Право На Счастье (СИ)

Глава 36. Настоящее Счастье

— Растаяв, снежок

Вернётся на небеса..

Теряя тебя

Сегодня, я нахожу

Тебя новую завтра..

Кира быстро писала строку за строкой, пытаясь отвлечься от печальных мыслей. Фаша уже который день находилась в бессознательном состоянии. Её сердце едва билось, не оставляя даже тени надежды на хороший исход.

Не смирившись с её болезнью и диагнозом, что врачи ставили, опираясь на мировые практики и протоколы, Кира продолжала писать стихи и верить. Верить, что ещё есть надежда:

— Шансы есть, но всё

Столь зыбко и не ясно..

Хватит ли сил жить,

Чтоб слёзы не мешали

Видеть счастье бытия?

Кира откидывалась на спинку стула, выходила в коридор и медленно направлялась в сторону реанимационного отделения. Там, за прозрачным стеклом, подключенная к различным аппаратам, лежала Фаша. Приборы тихо издавали одинаковый звук и в стонущем сердце сильной женщины рождались новые строчки.

— Огонёк тихо

Закрывает глаза. Блеск

Тухнет на ветру.

В одиночестве ему

Суждено встретить свой рай.

Кира уходила на небольшую больничную аллею и прижималась спиной к деревьям. Листва начинала кружить в последнем Августовском вальсе, снимая с деревьев их смелый зелёный наряд. На мгновение обнажаясь, деревья меняли малахитовый бархат на янтарную парчу и рубиновые шелка, готовясь вступить в любовные отношения с Рыжеволосой Осенью под прикрытием солнечного Бабьего Лета. Женщина внимательно наблюдала, как повзрослевшие листья смело отрываются от ветвей и начинают свой самостоятельный взрослый путь. Они кружат, нежно прижимаясь к голубым небесам, целуются с прохладным моросящим дождём и страстно обнимаются с весёлым ветром, лаская свои тонкие прожилки под остывающей негой солнечных лучей.

— Я отпускаю

Тебя. Древо осенью

Отпускает их,

Не в силах удержать и

Замедлить разлуки час.

Представляя себя деревом, Кира не желала сбрасывать всю листву. Оставаясь в некоторой степени самородком среди городской суеты, она разукрашивала мир цветными красками, добавляя в палитру и светлых и тёмных тонов. Она спешила запечатлеться в небесной выси, в отражении голубого пруда в старом городском парке. Она растворялась, сливаясь с природой, становясь её звуком, её тихим шепотом, её песней и памятью.

Серьезный доктор зашёл в палату и странно посмотрел на Киру. Женщина сжалась, ожидая услышать страшные вести. Но удивление, которое звучало в каждом слове этого специалиста, очень смущало маму маленькой пациентки и сбивало с основной идеи сказанного.

— Вашей девочке сегодня стало лучше. — Коротко, обрывая слова, говорил доктор. — Многие показатели пришли в абсолютную норму. Но мы не можем делать поспешных выводов. Ещё неделю вы будете находиться под контролем специалистов в нашей клинике. Мы возьмём необходимый для изучения и анализа материал, соберём консилиум и только тогда дадим вам окончательный ответ по состоянию пациентки Фаши.

Кира проглатывала эти слова, как небольшие цветные кубики маршмэллоу. Такой же непонятный до конца вкус и обманчивая консистенция потребляемого продукта.

Через полчаса Фаша зашла в палату. Сама. На своих ногах. Доктор, разводя руки в стороны и пожимая плечами, стоял рядом.

— Мамочка! — Громко закричала малышка и кинулась маме на шею.

Руки Киры ласково обняли дочь и безграничное тепло и нежность тут же заполнили больничную палату. Счастливые слёзы, объятия, поцелуи нагревали пространство и доктор чувствовал, как к его горлу подступают слёзы. Он быстро откашлялся, сообщил сияющей маме всю необходимую информацию и незамедлительно удалился.

Когда нежные ладони Фаши скользили по бархатным щекам Киры, женщина источала бесконечную солнечную энергию, тепло и спокойствие.

— Мама, — с какой-то необыкновенной нежностью произнесла Фаша.

Кира зажмурилась, получая неописуемое удовольствие от звучания голоса этой маленькой девочки.

— Да, моя хорошая. — Ласково ответила женщина и ещё крепче прижала к себе дочь, принюхиваясь к её сладкой макушке.

— Я хочу тебе кое-что передать. — Фаша несмело посмотрела на маму, не решаясь продолжить дальше.

Её счастье было таким чутким, хрупким, ранимым… Девочка очень боялась нарушить это сияние, загнав его в тучи серых грустных воспоминаний прошлого, расшитых тёмными шёлковыми нитями. Шёлковыми, потому что они прочнее обычных, хоть и тоньше..

— Я смотрю на Вас,

О, моя мама! Как Вы

Прекрасны! Словно

Осень в золоте одежд

Увядающей листвы. — Неспеша выдали губы Фаши.

Кира широко открыла глаза и с удивлением посмотрела на девочку.

— Эти стихи написал для тебя Ив. — Тут же пояснила малышка. — Он ещё просил передать вот что..

И влажные губы девочки ласково приземлили на мамино лицо полный благодарности и любви поцелуй светловолосого мальчишки. Глаза Киры наполнились новым бисером слёз, которые тут же рассыпались по мягкой раскрасневшейся коже.

Женщина не стала допытываться, откуда у дочери эта забытая тайна. Она лишь тихо вымолвила слова благодарности за полученный от Вселенной ответ на её бесконечные вопросы и мольбы о прощении и в очередной раз крепко сжала в своих объятиях хрупкое тело своей крошки.

Через неделю обе девочки выписались домой. Собранные клиникой материалы были направлены специалистам из разных научных медицинских институтов, профессорам и светилам современной медицины. По другим собранным материалам был назначен консилиум.

— Как только комиссия рассмотрит ваш случай и даст определённый ответ на дальнейший ход лечения, — говорил доктор при выписке Фаши, — Вы тут же будете поставлены в известность посредством вызова в медицинское учреждение для ознакомления с подготовленными протоколами.

Прохладный ветер шептал о последних днях уходящего лета.

— Мама, а куда ты определила Кайсин? — Спросила Фаша, когда они уже почти подошли к дому.

— Его забрала бабушка Зина. — Ласково ответила Кира.

— А мы его заберём обратно? — С надеждой уточнила девочка.

— Я даже не знаю, что тебе сказать, родная моя. — Аккуратно начала мама. — Понимаешь, тебе скоро в школу. Ты часто бываешь на длительных госпитализациях, а бабушка Зина… она ведь очень одинока. — Мама тщательно подбирала слова, чтобы никого не обидеть и не оскорбить. — Она уже полюбила этого пса и расставаться с ним ей будет очень тяжело. Мы же не можем расстроить бабушку Зину? — И Кира выжидательно посмотрела на дочь. — Если хочешь, ты можешь выгуливать Кайсин и брать его к нам в гости… иногда.

Девочка понимающе вздохнула и согласилась с мамой. В конце концов, ей же никто не запрещал играть с собакой и уходить с ней в поле.

— Да и Тусси будет в безопасности. — Думала Фаша, вспоминая, как Кайсин трепал его во все стороны.

Дома было уютно. С тех пор, как Фаша уехала со своим отцом на морское побережье, в квартире почти ничего не поменялось. Девочка аккуратно убрала свою обувь, переоделась в домашнюю чистую одежду, вымыла руки и поставила чайник.

— Мам, а у нас сыр есть? — Неожиданно спросила Фаша.

Кира с удивлением посмотрела на дочь.

— Нет, родная, но я могу купить завтра.

— Ну, ладно. — Быстро согласилась Фаша. — Это я для тебя хотела, к чаю!

Мама осторожно зашла на кухню. Малышка хлопотала, расставляя на столе кружки и наливая в них свежезаваренный чай.

— И это тоже ты? — Ловя губами воздух и указывая на чайник, интересовалась мама.

Девочка лишь скромно улыбнулась.

Она словно повзрослела на приличный порядок лет.

Вечером Фаша трепетно прижалась к маме. Она ласково положила свою голову на мамины колени и, легонько поглаживая мамины ноги, спросила:

— Мам, а ты его ещё любишь?

— Кого? — Уточняя вопрос переспросила мама.

— Папу?!

Женщина вздохнула. Она совсем не хотела ранить чувства ребёнка суровой правдой.

— Мам, он не стоит твоей любви! — Не дожидаясь маминых слов, уронила Фаша. — Я думаю, ты имеешь право быть с другим мужчиной, который будет тебя любить и примет меня такую, какая я есть, с моими особенностями здоровья.

Кира широко улыбнулась и долгожданная свобода от прошлого вырвалась из глубины её души. Она словно пленённая птица выпорхнула из золотой клетки, без лишних ненужных слов, без сложных объяснений и путаных понятий.

— Ты у меня такая мудрая. — Погружаясь в приятные раздумья, произнесла Кира.

Новый день разбудил Фашу, лаская ярким солнечным лучом тонкую бледную кожу и настойчиво заглядывая в глаза через ряд пушистых ресниц. В доме было непривычно тихо.

— Ма-ам! — Протяжно крикнула девочка.

Но вместо ответа щёлкнул дверной замок и, приглашая в дом новые звуки, на пороге появилась мама. Снимая обувь, она с кем-то говорила и что-то объясняла.

— Я за сыром ходила. — Громко произнесла мамина голова, показавшись в дверном проёме. — Смотри, кто со мной пришёл!

И тут в комнату, стесняясь и принюхиваясь к новым запахам, вошёл Кайсин. Как только его добрые глаза поймали в поле зрения Фашу, хвост закрутился в разные стороны, показывая своё признание.

— Смотри-ка, вспомнил! — Сияя, удивилась Кира.

— Кайсин, друг! — Трепая собаку по голове и крепко обнимая за шею, радовалась Фаша.

— Я встретила их по дороге из магазина, — рассказывала мама, уходя на кухню и приступая к приготовлению завтрака.

— Мам, а можно, я тебе помогу? — Выглядывая из-за косяка двери поинтересовалась девочка.

Кира не понимала, как такое возможно, но счастье огромным потоком разливалось внутри её души.

Вечер наступил незаметно. Погружая уставший день в томные дрёмы, город гудел обычной вечерней жизнью и готовился к ночному отдыху. Отдыху от суеты, от шумного гула машин, от людей, беспрерывно бросающих в пространство тысячи слов. Слов, которые могли обрадовать или обидеть, которые могли решить судьбу, лишь только смело выпорхнув из уст говорившего.

Отдых. Долгожданный отдых от нелепых разлук, от недосказанности, от разочарований и потерь.

Кира нежно касалась кончиков волос дочери, стоя за её спиной. Фаша сидела за столом, почему-то накрытым на четыре персоны.

— Ой! — Громко захохотала девочка, когда увидела, что поставила на один прибор больше, чем нужно. — Это ж надо так просчитаться. А мы в гости никого не ждём? — На всякий случай уточнила Фаша.

— Никого. — Задумчиво ответила Кира. — Бабушка Зина просила оставить Кайсин на ночь. Она сегодня в гости ушла… будет поздно.

Фаша дружески погладила Кайсин по голове и угостила его небольшим кусочком лакомства со стола. Напротив Фаши сидел Тусси. Он обнимал свою кружку с чаем длинными пушистыми лапками и неуклюже макал свои короткие усики в янтарный липовый мёд. Но мама совсем не ругалась на него за это баловство. Теперь мама знала, чья душа жила в теле этого зайки и так же, как Фаша, сильно полюбила его до последней нитки.

— Если бы стволы

Берёз соседней рощи

Имели сердце,

То и они бы ждали

Звук твоего голоса. — Прошептали губы Киры прямо на ушко Фаше.

— Ты красиво сочиняешь, мамочка. — Ответила девочка и поцеловала мамино тонкое запястье.

Неожиданный звонок в дверь заставил Киру вздрогнуть.

— Наверное, бабушка Зина всё же решила Кайсин забрать. — Предположила Кира. — Вот и пригласим её чай пить с нами! — С улыбкой заключила женщина и ушла открывать дверь.

Фаша заботливо налила чай в дополнительную кружку и стала ждать. Она осторожно взяла небольшой кусочек сыра, ожидающий начала чаепития на тонком японском фарфоре с изображением сакуры, и положила его в рот. Кусочек растаял, оставляя сладко-солёное послевкусие на счастливых губах девочки. Фаша зажмурилась от наслаждения и взяла ещё один небольшой ломтик. Мама задерживалась. Кайсин периодически буркал себе под нос, давая понять, что в дом пришёл чужой незнакомый человек. Фаша успокаивающе погладила друга по голове и поспешила на помощь к маме.

Кира быстро открыла дверь и замерла. Цветы, документы, нескрываемая обаятельная улыбка сбивали с толку, смущали и вгоняли в краску. Сердце бешено колотилось и кристаллики счастливых слёз начинали блестеть в уголках больших красивых глаз.

— Сегодня утром состоялся консилиум по поводу состояния здоровья Вашей дочери. — Начал доктор. — Я был в составе комиссии, поэтому вызвался лично сообщить Вам результат.

Доктор лукаво поднял глаза на Киру и многозначительно замолчал. Кира вся пылала и томительное ожидание пробежало по всему её телу. Женщина не понимала почему, но она не чувствовала страха перед приговором, который ей должны огласить. Она смело смотрела в глаза доктору и видела, как его сильные руки крепко сжимают её стройное тело и влажные страстные поцелуи покрывают её длинную шею, плечи, грудь.

Голова Фаши тихонечко показалась из-за угла и пытливые глаза с интересом стали изучать интересного мужчину с цветами, влюбленно смотрящего на маму Киру. Девочка загадочно улыбнулась и счастливый прищур растянул её милые глазки.

— Сердце Фаши… — в голове Киры зазвенело и она уже не слышала окончания фразы.

Лёгкое головокружение ненадолго помутило рассудок, но Кира собралась с духом и постаралась сосредоточиться на сказанных словах.

— Вот протокол. — И доктор протянул бумаги с синими печатями и размашистыми подписями членов комиссии.

Кира медленно взяла заключение.

— Это всё? — С какой-то обречённостью спросила она дрожащим голосом.

Доктор молчал. Фаша тихо наблюдала за ситуацией из-за угла. Кайсин тоже присоединился к людям: он крадучись вышел из кухни и лёг в угол, внимательно наблюдая за происходящим. Он чувствовал всеми своими рецепторами, как бешено бежит по венам кровь Киры, как волшебная химия происходит внутри сильного молодого мужчины, как напряглись его жилы, сдерживая внутри непреодолимое желание заключить в свои страстные объятия эту ранимую тонкую душу Киры.

— Выходи за меня! — Разрезая неловкое молчание, сказал Эл.

Глаза Киры блеснули бисером.

— Что? — Словно в тумане переспросила ошарашенная женщина.

— Кира, — протягивая цветы, повторил Эл, — будь моей женой!

Руки женщины бессознательно взяли букет, уронив на пол бумаги с решением, принятым на консилиуме этим солнечным утром. Фаша от неожиданности почти вывалилась из своего укрытия, чем привлекла внимание смущённой мамы и нового гостя. Кира вопросительно посмотрела на дочь.

— Соглашайся, мама! — Не стесняясь своего фееричного появления, посоветовала девочка.

Глаза Киры широко раскрылись.

— Я могу надеяться на положительный ответ? — Настаивал Эл.

— Да! — С нескрываемой улыбкой ответила Фаша. — Она согласна!

Фаша чувствовала душой, как мама глубоко влюблена в этого мужчину. Она видела этот волшебный блеск в её глазах. Она вдыхала аромат счастья, что наполнил пространство комнаты.

— А Вы, маленькая госпожа, готовы принять меня в свой мир в качестве папы?

— Там чай уже остыл! — Лукаво уходя от ответа, произнесла Фаша и пошла на кухню.

Кайсин быстро ушёл за ней, оставляя Киру и Эл наедине.

Эл страстно прижал к своей плоти трепещущее тело Киры и жадный поцелуй вожделенно опустился на её красивые губы, одетые в яркую красную помаду.

— Вкусный поцелуй

Украду у губ твоих,

Как нектар с цветка

Голубой мотылёк для

Счастья и жизни берёт.. — Страстно прошептали губы Киры, когда доктор ненадолго дал им свободу.

— Это значит "Да!"? — Всё ещё ожидая получить ответ, спросил Эл.

Руки Киры бережно прижимали букет к дрожащему телу, которое страстно желало продолжения нежных мужских прикосновений и вожделенных поцелуев. Так давно заслуживая своё ПРАВО НА СЧАСТЬЕ, Кира в этот миг становилась счастливой обладательницей всех своих заветных желаний. Эл вновь прикоснулся к её влажным губам, ловя будоражащий отклик истосковавшейся женской плоти.

Комната наполнилась магией любви и вселенского счастья. А на полу сиротливо лежало заключение весьма удивлённой комиссии по диагнозу маленькой пациентки Фаши. В самом конце протокола стояла загадочная запись: "Решение комиссии: по проведённым обследованиям и собранным результатам анализов, у пациента не выявлено никаких отклонений от нормы и прочих нарушений здоровья. Диагноз "Порок сердца" не подтверждён. Пациент признан абсолютно здоровым и более не нуждается в продолжении и корректировке выданного ранее лечения."