческое фехтование всегда было для него лишь спортом, сложным, интеллектуальным, требующим хорошей физической подготовки и отваги. Именно спорт сделал его мужчиной и подпитывал душу уверенностью в себе, он сделал его патриотом, потому что Юрий через него чувствовал глубокую связь со своими предками, своей землёй, её героическим народом, он чувствовал себя продолжателем великой борьбы на стороне добра. И это всегда позволяло ему во время соревнований демонстрировать не только силу и умение, но и великодушие.

Даже на Алкоре, где ему приходилось выступать на официальных турнирах в составе сборной, уже давно существовали более строгие турнирные правила, обусловленные безопасностью участников и ориентированные на сохранение исторической традиции. А здесь турнир был жестокой и беспощадной игрой, почти лишённой романтического флёра, и являющейся к тому же подготовкой к войне. Он невольно вздрогнул, снова подумав, что однажды окажется с мечом один на один с Донцовым. Или все они, местные земляне-гвардейцы вдруг сойдутся на поле брани со своими недавними товарищами и сослуживцами, сильные, не страшащиеся боли, идеально подготовленные, вооружённые варварским средневековым оружием, с затуманенными злобой мозгами. И будут биться насмерть? Сейчас в это не верилось, но разве мог он подумать ещё недавно, что будет так беспощадно бить парня, с которым вчера сидел за одним столом, зная, что тот не может толком защищаться, страдая от нестерпимой боли? Разве мог ещё недавно подумать Фарид, что станет выискивать среди соперников жертву побогаче, чтоб взять её в плен и получить выкуп, а до того держать несчастного в чулане. И Карнач спокойно смотрит на это, оправдывая своего подчинённого необходимостью заплатить выкуп за проигранные доспехи. Что делает с людьми этот мир? Что он ещё сделает с ними со всеми?

Ему хотелось побыть в одиночестве, и потому он не стал возвращаться в свой шатёр, а отправился на край луга, чтоб смотреть, как зажигаются на крепостных стенах города первые огни. Сев на траву, он смотрел, как опускается темнота на бескрайнюю равнину, как наливаются сапфировым светом небеса. Медленно затихали звуки в лугах, словно сама земля потихоньку засыпала в покое. Только не было покоя его душе, когда он вдруг понял, к чему могут привести их опасные игры.