Повседневная жизнь Версаля при королях

Фонтаны

В архивах королевского дома хранится связанный с историей Версаля любопытнейший документ: записка мастера Дени, специалиста по фонтанам. В этой инструкции мастер разъясняет троим своим помощникам, отливавшим свинцовые детали, и их шестерым мальчишкам-подмастерьям, как надлежит действовать в ситуации, когда в садах прогуливается король.

Собственно, речь идет о таком способе подачи воды (а ее всегда не хватало), чтобы у царственного хозяина создавалось впечатление бесперебойной работы фонтанов. «Если Его Величество появится со стороны пруда (теперь это Ворота Дракона), воду следует подать в Пирамиду, на Водяную аллею и в Дракона. Необходимо принять все меры, чтобы они били наилучшим образом, доколе находятся в поле зрения короля. Убедившись, что Его Величество скрылся из виду, мальчик, что дежурит у Пирамиды, должен оставить здесь лишь столько воды, чтобы ее хватило на „водяное полотнище“. Когда король из нижнего парка, поднимаясь по аллее вдоль „Зеленого ковра“, идет ко дворцу, должны бить все струи от фонтана Аполлона до фонтана Латоны». Причем настоятельно рекомендуется «начать пускать воду раньше, чем он может это увидеть, и не останавливать ее, даже если он уже прошел; закрыть все краны следует лишь тогда, когда он вернулся в замок».

В каждый из летних месяцев великолепное зрелище фонтанов один или два раза устраивается и в наше время для нынешней владычицы Версаля — публики. В такие дни нам приходится не обращать внимания на плотную, как стадо баранов, толпу, на то, что блеск и игра фонтанов над двумя десятками тысяч голов еле видны (или совсем не видны) из-за зонтиков, которыми люди в зависимости от капризов погоды спасаются от солнца или дождя.

Лишь тот, кому во время утренней прогулки в еще закрытом парке случайно посчастливится накануне Праздника фонтанов попасть на пробный пуск воды — лишь он сможет оценить их элегантную прелесть. В окружении великолепных пустынных террас и темных аллей густолиственных столетних каштанов зрелище этих мощных, взлетающих на фоне цветов, мраморов и подстриженных тисовых кустов струй производит волнующее впечатление величия и удивительной изысканности…

Интересно, найдется ли в несметной, ежегодно собирающейся на этот праздник толпе хоть один человек, который воздал бы должное творцу этого чуда? Имена Ленотра, Мансара и Лебрена, чьи разные по характеру дарования соединились в создании сказочного сада, достаточно известны, но имя Франсина, украсившего парк водяными струями, простому посетителю не знакомо. Эрудиты, конечно, его знают — недавно оно было весьма удачно присвоено одной из версальских улиц, улице Труб; однако несведущему человеку оно не скажет ничего. Говорят, один почтенный обыватель, прочтя его на табличке, пояснил своему чаду: «Это уменьшительно-ласкательное имя, которым Людовик XIV звал мадам Дюбарри».[51] Отпрыск был восхищен такой образованностью.

Прежде всего заметим, что Франсин (лучше произносить на манер семнадцатого века: Франшин) — это не один человек, а целый семейный клан, перебравшийся около 1590 года во Францию из Флоренции. Члены этого достойного семейства специализировались в «искусстве применять воду для украшения садов и парков». Приглашенному Генрихом IV и получившему чин инженера королевских фонтанов Тома Франсину помогал его брат Александр, которому было поручено следить за водяными сооружениями Фонтенбло.

Честно говоря, в наши дни их творения показались бы скорее забавными, чем красивыми, — то были гроты с различными сюрпризами. Например, в Сен-Жермене находился грот Орфея, где автоматы разыгрывали целый спектакль. Кроме самого легендарного певца, в нем участвовали еще четыре добродетели; чуть только Орфей касался струн своей лиры, фигуры оживали, грот раскрывался, и оттуда выходили львы, тигры, волки, лисы; деревья, осенявшие эту мифологическую сцену и сделанные из раковин, начинали колыхаться, словно под порывами ветра; на ветвях появлялись птицы (тоже из ракушек), и журчанье бежавшей по специальным трубам воды имитировало их пенье… Феерия обыкновенно завершалась игрой скрытых водометов, нарочно направленных на зрителей, которые разбегались, орошенные их брызгами с головы до ног.

В Версале семья Франсинов жила на площади Дофина по соседству с Ленотром. Легко вообразить, как художники во время постоянных бесед делились своими планами, как обсуждали совместные замыслы, в которых их понимание воды, деревьев и цветов сливалось воедино… Думается, гораздо более классичный в своих вкусах Ленотр старался угомонить несколько эксцентричное воображение своих итальянских собратьев по искусству, разъясняя наивность их водяных затей; ему хотелось привить им вкус к более простым и величавым эффектам, способным захватывать с первого взгляда.

Это сотрудничество произвело на свет прекраснейший в мире сад, и доля славы, которая по праву принадлежит Франсинам, по меньшей мере равна заслугам садовника. Подумать только: ведь им удалось подвести сюда, так сказать, каплю за каплей целое море воды, способное напоить фонтаны, потребляющие 62 тысячи гектолитров в час!

Похоже, эта оргия фонтанов побуждала Людовика XIV иногда подумать и о своих парижанах, которые постоянно испытывали недостаток в воде. Именно Франсину обязаны парижане постройкой Аркейского акведука, что доставлял городу около 6000 гектолитров в час. Однако 3600 гектолитров шло на надобности королевских дворцов и лишь 2400 — населению. Цифра эта, конечно, ничего не говорит читателю, но постараемся расшифровать: парижанину доставалось в день ведро воды.

По поводу этого водопровода король писал: «Понимая, что для населения нет ничего важнее источников воды и что общины и большие дома терпели бы крайнее неудобство без такого устройства, Его Величество, не имея более горячего стремления, как снабдить город всем, что необходимо для его жизни и здоровья, с удовольствием принимает способствующие этой цели предложения…» В соответствии с королевским приказом «трубы, поставляющие аркейскую воду, надлежало подвести до улицы Сен-Оноре, чтобы здесь ее по надобности использовать». Разумеется, водопроводные трубы достигали не всех этажей; исключение составляли только особняки принцев и очень важных персон. Должно было пройти еще двести пятьдесят лет, прежде чем Париж дождался более или менее удовлетворительного снабжения водой. И все-таки уже в XVII веке некоторые привилегированные парижане могли у себя дома принять ванну.

Однако — черт побери! — это было весьма непросто, если судить по документам, которые герцог де Ла Форс нашел в бумагах своего предка Лозена. Тот возымел желание устроить в своем красивом доме в Пасси отдельное помещение с ванной. Член Академии наук и известный изобретатель, священник отец Себастьян сам соорудил и установил насос, приводимый в действие двигавшейся по кругу лошадью. В тот день, когда Лозен задумал выкупаться, бедное животное пришлось гонять с шести до десяти утра, и хотя поршень насоса скрипел с такой силой, что перепугал весь район Шайо, вода так и не полилась. С двух до четырех пополудни лошадь снова шагала, и в результате на дне ванны воды набралось достаточно, чтобы помыть руки. Эту процедуру собирались продолжить на следующий день при условии, что преподобный отец, член Академии, согласится приехать в Пасси для проверки аппарата…

Естественно, что при этих сложностях мысль о десятках тысяч гектолитров воды, разбрызгиваемой в Версале за один час, наводила даже самых раболепных парижан на нелестные для монарха размышления.

Итак, именно Тома Франсину обязан Париж Аркейским акведуком — первым со времен римлян сооружением, помогшим утолить жажду, терзавшую парижан много столетий. Правда, нынче это благородное и так украсившее долину Бьевра строение уже не играет существенной роли: количества воды, изумлявшего наших предков в 1634 году, теперь хватает лишь на один красивый пруд в парке Монсури.[52] Но это не умаляет славы Франсина, потому что его уцелевший акведук послужил основанием для нового, сооруженного уже в наше время для доставки воды из реки Ванн;[53] и нельзя не признать, что современная конструкция уступает в благородстве и элегантности своей предшественнице.

Что касается версальских фонтанов — созданий Франсуа Франсина, — они в основном сохранились такими, какими были во времена Великого короля: фонтан Латоны, бассейн Аполлона, Водяная аллея, Обелиск, Колоннада не изменились. Но в целом ансамбль обеднел: когда-то в нем насчитывалось 1400 водометов, теперь их всего 607. И все-таки невероятно, что такая хрупкая изысканная затея вообще дошла до наших дней, дошла сквозь годы революций, забвения, запустения.

Династия Франсинов проявила меньше сопротивляемости… Занимавшая когда-то почетное место при дворе — на свадьбах и крестинах этого семейства видывали и принцев крови, и дофина, и короля, и даже Боссюэ, — она со временем как-то растворилась. Судя по генеалогии, составленной историком Муссе, биографом династии, ее последний представитель не дожил до Революции.

Словно бы специально для украшения королевских боскетов вызвали тогда Франсинов феи; а затем, когда смысл их существования утратился, когда ураган нового времени развеял радости очарованного острова, они растаяли в небытии…