Повешенный. Том II

Глава 20

В этот день мы с Бекетовым успеваем переделать кучу дел — начиная с моих документов и заканчивая посещением модного местного цирюльника. Особо удачно получилось у нас с визитом к губернатору Баумгартену. Выяснилось, что тот сейчас находится в Петрополе, и мое представление губернатору откладывается на неопределенное время. Отлично! Но я удивился, когда увидел, что резиденция губернатора — это далеко не самое большое и помпезное здание в Костроме. Оказывается, самый шикарный особняк, расположенный на центральной Екатеринославской площади, принадлежит сенатору Борщеву.

Мы сдали в канцелярии губернатора мой загранпаспорт, зарегистрировали прибытие Рамы, договорились со стряпчим, чтобы составить с гуркхом письменный договор о найме. Ему же я хотел поручить составить документ о моем удочерении Вики и Ани.

Но здесь меня ждал очень неприятный сюрприз — пока это сделать невозможно. Невзирая на то, что родная мать девочек на это согласна. Ряд условий нынешнего закона вполне мною соблюдены: я старше тридцати лет, старше девочек на восемнадцать лет, мы с ними одного с ними вероисповедания и одинаковых гражданских прав, т. е. принадлежим к одному сословию. Но оказывается, выполнения только этих условий недостаточно! Главное — дети сами должны достигнуть четырнадцати лет к моменту удочерения, чтобы дать свое осознанное согласие.

Ладно, предположим, что мы могли бы подождать пару лет, пока Нюсе не исполнится четырнадцать. Но по этому же закону, если у нас с женой в ближайшее время родятся общие дети, то удочерить девочек станет вообще невозможно! Закон империи стоит в первую очередь на страже интересов законных наследников, чтобы потом им не пришлось делить доставшееся от предков состояние с человеком со стороны. Блин…! Еще и свою фамилию дворянам можно передать удочеренным девочкам только с личного разрешения императора, после запроса на его высочайшее имя.

Конечно, оставался еще один путь — признать девочек внебрачными детьми и узаконить их, как своих родных дочерей. Но это означало вдрызг уничтожить репутацию Милены и дать Олениным в руки такие козыри, что последствия этого даже просчитать невозможно. Они ведь не упустят случая затеять судебную тяжбу о признании ее брака с Олениным незаконным. И я уже не говорю о том, что нас элементарно поймают на лжесвидетельстве — ведь младшая Анастасия родилась в 1814 году, когда Константин Бекетов жил за границей.

— Расстроился…? — спрашивает меня Бекетов на выходе из канцелярии губернатора — Прости, племянник, но я не могу понять твоего маниакального желания удочерить девочек Милены.

— Они обе должны носить мою фамилию, как и их мать — это не обсуждается. Никаких Олениных в нашей семье не будет.

— Тогда подожди до осени. Уж в такой просьбе Алексей Петрович тебе точно не откажет.

Угу… осталось самая малость — возвести Романова на трон и потом подать прошение новому императору! Но, конечно, я и сам понимаю, что другого способа дать девочкам фамилию Бекетовых, нет.

— Поедем в оружейную лавку — предлагает дядюшка, стоило нам сесть в коляску — не дело, что у тебя, Константин, нет пистолета. Да, и дуэльные не мешало бы собственные иметь.

— А чем они различаются — обычный и дуэльный?

Бекетов тяжело вздыхает и начинает объяснять. Лучше это сделать заранее, а не в оружейной лавке. Было бы странно, если бы взрослый дворянин не знал дуэльного кодекса и стал расспрашивать об этом продавца.

Если пересказать речь графа в трех словах, то отличаются эти пистолеты калибром, скорострельностью и точностью, связанными с конструктивными особенностями. У армейских еще и отдача посильнее, но это зависит от количества пороха и пули. И слава богам, у них здесь уже вовсю используется в пистолетах капсюльный замок.

— Дядюшка, тогда зачем мне еще и дуэльные? Может, одним армейским обойдемся?

— Зная твой характер, ты обязательно вляпаешься в какую-нибудь историю и нарвешься на дуэль.

— То есть, мне лучше иметь свои, уже пристрелянные пистолеты для дуэлей?

— Костя, по негласным правилам дуэлянты должны стреляться из незнакомого оружия, понимаешь? Пристреливать дуэльные пистолеты — это моветон! А вот свой — армейского образца — сколько угодно.

То есть, пистолеты я на всякий случай купить должен, но пристреливать их не имею права — не дай бог, из ствола будет запах пороха! И заряжать их вообще будут секунданты, или какое-то другое постороннее лицо, удачно попавшееся под руку. Почему так? А потому, что дуэль — это божий промысел, и чем поединок со стрельбой опаснее, тем он более почетен для победителя.

Учитывая, что за дуэль запросто могли отправить в Сибирь, а офицера разжаловать в солдаты, все это вообще превращалось в театр абсурда. Но настоящий дворянин должен плюнуть на все последствия и гордо принять вызов. А если потом повезет остаться в живых, то отправить использованные дуэльные пистолеты на память в свою коллекцию или сдать их в ломбард и сразу же купить себе новый дуэльный гарнитур. Ну, на всякий случай. А то вдруг завтра снова дуэль?

Короче, идиотизм полный. Логика в объяснениях Бекетова от меня ускользала напрочь. Я даже начал подозревать, что дядюшка надо мной тонко издевается. Но дуэльный набор в оружейной лавке все же попросил показать. Что сказать…? Красиво. В палисандровом ящике на зеленом бархате лежали два пистолета музейного уровня, богато украшенных серебром, и куча разных приблуд к ним. Стоила вся эта мечта дуэлянта, как чугунный мост. Полюбовавшись, я решительно закрыл ящик и обратился к хозяину:

— Уважаемый, а покажите-ка мне лучше армейский пистолет самого новейшего образца.

Хозяин лавки оказался понятливым малым. Быстро смекнул, что вся эта красота мне до фонаря, и принялся доходчиво объяснять особенности того или иного пистолета. Слушал его я очень внимательно, и очень пожалел о том, что не догадался расспросить об этом Петю Южинского. Вот чей совет мне бы сейчас сильно пригодился.

В результате, вместо шикарного дуэльного набора я купил два разных пистолета, здраво рассудив, что потом выберу себе один из них по результатам испытаний, а другой подарю Пете — ему он точно пригодится. Заодно приобрел тут же пару приличных ножей, что меня особенно порадовало. Остальное придется делать на заказ.

Второй необходимой для меня вещью были карманные часы. Карманные — потому что до наручных здесь еще прогресс не дошел. И, как оказалось, любые карманные часы сейчас называют брегетом. Как у Пушкина — Ганнибала в «Евгении Онегине»: «Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед». Правда, звон этот мне на фиг не нужен — только лишний шум. Главное — простота и надежность часов, а не модные понты. Поэтому выбрал модель в серебрянном корпусе без особых изысков. Потом подумал хорошенько, и взял еще одни — для Пети.

Бекетов все это время с интересом наблюдал за моим «шопингом». Не знаю, чего он от меня ждал. Может, думал, что я сейчас начну скупать без разбора все самое дорогое? Тогда он не угадал. Взглянув на свои новые часы, я увидел, что времени до обеда у нас осталось не так уж и много, но на посещение парикмахерской вполне хватало. Вот туда мы с графом и отправились.

У цирюльника я наконец-то, привел в порядок отросшие волосы и бороду. Долго объяснял ему, как именно их нужно подстричь, настаивая на своем — никаких пышных усов и бакенбардов. Да, плевать, что их носит сам император Николай! Вслух я этого, конечно, не произнес, просто сослался на принятую сейчас в Италии моду. Тут уже цирюльнику возразить было нечего — на Европейскую моду все наши дворяне равняются.

Получилось вполне неплохо. Практически также, как я привык носить в прошлой жизни. Да, тип лица у нас со Стоцким все-таки разный, но короткая аккуратная бородка на моем нынешнем лице тоже смотрелись неплохо. А главное — я хорошо умел самостоятельно поддерживать такую длину в порядке, частого посещения цирюльни это не требовало. Виски попросил сделать покороче, на макушке оставить пряди чуть длиннее. И даже цирюльник вынужден был признать, что мне такая стрижка очень идет. Выходит, не зря я его мурыжил.

…Домашние тоже оценили мое преображение. И единодушно одобрили.

— Наконец-то стал похож на благородного дворянина! — улыбнулась жена — Осталось тебя приодеть. Завтра с утра поедем с тобой к портному и пробежимся по лавкам.

— Совсем другой человек — согласилась тетушка и с грустью добавила — с этой прической ты на нашего покойного Антошеньку стал похож. Если бы не седина и борода, вполне можно было бы обознаться на улице.

— Ну, так это же, наверное, хорошо? Ни у кого из знакомых даже вопросов о нашем родстве не возникнет.

— Пожалуй, ты прав…

…Хитом обеда, приготовленного Глашей под руководством жены, стал салат «Оливье». Причем, по рецепту с поправкой на аутентичный — кроме привычных нам ингредиентов в салате еще присутствовал телячий язык, оливки и раковые шейки. Единственное, что не удалось купить на базаре, так это зеленый горошек. Не сезон пока. Но и без него «Оливье» получился на славу. Мы с девчонками аж застонали от предвкушения, когда Ленок торжественно сняла крышку с серебряного салатника. Никогда бы не подумал, что так могу соскучиться по привычной для нас еде.

Бекетовы сначала пробовали с опаской непривычное для них блюдо, а потом тоже его оценили. Тетушка честно призналась, что ничего подобного она в жизни не ела. Здесь салаты как-то не особо принято готовить, а рецепт майонеза хоть и изобретен уже во Франции, но готовят его только в дорогих ресторанах и подают просто как соус. Как я понимаю, впереди Бекетовых ждет еще много чУдных открытий — дайте только время, и моя жена развернется на полную катушку! Так что на завтра мы с дочками заказали ей слоеный рыбный салат типа «Мимозы», который у жены особенно хорош. Посмотрим, что получится…

…После обеда настало время узаконить наши деловые отношения с Рамой. Пришедший стряпчий составил черновик договора, потом уточнил у гуркха, все ли его устраивает в нем. Еще бы не устраивало! Условия там были прописаны просто отличные — жалование в два раза превышало то, что платил ему до этого англичанин. Ленок написала для гуркха еще один экземпляр договора на английском языке. Сомневаюсь, что Рама умеет читать на нем, но пусть будет для его спокойствия. Мы тоже заинтересованы в том, чтобы гуркх чувствовал себя уверенно в России, и не ждал подвоха с нашей стороны.

На вечер у меня было намечено одно важное дело — пришло время избавиться от добычи, изъятой из тайника бандитов. План, как это провернуть, я продумал заранее, и даже маршрут себе наметил, когда днем ездил по городу с Бекетовым. Дядюшка, сам того не подозревая, помог мне в этом — показал злачные места, куда приличным господам без охраны соваться не стоит. Там, мол, сплошные кабаки и воровские притоны, где по вечерам играют в кости и карты, причем по-крупному. Да, и вообще — развлекаются на полную катушку всякие темные личности.

Вот, собственно, туда я сейчас и собрался. Конечно, сильно углубляться в местную «Хитровку» я остерегусь, но по самому краю этой воровской слободы прогуляюсь. Еще днем заметил, что там у одного кабака кучкуются мальчишки, больше похожие на беспризорников — с ними для начала и пообщаюсь…

Дождавшись вечера, переоделся в свою самую простую одежду и, вооружившись парой клинков, пошел «на дело». Из драгоценностей для начала взял лишь половину — причем ту, что попроще. С моим новым даром теперь легко определить качество камней, все их изъяны, даже самые мелкие, для меня теперь, как на ладони. Жену волновать не стал, предупредил лишь, чтобы не ждала меня и ложилась спать.

Пробираясь по вечернему городу, пришлось сделать крюк, чтобы миновать все посты будочников. Улицы уже почти пустые, не принято здесь гулять допоздна. Освещение есть только в самой центральной части города: на площади, рядом с торговыми рядами и у особняка губернатора. Но света эти масляные фонари дают с гулькин хрен. Хорошо, что в Костроме в начале лета темных ночей уже нет — они здесь больше похожи на серые вечерние сумерки. Конечно, это не белые ночи, как в Питере, но и кромешной зимней темноты нет.

До нужного места добираюсь за полчаса, а там сразу же отступаю в тень какого-то дома, чтобы сначала осмотреться. В отличии от центра города, здесь еще вовсю кипит жизнь. Из открытых окон кабака, расположенного напротив, слышны пьяные голоса, из дверей то и дело кто-то выходит, или наоборот заходит туда с улицы. Наконец, замечаю невысокую фигурку в каких-то лохмотьях, присевшую на ступеньки крыльца. Поднимаю повыше платок, обмотанный вокруг шеи, надвигаю на лоб картуз. Выхожу из тени и тихим свистом обращаю на себя внимание пацана. Жестом подзываю его. Сообразительный парнишка тут же подлетает ко мне.

— Чего-то хотели, господин хороший? — с прищуром смотрит он на меня.

— Заработать хочешь? — показываю я ему монетку.

— А кто ж не хочет? — отвечает он вопросом на вопрос — Делать-то чего нужно?

— Подскажи мне какого-нибудь скупщика, но только из своих, чтобы вопросов лишних не задавал. Я сам не местный, поиздержался немного, нужно кое-что продать.

Монетка перекочевывает в грязный кулак со сбитыми костяшками, подтверждая серьезность моих намерений. Паренек окидывает меня долгим оценивающим взглядом и, наконец, решается.

— Добавить надобно, тогда сведу к одному барыге. Здесь рядом совсем.

— Добавлю, базара нет. Но сначала отведи. И чтобы без глупостей. Если наведешь кого, все равно потом найду и… — я красноречиво провожу пальцем по шее.

Мальчишка кривит щербатый рот, но нехотя кивает, приглашая следовать за ним. Мы с ним проходим чуть дальше по улице, сворачиваем в переулок, потом еще раз. Не сказать, что тут настоящие трущобы, но приличным это место точно не назвать. Я внимательно запоминаю дорогу, чтобы в случае чего выбраться отсюда самостоятельно. Наконец, парень подводит меня к одноэтажному старому дому, на котором естественно нет никаких вывесок. Его окна наглухо закрыты ставнями. Поднявшись на покосившееся крыльцо, мой провожатый стучит в облезлую дверь. Через некоторое время в двери открывается маленькое окошко, прямо, как в тюремной камере.

— Чего надо? — раздается хриплый мужской голос.

Парнишка что-то тихо отвечает невидимому собеседнику, показывая рукой в мою сторону. В ответ раздается недовольное бурчание, но вслед за этим гремит засов, и дверь слегка приоткрывается. Хмурый мужик неопределенного возраста окидывает меня цепким взглядом из-под кустистых бровей, подсвечивая себе фонарем.

— Ну, заходите…

В маленькой прихожей в нос ударяет кислый запах какой-то еды. Дальше меня заводят в комнату, где кроме стола с двумя стульями и шкафа у окна больше ничего нет. Мужик ставит фонарь на стол, зажигает свечи в подсвечнике и уходит. В комнате становится светлее, но осмотреться я не успеваю — заходит хозяин дома. Пожилой невзрачный мужчина садится за стол, мне кивает на свободный стул.

— Что у вас…?

Я, молча, достаю сверток из запазухи. Разворачиваю перед ним. На лице мужчины не мелькает ни единой эмоции. Он пододвигает поближе подсвечник, достает из кармана пенсне и принимается по очереди разглядывать драгоценности. Делает это вполне профессионально — сразу видно, что не дилетант. Я тем временем передвигаю стул так, чтобы не сидеть спиной к двери, и лишь тогда сажусь на него. Расслабляться здесь не стоит, несмотря на безобидный вид хозяина.

— Знакомая вещица… — кивает он на безвкусный массивный мужской перстень с крупным изумрудом.

Пожимаю плечами, выказывая полное равнодушие к его замечанию. Да мне оно пофигу. Чего он ждал — что я сейчас задергаюсь?

— … камень здесь с изъяном — продолжает скупщик, явно ожидая от меня реакции.

— Любезный, изъян этот не настолько значителен, чтобы стоило о нем упоминать. Камень вполне хорош, просто ему нужна другая огранка и оправа. Вы и сами должны это понимать.

— Вы так хорошо разбираетесь в камнях?

— Разбираюсь — коротко бросаю я и снова замолкаю.

Скупщик возвращается к осмотру драгоценностей. Наблюдая за ним, пытаюсь хотя бы примерно угадать сумму, которую он предложит. Днем я заглянул в пару ювелирных лавок в торговых рядах, поэтому уровень цен мне более или менее понятен. Как понятно и то, что за краденые цацки никто даже и половины реальной стоимости не даст — в лучшем случае треть. А скорее всего четверть. Но совсем задаром я свою добычу отдавать не собираюсь, хотя очень не хочется искать другого барыгу.

…В общем, как я и боялся, деньги мне предложены совсем смешные. Риск, на который шел, явившись сюда, точно того не стоил. Я молча достаю платок и начинаю складывать все украшения назад.

— Вы даже не станете торговаться?! — удивленно спрашивает скупщик.

— Нет. Я привык иметь дело с серьезными людьми. Жалею, что зря потратил время — свое и ваше.

— Но подождите! Так же дела не делаются. Я… я готов предложить вам справедливую цену. Но взамен вы должны мне сказать, где взяли это кольцо.

Не понимаю, зачем ему знать про судьбу этого перстня с изумрудом, но озвученную ранее сумму он с ходу увеличил в два раза. Потом, помявшись, накинул еще треть. Во, как приспичило дядьке! Мне уже и самому стало интересно, что за кольцо такое.

Подумав немного, я решил согласиться. Деньги мне, правда, очень нужны, а цацки эти все равно достались даром.

— Ладно, несите свои деньги — сдался я — взамен расскажу, что знаю.

Скупщик сгребает украшения в ящик стола и закрывает его на ключ. Потом приносит жестяную коробку с деньгами. Пересчитывает их на моих глазах и вручает мне.

— Я жду обещанного вами рассказа.

— Да, собственно, и рассказывать особенно нечего — пожимаю я плечами, заворачиваю деньги в платок и убираю сверток за пазуху — Этот перстень лежал в бандитском схроне неподалеку от Вологды. А вот как он туда попал, я понятия не имею. Честно. Может, его прежний владелец стал жертвой лесной банды и погиб, а может, он просто проиграл его кому-то в карты на постоялом дворе, и к бандитам кольцо попало какими-то окольными путями. Тут исключать ничего нельзя.

— Но как их общак оказался у вас?!

— А вот это уже совсем другая история. И вам этого лучше не знать.

Хозяин сам провожает меня, кивает на прощанье и закрывает за мной входную дверь. Я какое-то время стою на крыльце, продолжая думать о том, что история с перстнем довольно странная. Меня отвлекает какой-то тихий звук.

— Тс-ссс…

Мой юный провожатый подает мне знак, чтобы я скорее спускался с крыльца. Лицо у пацана расстроенное, он сбивчиво шепчет.

— Дяденька, вам нельзя в переулок, там засада ждет! Я не виноват, Христом богом клянусь, что это не я! Это барыга велел своему Прохору позвать дружков и убить вас. А я прятался под крыльцом и услышал!

Так вот почему этот жучила так легко расстался с деньгами…! Он прекрасно знал, что они к нему все равно вернутся. А расспросы про кольцо были просто отвлекающим маневром. Только кто сказал, что я готов умереть, чтобы сделать ему приятное…?

— Прячься под крыльцо и не вылезай пока я тебя не позову — велю я мальчишке — а если Прохор с дружками вернется, сиди до утра тихо, как мышь под веником, понял?

— А как же вы?!

— Ты не за меня бойся, а за себя. Все, прячься. Я пошел.

Парнишка, кивнув, тут же ныряет в тень крыльца. Я перекладываю сверток с деньгами в нагрудный карман, проверяю ножи, один сразу прячу в рукаве. Потом вспоминаю дорогу сюда, пытаясь понять, где меня собираются прихватить. Если их трое, то ждать они будут за ближайшим поворотом, чтобы можно было обойти меня хотя бы с двух сторон. Я бы на их месте сделал именно так.

— Ну, что, Мара… не оставь жреца своего — шепчу я. И, весело насвистывая, направляюсь на встречу бандитам. Пусть думают, что я от от радости забыл про всякую осторожность.

Как и рассчитывал, приняли меня аккурат на выходе из переулка. Двое молодых ухарей выступили навстречу, перекрывая дорогу, а вот Прохора пока не видно. Но он точно где-то здесь. И сейчас постарается незаметно зайти мне за спину, чтобы отрезать пути к отступлению.

— О, лошарики! — радостно оскалился я, останавливаясь — А Прошка где?

От залетного фраера они такой наглости не ожидали и на секунду даже растерялись. При этом один из бандитов непроизвольно посмотрел направо, где видимо и прятался третий подельник.

— Деньги давай, если жить хочешь! — очнулся второй.

— Деньги?!! — натурально удивляюсь я — Какие деньги? Все деньги я Прошке отдал, с него и спрашивай.

— Чего несешь-то? Я первый раз тебя вижу — раздалось за моей спиной — убейте его!

Ну, вот, теперь все в сборе. И понятно, что живым меня отсюда никто отпускать не собирается. По повадкам видно, что не впервой им убивать. Что ж, сами выбрали свою судьбу.

Поэтому я без лишних разговоров сжимаю в руке нож и врубаю дар. Кстати, вовремя. Этот Прохор оказался весьма бодрым дядькой. За что и поплатился. Его грешную душу я отправил к Маре первой.

— Во имя тебя, богиня! — шепчу я, отбрасывая в сторону первый труп с перерезанным горлом. В ответ — знакомый порыв прохладного ветра.

На оставшихся бандитов я потратил еще минуты три. И то лишь потому, что последний мерзавец решил сбежать, увидев, как легко я убил Прохора. Может, в другой ситуации даже отпустил бы его, но свидетели мне точно не нужны. В этом городе нам с девочками еще жить и жить. Чем меньше швали здесь останется, тем лучше. И пусть остальные душегубы радуются, что мне пока не до них.

Оттащив трупы с дороги в ближайшие кусты, я возвращаюсь к дому барыги.

— Эй, ты там не уснул? — шепчу я — Выходи, все закончилось.

Помедлив, мальчишка выбирается из-под крыльца и недоверчиво смотрит на меня. Видимо в его представлении все не могло произойти так тихо и так быстро.

— А где Прохор?

— Перед Марой со своими дружками ответ держит — я беру парнишку за плечо и веду его за угол дома, чтобы не светиться у крыльца — Как тебя хоть зовут-то?

— Митяем кличут — испуганно уставился он на меня.

— Тогда слушай сюда, Митяй. Сейчас постучишь в дверь, а когда хозяин подойдет, скажешь ему, что Прохора ранили в переулке, и он не может сам идти. А помочь ему некому — все остальные убиты, включая незнакомца, которого ты сюда привел.

— Вы и этого тоже собираетесь…? — мотнул он головой на дверь.

— А ты хочешь, чтобы тебя завтра нашли и прирезали?

— Не, не хочу! — замотал головой Митяй.

— Тогда делай, как я сказал, и все будет нормально. Поверь, уж он-то тебя не пожалеет. Но решай сам, кто умрет: он или ты.

Мальчишка соображал быстро, и видимо знал, что ему грозит. Поэтому он был вполне убедительным, когда срывающимся голосом рассказывал барыге о ранении Прохора. Скупщик, может, и поостерегся бы ночью в одиночку выходить из дома, но деньги! Он же должен был забрать свои деньги с моего остывающего трупа. Вот жадность его и подвела. Стоило ему приоткрыть дверь, как я тут же включил свой дар и ворвался в дом, снеся хозяина с порога в прихожую.

— Ай, яй, яй…! — покачал я головой, поднимая его с пола за шкирку — Нехорошо убивать доверчивых клиентов.

— Бес попутал, будто под руку кто толкнул…! — заблеял перепуганный барыга — Чтобы я еще когда-нибудь, да не в жисть!

— Сделаю вид, что верю. Но за нанесенную мне обиду придется дорого заплатить.

— Я готов! Откуплюсь. Только не убивайте!

— Тогда выгребай все свои тайники. Я заберу, что посчитаю нужным, а что останется — все твое. В доме есть кто-нибудь еще?

Скупщик покачал головой и трясущимися руками полез за ключами. За следующие полчаса на его столе чего только не появилось! Поначалу хозяин еще пытался убедить меня, что тайников в доме больше нет, но я-то теперь металл и камни даже сквозь стены вижу! Так что, расположение схронов в этом доме для меня вообще не секрет — я просто методично обошел все его три комнаты, внимательно вглядываясь в стены, потолки и полы. Поняв тщетность попытки что-то скрыть от моего всевидящего ока, барыга, чуть не плача, принялся опустошать свои схроны.

Видя такое рвение, я даже подумал грешным делом, не оставить ли мне его в живых? Но фигней я страдал ровно до тех пор, пока он не попытался у одного из тайников бросить в меня подозрительно знакомый бархатный мешочек, расшитый рунами. Хорошо, что в тот момент я стоял лицом к нему и сумел, включив дар, выскочить в коридор! Облачко смертельной черной пыли вырвалось из ловушки и поплыло в сторону ближайшей жертвы. Ядовитая дрянь настигла хозяина и моментально впиталось в его тело. Жуткая смерть. Привыкнуть к этому зрелищу невозможно…

После такого мне осталось только плотно закрыть дверь в эту комнату, ставшую для хозяина склепом. Что ж, собаке собачья смерть. Горло я ему перерезать не успел, но надеюсь, что Мара приберет душу и этого мерзавца. А мне пора провести ревизию и забрать все, что не составит особого труда продать.

Громоздкое столовое серебро и прочий ворованный антиквариат меня не интересовали. Наверняка, там у каждой ложки своя криминальная история, а оно мне надо? С цацками, конечно, тоже геморой еще тот, но они хотя бы мало места занимают, и я уже немного представляю, сколько за них можно выручить. Так что беру в основном драгоценности, ну и деньги, само собой. Потом складываю собранный конфискат в платок и покидаю этот негостеприимный дом.

Митяй, который дожидался меня на улице, ни о чем не спросил. И так все было понятно. Чтобы я не плутал в предрассветном тумане, опустившемся на город, он проводил меня почти до центра, помогая миновать все будки со сторожами и полицейские управы. Свой город парнишка знал отлично, так что мой обратный путь оказался значительно короче. Добравшись до набережной, я сполна расплатился со своим юным подельником. И напоследок дал ему пару ценных советов.

— Если не хочешь оказаться в канаве с перерезанным горлом, никому и никогда не рассказывай о сегодняшней ночи, особенно своим дружкам. Иначе они же тебя и сдадут за горсть медяков. Деньги, что я тебе дал, раздели на несколько частей и сегодня же спрячь их в разных местах. Трать с умом, и деньгами особо не свети — я нарочно дал тебе мелкими, чтобы не пришлось разменивать ассигнации. А вообще, парень ты вроде не глупый, так что держись подальше от злачных мест.

— Легко вам говорить — шмыгнул носом Митяй — а жить на что? Меня тетка со свету сживет, если я денег ей не буду приносить.

— Ну, работают же твои сверстники: и в лавках, и на постоялых дворах. Там всегда посыльные требуются.

— Да, кто меня возьмет туда?

— Так ты для начала оденься поприличнее, в баню сходи, постригись. Станешь выглядеть по-другому, тогда и возьмут.

— Ладно… зайду завтра к знакомому старьевщику. Может, он найдет для меня какую одежонку. А вы теперь куда?

— Я завтра уезжаю. Вернусь ли когда в Кострому, не знаю. Но может, мы еще и свидимся с тобой.

— Как хоть вас зовут-то? — печально вздохнул мальчишка.

— Меня не зовут, я сам прихожу! — усмехнулся я — Ну, бывай, Митяй…

Потрепал парня по вихрастой голове и зашагал в сторону Бекетовского особняка…