Предел мечтаний

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Четырнадцать дней.

Колетта Карсон прошла в квартиру, сбросила туфли и устало опустилась на заваленный вещами бежевый диван. Ровно две недели прошло со дня искусственного оплодотворения. И в каждый из этих четырнадцати дней она не уставала задаваться вопросом, сбудется ли ее мечта.

Если процедура прошла успешно, она станет не только владелицей магазина «Мал-малыш», но и одной из самых усердных его покупательниц.

Она мечтательно улыбнулась и любовно прикоснулась к своему животу.

Никогда прежде Колетта не чувствовала себя настолько готовой к встрече с младенцем. Ей двадцать восемь лет, ее магазин пользуется таким успехом, о каком она не могла и мечтать, и она убеждена, что сможет вырастить своего малыша без посторонней помощи.

Она приходила к решению стать матерью как к любому другому решению: с бесстрастной логикой, с четким, трезвым расчетом.

Взглянув на часы, она вспомнила, что Джина вот-вот должна прийти домой, а сегодня ее, Колетты, очередь готовить.

Три недели назад ее помощница по магазину стала делить с ней квартиру. Джина Ротман, милая, рассудительная девушка двадцати одного года, сняла у Колетты вторую спальню на какое-то время, чтобы накопить средства и затем уже арендовать отдельное жилье.

Когда давняя подруга спросила Колетту, не могла бы она пустить под свой кров девушку, Колетта немедленно ответила: «Ни в коем случае».

У нее имелся неудачный опыт сдачи комнаты разным девицам, и она решила для себя, что больше не намерена ни с кем делить свое жилое пространство. Ей не нужны деньги съемщиц, а головные боли нужны и того меньше.

Она еще не вполне опомнилась от нестерпимого кошмара в лице последней жилицы, некой Трины, которая имела обыкновение заниматься йогой в гостиной Колетты в совершенно голом виде.

Но Маргарет Джеймисон умоляла ее, убеждала, что Джина Ротман — милейшая девушка, готовая работать не покладая рук и самостоятельно проложить себе дорогу в жизни. Наконец Колетта сдалась. И до сих пор соглашение соблюдалось безупречно.

Судя по всему, у Джины не было тайных пороков, и она охотно вникала во все наставления Колетты, касающиеся ведения дел и жизни в большом городе.

Пройдя в кухню, Колетта подошла к холодильнику. Там нашелся массивный гамбургер; оставалось только решить — сделать соус для спагетти или ограничиться бутербродами.

Она еще не приступила к делу, как услышала, что входная дверь открылась и с шумом захлопнулась.

— Спагетти или бутерброды?

Ее красивая соседка невменяемым взглядом посмотрела на нее. В голубых глазах Джины стоял ужас.

— Ты должна меня спрятать! — запричитала она, подскочила к Колетте и стиснула ее руку. — Скажи ему, что я здесь не живу, что ты меня не знаешь и не представляешь, где я сейчас.

Еще не договорив, она быстро оглянулась на входную дверь.

— Давай помедленнее, — озадаченно попросила Колетта. — Что случилось? От кого тебе надо прятаться?

Вот тебе раз. Так она и знала: с Джиной ей было слишком хорошо, чтобы это могло быть на самом деле. Должно быть, Джина позабыла предупредить, что у нее имеется полоумный брошенный возлюбленный.

— Это Тэннер. Он меня нашел! — выкрикнула Джина, и слезы показались у нее на глазах.

— Кто это — Тэннер?

Колетту не на шутку встревожила истеричность ее отчаяния.

— Это мой брат. — Теперь по щекам Джины текли два ручья. — И я знаю, почему он объявился. Он приехал, чтобы утащить меня обратно на свое идиотское ранчо. Тэннер злой, мерзкий, он не хочет допустить, чтобы я повзрослела!

Колетта почувствовала облегчение. Как-никак источник угрозы — всего лишь брат, а не полоумный преследователь.

— Тебе стоит только объяснить ему, что у тебя все хорошо и ты не хочешь возвращаться, — мягко сказала она.

Джина отчаянно затрясла головой, и ее темные волосы рассыпались по лицу, формой напоминающему сердечко.

— Ты не знаешь Тэннера. Он не станет слушать... Он всегда своего добивается.

Она наконец отпустила руку Колетты, опрометью бросилась в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

И тут же Колетта услышала громкий стук. Она не сразу подошла к входной двери, потому что старалась осмыслить услышанное от Джины. Когда она согласилась принять Джину под свой кров, ей было невдомек, что Джина выбралась в большой мир впервые.

Джина покинула родительский дом в западной части Канзаса и перебралась в Канзас-Сити, где собиралась начать независимую жизнь. А теперь, заключила Колетта, ее старший брат явился в большой город, чтобы посмотреть, как дела у сестренки.

Что ж, нужно только убедить старшего брата по имени Тэннер Ротман, что Джина не превратилась в испорченную женщину и пользуется независимостью, не теряя уравновешенности и здравомыслия.

Колетта отперла входную дверь. И при виде высокого широкоплечего ковбоя с горящими темно-синими глазами все ее разумные мысли улетучились моментально.

На нем были потертые облегающие джинсы, клетчатая шерстяная рубашка и ковбойские сапоги. Коротко подстриженные волосы были такими же темными, как и волосы Джины. Девушка позабыла сказать, что ее брат представляет собой первоклассный образчик мужской породы.

— Добрый вечер, — произнес гость низким приятным голосом. — Меня зовут Тэннер Ротман. Я хотел бы поговорить со своей сестрой.

При виде его приветливой улыбки Колетта немного расслабилась. После слов Джины она ожидала увидеть какого-то людоеда, а этот человек казался разумным и учтивым. Ослепительно красивый и воспитанный мужчина.

— Здравствуйте. Я — Колетта Карсон, соседка Джины. Заходите, пожалуйста.

Когда он проходил мимо нее в гостиную, она почувствовала запах — свежий, мужской, мгновенно завораживающий.

Она указала на диван.

— Прошу вас, садитесь.

— Нет, спасибо, — отозвался гость. — Если бы только можно было побеседовать с Джиной...

Он окинул ее завораживающим взглядом темно-синих глаз, затем быстро оглядел обстановку. Колетта подумала: уж не ищет ли он следов чего-то криминального, неподобающего, словом, чего-то такого, что дало бы ему повод увезти сестру.

Улыбаясь про себя, Колетта направилась к двери Джины. Ему придется потрудиться, чтобы обнаружить здесь что-нибудь такое, что можно было бы обратить против Джины. Квартиру можно считать отражением жизни Колетты вообще — организованной, удобной, опрятной.

Она постучалась к девушке.

— Джина!

Дверь открылась, и Джина посмотрела на Колетту широко раскрытыми глазами.

— Он ушел?

— Нет. Он говорит, что хочет только поговорить с тобой, — ответила Колетта.

— Я не хочу с ним разговаривать. — Джина почти шептала. — Он уговорит меня. А я не хочу. Он победит. Он всегда выходит победителем.

— Джина, как же ты собираешься убедить его, что хочешь жить независимо, если сама забиваешься в угол как маленькая?

На гладком лбу Джины пролегла складка. Наконец она сдалась:

— Ладно. Я выйду, но разговаривать с ним буду только при тебе.

Теперь уже Колетта нахмурилась.

— Мне кажется, с моей стороны было бы неразумно вмешиваться...

— Ну пожалуйста, — взмолилась Джина. — Тебе не нужно ничего говорить или делать. Просто сиди рядом со мной. Тогда у меня хватит сил, чтобы не поддаться ему, не сделать чего-нибудь, о чем я потом пожалею.

— Хорошо, — неохотно согласилась Колетта.

Тэннер Ротман стоял у окна гостиной и изучал городской вид, открывающийся с восьмого этажа; впрочем, его почти полностью закрывал стоящий напротив небоскреб.

Когда женщины вошли, Тэннер повернул голову. Колетту снова поразил его мужественный облик. Чувственные губы его изогнулись в легкой улыбке. Он смотрел на сестру с откровенной нежностью.

— Привет, Джина.

Девушка села на диван, Колетта пристроилась рядом.

— Тэннер, как ты меня нашел?

— Сейчас это не так важно, — небрежно отозвался ковбой. — Как у тебя дела? Прошло три недели, а ты ни разу не позвонила, не написала, вообще никак не дала о себе знать.

Джина смотрела на стену мимо Тэннера.

— Я была занята, — ответила она.

— А я беспокоился, — упрекнул ее Тэннер.

Меньше всего Колетте в эту минуту хотелось находиться здесь. Она чувствовала себя мухой, которой необходимо вылететь в другую комнату и оставить брата с сестрой наедине.

Джина покраснела.

— Тебе не о чем беспокоиться. Ты же сам видишь, у меня все в порядке.

— Не знаю, могу ли я попросить тебя поужинать со мной.

— Я не голодна.

В голосе Джины слышался вызов.

Колетта наблюдала за обоими. От напряжения воздух в комнате сгустился так, что его можно было ощутить кожей.

— Сейчас почти семь часов, ты только что пришла с работы, — невозмутимо продолжал Тэннер, — так что наверняка поесть не откажешься. Джина, пойдем. Я хочу пригласить тебя на ужин, только и всего.

В его словах можно было уловить оттенок мольбы.

Джина нерешительно взглянула на Колетту, но та старательно сохраняла полнейший нейтралитет.

— Хорошо, давай поужинаем, но только если Колетта пойдет с нами.

Колетта едва не ахнула от неожиданности.

— Знаешь, я не...

— Отлично, — перебил ее Тэннер, не давая возможности возразить, отошел от окна и направился к двери. — В соседнем квартале я заметил что-то вроде симпатичной шашлычной. Давайте встретимся там. Скажем, через полчаса. Чтобы вы, леди, успели освежиться и вообще сделать, что вам нужно.

Колетта хотела было решительно заявить о своем нежелании участвовать в чужих делах, но не успела произнести ни слова: Тэннер уже вышел, и только легкий запах мужского одеколона остался в воздухе.

— Джина, — заговорила Колетта, — я все-таки думаю, что вам с братом следовало бы поговорить без меня. Я сделаю себе салат. А ты иди к нему.

— Колетта, пойдем со мной, пожалуйста.

Большие синие глаза Джины умоляюще смотрели на нее.

— Джина, ты уже совершеннолетняя. Он не имеет права вернуть тебя пинками и понуканиями. И я там не нужна.

— Если ты не пойдешь, то и я не пойду. Тогда он просто вернется сюда. Ну пожалуйста.

Теперь Колетта не знала, что возразить своей юной соседке. Ей было известно, как себя чувствует человек, которого окружают те, кто не верит, что он на что-нибудь способен.

— Ладно, значит, ужинаем, — сдалась она. — Но только сегодня. А дальше ты будешь разбираться со своим братом сама.

— Спасибо тебе, — с откровенным облегчением произнесла Джина.

— Я пойду переоденусь.

Колетте требовалось найти что-нибудь менее официальное, чем строгий костюм, который она надевала на работу.

Закрывшись в спальне, она дала себе клятву, что на протяжении всего ужина будет держать рот на замке. Она никоим образом не намерена вмешиваться в сражение между красавцем ковбоем и его несмышленой сестренкой.

Тэннер поджидал сестру и ее соседку в ресторане. Он злился, что Джина настояла на том, чтобы Колетта Карсон присоединилась к ним. Он успел собрать кое-какие сведения об этой хорошенькой блондинке, и у него сложилось впечатление, что она оказывает на его добрую, невинную сестренку нежелательное влияние.

Тем не менее он был поражен привлекательностью Колетты уже в ту самую секунду, когда она открыла перед ним дверь.

Ее короткие кудрявые волосы создавали вокруг головы что-то вроде светлого нимба, который отлично соответствовал тонким чертам и янтарному оттенку глаз. В строгом синем костюме она была похожа на хладнокровного, целеустремленного профессионала; именно такой образ создался у него после сбора информации.

Он хотел, чтобы Джина была одна, так как знал: дай ему время, и он сумеет убедить сестренку, что отнюдь не в ее интересах было бросать учебу и сбегать в Канзас-Сити. А сложилось так, что у него, по-видимому, не будет времени, чтобы поговорить с Джиной с глазу на глаз... Сегодня, во всяком случае.

— Может быть, выпьете что-нибудь, пока ждете друзей? — с кокетливой улыбкой обратилась к нему официантка.

Он не отказался бы от виски со льдом, но понимал, что должен подойти к предстоящему тяжелому разговору с холодной головой.

— Было бы хорошо стакан чая со льдом, — сказал он.

Когда официантка отошла, его мысли снова обратились к сестре. Он совершенно не понимал Джину и лишь подозревал, что ее поспешное бегство было запоздалым протестом.

Он дал ей три недели на то, чтобы прийти в себя, но она не образумилась. И теперь он должен решительно разрулить ситуацию и добиться успеха. Именно так Тэннер и намеревался действовать.

Увидев предмет своих размышлений, он поднялся из-за столика. Джина входила в ресторан вместе с соседкой. Он сделал им приглашающий знак. От его внимания не укрылось, что Колетта сменила свой деловой костюм: теперь на ней были свободные темно-коричневые брюки и бежевая блузка с темно-коричневыми полосами. Эта одежда придавала ей неофициальный и притом сдержанно элегантный облик.

Едва он заметил, что его сестра одета в очень схожем стиле, как в его голове прозвенел предупреждающий звонок.

— Добрый вечер, — с улыбкой приветствовал он девушек.

Колетта ответила ему улыбкой. Джина не улыбалась. Она выбрала стул напротив Тэннера, и Колетте оставалось только занять место рядом с ним. Когда она опустилась на стул по левую руку от него, он сразу ощутил исходящий от нее густой цветочный аромат, немедленно напомнивший ему лучшую его весну на ранчо.

— Надеюсь, вы ничего не имеете против шашлыка, — обратился он к Колетте. — Насколько мне известно, это излюбленное блюдо Джины.

— Ошибаешься, — с вызовом бросила Джина.

Это ребячество только укрепило уверенность Тэннера в том, что его сестра не была готова к решительному броску с ранчо в независимость и городскую жизнь.

— Шашлык? Замечательно, — спокойно сказала Колетта.

Она взяла в руки лежавшее перед ней меню. Джина повторила ее движение и прикрылась листком от Тэннера.

Тэннер усмехнулся про себя. Слишком хорошо он знает свою сестру. Она рассержена, приняла защитную стойку, а так бывает всегда, когда она знает, что неправа. Должно быть, для него не составит труда убедить ее вернуться вместе с ним на ранчо.

В тот же момент у их столика возникла официантка. Когда она удалилась, приняв заказы, Тэннер опять вгляделся в сестру.

— Багзи ощенилась на прошлой неделе, — сказал он и добавил, поворачиваясь к Колетте: — Багзи — это охотничья собака Джины.

На мгновение Джина оставила свои вызывающие манеры. Она наклонилась вперед, и ее глаза сверкнули.

— Да? И сколько?

— Четверо: два мальчика и две девочки.

— А сама Багзи здорова?

— Пережила, закусив удила. — Тэннер помолчал. — Скучает по тебе.

— Вот этого не надо!

Джина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, как бы защищаясь от удара.

— Джина, я же только констатирую факт. И вовсе не собираюсь играть на твоих чувствах.

Внезапно ему пришло в голову, что придется применить более тонкую тактику, чем он предполагал сначала. Он ясно видел, что Джине не по себе, что она предпочла бы оказаться подальше отсюда. Ее пальцы мяли край полотняной салфетки, лежавшей у нее на коленях, а ее вниманием, казалось, полностью завладело стоявшее рядом деревце в горшке.

— Мисс Карсон, насколько я знаю, вы владеете в городе магазином, где продаются детские вещи, — вновь заговорил Тэннер.

Колетта улыбнулась, и он не мог не заметить, что ее ангельские губки прямо-таки предназначены для поцелуев.

— Да, он называется «Мал-малыш». Я его открыла два года назад.

В этот момент появилась официантка с заказом, и разговор прервался. Официантка поставила перед каждым из них выбранные блюда, отпустила пару замечаний о погоде, о том, как много в ресторане бывает посетителей в эту пору года, и ушла.

— Могу себе представить, сколько времени и сил отнимает у вас бизнес, — заметил Тэннер, когда распробовал мясо.

— Да, конечно, — согласилась Колетта. — Потому-то я очень обрадовалась, когда Джина стала у меня работать. Честное слово, мне ее сам Бог послал. Она изумительный продавец.

— Джина — умная девочка, — отозвался Тэннер и добавил про себя: «Слишком умная, чтобы быть девчонкой на побегушках за мизерную плату в детском магазине».

Больше всего он боялся не только того, что Джина не реализует свой интеллектуальный потенциал, но и того, что ее приберет к рукам какой-нибудь городской бездельник, разобьет ей сердце, и в результате она превратится из продавщицы в покупательницу в детском магазине. И перед ней навсегда закроется то будущее, которое прочил ей Тэннер. Все его труды, вложенные в нее, обернутся мыльным пузырем.

— Джина мне говорила, что у вас большое ранчо в Канзасе. Значит, вы понимаете, как людям приходится тратить время и силы, — сказала Колетта.

Тэннер кивнул.

— Да, безусловно, работа тяжелая и время отнимает... особенно в сезон.

— Надо полагать, тебе не терпится возвратиться к работе, — вставила Джина.

Тэннер рассмеялся: насколько же она простодушна!

— Джина, ты меня знаешь. И знаешь, что для меня семья всегда была важнее всего на свете. — Он снова повернулся к Колетте: — Мисс Карсон, у вас есть родные?

— Прошу вас, называйте меня Колеттой. А вся моя семья — это я и мама.

— Ваша мама живет здесь, в городе?

— Да, только мы, к сожалению, не очень-то близки. Правда, Джина, салат замечательный?

Тэннер насупился и откусил еще один кусок мяса. Итак, она не близка с матерью. А это, насколько Тэннер мог судить, — еще одна причина для того, чтобы избавить Джину от ее влияния.

Сам-то он понимает, какую роль в жизни человека играет семья. Колетта Карсон и представить себе не может, как ей повезло, что у нее есть мать. А он, Тэннер, знает, что такое жить без матери и без отца, знает, как это важно, когда за твоими плечами есть семья, на которую ты можешь опереться. А его семья — Джина.

— Какое у вас ранчо, мистер Ротман? — поинтересовалась Колетта.

— Меня зовут Тэннер, и мы разводим крупный рогатый скот. У меня два больших стада коров элитных пород.

— Одни — для молока, другие — для мяса? — полюбопытствовала Колетта.

И Тэннер, и Джина засмеялись.

— Нет, обе породы мясные, — пояснила Джина.

— Да вы не смущайтесь, — мягко обратился Тэннер к Колетте: на ее щеках выступил очаровательный румянец. — Я бы, например, не отличил шляпки от чепчика.

Колетта ответила мелодичным смехом.

— Вот и я, боюсь, не очень-то разбираюсь в коровах.

— У Тэннера есть и лошади, — добавила Джина. — Лошади из «Двух сердец» несколько раз брали первые призы на скачках.

— «Два сердца» — это название ранчо? — спросила Колетта.

— Да, это Джина придумала такое название.

Тэннеру вспомнился тот день, когда ранчо получило свое название. За два дня до похорон родителей. Они с сестрой стояли на крыльце, сиротливо вглядываясь в окружающие дом пастбища и поля.

— Тэннеру оно не понравилось, — сказала Джина. — Он считал, что оно будет звучать чересчур по-дамски. — Она смерила Тэннера взглядом и улыбнулась. — Но он сказал: «Раз ты хочешь «Два сердца», то пусть так и будет».

— Вечно я тебе потакал, — усмехнулся Тэннер.

Остаток ужина прошел за разговорами на менее личные темы: о чудной весенней погоде, о новых фильмах, о последнем скандале в политических кругах.

Тэннер поймал себя на том, что его взгляд раз за разом обращается к Колетте, и даже слегка рассердился на себя: не слишком ли он ею очарован?

Когда она улыбалась, на одной ее щеке появлялась очаровательная ямочка, а когда задумывалась, то закусывала нижнюю губу так сексуально, что сразу хотелось попробовать ее на вкус.

Колетта казалась Тэннеру столь же сообразительной, сколь и красивой, и разговор воодушевлял его. Но, когда пришел черед кофе, он напомнил себе, что приехал в этот город не для того, чтобы наслаждаться обществом соседки и работодательницы Джины.

Он сжал в ладонях массивную кружку с кофе и сказал себе, что пришла пора приступать к кампании по возвращению Джины на родное ранчо.

— Джина, я беспокоюсь о тебе.

Он понимал, что властные распоряжения сейчас не сработают. На Джину следует воздействовать на другом уровне.

— Не о чем тебе беспокоиться, — отрезала она. — У меня все хорошо.

— Ты не понимаешь, насколько опасно жить в городе, — продолжал Тэннер. — Ты всю жизнь жила под колпаком. Джина, к этому ты пока не готова. — Он потянулся через стол и взял сестру за руку. — Знаешь, я бы никогда не приехал, если бы так не волновался за тебя.

Джина отдернула руку. Ее красивое лицо обезобразила недовольная гримаса. Она взглянула на Колетту, словно ища у нее поддержки.

— Мне кажется, она справляется со своей независимостью, — заметила Колетта. — Я в ее возрасте уже была самостоятельной и вполне могла сама себя обеспечивать.

Тэннер заставил себя улыбнуться, надеясь, что улыбка скроет его раздражение.

— Джина — не вы. Кроме того, я вынужден сказать, что ваша квартира расположена не в лучшем районе, о безопасности здесь и говорить не приходится.

Может быть, Тэннеру и удалось скрыть за улыбкой свое недовольство, но в глазах Колетты он заметил то же чувство.

— Этот район сейчас перестраивается. Я правильно поступила, когда решила открыть магазин именно здесь и здесь же поселилась.

— Это хорошо для вас, но не для Джины, — возразил Тэннер. — Она просто не готова окунуться в самостоятельную городскую жизнь. Она еще слишком молода и плохо приспособлена к тому, чтобы жить своим умом.

— Раз вас так беспокоит, как Джине здесь живется, так побудьте рядом с ней несколько дней, посмотрите, как она работает, как хорошо со всем управляется, — предложила Колетта.

Джина, казалось, пришла в ужас от такой перспективы. Тэннер нахмурился. Провести несколько дней в Канзас-Сити? Это не входило в его планы. Впрочем, он не ожидал, что сестра обретет столь мощную группу поддержки в лице своей соседки по квартире.

— Что ж, это недурная мысль.

Оставалось только надеяться, что ни сестра, ни Колетта не догадываются, насколько сильно охватившее его разочарование. События развивались совсем не так, как он рассчитывал, а он не любил, когда его планы рушились.

— Тэннер, я же знаю, сколько дел на ранчо весной! — воскликнула Джина. Ужас сверкал в ее глазах. — У тебя же просто нет свободного времени, чтобы болтаться здесь с нами.

— Ничего подобного, Джина. Я тебе давно рассказывал про мою шкалу ценностей. Семья всегда была для меня на самом первом месте. — Он умолк, отхлебнул кофе, после чего продолжал: — И не забывай, у меня на ранчо работают хорошие ребята. Дела будут идти как по маслу и без меня. Я уже забронировал номер в гостинице на этой самой улице. Так что если я побуду здесь пару дней, то, может быть, почувствую себя спокойнее.

Он выдавил из себя улыбку. Он не стремился успокаиваться. И покинуть Канзас-Сити желал только при условии, что Джина будет следовать за ним на буксире. Законных рычагов давления на нее в его распоряжении нет. Она — совершеннолетняя и имеет полное право не возвращаться туда, где выросла.

Но еще Тэннер знал, что у кошки есть множество способов изловить мышку. И лучший способ заманить Джину к родным пенатам — заручиться поддержкой Колетты.

Он поднял глаза на красивую блондинку, и внезапный прилив адреналина в крови подсказал ему, что перед ним еще одна мышка, которую он не прочь изловить.