Позор семьи

Суббота. 11:10 Рабочий день

Плотный облысевший мужчина в сереньком гражданском костюме снял круглые очки, положил на стол рядом с газетой и стал увещевать Вика:

— Посмотрите в окно, молодой человек, что вы там видите? — За пыльным стеклом по потускневшим улицам мчались потоки грязной дождевой воды, уносили в небытие последние осенние листья, а на небе тоскливыми клиньями уплывали в будущее вчерашние серые тучи, — Это Россия! И какого консула я могу вызвать здесь российскому гражданину?

Мужчина сочувственно посмотрел на Вика:

— Виктор Владленович, история про пятьдесят фунтов клерку в билетной кассе, разумеется, характеризует вас как порядочного человека — но я в нее не верю. Уж простите — должность обязывает! Для вас же будет лучше вспомнить, кому из сотрудников посольств или консульских учреждений, здесь или в Британии, и при каких обстоятельствах вы передавали взятки. Вспоминайте, а я пока ознакомлю вас с тревожной статистикой, — Он снова водрузил на крупный нос очки и стал просматривать газету, — Число лиц, пропавших без вести, в нашей области растет…

Вздохнул, оторвался от печатного текста:

— А ведь я, Виктор Владленович, беседую с вами только из уважения к Веронике Георгиевне. Я здесь — добрый следователь! Был бы недобрый — порылись бы ребята у вас в вещичках, нашли кокаин или того хуже — тротил. Приедет сюда некий Чупаха, станет объяснять мне, следователю с тридцатилетним стажем, как надо проводить дознание, и отпинает вас ногами так, что арабский вспомните! Человек в федеральном подчинении, считает, что ему все можно. А я не сторонник таких методов. Я представитель старой школы — советской, и мне за это не стыдно. Я — гуманист, за каждой единичкой в статистике привык видеть живого человека. Ну, не будь я гуманистом — я давно позвонил бы Шеремету…

Иглин холодно посмотрел на Вика и тщательно вытер носовым платком ладони.

— Вы еще очень мало знаете своего работодателя, он человек с обостренным чувством справедливости! Учитывая все обстоятельства, вы не просто лишитесь работы, — он развернул газету перед Виком и отчеркнул ногтем нужную строку, — вы приумножите вот эту вот печальную статистику! Исчезнете. Вас просто не будут искать…

Изображение прервалось помехой и снова появилось. Заметно побледневший и очень испуганный Вик опасливо устраивался на стуле.

— Виктор Владленович, надо быть осторожнее! Мебель у нас старенькая, можете снова упасть и получить бытовую травму. Мой вам хороший, добрый, почти отеческий совет — не выносить сор из избы, а все подписать! Ведите себя разумно, и вы успеете на самолет, уже сегодня будете в Лондоне!

Я отвернулась.

Мне очень жалко Вика, но помочь ему я уже не могу — он сейчас летит в самолете в Лондон и скоро приступит к новым должностным обязанностям, а я смотрю видеозапись содержательной беседы, в которой Вику пришлось участвовать перед отлетом, и читаю аккуратно заверенные нотариусом долговые расписки.

— Огромное спасибо!

Александр Исаевич Иглин, известный в широких кругах как Берия, предпочитал скромный серый костюмчик полковничьему мундиру, кабинет имел опрятный и не по должности скромный, а деньги считал быстро, как банковский служащий. Пересчитал и выложил передо мной четыре американские сотни и двести фунтов в купюрах разного достоинства:

— Часы брать у него не стали — они новые максимум пятьсот долларов стоили, а остальные вещички очень скудные, — Александр Исаевич отечески похлопал меня сухой холодной ладонью по запястью: — Вероника, если вы хотите, чтобы эта история пришла к благополучному финалу, вам надо сказать папе…

— Сказать отцу, что Вик мне должен столько? — ужаснулась я и уверенно предположила: — Папа его сразу выгонит! И где же он тогда возьмет деньги, чтобы мне отдать? Он не богатый!

— Ника, для такой юной девушки вы производите впечатление разумного человека! Это у вас наследственное, — проникновенно улыбнулся Александр Исаевич, — Поэтому послушайте меня: я достаточно хорошо разбираюсь в людях и вашего папу знаю много лет, и знаю гораздо лучше, чем вы… Он человек эмоционально неустойчивый — это понятно, характерное свойство людей с синдромом ложной абстиненции, но тоже достаточно разумный. Зачем Шеремету держать вас здесь долго? Он же сам не может объяснить, в каком порыве привез вас сюда из Англии, не представляет, чем вас теперь занять, охотно выдаст замуж, отправит обратно и будет спокойно жить дальше…

Вот оно что?

Я замерла в изумлении, осознав, почему профессия психоаналитика так мало распространена в России — их давно заменила милиция. Когда у меня в следующий раз возникнут проблемы в отношениях с отцом или на меня накатит неконтролируемая фобия, я буду знать, что мне делать: звонить прямо милицию!

— Поскольку собственных средств у вашего молодого человека нет, — завершил психологический этюд Александр Исаевич, — выход у него только один — жениться на вас!

А еще лучше звонить непосредственно господину Берии на мобильный и услышать, как вкрадчивый голос произносит сакраментальную фразу: «Хотите поговорить об этом?»

НЕ ХОЧУ!

Увы, далеко идущие выводы ветерана следственной работы несколько запоздали. Со вчерашнего дня я не хочу говорить о замужестве, я вообще не хочу замуж! Ну, во всяком случае, за Вика. Я скромно и сдержанно улыбнулась.

— Вы напрасно беспокоитесь, Александр Исаевич. Пусть Виктор Владленович спокойно трудится и постепенно отдает — я никуда не тороплюсь. Так будет правильно!

И смущенно добавила, передвигая по столу деньги Вика:

— Как мне вас отблагодарить за… за участие?

— Ну что вы! — Иглин отодвинул деньги, стал протирать стареньким платочком очки и растроганно вспоминать: — По большому счету, это я Шеремету должен…

«Неужели еще с тех пор?» — удивилась я, но деликатно промолчала.

— Кем бы я был? Сидел бы в капитанах до самой пенсии… Тогда ведь было по-другому — это сейчас оторви человеку голову да и играй ею в футбол — мало кто заметит! А тогда резонансные дела сразу в обком докладывали, на повышение рекомендовали. — Мой собеседник ностальгически потянул носом воздух. — Вы, Вероника, на папу очень похожи, тоже умеете ладить с людьми! Шеремет всегда сам, без адвокатов с этим справлялся… Вероника, если вы останетесь здесь, отец смело может доверить вам бизнес. Тогда обращайтесь, не забывайте старинного друга вашей семьи!

— Всенепременнейше!

Я сгребла купюры в кошелек, свернула расписки пополам и опустила в сумку — в нарядную кожаную сумку с золотистым логотипом — и поскорее вырвалась из душного кабинета, от пыли и правды — под небо и солнце!