Правила рыцарей

Правило седьмое - "Завершай начатое"

— Здесь остановите. Спасибо.

– Когда вас забрать?

— Сам доберусь.

Я захлопнул дверь мобиля и пошел знакомой дорогой. Мы тут шли совсем недавно, думая, что впереди тяжелая и скучная работа. Что же, скучать почти не приходится. Вот мог ли мистер Димчинс расчитывать, что наша отработка затянется настолько?

И конца ей не видно. Точнее — не видно хорошего конца.

Вход оказался украшен шариками. Вот в самом деле – по сторонам от ворот качались на ветру две связки разноцветных шаров. На фоне серого бетона и недавно обновленных предупреждений "Запретная зона" и "Проход закрыт" шары казались особенно неуместными. С другой стороны почему бы и нет?

Нулевка встретил в проходе, осмотрел и молча пошел впереди. Точно, на грани. Уже обязательные протоколы игнорирует. Освещение было чуть лучше, чем я ожидал, плафоны почистили, отключенные из экономии лампы подсоединили. Хотя ничего особенно красивого они не освещали.

— Майс! Заходи, рада тебя увидеть. Спасибо, что вырвался! Говорят, в казармах совершенно жуткая дисциплина?

– Врут. Привет, Мори, поздравляю.

– Спасибо!

— Это тебе. Или Фиби. Сами разберетесь, их там два.

Особо думать над подарком я не стал, у меня для этого адъютант есть. Обозначил проблему и сегодня утром он принес два форменных комбинезона техников, со знаками Стражи. Причем не новодел, а что-то из старенького, такое и у коллекционеров не всегда увидишь. Девушка, разобравшись, радостно взвизгнула и тут же стала выбирать "тот, что получше", хотя какая там может быть разница, между стандартными комплектами? Потом опомнилась, схватила за руку и потащила к свету.

В центральном зале довольно людно. Все наши, несколько человек взрослых, кто-то из одноклассников, пяток соседей помоложе. На верстаках подносы с едой и стаканчиками, стены украшены по принципу "что нашли – то и повесили", но в целом довольно нарядно и празднично. Из настенного динамика музыка играет, "скорпион" стоит "скромненько, в уголке", занимая треть места. Но было бы странно, если бы близняшки с ним расстались. Наверняка, они ему еще и нальют, как почетному гостю. А, вижу, стаканчик вон уже на манипуляторе стоит.

Говорить ни с кем не хотелось, так что встал у стены и начал разглядывать гостей. Биби болтал с какими-то незнакомыми парнями, по обыкновению активно жестикулируя и приподнимаясь на цыпочки, для внушительности. Мария спокойно танцевала в одиночестве под потолком, закрыв глаза и кружась в такт музыке. Похоже, не я один себя лучше в доспехе чувствую. Ножки у нее с такого ракурса очень даже. И хорошо, что ракетчик такое порхание не расчитан, Фарисон пролетает мимо этого танца, во всех смыслах.

Фиби резала какое-то угощение, на подбежавшую к ней сестру глянула, потом вроде бы покосилась в мою сторону, но тут же отвернулась к одной из подружек. Другие гости тоже на меня косились, отец близняшек даже помахал рукой, но его отвлекли. Мать именинниц помахала, и чтобы не вызывать ненужных вопросов я взял с ближайшего подноса стаканчик, какой-то бутерброд и вернулся обратно к стенке. Говорить ни с кем не хотелось. Может, я с "тишиной" перебрал, может не в ней дело, но я все больше походил на свой "универсал". Скажут работать — буду работать, поставят в угол – буду стоять. Вот как сейчас. Хорошо быть доспехом, тупым железо-керамитовым истуканом. Спокойно стоишь сорок лет в темноте, раз в два года профилактика и снова тихо. Мечта прямо. А если что — ты готов к бою, не вопрос. Вот только заряд быстро кончается.

– Мистер Очоа?

Я повернул голову к подходящему ко мне мужчине. Да уж, тут можно не представляться. Семейное сходство прямо удивительное.

— Дуг Фарисон, рад наконец познакомиться!

Рукопожатие у него было крепким, улыбка широкой, а костюм дорогим. Короче, неприятный тип, даже если бы я не знал, кто у него сын.

— Здравствуйте, мистер...

– Дуг, просто Дуг.

Вздохнув я кивнул:

– Майс.

В конце концов лично мне он ничего не...

-- Хотел вас поблагодарить, вы очень много для меня сделали. Спасли сына, да и меня самого. А еще город, в котором у меня столько дел!

– Вы уже отблагодарили. Те материалы, что вы достали. Очень пригодилось.

– Пустяки, всегда рад помочь героям. К тому же мне приятно думать, что моего сына будет прикрывать щитом хорошо снаряженный рыцарь.

Он отсалютовал стаканом и сделал глоток. Я посмотрел на свой стаканчик и все-таки сделал глоток, потом откусил бутерброд и через силу стал жевать. От химии пропадает аппетит, о еде не думаешь, но форму поддерживать нужно, так что приходится себя заставлять.

И чего этого Дуга принесло, стоял бы вон еще с кем-то говорил. А меня оставьте в покое, пожалуйста. Завтра решится основная загадка – два у нас очага в городе или один. Будет заявка – значит у нас просто такой странный двойной очаг. Не будет – тогда аналитики опять начнут с ума сходить и варианты выдавать. Но сегодня хочется лишь просто стоять у стены и ни о чем не думать.

Надо было все-таки домой выбраться, мама волнуется наверняка. Я Леннара попросил ей докладывать о том, что у меня все в порядке. Сам говорить боюсь, она ведь сразу поймет, что я под какой-то дурью. Помню, я в первый раз травку попробовал, так она мне...

– Вижу, ваши мысли далеко?

Послать бы тебя.

– Так, задумался. Рабочие вопросы.

– Понимаю, – Фарисон смотрел на меня так же, как люди, приходившие на встречи, то есть с интересом и желанием потыкать пальцем, как странную зверюшку. – Вы многое пережили за последние дни. Бинбион говорил, что вы любитель мемуаров? Теперь можете начать обдумывать свои. Готов помочь с изданием!

– И о чем мне писать? Что видит пилот – я или на тренировке весь день, или в больнице после боя.

– А сам бой?

– Ничего интересного. Стоишь, как дурак, а тебя полтора часа пытаются убить.

– Странно, о вас рассказывают столько разного...

– Брехня. Я думал о том, что теперь могу написать свои воспоминания, но когда попытался, то получилось, что я или в бою и всех описаний на две строчки, или тренируюсь, и эти же две строчки повторяются раз пятьдесят.

Сегодня мы с Ханной отрабатывали предложенный фон Альцем маневр. Нам надо пройти от двухсот, если повезет, до семисот метров – самая большая прямая дистанция в Центре. От синтетов прикроют тени, цель обозначат ракетчики, нам надо просто дойти. Именно нам, потому что любой другой вариант атаки ультимейт-единицы в лучшем случае получал процентов двадцать вероятности на успех. Атака тяжей обеспечивала тридцать пять. Но "рыцарь" может двигаться лишь чуть быстрее идущего человека, иначе механика быстро сдохнет. Чтобы дойти на рубеж атаки нам нужна дополнительная защита. Навесить ее на тяжа заранее – нарушить вес юнита в ставке, значит надо что-то придумывать. Поэтому целый день учились "придумывать", всей командой: мехи разворачивались, техники снимали с них часть броневых пластин и навешивали на свои каркасы, а мы поднимали эти конструкции, становились затылок в затылок и начинали шагать. Потом раздетые мехи отходили в сторону, к нам выходили две свежие и все начиналось заново. Раз за разом, до автоматизма, вылавливая все тонкие места, проверяя каждое крепление и каждое движение. Героизма в этом не было ни на грош, одна скучная утомительная работа. От результатов которой зависели наши жизни.

– Нечего писать. Проснулся, позавтракал, тренировка, обед, тренировка, ужин, теория, сон. И так день за днем. Раньше меня еще вывозили, показывали горожанам. Но сейчас перестали, так что развлечений вообще никаких.

– Сурово.

Сказал не Дуг, а какой-то незнакомый тип. Причем неприятный какой-то, но не так, как Фарисон. Впрочем, тут же все выяснилось – это был один из тех копов, с которыми теперь бегали наши "стражники". Не складывается у меня как-то с этими ребятами, хотя и я не в банде, и они вполне обычные люди, если подумать.

– Работа такая.

– Кстати о работе – Майс, как насчет рекламного контракта?

Фарисон-старший начал объяснять подробности своего предложения: оказывается, его фирма работала в том числе и над доспехами. Производили не все, только часть оборудования, но вели какие-то исследования, пытались найти незанятые ниши. Дуг объяснял какие-то вещи, проскакивавшие мимо меня не оставляя следа. Из вежливости я кивал, изображая внимательность, иногда отпивал из стаканчика. Полицейский делал то же самое, но с другой стороны. Чего эти двое прилипли ко мне я не понимал, да и не хотелось.

Спасла меня Мори:

– Извините, я его у вас похищаю! Майс, ты мне нужен, пошли-пошли!

Облегченно вздохнув я изобразил сожаление перед собеседниками, а сам побрел за девчонкой. Мори вывела меня из зала и почти затолкнула в один из боксов. Сама осталась снаружи, закрыв за мной дверь.

– Привет.

Фиби выглядела недовольной и смотрела сердито.

– Привет.

Спустя еще секунд десять я понял, что дальше молчать как-то не вежливо и попытался начать:

– С днюхой. Я вам там подарок принес...

Ну да, а то она не знает, что гости с подарком приходят. Мы помолчали еще немного и я уже думал сказать еще что-нибудь глупое, как девушка решилась:

– Майс, я должна перед тобой извиниться!

Чего?

– Прости, я не хотела в тебя стрелять, но у меня не было выбора.

Она что, до сих пор о той глупости переживает?

– Фиби, ты поступила абсолютно правильно.

Девушка перебила:

– Ты не понимаешь! Я видела, что ты на линии огня! И все равно выстрелила!

– Ну и правильно, молодец. Не дергайся, все в порядке.

Реакция была какой-то не такой – Фиби покраснела, упрямо прищурилась, а потом, выдохнув, отвернулась. Девчонки, вечно придумают себе что-то, а потом доказывай, что все не так.

– Фиби, большое тебе спасибо, что ты тогда начала стрелять. Серьезно, я ни в малейшей претензии. – Все-таки у меня хватило ума не говорить, что я бы поступил так же. – Так что хватит переживать, это сказывается на результатах стрельбы. Точно тебе говорю, уж поверь!

Девушка смотрела все еще насупившись, но уже не так сердито. Так, что еще можно сделать? Кто бы подсказал.

– Пошли к гостям? Праздник все-таки. – О, придумал: – Если хочешь искупить свою ужасную вину, то нарядись в тот комбинезон. Не зря же я старался, выбирал?

Фыркнув, девушка прошла мимо меня. Посторонившись, я только принюхался. Машинное масло, топливо и благовония. Надо Мори понюхать, сравнить.

В зале нашего отсутствия не заметили, ну или сделали вид, что не заметили. Мария слетела с небес и о чем-то болтала с Фарисоном-старшим, женщины выкладывали на тарелочки какое-то новое угощение. Реальность, вернувшаяся было пока я говорил с девушкой, быстро сменилась прежней тишиной. Разговоры, которые я слышал отсюда, вертелись вокруг осадного положения и шансов развития событий. Говорили о безопасных местах, о контрабанде из-за кордонов, о шансах при следующих атаках. Даже группа мамаш обсуждала введенные нормы на некоторые товары.

Месяц назад на такой вечеринке мы обсуждали бы совсем другое. Школу, грядущие выпускные, всякие школьные сплетни. Да мало ли – а теперь через слово "единство" и "синтеты".

– Громила, мне прямо хочется надавать тебе пинков за такую кислую морду. Ты бы хоть вид сделал, что веселиться пришел. Что с тобой творится?

Я мрачно посмотрел сверху вниз, но "Навис никогда не отступает", а значит придется объясняться:

– Устал я, Биб. Боюсь, что не выдержу. Тренируюсь как могу, но этого мало. Нельзя стать рыцарем за месяц. Если бы я не дернулся тогда за вами...

Биби перебил:

– То мы бы умерли. Потом было бы утверждение, во второй ставке Лидер, в третьей Тиран. И все, городу конец. Но ты справился и теперь все нормально. И я тебе это уже говорил!

– Я справлялся, Биб. Но не уверен, что смогу еще.

– Но ты же сделаешь?

– Попытаюсь. Но не уверен.

– С тобой все в порядке?

– Что? А, это "тишина". Химия для тех, кто готов поехать башкой.

– Глаза у тебя обычные.

– Это же не для боя.

– Тебя не отстранят?

Я молча на него посмотрел и приятель смутился:

– Ну да, ставка же. Но психолог же что-то должен сказать?

Способы обхода тестов я знал из мемуаров. Практически у каждого второго рыцаря были советы о том, как надо проходить обязательный осмотр, чтобы наверняка пройти. С другой стороны они за место соревновались, а меня к нему приговорили. Знать бы, кто. Даже я понимаю, что вокруг что-то происходит, но Леннар молчит или отшучивается, советника Виза не поймать, комендант на меня волком смотрит. Так что ловлю шепотки краем уха и делаю вид, что не понимаю – вокруг нет половины из того, что должно, если по тем же мемуарам судить. Например техников собственного копья. Или нормального психиатра, а не этого, напоминающего нашего школьного.

То, что я под "тишиной" должны были понять как только я вышел из бокса. Не поняли? Только один Дитрих такой наблюдательный? Да вот прям, как же. Но никто ничего, ни словечка, ни приказа. И получается, что кто-то хочет моей смерти. Геройской, но однозначной. Чтобы понять, почему это Единство вдруг выделило одного из людей. Мне честно дают доспех и позволяют тренироваться, но все это для того, чтобы я сдох. И у них больше не было проблемы с непонятной ставкой.

Вот только как сказать это Биби? И зачем это ему говорить?

– Нормально все, Биб, просто устал и это, сомневаюсь.

Приятель открыл было рот, но резкий звук со стены заставил всех замолчать и повернуться к монитору.

– Внимание! Срочное сообщение!

Я напрягся, но обычного объявления не последовало. Кто-то сообразил переключить монитор и диктор тут же стала объяснять:

– Мы прерываем передачу из-за срочного сообщения – замечены признаки новой заявки. Как вы знаете, предполагалось, что... предварительная информация... соответствие предыдущим... ждем новых сообщений...

Ну вот, теперь все еще непонятней. Вздохнув, я поставил стаканчик и хлопнул Биби по плечу.

– Пойду готовиться.

– Ага... смотреть не будешь? На день раньше ведь?

– Мне адъютант все расскажет. Уверен, без меня никак не обойдется.

– Ну да, забыл, ты важная птица, не то что мы, простые стражники...

Он пытался шутить, но было видно, что и ему не по себе. Половина гостей откровенно пялилась на меня. Не огорчая людей я кивнул, помахал рукой видневшейся Мори, а потом побрел к выходу. Зря мобиль отпустил, но кто же знал?

На улице стемнело, накрапывал мелкий дождик. Потыкав пальцем в шарик я аккуратно отделил его от связки, оборвал нитку, а потом отпустил. Подхваченный ветром он улетел куда-то в сторону, не успел я даже понять, зачем это сделал.

Ставку заявляют за сутки, значит завтра мы будем драться в потемках. А что будет, если я не пойду? Синтеты признают ставку нарушенной и выдвинут не пятьсот, а пять тысяч, и не волнами, а разом? Или признают поражение, просто так, чтобы смешнее было? Какой смысл гадать. Надо идти, ловить машину и ехать в казарму.

– Майс.

Фиби стояла рядом. Комбинезон ей шел, впрочем ей все шло.

– Извини, я уже...

Близняшки все-таки очень похожи. Она схватила меня за руку точно как сестра и подтащила к каким-то блокам, лежащим в стороне, залезла на один из них:

– Сюда иди! – Притянув за шиворот девушка наклонилась ко мне.

Теперь мы были почти вровень. И целоваться ничто не мешало. Правда, она почти сразу смутилась и спряталась у меня на плече. Мы стояли так может минуту, может две. Это было удивительно приятно. Хотя "тишина" глушила и это.

Погладив Фиби по спине я вздохнул. Она дернулась, выпуталась из моих рук и спрыгнула на землю.

– А теперь иди.

Я все-таки сначала подождал, пока она скроется за дверью склада, и только потом пошел прочь. Два месяца назад мне этого прощания хватило бы на неделю размышлений. Что девушка в самом деле имела в виду, что мне теперь делать, что скажет Биби, если вдруг узнает. А теперь...

Это было приятно. И романтично, прямо как в девчачьем муви. Но проблем с Единством это не решает. Дойти-то мы может и дойдем, чудеса случаются, в конце концов тридцать пять процентов это довольно много. Но вот обратно... От двухсот до семисот шагов. Под обстрелом. С разряженными ускорителями. Без помощи не выбраться, но будет ли она, эта помощь?

Выйдя за ворота я оглянулся и двинулся к остановке. Мелкий противный дождь удивительно гармонировал с мыслями.

Я ведь могу отказаться. Никто не может приказать пойти в ставку, это правило еще с каких времен пошло. Но кто меня заменит? В городе сейчас три пилота тяжей, и кого засунуть в доспех вместо меня? Спеца из регуляров? Но они потому и спецы, что предназначены для какой-то цели. Другой, не стоять впереди, надеясь на броню и проектор, а выполнять какую-то задачу. Можно, конечно, выстоять и двумя тяжами, если поменять строй. Но вот как раз под кинетиком его не поменяешь. Пока он жив, то все прячутся за ближайшую меху и молятся. А тяжи идут вперед. Потому что это все, для чего нужен "рыцарь" – стоять до конца, чтобы потом пойти вперед. Ну дойдем, и что дальше?

Фон Альц хочет погибнуть со славой, он даже не скрывает это, и что делать? Я не могу бросить его, потому что в одиночку ему не справиться, а Циммерман еще неясно как себя поведет. Меня вон каждый бой трясет, может у нее вообще ноги станут подкашиваться? Старик пойдет впереди, да, и может быть мы сможем дойти, но точно не без потерь. Вдруг Лидер определит меня как главную цель? Это же меня рисуют в качестве ставки, а не еще кого-то. И станет выцеливать не переднего, а замыкающего.

И Дитрих это должен понимать. Может даже он на это рассчитывает – подстрелят меня, а он успеет дойти. А все эти байки про то, что он устал и хочет лишь достойного конца ничего не стоят.

Не откажешься. Отдадут под суд, точнее под трибунал, у нас же осадное положение. Могут и оправдать, но из города потом придется уехать. Это если не прикончат в темном переулке за такие выкрутасы. Уеду, и что дальше? Всю жизнь быть "тем парнем, что бросил своих"? Такая жизнь хуже смерти получится.

Как сказал старик – "я уже умер"? Вот и я уже умер, там, на площади, когда сдохла батарея. Выжил, спасибо ребятам, но толку то? Просто дольше получилось, и муторней.

В окно остановившегося мобиля с удивлением глядел какой-то тип. Подвезти согласился сразу, по дороге нужно жужжал про то, как он благодарен за наш героизм и как они всей семьей болеют за нашу победу. Так и сказал – "болеют". А потом попросил автограф. Ну, мне не сложно.

Часовой снова пропустил меня без звука. Может, это от времени суток, но по пути мне почти никто не встретился. Лишь у дверей в мой бокс ожидал какой-то тип в форме, шагнувший навстречу.

– Пилот Очоа?

Хоть кто-то помнит, как правильно обращаться.

– Слушаю вас.

Мужчина лет тридцати, регуляр, знаки за выслугу. Где-то я его видел...

– Рилман, сержант Джек Рилман.

– Приятно познакомиться. Чем могу?

Он выпрямился по стойке смирно и неожиданно попросил:

– Я хотел бы предложить вам свои услуги, как техника и оруженосца.

Перекатывать в голове сказанное пришлось долго и не получив ответа сержант уточнил:

– Я хочу пойти с вами в ставку. – И тут же, заторопившись, добавил: – Я сертифицированный специалист, со всеми типами доспехов знаком, допуски экспертного уровня. Я могу быть полезен!

А, вот почему он мне знаком. Я его видел однажды. Тогда, перед боем, когда его пришлось менять.

– Вы ведь "гоплит". Зачем вам это?

– Я... пилот Очоа, мне это нужно.

Он явно волновался, хотя старался говорить официально. И почему-то старался не смотреть мне в глаза. Смотрел чуть выше, для чего ему приходилось задирать голову, или чуть в сторону, но прямо глянул лишь раз-другой. Кажется, мое спокойствие "тишины" он счел за что-то другое, потому что в какой-то момент замолчал, а потом вздохнул и уже без официальщины пояснил:

– Меня заменили на Наварру. Мы с ним одновременно поступали, дружили. Его убили, одним из первых. Прошу, возьмите меня в ставку! Наш капитан меня не допустит, я уже просил.

Понятно.

– Зачем тебе это?

Он замялся, выбирая правильный ответ.

– Я не знаю. Просто... я должен. Да, наверное так.

В мемуарах это было бы хорошим эпизодом, но вот так в жизни, посреди казарменного коридора, с бестолковыми какими-то словами, казалось любительским спектаклем. Хотя это жизнь, да и не стоит мне ничего, если я просто обнадежу.

– Хорошо, я поговорю с комендантом. Не завтра, конечно, после.

Он вскинулся, но я поднял руку, останавливая слова, и пошел дальше. Зачем ему знать, что у меня своего копья с вероятностью шестьдесят пять процентов не будет. Пусть думает, что все нормально.

Закрыв за собой двери я подошел к доспеху, постучал по нагрудной плите. Вот в этом месте ударило Винса, он умер сразу. Тук-тук по плечу – а вот сюда по касательной ударило старика и если бы не лопнуло крепление, то свалило бы. Отойдя на шаг я пнул доспех по ноге, легонько, просто обозначая. Сюда тоже может прилететь. Или по руке. Или в голову. А этот дурак хочет в ставку, вместо того, чтобы чистить кварталы после того, как мы сдохнем. Дурак и есть.

Подойдя к столу я притянул планшет, полез было за стиком, но передумал. Долго искал лист чистой бумаги, потом что-нибудь, чтобы под него подложить. Давно надо было это сделать, еще перед вторым боем. Я, вообще-то, дал какие-то распоряжения и что-то там подтверждал в официальных документах, но все-таки лучше вот так. На листе бумаги, нормальным стилом, с соблюдением всех правил. Зря нас в школе делопроизводству учили? Так что берем, кладем, примериваемся и пишем.

Я, Майс Очоа, настоящим завещаю все свое имущество и права моей маме...

– Совет настаивает на дополнительном контроле. Камера не помешает.

– Разве я подчиняюсь Совету?

Все повернулись к коменданту. Тот, немного помолчав, кивнул:

– Я согласен. Если тебе нечего прятать, то мы просто получим еще одну запись боя, из первого ряда.

"Если", значит. Уроды.

С утра меня озадачили тем, что на "универсал" необходимо поставить дополнительную камеру. На вопрос – зачем? – техники мялись и махали планшетом с копией приказа. Поскольку никто ничего толком говорить не хотел, я взял Гофа в качестве поддержки, а потом нагло ввалился на какое-то совещание у коменданта. Здесь мне и объяснили, что раз мой незабываемый силуэт в очередной раз нарисован Единством при заявлении ставки, то данная мера позволит собрать всякие полезные данные.

В лицо никто ничего не говорил, но я чувствовал спиной эти взгляды... Не доверяют. Считают подозрительным. Но молчат. Потому что я в ставке, и никто не знает, что случится, если меня не выпустить против единиц.

Чтобы сделать этим сволочам хоть что-то, я нашел среди документов нужный и сунул на подпись. Комендант скривился, но подписал перевод сержанта Рилмана под мое командование. Надо бы придумать ему какую-нибудь работу.

День катился настолько медленно, что я в какой-то момент не выдержал, заполз в доспех и поставил себе еще немного "тишины". В нули все, если помирать, так хотя бы не дергаясь от страха! Половину дозы, но этого хватило, все стало глубоко безразлично. Надо отработать маневр втроем? Готов. Дитрих на меня косился, но ничего не сказал. Можно подумать, что он ничего не принимает, так резво соскочив с больничной койки. Встали, дождались команды, подняли каркасы, на ходу построились, вернулись на исходную – десять повторов, двадцать, тридцать. Обед. Совещание по тактике, повторы всех предложений в свете открывшихся данных. Единство, словно издеваясь, выбрало то же место, что и в прошлый раз. Соответственно вероятные позиции для кинетика определены, и штабные снова начали придумывать, как бы нам половчее победить. Предложения были разные, но каждый раз выходило, что придется кем-то жертвовать. Или тенями, которые донесут заряд, или ракетчиками, которых выбьют на лету, или мехой, которой не удастся отойти к строю. В ставке нет лишних людей, которыми можно пожертвовать. Через час споров сошлись на том, что атаковать придется тремя тяжами. Ну надо же, кто бы мог подумать.

Я сидел, молча уставившись в стенку напротив. Дитрих в несколько слов разваливал очередную "гениальную" идею и тоже замолкал. Ханна стояла у стенки, явно нервничая, но тоже молчала. Простых бойцов на такие совещания не берут, только командиров, но рыцари традиционно на особом положении. Да и не так нас много.

Отдых. Техники в который раз проверяли доспех, оружие, проекторы. Я снова сидел у окна, таращась на серое, затянутое облачной хмарью небо. Рилман, иногда поглядывая на меня, перенимал опыт. А вот техники Винса ко мне не просились, я их вообще не видел. Они ведь в городе, кто бы их выпустил, так чем заняты? Хотя это и к лучшему, на что бы я копье содержал? Я же не чемпион и не звезда. Может, в самом деле согласиться на рекламу для Фарисона? Как там в моем контракте с городом, есть пункт о чем-то подобном?

– Майс? Готов?

Я повернул голову. Фон Альц стоял в проеме дверей, массивный в своем доспехе. За ним виднелась черная с оранжевыми полосами фигура. Ханна "Пчелка" Циммерман. Готов поспорить, она хотела быть "Осой". Но это я мог выбирать, имея боевой выход, а у нее только турнирные победы. Пока.

Поднявшись, я уже привычно проверил пилотский костюм, бинты. Подошел к "универсалу" и быстро, без заминки, с левой ноги... Клацнули крепления, я качнулся, проверяя приводы.

– Готов.

К чему угодно. Мне все равно, я просто пойду и сделаю то, что все они от меня ожидают. Потому что работа у меня такая. И контракт подписан.

На выходе меня догнали двое техников, несущих лэнс, я подхватил его левой, а правой проверил пускач. Да, я готов. Знакомый фургон уже ждет, вот он качнулся под ногой бело-золотой фигуры, вот захожу в него я, спокойно берусь на поручень. Все уже так привычно, но в этот раз я не трясусь от нервной дрожи, зачем. Все определено и больше незачем переживать.

Краем глаза я заметил, что Циммерман кусает губу. Поняв, что это увидели, Ханна резко захлопнула забрало. Первый бой, да? У меня уже четвертый. Еще один и можно делать ветеранскую окантовку. Хотя у Дитриха ее нет почему-то – странно, я ведь должен был заметить раньше? Наверное, слишком волновался.

Опустив забрало я проверил монитор, прошелся по внешним камерам, и не заметив ничего интересного подключился к городскому тиви. Эй, а это действительно традиция!

– Как вы можете видеть, Единство вновь выбрало местом боя эту улицу. Для наших бойцов это открывает определенные возможности. Сейчас с нами капитан Краузе, который готов ответить на самые интересные вопросы. Господин капитан?

– Спасибо, Даяна! Да, как вы видите...

Я рассматривал Месс и думал почему-то лишь о том, что она одного роста с Фиби. Жаль, что теперь не узнать, как эта красотка целуется. Подумать только, я же был рыцарем и упустил столько возможностей. Да половина девчонок в городе была бы рада засветиться рядом со мной. Может, стоило...

– Майс? Приехали! О чем ты так задумался, парень?

Голос Дитриха вырвал из ленивых серых мыслей, заставив сосредоточиться.

– Об этой корреспондентке, Месс.

– Ничего так штучка. Хочешь к ней подкатить?

– Уже не вариант, она сама пыталась, когда мы с Винсом в клубе развлекались.

– Серьезно?

– Ага, но я ее отшил. Не нарочно.

Я не сразу понял, что Дитрих снова пытается разговорами успокоить новичка, но в этот раз уже не меня, а Ханну. Мол, если двое мужланов перед боем обсуждают женщин, то отважной воительнице не пристало показывать слабость. Ладно, поболтаем, не сложно.

Фигурка в бронике и шлеме быстро кинулась нам наперерез. Наверное, это все-таки хорошая традиция. Жаль, быстро закончится.

– Пилот Очоа, что вы скажете нашим зрителям?

Скажу, что не один я такой суеверный. Хотя нет, я скажу другое:

– Как обычно, Даяна. Мы победим. Ждите.

Хорошо, что у меня так мало слов в этой сцене. Неохота напрягаться и что-то новое придумывать.

Пять минут до начала. Пакет "осада", активация. Серая тишина стала медленно расползаться, делая мир все более и более неприятным. От осознания того, насколько все плохо, у меня задрожало колено и пришлось отключить приводы, а потом несколько раз вытянуть и сжать ногу.

Три минуты. Аналитики, да и сам Дитрих, предсказывали нам быстрое развитие событий. То же место, те же юниты, но теперь почти наверняка с Лидером. Не будут они ждать и разведывать наши силы, все решится в первые минут двадцать. Вам не придется скучать, дорогие зрители, тем более, что сумерки компенсированы десятком прожекторов, совершенно случайно светивших с прошлой ночи как раз вдоль улицы. Все будет очень хорошо видно. Болейте за нашу команду!

Минута. Я посматривал в сторону фон Альца, но бело-золотой стоял неподвижно, как статуя. Забрало опущено, лэнс в креплениях, само воплощение спокойствия. У меня снова задрожало колено. Если подумать, то рыцари это сплошная видимость. Несокрушимая тяжесть движений – но внутри пилот дергается как припадочный, чтобы заставить доспех шагать. Могучий лэнс – но этой дуре просто нечем больше сражаться, ни замаха, ни силы в ударе. Смертельная хватка – но чего бы ей не быть, с приводами? Обман, пустышка. И внутри испуганный Майс Очоа, боящийся сделать что-то не так. Никакого героизма. Прав был Винс. Есть железо, керамит и аптечка. А героизм – выдумка. Нет его.

Зубы заклацали, я сжал челюсти до боли. Эх, жаль нельзя под "тишиной" драться. Так было хорошо...

Барьер рассыпался, мы одновременно развернули щиты и сделали десять шагов вперед. Все, стоим здесь и ни шагу назад.

Изменения в действиях Единства почувствовали сразу. Никакой разведки – синтеты атаковали уже через несколько секунд, группами по десять-двадцать тварей. Координация – в каждом таком отряде были и обычные платфомы, и "клубки". У них появилась своя воздушная поддержка, к счастью немногочисленная, видимо не хватило чего-то для массового производства. Капитан, отметив это, тут же отдал приказ и гоплиты стали палить только в летунов, оставив улицу мехам. Теней не видно, они сейчас проверяют возможные укрытия кинетика.

– Смена!

Черно-оранжевый сменил бело-золотого, развернув щит с точностью, которую я бы повторить не взялся. Да, она отличный спортсмен, с большим опытом. И вовсе я не завидую.

Из разбитого окна выметнулся "клубок" с особенно длинными щупальцами, попытавшись в прыжке достать нас. То, что я выстрелил, понял лишь уронив пускач. Удивительно, что и попал при этом. Может, это мой скрытый талант?

– Смена!

Я на мгновение задержался, смотря на фон Альца, но он двигался так же легко, как и с двумя ногами. Этих людей точно делали из стали, теперь таких нет. Техник поднял воду, я отказался. Не потому, что не хотелось – меня продолжала бить мелкая дрожь, то затихая, то усиливаясь. И челюсти свело. Не надо, чтобы кто-то видел.

Группа из двух десятков синтетов рванула из оставшегося с прошлого раза проема в мостовой. Сволочи, почему не заделали?! Ханна и Дитрих дирижировали ленсами, не давая единицам подобраться, а я напрягся. Вот сейчас хороший момент, чтобы ввести в дело кинетика. Ждем, ждем...

– Смена!

У меня затряслись руки, когда я шел подменить Циммерман. Если все так же, то сейчас в меня прилетит. Я даже почувствовать ничего... Щит развернулся, я завис внутри "универсала", боясь двигаться, чтобы ничего не показало, насколько я в панике. Но ничего не происходило.

Наверное, в следующий...

Щит зарябил и стоявший рядом гоплит отлетел в сторону.

– Кинетик! Техники, работаем!

Вот оно, вот.

– Активация, пакет "рывок".

"Требуется подтверждение".

– Да!

Я даже попытался прижаться шеей к головке медблока, чтобы побыстрее. Укол, второй, третий. Ничего не происходит?

Сидевшие за мехами ракетчики дружно рванули за крыши, почти сразу оттуда разрядив кассеты. Вдоль улицы начали вспухать облака завесы. Я попытался вглядеться в закрывший все туман – видно что-то или нет? Как, есть у нас шанс?

– Майс!

Проектор отключить, три шага назад, присесть. Техники быстро перекинули через плечи лямки, одну сунули под мышку. Встать.

– Рыцари, за мной! Линия-двадцать!

Командовать не было необходимости, мы отработали построение раз двести, но лучше сказать, чем гадать, поняли тебя или нет. Ханна прошла мимо, я подождал и сделал первый шаг. Нога чуть не подвернулась. А, чтоб вас!

Щит сдвинуть вправо. Старик держит прямо, Ханна центр и чуть влево. Мы шли, используя лэнс как костыль, чтобы хоть немного разгрузить ножные приводы. Странное, наверное, зрелище – три бронированных фигуры, обвесившись кусками брони, уходят в туман, тяжело опираясь на посохи. Наши с Ханной щиты в обзорном режиме, сейчас укрыться не удалось бы все равно, Лидер наверняка посадил наблюдателей и смотрит их глазами.

Идиотский щит, идиотские единицы с их идиотскими правилами, а я самый главный идиот. Как я здесь оказался? Почему именно я?

Рябь щита Циммерман, двадцать один, двадцать два, двадцать три... Следующий снаряд пролетел через двенадцать секунд, справа, отметившись на моем щите. Это смена тактики? Или новая конструкция метательного привода? Что нам еще ждать?!

Двадцать три, двадцать четыре... Ты мечтал об этом, Майс? Ну вот получи, идиот!

Звонкое "донк!" оповестило, что кинетик нашел цель. Кусок брони, навешанной на бело-золотого отлетел вертикально вверх, а затем упал. Ну, как минимум один выстрел эта конструкция держит. Двадцать три, двадцать четыре.

Ханна вдруг подняла руку и что-то прокричала, но не думаю, что ее кто-то услышал. Что там положено орать – про славу, верность и отвагу? Черта с два – ведет не храбрость, а ненависть ко всем этим придуркам! Почему я здесь?! Почему мы так медленно идем?! Почему до сих пор нет указания цели?!

В этот раз удар был точен. Настолько точен, что даже гадать не приходилось – кинетик знал, куда бить. Дитриха снесло, лишь каркас не дал ему упасть: рыцарь обвис в нем как упавшая марионетка. Ханна переключил проектор и не сбавляя шага продолжила идти. Где же этот чертов...

Впереди вспыхнула яркая искра, видимая даже за дымовой завесой. Ну наконец-то! На мониторе загорелось приблизительное время, появились отметки применения ускорителей, я тут же попытался прикинуть, сколько нам осталось. Шесть выстрелов, семь? Дитриха нащупали четвертым.

Донк!

Циммерман даже развернуло, но она успела упереть подток лэнса в асфальт и почти сразу выпрямилась. В этот раз она ничего героически не кричала, да и кто бы ее услышал? От наших мы отошли уже изрядно, а синтетам без разницы, что мы орем.

Монитор отсчитывал последние секунды. Если сейчас промахнется, то у меня будет шанс дойти до точки активации ускорителей. Что же мне все время приходится к чему-то тащиться?! Почему это все, за что?!

От удара черно-оранжевый доспех отбросило. Было это особо удачное попадание, или просто повезло, но срикошетив от пластины навесной брони снаряд разбил забрало. Оглушенная Циммерман упала на спину и теперь дергала руками, пытаясь перевернуться.

– Парень, подожди... я встану... я встану!

Я молча прошел мимо. Все, что я мог сделать для нее, это встать так, чтобы кинетик снес сначала меня. Хотя целую секунду я думал о том, что можно сдвинуться в сторону и пока будут добивать Ханну удастся сделать еще несколько шагов...

Меня трясло так, что каждый шаг давался с трудом. Монитор показал отставание, но попытавшись ускориться я чуть не упал на подгибающихся ногах. Тяжесть каркаса ощущалась так, словно я тащил его на своих плечах. Если сбросить, то смогу ускориться. Зачем мне броня, если кинетик так метко бьет? У него точно есть наводчик. Двадцать семь, двадцать восемь. Надо сбросить и уйти в сторону, под стену. Можно зайти в тот переулок, там же можно обойти! Надо что-то делать, я же сдохну!

Мелькнувший росчерк пролетевшего снаряда заставил сердце забиться еще быстрее, хотя куда уж, и так в глотке стоит. Промахнулся? На мониторе мигает отметка... погасла. Нет, не промахнулся. Он просто выстрелил в другого. Почему не в меня?

Двадцать четыре, двадцать пять...

Монитор пискнул и я закрыл глаза, подавив желание присесть и укрыться за броней. Рыцарь слишком большой. И я слишком большой, хоть и не рыцарь. Не убежать, никуда. Шаг, шаг, шаг... я открыл глаза и выругался. Еще одна погасшая отметка. Он расстреливает наших! Почему не меня?!

Не знаю, почему я это сделал. Глупо? Какое там – идиотизм! Нарушение приказа! Но я нащупал уходящую под мышку лямку и дернул зажим, а потом перешагнул упавшую броню и перевел щит в обзорный режим. В меня стреляй, сволочь! В меня! Ты же меня хотел видеть, так вот он я – Майс Очоа, ученик средней школы номер сорок два! Иду, чтобы тебя прикончить – так стреляй же! Я снял броню, давай!

Я орал, даже хотел поднять забрало, чтобы лучше услышали, но почему-то не получилось. Выстрела ждал, словно не знаю, чего, но когда погасла еще одна отметка, что-то внутри сломалось. Шаг, шаг, шаг. На подгибающихся ногах, с комком льда в животе, под стук зубов, оставив позади сброшенную броню. Быстрее, еще быстрее и черт с ней, с механикой! Тридцать пять процентов, надо просто успеть их реализовать!

Но кинетик упорно не стрелял в меня, словно Майса Саламандры не существовало. Погасла отметка одного из летунов, затем мигнули сразу две – удачный выстрел, паскуда. Каждый выстрел не в меня это смерть одного из команды.

Внутри что-то гасло, я смотрел только в монитор, ожидая подтверждения. В меня не стрелял ни кинетик, ни единицы. Не видно Двойки, не выбираются из своих нор "клубки". Я никому не интересен, мисс Месс. Ваши зрители могут переключать канал.

"Достигнута точка атаки."

Рывок ускорителей, меня бросает вперед. Наконец подсвечивается контур цели – кинетик стоит в зале магазина, за выбитыми витринами. Второй рывок, чуть в сторону, я сдвинулся, меняя траекторию, чтобы уйти от возможного выстрела, но синтет, засияв странной конструкцией из полукруглых ободов, выстрелил вдоль улицы.

Замигала и погасла еще одна отметка, и только после этого проклятая машина развернулась ко мне. Третий рывок, я в двадцати шагах, он уже не успеет. Проектор на боевой, заряд – норма, лэнс в руке. За три секунды до перезарядки кинетика я воткнул лэнс в щит, вызывая протуберанец, а затем жарил дергающуюся цель, пока не прекратилось движение.

Все, он мертв.

Я отключил щит и повис внутри доспеха, тупо смотря перед собой. Дальше-то что?

Монитор – двенадцать погасших отметок. Странно, оба тяжа помечены как раненные. Мы прочные, да. Но дальше-то что?

Это случилось настолько быстро, что я не успел понять. Из какой-то двери выметнулся "клубок", дернулся сначала к кинетику, потом ко мне, облапил щупальцами, а затем...

Я откашлялся, сплюнул кровь. Носом дышать не получается, и губы болят. Самое слабое место доспеха – забрало, но делать шлемы глухими нельзя. Не помню, почему. Что-то с психологией. Где я? Монитор мигал красным светом поврежденных блоков. Ускорители, приводы, система жизнеобеспечения – штатно работал только монитор и медблок.

Взорвался синтет, прямо на мне. Прыгнул слева, облапил и подорвал заряд. А "универсал" выдержал, только отшвырнуло... Я бы засмеялся, но было все равно. Веселое такое все равно. Лежу на груде обломков, со всеми удобствами в помирающем доспехе. Обычное дело. С кем не бывает.

Мимо, в подсвеченным далекими прожекторами сумрачном тумане, проплыла фигура Двойки, за ней десяток синтетов. Затем еще одна, та самая, гуманоидная. Эта остановилась рядом, словно разглядывая редкий трофей. Может, потому и не стреляли, что хотели полюбоваться вблизи? Накопилось у них.

Появление Лидера я воспринял без эмоций. Они все сгорели, так что даже на дрожь ничего не осталось. Какой смысл дрожать, если уже все? Здоровенный, на шестилапой платформе, с телом, напоминающим что-то вроде рыцарской же кирасы. А сверху торчит пучок щупалец. Урод. Встал, смотрит. Десять шагов до него. Эй, а они вообще знают, что я жив? В нули вас всех, как же вы меня достали.

Двойка повернулась сначала к Лидеру, потом ко мне, сделала два шага. Ну, у меня еще пускач на бедре, если его не сорвало взрывом. Так что теоретически я вооружен и могу сражаться. Жаль, что нет смысла.

Меня вдруг снова затрясло. Почему я не умер там, во время боя? Почему придется вот так, лежа, без шансов? Синтет остановился в пяти шагах и словно прислушался, жив я или нет. Слушай, может пойдешь дальше? Не надо меня добивать...

Двойка неожиданно повернулась в сторону, Лидер тоже напрягся, вытянув щупальца, но они не успели. Пчелиной расцветки тяж, разогнанный для таранного удара, снес Двойку, нанизав на лэнс. Она все-таки встала.

Я ведь просто могу притвориться, что мертв...

– Эвакуация!

Дрожь наконец прекратилась, слившись в звенящую необходимость что-то делать. Доспех распахнулся, выпуская меня. Рывком пускач из креплений – цел! – перекатиться, уходя от удара, по-рачьи пробежать между синтетами – пускач вывернулся из ладони, пришлось прижимать локтем и пытаться перехватить – удалось. Фыркнув кровью на выдохе я нырнул под выстрел ближайшего синтета, сбил его плечом и не удержавшись снова упал. В стороне тяжело возилась Ханна, пытась подняться под валом единиц, но это опять было не важно. Лидер перебирал ногами, стараясь отойти, но не для того я сюда шел, чтобы ты сбежал! Прыжок, еще один, я почти рядом. Спину дернуло, по лицу тоже побежало теплое, но я слишком близко к туше Лидера, а простые синтеты ничуть не похожи на Фиби – стрелять, опасаясь задеть своего они не стали. Меня пытались остановить, выметнулся еще один "клубок", но лишь рванул по бедру своими когтями, а я уже забирался на платформу Лидера и подпрыгивал, цепляясь за верхний край его тела.

Подтянуться, вбить дуло пускача в щель между "кирасой" и пучком щупалец.

Сдохни, тварь!

Выстрел.

Тьма.