Право На Счастье (СИ)

Глава 13. Письмо

Эл радостно спешил на работу. Проснувшись в хорошем настроении, он ожидал от начинающегося дня новых позитивных эмоций и радостных событий.

Ночь, наполненная каким-то сказочным сюжетом, рисовала далёкую Японию в цветущей сакуре. Лепестки розово-белоснежных цветов кружились, нежно касаясь всего тела, словно сладкие влажные поцелуи желанной Ойран²* в небольшом чайном домике на берегу голубого озера. Эл с чувством наблюдал восхитительный танец этой утончённой, умной, артистичной и проницательной девушки, отдаваясь сладостным ноткам трепетного ожидания и фееричной кульминации происходящего. Мысленно сбрасывая её наряды, Эл погружался в эротизм эмоций и чувственность вожделенных отношений.

— Сакуры листок

Упадёт на гладь воды.

Трепетно, нежно

Это касание. В точь,

Как поцелуй мужчины. — Говорила Ойран, низко наклоняясь к уху Эл и едва прикасаясь, проводила кончиком пальца по сжатым губам мужчины.

— Вкусный поцелуй

Украду у губ твоих,

Как нектар с цветка

Голубой мотылёк для

Счастья и жизни берёт… — отвечал Эл и его руки пытались заточить в объятья ускользающее тело Ойран, чтобы ласкать непокорные плечи, покрывать влажными поцелуями длинную тонкую шею и сжимать сильными пальцами трепещущий стройный стан.

Таких ярких снов доктор не видел уже давно. Навеянные разговорами о японской поэзии, они подарили наслаждение разуму и отдых всему телу.

На светофоре долго горел красный. Но мужчину периодически накрывали волны воспоминаний ночного сновидения, и это ожидание становилось не так мучительно, как обычно. В соседних машинах водители нервничали, нажимали на руль, издавая громкие сигналы и ставили ногу на педаль газа, готовые рвануть с места, как только зелёный даст старт.

Когда Кира открыла глаза, было уже светло. Медсестра, дежурившая у её кровати, мило улыбнулась и поинтересовалась самочувствием. Затем она вышла и сообщила о состоянии здоровья доктору. Мужской голос откашлялся и тяжёлые шаги стали приближаться к палате. Кира приготовилась извиняться за свой неожиданный недуг и невозможность пойти сегодня в кафе. Дверь открылась и на пороге оказался незнакомый мужчина.

— Здравствуйте, — начал он. — С сегодняшнего дня Я ваш лечащий врач. Как Ваше состояние?

— Уже намного лучше, — растерянно прошептала Кира, пытаясь понять, что происходит.

— Я ознакомился с вашим диагнозом и результатами анализов. — Продолжил доктор. — На сегодняшний день нет острой необходимости в вашей дальнейшей госпитализации. Я начинаю готовить документы к выписке и, возможно уже в ближайшие дни, Вы сможете вернуться домой.

— Хорошо, — тихо согласилась Кира.

Доктор повернулся и незамедлительно вышел из палаты.

Женщина лежала на кровати, до конца не понимая, что произошло. Куда делся доктор Эл? И тут она вспомнила свои слова, когда доктор впервые сказал о своих чувствах: "Не приходите ко мне больше. Пусть мне назначат другого доктора". Эти слова, словно шипы розы, больно укололи её сердце.

— Неужели доктор Эл всё таки выполнил её просьбу? — Закрутились странные мысли в её голове. — А как же его неподдельный интерес к японской поэзии? Как же приглашение на чашку чая?

И тут холодная неприятная догадка пронзила сознание Киры:

— Доктор Эл совсем не желал идти с ней в кафе и это приглашение было не более, чем желание понравиться при интересной беседе. Фальш. Доктор просто испугался ответственности перед пациенткой. Испугался своих и чужих чувств. Да и были ли они на самом деле?

Кира отвернулась к стене и горькие слёзы показались на её щеках. Было так больно и обидно: ещё вчера вечером она писала волшебную ТАНКА и снова поверила, что есть мужчины, не относящиеся к понятиям "предатель" и "лжец"; мужчины, готовые дарить счастье и радость, способные любить и делиться своим теплом. А уже сегодня эти иллюзии разбивались о жестокую реальность бытия.

В день выписки рассвет наступил неожиданно. Проведя в больнице ещё несколько дней, Кира почувствовала себя лучше и была вполне готова к возвращению домой. Её вещи аккуратно дожидались в сумке, желая поскорее упасть в объятия стиральной машинки и приобрести долгожданную заслуженную чистоту и свежесть.

Карандаш и исписанный лист бумаги хаотично лежали на столе. Ещё не писатель, но почти уже поэт, Кира создавала свои новые шедевры, превращая поток собственных мыслей и чувств в словесные буквенные формы. За этим занятием она коротала долгие больничные вечера до момента выписки.

Ещё раз перечитав написанное, Кира тщательно свернула письмена и положила их в карман ситцевого платья.

Новый лечащий врач забежал всего на пару минут. Впрочем, как всегда.

— Выписка готова. — Произнёс мужской голос. — Как только заведующий поставит печати, Вы сможете забрать её у старшей медсестры. Я удаляюсь в операционную. Если возникнут вопросы, Вы всегда можете обратиться в приёмный покой. — Тут доктор выдохнул и добавил. — Всего Вам доброго и… не болейте!

Дверь громко хлопнула и доктор скрылся в конце длинного коридора.

Кира шла к медицинскому посту, цепляясь взглядом за двери ординаторской, в надежде хоть на миг увидеть доктора Эл и заглянуть ему в глаза в поисках ответа. Какое-то непонятное сомнение и переживание точило её сознание. Внутри шла борьба и эта мучительная нота ярко отражалась на её лице.

— Вот ваш выписной эпикриз. — Мило произнесла медсестра и протянула женщине документы.

— Благодарю. — Задумчиво вымолвила Кира и, взяв бумаги, повернулась.

Начав движение к выходу, женщина неожиданно остановилась и вновь бросила взгляд на старшую. Та сидела на посту и, низко опустив голову, заполняла документы. Рука Киры, нащупав свёрнутый лист в кармане платья, быстро его достала и он вмиг оказался на стойке медицинского поста.

— Передайте это доктору Эл. — Громко сказала Кира и быстро зашагала прочь.

— Хорошо, — протягивая руку к мини письму и глядя в след пациентке, ответила медсестра.

Её взгляд выражал удивление. Но просьба была принята.

Когда Кира переступила порог дома, её письмо уже летело в нежных ладонях старшей по больничным коридорам к адресату. Медсестра тихо постучала в дверь и медленно вошла. В комнате горел приглушённый свет и тонкая полоска вечернего солнца еле пробивалась сквозь опущенные рулонные шторы.

— Как Вы себя чувствуете? — Тактично поинтересовалась девушка.

Мужчина слегка улыбнулся.

— Уже намного лучше. Благодарю. Как состояние здоровья Киры? — Прозвучал ответный вопрос, спустя некоторое время.

— Всё отлично. Её сегодня выписали. — Донеслось до слуха мужчины и горький вздох вырвался из его груди.

— Жаль. Я так и не успел попрощаться. — С каким-то разочарованием сказал мужчина.

Старшая немного рассказала о событиях в отделении и уже повернулась уходить, как вдруг её рука подала мужчине небольшое письмо, свёрнутое дважды.

— Вам просили передать.

— Кто? — Теряясь в догадках уточнил он, протягивая к письму руку.

В его ладонь опустилась бумага, исписанная простым карандашом. И мягкая улыбка поползла по лицу старшей.

— Ваша Кира. — Сквозь оскал произнесли губы и, густо краснея, женщина вышла из помещения.

Доктор Эл открыл письмо и его красные от лопнувших сосудов глаза быстро побежали по серым строчкам.

— Я встрече рада.

Так мимолётна она..

Как рады листья

Струям дождя, бегущим

По их нежным прожилкам.. — Доктор почувствовал, как прохладный дождь нежно касается его кожи и бежит по спине.

— Нельзя приказать

Сердцу: "не стучи!" Нельзя

Поймать дух ветра.

Глубоко внутри меня

Ты. Это уж не исправить! — Эл слегка закашлялся и его сердце в каком-то трепетном волнении застучало с новой силой.

Словно признание в любви ложились эти слова в голову доктора и что-то странное начинало происходить с душой. Возможно, просто японская поэзия навевала эти мысли и разыгрывала воображение.

— Листва на деревьях,

Шепни незаметно,

Что где-то его ждут!

Ещё одно мгновенье

Дайте мне насладиться.

Доктор в бессилии откинулся на спинку кровати и застонал. Боль в теле ещё давала о себе знать. Но сегодня к ней добавилось ещё чувство вины за неисполненные обещания.

— Где-то его ждут! — Повторил доктор строчку японского пятистишия.

Его взгляд вернулся к письму и чтение продолжилось.

— Руки ласкают

Непокорные плечи..

Пальцы, как ветер,

Срывают жёлтый наряд..

Нагота беззащитна! — Как тонко и проницательно рассказывали строчки письма.

Эл представил перед собой Киру и как её бледные губы роняют эти слова в пространство. Как приятный голос отражается от стволов деревьев больничной аллеи и трепетно передаёт нежность японской поэзии, завораживая воображение. Доктор повернулся и резкая боль прошила его тело. Образ Киры в одночасье стёрся из нарисованных воображением картин, Эл глубоко вздохнул и застонал. Его глаза закрылись и рука с письмом тихо опустилась на кровать.

На светофоре всё ещё горел красный. Машины сигналили и яркое солнце отражалось от торпедо, заставляя щуриться. Эл потянулся за солнцезащитными очками, как вдруг почувствовал сильнейший удар в его машину. Лицо мужчины оказалось на руле, снизу что-то хрустнуло и резкая боль растеклась по всему телу. Кровь полилась из разбитого носа и рассечённой брови, заливая всю панель густой малиновой жидкостью. Ветровое стекло разлетелось на мелкие осколки, создавая на поверхности обнажённой, лишённой тканевого покрова кожи узор из ссадин и порезов. В глазах потемнело, закружилась голова и сознание вышло вон. Ни звука сирен скорой помощи, ни криков прохожих и других водителей Эл уже не слышал.

_______

²* Ойран — один из видов проституток в Японии.