Предания Русского Севера

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Предлагаемая вниманию читателей книга — продолжение работы по собиранию и выявлению, систематизации и комментированию народной исторической прозы Русского Севера, начатой сборником «Северные предания (Беломорско-Обонежский регион)» (Северные предания: (Беломорско-Обонежский регион) / Изд. подгот. Н. А. Криничная. Л., 1978. 254 с.) В ней содержится 429 текстов, которые по своим жанровым признакам относятся к преданиям. Предания — это устные прозаические произведения, которые своей исторической основой и реалиями связаны с социально-общественной жизнью и историей определенной, локально и социально ограниченной общности (род, соседская община, деревня, город, профессиональное объединение), представленной на той или иной стадии общественного развития, а по своей структуре соотносятся с мифом о тотемном предке, давшем в процессе эволюции многочисленные «разветвления», «отпочкования», модификации и производные от них образования (Об этом см.: Криничная Н. А. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. Л., 1988. 192 с.) Поскольку предание имеет в известном смысле общие с другими эпическими жанрами истоки (Криничная Н. А. 1) Русская народная историческая проза: Вопросы генезиса и структуры. Л., 1987. С. 8—9; 2) Персонажи преданий: становление и эволюция образа. С. 22—25) и развивается не изолированно, а в общем фольклорном процессе, оно нередко стыкуется с мифом, сказкой, анекдотом, быличкой, легендой, бытовым (этнографическим) рассказом и время от времени включает в свою структуру те или иные элементы смежных жанров, что оговаривается нами в комментариях к конкретным текстам.

В то же время общность преданий проявляется и на ином уровне: она обусловливается их принадлежностью к одному исторически сложившемуся региону, границы которого определяются по социально-экономическим и историко-культурным параметрам. Таким регионом, по признанию этнографов, является Русский Север, представленный здесь основной своей территорией. Из текстов, составляющих корпус сборника, 149 записано на современной территории Карельской АССР, 142 — на территории Архангельской, 122 — Вологодской, 5 — Ленинградской, 9 — Мурманской областей, 2 текста (№ 329, 376) не поддаются локализации, хотя известно, что ояи записаны на Севере (см. общий Перечень преданий — по областям бытования). В этом сборнике представлена народная историческая проза таких сложившихся районов Русского Севера, как Заонеткье, Пудожье, Поморье, Каргопольский, Пинежский, Вытегорский, Кокшеньгский края и многие другие.

Хронологические рамки записи преданий, помещенных в этом издании, определяются тремя столетиями (XVIII—XX вв.). Правда, к XVIII в. относится лишь 7 произведений: это рукописные тексты (№ 5, 348), один из которых (№ 5) в свое время был получен Г. Р. Державиным, записи путешественников — в данном случае Н. Я. Озерецковского (№ 87), а также собирателей преданий («анекдотов») о Петре Первом — И. И. Голикова (№ 350, 373), Я. Ф. Штелина (№ 340), в самом конце XVIII в. — графа Сиверса (№ 388).

Значительная часть — 206 из публикуемых текстов — собрана учеными, писателями, путешественниками, местными краеведами, сельскими учителями, священниками, купцами, а то и самими носителями традиции — крестьянами, жившими в XIX — начале XX в. В числе их и известные собиратели фольклорных и этнографических материалов: Е. В. Барсов, В. П. Верещагин, Ф. Н. Глинка, В. А. Дашков, М. Б. Едемский, П. С. Ефименко, Игнатий-архиепископ Олонецкий (позднее Воронежский), Г. И. Куликовский, В. Н. Майнов, С. В. Максимов, А. Е. Мерцалов, В. И. Немирович-Данченко, А. Д. Неуступов, С. Огородников, Н. Е. Ончуков, К. М. Петров, И. С. Поляков, Г. Н. Потанин, М. М. Пришвин, С. А. Раевский, К. К. Случевский, В. Н. Харузина, Н. С. Шайжин, А. А. Шахматов, А. А. Шустиков и другие (см. Указатель собирателей). Собранные ими материалы публиковались в различного рода местной периодической печати — олонецкой, архангельской, вологодской, — отчасти и общерусской, в записках путешественников, в краеведческой литературе, в сборниках сказок. Все они, разрозненные и рассеянные по старым, ставшим библиографической редкостью изданиям, практически недоступны не только широкому кругу читателей, но и специалистам. Тексты северно-русских преданий, записанные в XIX в., были выявлены нами и в Архиве Всесоюзного географического общества, в Государственном архиве Архангельской обл. Однако богатства материалов, хранящихся в этих, равно как и в других архивах, по сей день далеко не исчерпаны. Отчасти это касается и периодической печати.

При обращении к дореволюционным записям преданий встает вопрос текстологического характера. И на него невозможно ответить однозначно. Разумеется, все эти записи произведены от руки, с разной степенью точности в передаче живой речи, в различном контексте и редко с научными, а преимущественно с практическими целями. Одним словом, материал далеко не однородный. С одной стороны, в нем немало текстов, в которых сохранены не только синтаксис, лексика, морфология, но и фонетика рассказчиков преданий — это записи М. Б. Едемского, В. Н. Майнова, С. В. Максимова, Н. Е. Ончукова, А. А. Шахматова и некоторых других собирателей. С другой стороны, в нашем распоряжении оказались тексты, записанные сельскими священниками, учителями, которые передали услышанное предание в соответствии с литературными нормами.

В связи с этим нужно признать, что мы принимаем фольклорное наследие XVIII—XIX вв. в том виде, в каком оно дошло до нас (важно только отделить его от всяких иных привнесений (например, явно индивидуального происхождения текст «Встреча Петра Первого на Ладожском озере», сообщенный священником П. Минорским (Беседа. 1872. V. С. 306-307)). Именно на основе материалов, накопленных в XIX в., произведены важнейшие теоретические разыскания. Подобное утверждение касается не только преданий, но и других жанров фольклора. Относительно преданий следует оговориться, что их подлинность как текстов прозаических, а не стихотворных и тем самым в известном смысле канонических определяется не лексикой и фонетикой (они могут меняться при каждом конкретном исполнении в зависимости от места рождения и жительства рассказчика, его социальной принадлежности, образовательного ценза, а также от эпохи, в которую он живет). Их подлинность определяется более стабильными и более общими категориями, которые проявляются на уровне предложений, — точнее говоря, мотивов. Подлинность же составляющих предание мотивов, взятых в их взаимодействии, которое обусловливается архетипом и поддерживается исторической основой, — в известной мере гарант его достоверности. Задача соотнесения рассматриваемого мотива с аналогами, содержащимися в других преданиях, облегчается благодаря Указателю мотивов (см. с. 278 наст. изд.). Однако в подавляющем большинстве случаев фольклорность текста подтверждается наличием вариантов, записанных с достаточной точностью как в дореволюционный, так и в советский период.

С последним связан новый этап в собирании произведений северно-русской народной исторической прозы. Из записанных в довоенное время текстов в настоящем издании публикуется 42. Большинство из них записано профессионально владеющими методикой полевых исследований собирателями, в числе которых О. Г. Большакова, К. П. Гемп, Г. Григорьева, В. Р. Дмитриченко, И. В. Карнаухова, Н. П. Колпакова, Р. С. Липец, С. И. Минц, Г. Н. Парилова, Н. И. Рождественская, Н. И. Савушкина, А. Д. Соймонов, К. В. Чистов и другие (см. Указатель собирателей). Тексты записаны ими дословно, паспортизованы. Многие сюжеты представлены несколькими вариантами.

Однако наряду с достижениями в собирательской работе в целом все более обозначаются и некоторые потери. Вместе с усиливающейся профессионализацией собирательская деятельность перестает быть делом общенародным. И публикации преданий, равно как и других фольклорных произведений, становятся все более редким явлением на страницах местной периодической печати, и эта тенденция в последующие годы усиливается.

Помимо 42 преданий, записанных в довоенное время, в настоящий сборник включено 174 произведения, зафиксированные в 1940— 1970-е гг. В качестве собирателей преданий, а также других произведений выступают в основном профессиональные фольклористы: Д. М. Балашов, А. В. Белованова, В. М. Гацак, Н. С. Полищук, 3. В. Померанцева, А. П. Разумова и другие (см. Список собирателей). 135 из числа текстов, собранных в послевоенный период, записано автором этих строк совместно с писателем В. И. Пулькиным. В своем большинстве это магнитофонные записи, в достаточной степени паспортизованные, — они могут быть использованы для проверки на подлинность предшествующих вариантов того или иного предания.

Таким образом, из представленных в настоящем сборнике 429 текстов 213 зафиксировано в дореволюционный и 216 — в советский периоды: см. Перечень преданий (по хронологии записи). 267 из их общего числа были в разное время напечатаны в различных, преимущественно периодических изданиях, 162 публикуются впервые (это материалы, хранящиеся в Архиве Карельского филиала АН СССР, в Архиве Всесоюзного географического общества).

Включенные в настоящее издание тексты по возможности паспортизуются. Полнота паспортных данных зависит от тех сведений, которыми мы располагаем. Они помещены под каждым из публикуемых преданий: указывается, от кого, где, когда и кем записан тот или иной текст, а также называется в сокращенном виде источник, откуда он извлечен, либо место его архивного хранения. Содержащиеся в паспорте сведения о рассказчике дополняются данными, сообщаемыми в Указателе исполнителей. Для пополнения сведений о конкретном собирателе нужно обратиться к соответствующему Указателю и таким путем выявить другие тексты, записанные им же, после чего ознакомиться с паспортизацией этих текстов.

При подготовке текстов к печати мы придерживались определенных принципов научного редактирования и унификации. Вошедшие в состав сборника предания были озаглавлены преимущественно нами, поскольку большинство из них не имело определенных названий ни в процессе бытования, ни в записи и даже, за редким исключением, в прежних публикациях. В тексте иногда сняты те его части, которые не имеют отношения к сюжету предания, — вместо них поставлены отточия в угловых скобках. Отточиями без скобок обозначена соответствующая интонация живой повествовательной речи. В допустимых пределах устранены некоторые несогласования, присущие устной, неподготовленной речи, а также часто повторяющиеся, но не имеющие определенной смысловой нагрузки слова: «значит», «понимаете», «вот», «ну», в отдельных случаях «грит (говорит)». Синтаксис, лексика, морфология, присущие старым публикациям и новым полевым записям, полностью сохранены, за исключением устаревших литературных норм (типа -аго, -яго в окончании прилагательного в родительном падеже единственного числа, -ыя в окончании прилагательного в именительном падеже множественного числа, «ъ» в конце слов и других признаков дореформенного алфавита), которые приведены в соответствие с современными. Кроме того, в ряде случаев точка с запятой, часто употребляющаяся в дореволюционных публикациях, заменена точкой. Ввиду унификации фонетики текстов мы не сохраняли соответствующих диалектных особенностей, поскольку большинством записей (либо предшествующих публикаций) такие особенности не были переданы.

Все тексты, составляющие корпус сборника, распределены по циклам: о заселении и освоении края, об аборигенах, о «панах», о кладах, о силачах, о разбойниках, о борьбе с внешними врагами, об исторических лицах (по сравнению со сборником «Северные предания» в этой книге отсутствует цикл о раскольниках: число таких преданий крайне невелико).

В отличие от предыдущего издания, где материал внутри каждого цикла распределяется по районам бытования (обычно и записи) преданий, в этом сборнике взят за основу иной принцип систематизации текстов. Отчасти это объясняется тем неоспоримым фактом, что район, определенный в соответствии с административно-территориальным делением, не может служить устойчивой и надежной единицей измерения региональной традиции, равно как ж ее качественным показателем. Принятые здесь иные принципы систематизации материала отвечают и новым теоретическим задачам. Так, в предыдущем сборнике мы стремились в первую очередь высветить то особенное, что отличает каждое предание от другого, не оставляя, однако, в стороне и вопроса о типологии преданий, нашедшей свое концентрированное выражение в Указателе мотивов. В данном же собрании мы смещаем акценты и показываем прежде всего общее и типичное, уделяя вместе с тем внимание конкретному и единичному, которое рассматривается в комментариях к каждому тексту, взятому отдельно, но соотнесенному — также в значительной мере через Указатель мотивов — с другими, сходными. Благодаря этому предания с одним и тем же сюжетообразующим (либо основным) мотивом, независимо от того, имеют они сходную или различную историческую основу, публикуются компактно; вместе с ними помещены и те единичные варианты, которые, утратив общий с другими мотив, являются лишь фрагментами полных текстов. Варианты же предания, имеющие различные версии и вместе с тем различные сюжетообразующие мотивы, публикуются раздельно. Таким образом, место предания в сборнике не зависит ни от географии его бытования, ни от хронологии записи. С целью организации текстов внутри цикла нами введены рубрики, в которые входят предания с одним и тем же (основным) мотивом или с близким ему по семантике.

Если при нынешней систематизации текстов и произойдут некоторые утраты, то они в сущности легко восполнимы: речь идет преимущественно о географических и хронологических координатах каждого текста. Место записи предания сообщается в паспорте к публикуемому тексту, место действия — в комментарии, всевозможные локальные традиции могут быть выявлены с помощью Указателя географических названий, область бытования — в соответствующем Перечне преданий, исторически сложившийся регион, которому принадлежит весь публикуемый материал, определен названием данной книги. Точно так же время записи текстов указано в паспорте к ним, хронология записи по периодам отражена в соответствующем Перечне преданий.

Вошедшие в сборник тексты комментируются по единому принципу. Каждый комментарий открывается рубрикой «Традиционные мотивы», непосредственно связанной с Указателем мотивов: в ней в формализованном виде обозначены слагаемые структуры конкретного текста, через которые данное произведение может быть в большей или меньшей степени соотнесено со своими аналогами. Затем, вслед за сугубо фольклористическими наблюдениями над текстом, раскрываются историческая основа и реалии предания, в том числе и географические, соотнесенные с современным административно-территориальным делением (если таковые в данном комментарии отсутствуют, это означает, что они приводились выше или же изображаемое действие не поддается локализации), сообщаются сведения о вариантах, которые хранятся в архивах, опубликованы в сборнике «Северные предания», в других изданиях, а также и в этой книге.

Упомянутый Указатель мотивов составлен на основе соответствующего Указателя, помещенного в сборнике «Северные предания» (Северные предания: (Беломорско-Обонежский регион). С. 221—225.), с учетом опыта, накопленного в процессе изучения структуры народной исторической прозы и ее генезиса. Это помогло нам при составлении Указателя мотивов в его новой редакции увидеть за синхронным рядом их диахронный «срез» и по возможности учесть многослойность, вариативность, полисемию основных структурных слагаемых народной исторической прозы. В частности, для отражения полисемии мотива номер содержащего его предания проставляется при двух-трех однотипных мотивах либо двух-трех его версиях, что находит соответствующее выражение и в комментариях: рядом с основной семантикой мотива в скобках заключено его дополнительное значение. В отличие от Указателя мотивов, опубликованного в сборнике «Северные предания», в настоящем мотивы не распределены по циклам, поскольку практически любой мотив может оказаться в структуре преданий, принадлежащих различным циклам. Иное дело, что едва ли не каждый мотив играет сюжетообразующую роль преимущественно в одном из циклов, в то время как в других он занимает в основном периферийное положение. В названном Указателе приняты следующие условные обозначения: прописной буквой обозначен тип мотива, арабской цифрой — мотив пли версия мотива (преимущественно функция), строчной буквой — определяющий элемент мотива (персонаж либо обстоятельства, атрибуция действия-функции).

В Алфавитном указателе исполнителей для каждого из них приводятся по возможности полностью фамилия, имя, отчество, год и место рождения, образование, сообщаются номера записанных от него преданий. В случае если место рождения рассказчика совпадает с местом записи, то в Указателе оно не приводится и может быть выяснено путем обращения к паспортным данным текста.

В Алфавитном указателе собирателей сообщаются фамилии, инициалы собирателей, а также номера записанных ими преданий. Все остальные сведения (о месте и времени записи) можно получить, обратившись непосредственно к паспорту текста.

В Указателе персонажей, составленном по тому же принципу, приводятся личные имена и фамилии персонажей, встречающиеся в корпусе сборника, сообщаются номера преданий, где эти персонажи фигурируют, и — соответственно — номера комментариев, где речь идет (там, где это возможно) об их исторических прототипах. Этот Указатель поможет соотнести предания, повествующие об одном и том же персонаже, но находящиеся в различных рубриках цикла либо вообще в различных циклах.

Указатель географических названий содержит все топонимы, имеющиеся во вступительных статьях, в публикуемых текстах, в их паспортах, в комментариях, в Указателе исполнителей, в Перечне преданий, систематизированных по областям бытования, в Списке библиографических сокращений.

В обобщенных Перечнях содержатся номера преданий, бытующих в той или иной области Русского Севера, а также записанных в тот или иной хронологический период.

Список библиографических сокращений дает полные сведения об источниках, сокращенные обозначения которых использованы в паспортизации к текстам и в комментариях.

Сборник заключается Словарем диалектных и малопонятных слов, встречающихся в публикуемых текстах.

Заканчивая работу над сборником, вспомним с благодарным чувством рассказчиков, известных и безымянных, донесших до наших дней поэзию исторической памяти, а также собирателей, профессионалов и любителей, предшественников и современников, чьими трудами сохранена устная летопись Русского Севера. Считаем приятным долгом выразить благодарность коллективу Института языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР, и прежде всего сектору фольклора, в творческой атмосфере которого осуществлялся замысел этой книги. Слова признательности, в частности, мы адресуем старшему лаборанту сектора 3. М. Трофимчик, оказавшей помощь в техническом оформлении рукописи.