Повешенный. Том II

Глава 14

— Константин, как прикажешь это понимать?! — ледяным тоном спрашивает меня графиня Бекетова. Ух-х… улыбка медленно сползает с моего лица. И что я должен ответить? Сейчас что не скажи, все будет выглядеть жалким лепетом. Застукали нас, как подростков.

За моей спиной распахивается дверь, и на пороге появляется смущенная Лена.

— Мария Ивановна, не стоит выяснять отношения в коридоре. Давайте поговорим в моем номере.

Тетушка, помедлив, все же нехотя заходит во внутрь. Презрительно морщится, увидев разворошенную постель. Ленок, покраснев, как школьница, тут же бросается поправлять одеяло, набрасывает сверху камчатное покрывало.

— Итак… вопросительно смотрит на нас Бекетова, переводя обвиняющий взгляд с жены на меня — извольте объяснить свою возмутительную связь!

Графиня даже присесть отказалась, так и стоит рядом с креслом, сурово взирая на нас, как богиня возмездия Немезида.

Ленок самоотверженно берет на себя тяжелую миссию. В отличии от меня, жена явно предполагала, что нас рано или поздно застукают, и заранее приготовила объяснение. Начинает она прямо с места в карьер, искусно мешая правду с вымыслом.

— Мария Ивановна, мы очень давно знакомы с Костей. Или с Павлом, если вам угодно. Познакомились больше десяти лет назад, когда были совсем еще юными. Потом меня выдали замуж, не особо спрашивая, хочу ли я этого, а Павел отправился воевать. И снова мы увиделись только после войны. Встретились и поняли, что наши прежние чувства никуда не делись — друг без друга нам не жить. Мои супружеские отношения с покойным мужем к тому времени закончились, да и пылкие чувства нас никогда не связывали. По сути мы жили с ним, как соседи, мало интересуясь друг другом.

Жена перевела дыхание и нервно облизнула губы, что выдавало крайнюю степень ее волнения. Изумленная тетушка опустилась в кресло и прикрыла рот ладонью. Ну… я бы на ее месте тоже онемел от таких новостей.

— Павел уговаривал меня немедленно развестись с мужем — продолжает подвирать Лена — но я не могла оставить своих маленьких дочерей. А сам Оленин никогда бы их не отдал мне. Поэтому мы просто терпеливо ждали, когда девочки вырастут и выйдут замуж. Но судьба распорядилась иначе.

— Это правда…?!! — разворачивается ко мне тетушка — Так именно поэтому ты отказывался жениться?

— Да! — виновато киваю я — Милена единственная женщина, которую я любил и продолжаю любить. И я моментально вспомнил ее, как только увидел.

Ленок, конечно, молодец. Сочинила отличную историю, не лишенную логики, а главное — романтики. На добрую женщину это должно произвести хорошее впечатление. И теперь пришла моя очередь охмурять Марию Ивановну. Подхожу к тетушке, торжественно опускаюсь перед ней на колени и беру руки Бекетовой в свои ладони:

— Мария Ивановна, вы должны нам помочь. Мы с Миленой больше не хотим скрываться, притворяясь чужими людьми, и жить в грехе. Нам нужно срочно обвенчаться, поскольку перед богом мы давно уже муж и жена.

— О, Господи… а если бы вы не встретились?!

— Бог милостив, рано или поздно я бы вспомнил и нашел Милену.

— Но ведь он могла за это время снова выйти замуж?

— Нет… — качает головой Лена — я считала, что Павел погиб, и поэтому навсегда осталась бы верна ему. Я и траур-то носила больше по нему, чем по мужу. Костя — главный мужчина в моей жизни, я любила и люблю только его. Вы благословите нас? Я могу надеяться, что вы когда-нибудь простите нам нашу ложь?

— Иди ко мне, девочка…! — раскрывает свои объятья тетушка, обливаясь слезами умиления. Моя хитрюга-жена точно просчитала все ее женские слабости. На дворе эпоха романтизма…

Женщины обнимаются, по щекам Марии Ивановны текут слезы, Ленок хлюпает носом. Я перевожу дыхание. Кажется, пронесло… А я уж думал, что меня сейчас отлучат от семьи за все наши выкрутасы. Конечно, мы с женой и девочками не пропадем и без Бекетовых, но я как-то удивительно быстро привык считать себя частью этой семьи, и не хотелось бы их разочаровывать.

— Погодите, дети — поднимается тетушка с кресла и, вытерев платочком слезы, направляется к двери — Я сейчас вернусь.

Возвращается она с иконой, с которой не расстается даже в путешествии. И мы с Леной опускаемся на колени перед Марией Ивановной, взявшись за руки. Осенив нас крестным знамением, она начинает читать молитву.

Вот странное дело: женаты мы уже больше десяти лет, а о венчании у нас и разговор никогда не заходил, наверное, потому, что оба не слишком религиозны. Да, и чужой пример не вдохновлял — сколько знакомых пар в церкви обвенчалось, а потом легко расстались, забыв про клятвы перед алтарем. А вот сейчас что-то такое творилось в моей душе, чему и названия правильного не подобрать. И судя по тому, как нервно сжимала мою руку Лена, она испытывала те же волнующие чувства.

— Примите мое благословение, дети! Вы воистину заслужили большого счастья, пройдя через многие испытания и сохранив при этом свою любовь. Это такое чудо…!

Мария Ивановна обняла нас, и слезы снова потекли из ее глаз. Дождавшись, когда она успокоится, я перешел к главному.

— Тетушка, а как скоро мы с Миленой можем обвенчаться?

— Ох, Костик… если по совести, хотя бы год надо бы выждать, а по правилам приличия, принятым в свете, и все три. Но я так понимаю, ждать вы не хотите, и пышная свадьба вам тоже не нужна? Тогда предлагаю не откладывать и тайно обвенчаться сегодня же вечером. Думаю, Господь не осудит нас за такую спешку. Осталось решить, кого нам пригласить свидетелями в храм. Люди это должны быть надежные и уважаемые в обществе, чтобы ни у кого и мысли потом не возникло осуждать вас за поспешность.

— Оставляем выбор за вами, Мария Ивановна — склонила голову Лена — мы с Костиком никого в Вологде не знаем, кроме четы Брусиловых. А родственников мужа я на своем венчании видеть не хочу.

— А я тем более! — поддержал жену — Были бы здесь Петя Южинский с Алексеем Петровичем, то попросил бы их, а так даже не знаю.

— Брусиловы…? — задумалась тетушка — А почему бы и нет? Съезжу к ним днем, попробую поговорить. Николай Петрович добрейший человек, а Евдокия Васильевна…

— … дама романтичная и впечатлительная — подсказал я — просто делайте упор на то, что трудно подобрать жену такому мрачному мизантропу, как ваш племянник. Мол, пусть уже он хоть на вдове женится. Женщины ведь обожают устраивать чужие судьбы.

— И то правда! — согласилась тетушка — А сейчас пойдем, Костенька, Миленочке нужно собраться к завтраку, а женские сборы — дело не быстрое…

— … Василиса! Там твой сокол прилетел. Сидит на крыльце, клокочет что-то по-своему — заглянул в святилище встревоженный Истислав.

— Ох, сейчас поднимусь…! — молодая волхва завершила ритуал подношением даров и низко склонилась перед тотемом своей богини — прости, матушка Мокошь, за мою поспешность.

Все обитатели скита уже собрались в горнице и с нетерпением ждали, когда Василиса прочитает послание из монастыря. Даже Котофей явился вслед за Петром. Хотя эта парочка теперь все время проводила на улице. Хозяин усиленно тренировался, прерываясь лишь на еду, а кот, одобрительно щурясь, наблюдал, как тот упорно нарезает круги вокруг озера, отжимается и колотит кулаками «грушу» за баней.

А ведь в первый вечер после ухода друга Южинский захандрил, и отказался ужинать. Он и на следующее утро попытался припустить завтрак, но тут уже вмешался Алексей Петрович и вправил ему мозги.

— Петр Михайлович, я так понимаю, вы твердо решили устраниться от нашего дела? — поинтересовался он ледяным тоном, неприязненно разглядывая лежащего на кровати грустного Петю.

— Почему вы так думаете? — Южинский оторвал голову от подушки и удивленно уставился на Романова.

— Мне казалось, Константин доходчиво объяснил вам, что слабый человек станет обузой нашему отряду. Но вы сочли его слова пустым предупреждением и бросили тренировки, стоило ему уехать. Из чего я делаю закономерный вывод, что ваши планы переменились. Воля ваша, сударь. Вы можете остаться здесь хоть до осени, запасов в кладовой хватит. Или предпочтете спрятаться в имении родителей?

— Алексей Петрович…! — юноша вскочил с кровати и, забыв о своей недавней меланхолии, возмущенно уставился на Романова — Как вы могли заподозрить меня в малодушии?! Я не давал вам повода!

— А раз нет, то будьте любезны привести себя в порядок и явиться на занятия. Жду вас на берегу.

Тон Алексея Петровича подействовал на Петра как холодный душ. Так даже Павел с ним не разговаривал, будучи в самом дурном настроении. А уж он-то своим отвратительным ядовитым сарказмом легко мог довести до бешенства любого. Впрочем, друг неузнаваемо переменился после казни. Стыдно признаться, но Петя в своих молитвах просил Господа, чтобы тот прежний Стоцкий больше никогда не возвращался.

Новый Павел, забывший свои сомнительные замашки, восхищал его своим нынешним спокойствием и целеустремленностью. «Вижу цель — не вижу препятствий!» — улыбаясь, произнес он недавно. Похоже, это стало жизненным девизом его друга, и конечную цель, в отличие от Пети, Стоцкий видел для себя отчетливо. Хотя нет… уже не Стоцкий. Теперь Константин Михайлович Бекетов.

…Василиса отвязала послание от лапки успокоившегося сокола и подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть мелкий текст. Все напряженно замерли, ожидая важных новостей.

— Так… Матушка Феофания пишет, что до Вологды они благополучно добрались, паспорт для Кости тоже доставили. Собрались завтра выезжать в Кострому. В полицейской управе Вологды ваших розыскных листов не замечено — тут все разом заулыбались, но только до следующих слов девушки — В Хорошево они нарвались на лесную банду, и хоть обошлось без потерь, там теперь лютует полиция.

Северные монастыри и некоторые храмы городов Русского Севера были связаны между собой голубиной почтой, и иногда пересылать важные сообщения таким образом было гораздо быстрее и надежнее, чем отправлять письма с гонцом. Вот и сейчас они вовремя узнали, что эта дорога для них закрыта.

— Ну, мы в Вологду и не собирались вроде — задумчиво проговорил Романов — но все равно спасибо за предупреждение. А на разбойников и в Бежецке, и в Угличе можно нарваться, лихих людей в лесах везде хватает.

— А я вам сразу сказал, что вчетвером по лесным дорогам ехать опасно — буркнул Истислав — тем более с нами будет Василиса.

— Да, я из пистолета лучше тебя стреляю! — воинственно фыркнула лекарка — И в седле держусь ничуть не хуже.

— А он у тебя есть — пистолет-то? Оружие еще достать нужно.

— Нет, ждать все равно не будем. Рискнем — принял решение Алексей Петрович — у нас и так каждый день на счету. Отпиши настоятельнице, чтобы лошадей готовили, людей и оружие, какое смогут найти. До Старой Ладоги под парусом дойдем, а дальше уже только верхом по Волховскому тракту. Доедем до Киришей, свернем на Бодогощу и дальше к Неболчам. Выше по Волхову подниматься опасно, там уже начинаются аракчеевские земли и стоят военные поселения. А они еще хуже полиции.

— Вот это дело! — повеселел Южинский — Так, я пошел вещи собирать?

— Окстись, торопыга! — осадила его Василиса — время нужно, чтобы к уходу подготовиться.

— А что с тем колдуном? — попытался достучаться до смельчаков осторожный волхв.

— Амвросию сейчас самому бы ноги из Петрополя унести…! Нектарий отправил весточку, кому следует, да, и князь Лопухин на колдуна охоту объявил, а уж мой родич точно не отступится, пока его не поймает. Николаю тоже есть, чем заняться — в Петрополе после наводнения сущий кошмар творится. Так что пару дней мы и, правда, у Василисы в доме можем пересидеть — неожиданно поддержал Петю Романов.

— Тогда нечего рассусоливать! — хлопнула по столу ладонью лекарка — Истислав, готовь скит к нашему уходу, а я сяду писать ответ Феофании…

Направляясь вечером с Леной в церковь, я испытываю двойственное чувство. С одной стороны, с тетушкиной помощью мы добились за день того, на что могли бы уйти недели и месяцы. Сейчас нас обвенчают, и, как говорится, гора с плеч. С другой стороны, напрягает тот факт, что свои отношения здесь можно узаконить только в церкви, с которой у меня непростые отношения. Даже не с самой церковью, а скорее с ее служителями.

С церковниками мы расходимся в главном, основополагающем принципе жизни. Если меня бьют по одной щеке, я не имею привычки подставлять обидчику вторую, а просто сразу даю сдачи. А уже потом, в зависимости от степени нанесенной обиды, могу или просто сломать руку, или свернуть голову. Теперь правда, появился у меня еще один хороший вариант — снести башку во славу богини Мары.

Так что под своды церкви я вхожу с некоторой осторожностью. Не то, чтобы сильно боюсь божьего гнева, но скажем так: разумно остерегаюсь, что мне все же может прилететь за сотрудничество с Марой. Но гром с небес не прогремел, и молнией за смертный грех меня не поразило. Видимо в этот момент у бога нашлись другие, более важные дела.

Сама церемония венчания была… утомительной, и хоть я старался держать лицо, от бубнежа священника страшно тянуло зевать. Для церковников наше скромное венчание вообще было бы обычной рутиной, если бы не присутствие губернаторской четы. Тетушка с Евдокией Васильевной сияли от умиления и без конца шептали, какая мы с Ленком красивая пара. Правда в голосе слышалась и искренняя жалость к Ленку — мол, за какого сатрапа идет бедняжка от безысходности! Дядюшка и Николай Петрович вели себя более сдержанно, и выражение их лиц вполне соответствовало торжественности момента. Сдается мне, что Бекетов вообще подозревал, чем у нас с «госпожой Олениной» все закончится, просто не ожидал, что мы так скоро спалимся!

Конечно, никакого банкета по поводу венчания даже не предусматривалось — оно было проведено тайно, без лишних глаз, поскольку на следующее утро мы уезжали из Вологды. Так что поблагодарили от души чету Брусиловых за их доброту и участие, попрощались с ними тепло и тихо разошлись. Но договорившись обязательно отметить это событие при следующей встрече. Ну, а наши дочери и вовсе не узнали, что их мамочка еще раз благополучно вышла замуж. Причем, за их же родного папашу, временно скрывающегося под личиной противного Бекетова.

Теперь вот лежим с Ленком после бурно проведенной «первой брачной ночи», и думаем, когда мне лучше признаваться им. Беда в том, что служанка находится при девочках постоянно, и никуда ее не отошлешь. Лучшим выходом было бы вообще отправить ее назад, в имение, потому что у Бекетовых и своих слуг полный дом. А эта девица будет там только ненужные сплетни про хозяйку разносить.

— Лен, я вот думаю: а что если нам заехать по дороге в твое имение? Заодно и всех ваших родственников разгоним к чертовой матери. Ну, чего откладывать?

— А удобно? Вдруг Бекетовым твое самоуправство не понравится?

— Почему это? — удивляюсь я — Ты теперь тоже Бекетова. А как в Кострому приедем, еще и документы на удочерение детей подам. Имущество теперь по праву твое, а значит, и мое тоже. Здесь ведь на этот счет законы простые: отец семейства — царь и бог.

— Никитин, как же мне с тобой повезло…! — сонно вздыхает любимая жена, прижимаясь покрепче.

— А уж, как мне с тобой! Ладно, давай спать, Ленок, а утром я сам поговорю с Александром Ивановичем…

— … Константин, ты уверен, что это нужно сделать именно сегодня? — нахмурился Бекетов, выслушав утром мою просьбу — Что за необходимость такая? Разве нельзя сюда через пару недель вернуться? Признаюсь, у меня от твоей прыти уже волосы дыбом встают.

— Привыкайте, дядюшка. Я же резвак, живу на скорости. А свое охраняю как дракон.

Увидев скепсис на лице дядюшки, тяжело вздыхаю и пускаюсь в объяснение своей жесткой позиции по отношению к Олениным:

— Поймите, дело даже не в деньгах, и не в имении, которое они пытались прибрать к рукам, отобрав у вдовы и детей. Они ведь надумали Милену еще и душевнобольной признать. Догадываетесь, куда бы ее упекли? А что бы с девочками потом стало — в сиротский приют? И вы предлагаете мне закрыть на это глаза? Простить и забыть? А как же ваши слова о том, что род и семья для Бекетовых превыше всего?

Последние мои слова, конечно, были запрещенным приемом, но как мне еще до дядюшки достучаться? Граф должен с первого дня считать Лену и девочек полноценной частью своей семьи. Иначе нам с ним не по пути.

— Ладно — поднимаю я руки, делая вид, что отступил — Тогда выгружайте мои вещи, я остаюсь здесь. Поеду один сражаться с этими мерзавцами, а до Костромы мы потом доберемся на наемной карете. Правда, еще и с охраной придется что-то решать.

— Хорошо… — сдается Бекетов. Прямо вижу, как он пересилил себя! — Но позволь дать тебе совет. Все должно быть сделано по закону и в присутствии представителя власти. Чтобы потом никто не мог оклеветать тебя, понимаешь? А раз понимаешь, то скорее иди в Управу и договорись со Шкуриным, чтобы он поехал с нами. Иначе толку там не будет, не станешь же ты выкидывать чужие вещи из окна?

— Да, я бы и их самих из окна повыкидывал за то, что они с Миленой собирались сделать.

— Это тебе дворяне, Костя, а не холопы! Тут же загремишь под суд. Потому что все твои обвинения недоказуемы, зато рукоприкладство подтвердит куча свидетелей. Привыкай решать дело по закону, а не брать нахрапом. Знаешь, когда спешка нужна?

— При ловле блох? — улыбаюсь я.

— Вот именно. С гуркхом своим поговорил?

— Еще вчера. Он все же решил ехать с нами и наняться в мою охрану.

— Значит, письменный договор о его найме нужно потом составить. Парень — иностранец, ему лишний документ не помешает.

— Согласен. Спасибо вам за совет, пойду поговорю с приставом…

Предупредив жену, что отойду на полчаса в управу, спускаюсь вниз. И прямо на крыльце сталкиваюсь со Шкуриным, которого сопровождают двое подчиненных. Прекрасно! Даже и идти никуда не пришлось. Вот только суровое выражение его лица мне как-то сразу не понравилось.

— Константин Михайлович? Я сугубо по делу. К нам в управу поступил донос на вас…