Предпочтение смерти

9

Наверное, прошло несколько дней после того, как старик распорядился бросить его в темницу. Впрочем, можно ли назвать темницей помещение, в котором ни на миг не гаснет свет? Негаснущая гальваническая лампа, похожая на маленькое солнце, особого беспокойства не доставляла. Куда больше молодого человека нервировали кровососущие паразиты, во множестве обитавшие в грязной соломе и в рваном тряпье, зовущемся одеялом. Это были мелкие жучки с длинными усиками, коих Орадо успел возненавидеть еще со времен своей службы в пограничной крепости. Не обращая ни малейшего внимания на свет, насекомые ползали по всей камере и чувствовали себя, должно быть, комфортно в обществе благородного узника царской темницы. Перебить их не представлялось ни малейшей возможности, а спрятаться от кровососов было негде. Смирившись со своим поражением в войне с мелкими, беспокойными сокамерниками, Орадо просто попытался свыкнуться, с их присутствием, лишь изредка давя тех из жуков, которые казались наиболее кусачими.

Паразиты не являлись единственной проблемой. Куда большую тревогу у Орадо вызывало нарастающее чувство голода, сладить с которым оказалось ему не под силу. Разумеется, ахеронцу изредка приносили мерзкую, вонючую баланду, которой побрезговали бы, наверное, даже собаки, но продержаться на такой еде продолжительное время благородному мональе, привыкшему к изысканным, деликатесным блюдам, представлялось маловероятным.

Так проходили часы, а может быть и дни, поскольку счет времени молодой человек потерял. Периодически, чтобы размять ноги, Орадо вставал со своего немудреного ложа и начинал мерить шагами покрытый гнилой соломой каменный пол. Иногда он замирал, вслушиваясь в тишину, осторожно подходил к какой-нибудь из стен и прикасался к холодному камню. И тогда его охватывал безмерный, не основанный ни на чем, ужас. Каким-то звериным чувством, доставшимся ему, наверное, от далеких предков, Орадо ощущал присутствие стражей Змеиного Камня, обитающих за этими стенами. Дети полузабытого, отверженного людьми бога, казалось, были повсюду. Они карябали камни своими когтями, проверяя их на прочность, взывали к своим отвратительным богам и слали проклятия смертному, осмелившемуся похитить из обители мертвых Темный Дар.

Но все это, - говорил он себе, - всего лишь выдумки и фантазии, порожденные воспаленным воображением. Там, за пределами темницы нет ничего, кроме камней и песка. Однако, от этой мысли Орадо лучше не становилось. И, в те минуты, когда разум его готов был померкнуть от зловещего безмолвия, пытаясь унять не в меру разыгравшиеся фантазии, молодой человек начинал напевать веселые песенки, что слышал в дорожных трактирах, хотя, честно говоря, не помнил точных слов ни одной из них.

Сейчас, сидя у каменной перегородки, отделяющей его от кошмара, что хранили в себе земные недра, Орадо рассматривал рисунки, нацарапанные каким-то узником на потемневшем от времени камне. Он слушал музыку тишины и раздумывал над тем, как скоро наступит минута, в которую рассудок его окончательно покинет. Быть может, та минута станет благословенной, поскольку жизнь в неизвестности, казалась невыносимой.

А потом дверь открылась и, в сопровождении раба, в камеру вошел хорошо одетый, смуглый человек - один из высокородных слуг владыки Черных Храмов. Он некоторое время постоял у порога, рассматривая узника, после чего произнес на непонятном языке несколько фраз. Тут же, в помещение протиснулись бритоголовые стражники его величества, царя Амен-Каури. Они заставили Орадо подняться на ноги и вытолкали его в коридор.

В их сопровождении, молодой человек, едва державшийся на ногах от голода и недосыпания, побрел по уже знакомому ему пути на верхние этажи. Однако, у самых дверей в парадную часть дворца охрана заставила ахеронца свернуть в узкий проход, выводящий в галерею, наполненную статуями звероликих богов и богинь. По обе стороны от нее имелись комнаты для омовения, наполненные ароматами от курительных смесей. В одну из таких комнатушек ввели и Орадо.

Стражники заставили его раздеться и отдать одежду рабам. Ее утрата Орадо не расстроила, потому что тряпки кишели паразитами и пах?ли нечистотами. Ахеронцу приказали отмыться от грязи и в помощницы дали полуобнаженную молодую рабыню, которая с таким упорством стала растирать тело Орадо мокрыми полотенцами, что временами ему казалась, будто она желает вместе с грязью избавить его и от кожи.

Надо полагать, что невольнице было непривычно прислуживать чужеземцу, чьи манеры и внешность сильно отличались от тех, какими обладали хемиты. У благородного сословия стигийской пустыни считалось постыдным иметь на лицах и телах лишние волосы, а потому девушке пришлось немало повозиться, чтобы помочь Орадо подстричься и избавиться от щетины, которую иначе как бородой уже и сложно было назвать.

- Погоди, - тихо сказал молодой человек, когда процедура бритья закончилась и девушка стала обмазывать его тело благоуханиями. - Что-то происходит во дворце?

Рабыня не ответила, скорее всего, не поняв ни слова из его обращения. Может быть, она и вовсе не умела говорить. Девушка закончила выполнять свои обязанности, подала Орадо свежую одежду и вышла из комнаты.

Ахеронец неторопливо оделся, подошел к зеркалу. Какое-то время он разглядывал свое отражение. Короткие волосы, мешковатая непривычная одежда, сотканная из льна, сандалии... Обычное тряпье, в которое одеваются простолюдины, живущие на берегах священной реки. Вид, конечно же, нелепый, но это, все-таки, лучше чем засаленный, дурно пахнущий камзол, нуждающийся в продолжительной чистке.

Стражники снова повели Орадо по длинным, однообразным коридорам в ту часть дворца, что занимали залы развлечений. На этот раз не звучали шумные голоса и смех из больших, богато обставленных залов. Не было слащавых высокородных господ и хищных зверей, которых для забавы подданных его величества приковывали цепями к полам и стенам. Ахеронец видел только напуганных чем-то, переговаривавшихся шепотом людей.

Сердце молодого человека сжалось, когда он увидел темнокожих великанов, встретивших пленника в приемной комнате. Эти верные рабы дряхлого тирана всего несколько дней назад, готовы были перерезать Орадо глотку за одно лишь неучтивое слово, которое он имел неосторожность произнести в присутствии их государя.

Двери в тронный зал открылись и молодого человека подвели к тронному возвышению. Возле трона, опираясь на золотую трость, стоял сам Царь Царей.

- Ступайте прочь, - приказал он великанам, махнув тощей рукой.

Послушно, те удалились из зала. Орадо же остался со стариком наедине. Впрочем, нет... В тени одной из массивных колонн звенело цепями какое-то крупное животное, разглядеть которое, ахеронец не мог. Должно быть, там находился один из хищных зверей, которых он видел накануне, в пиршественных залах.

- Как видишь, снова Змеиный трон пожелал увидеть тебя, - произнес Амен-Каури, приблизившись к Орадо. - Ты, наверное, уже начинаешь догадываться, почему?

- Я предполагаю, что случилось что-то, что сделало эту встречу безотлагательной и необходимой.

- Случилось, - резко сказал старик, ударив длинным золотым посохом об пол. - Ты солгал, говоря, что не заходил в старую усыпальницу. За это мы могли бы приказать вырвать твой лживый язык, но тогда ты не смог бы ответить на наши вопросы.

- Великий судья волен поступить со мной как ему заблагорассудится. Если чаша весов правосудия склоняется не в мою сторону, то дозволено ли мне будет узнать, как скоро великий судья намерен меня казнить?

- Казнить тебя успеется, поскольку терпение наше безгранично, а жизнь человека и без топора палача хрупка и недолговечна. Какой прок Змеиному Трону может быть от твоей смерти, кхари? Ты еще поживешь. Вот только иногда жизнь человеческая бывает куда менее предпочтительнее смерти. Там, внизу, слушая шепот детей Йига ты, наверное, это понял.

- Я это понял, великий государь. Но все-таки, мне бы хотелось узнать, какие обстоятельства заставляют владыку Черных Храмов разговаривать со мной, человеком нарушившим покой священных усыпальниц. Ведь ему, конечно же, уже известно о знаке Ермунганда, который дворцовые слуги обнаружили, спустившись в гробницу Сахима.

- Как ты сказал? Знак Ермунганда? Жалкое подобие того, что нам приходилось наблюдать в затерянных храмах, купола которых возвышаются над деревьями, за озерным краем. Конечно, мы знаем что обозначают те каракули на полу, но не знаем людей, которые могли бы научить тебя науке восточных мудрецов. До недавнего времени адептами песков считалось, что древние знания безвозвратно сгинули во тьме прежних веков. Однако, ничто не проходит бесследно. Такие люди как ты натыкаются на их осколки, хотя по глупости своей даже не знают, какой опасности подвергают при этом свои души. Нет, мы не станем спрашивать о том, что тебе еще рассказали истлевшие свитки, которые ты утаил от Триумвирата. И не нам просить тебя поостеречься их, кхари. Время слов и раздумий прошло.

- О чем же хочет спросить меня великий судья?

Амен-Каури хлопнул в ладоши и, откуда-то из темноты, вышел юноша, раб, державший в руке небольшой, украшенный самоцветами Темный Дар.

- Это тот предмет, ради которого ты пришел в наши земли? Чаша Сахима? Или его стоит называть именем безродного хемита, получившего власть над Черными Храмами из рук полузабытого бога, покровителя змей? Кажется, его звали Зу-Шивентари.

Пытаясь оставаться невозмутимым, Орадо бросил на невольника короткий взгляд, потом взглянул в глаза стоявшего рядом старика. Высокий, нескладный и тощий, тот опирался на кривой посох, должно быть, с трудом держась на ногах. В его глубоко посаженных глазах было что-то злое, заставлявшее ахеронца все сильнее испытывать чувство тревоги

- Она все-таки нашлась...

Амен-Каури кивнул, коснулся Темного Дара своими пальцами. От легких прикосновений старого монарха камни на кубке заиграли каким-то странным, зеленоватым светом. Невольно, разглядывая этот свет, Орадо сделал шаг к невольнику, однако был остановлен посохом, которым старик ткнул его в грудь.

- Сегодня утром слуги Змеиного Трона обнаружили ее у бездыханного тела неразумной дочери Царя Царей. Девчонка наполнила богомерзкую чашу кровью охранника, который был приставлен к дверям ее опочевальни. Ты можешь себе представить, чужеземец? Многие десятилетия мы пытаемся очистить закатные земли народа хеми от заполонившей их погани... А что в итоге? Вот это?! Какая насмешка судьбы...

- Она все-таки решилась это сделать, - прошептал ахеронец. - Она убила себя!

Старик едва ли услышал эти слова. Он проковылял к мраморной колонне, возле которой слышалось приглушенное рычание и звучание цепей.

- Мои слуги нашли не только эту проклятую чашу, - промолвил Амен-Каури. - Ты догадываешься, на какую тварь наткнулись Стражи Пустыни, чужестранец? Подойди ближе. Посмотри на этот ужас! Взгляни на того, кто еще недавно был верным рабом верховной жрицы Черного Храма. Ахеронец нерешительно сделал несколько шагов в сторону колонн и остановился, когда цепи, в которые было заковано рычавшее существо, натянулись, а из тени к Орадо потянулась черная рука с неестественно скрюченными пальцами. Во мраке блеснули глаза кошмарной твари, существование которой рационалисты напрочь отрицали. Глупцы! Вглядываясь в ночную темень, они тешили себя иллюзией безопасности и не знали, какие жуткие создания таились на сумрачных улицах родных городов.

- Эта мерзость бродила по пескам больше суток! - сказал Амен-Каури. - Она подошла к стенам Блистательного Города и напала на подданных Змеиного Трона! Небо - свидетель этим словам, кхари! Мы видели воскрешенных некромантами мертвецов, но это создание по жестокости своей превзошло их всех!

Тяжело вздохнув, Орадо отвел свой взгляд от подергивающегося словно кукла на незримых нитях человеческого тела, в котором наблюдалось слабое подобие жизни.

- Я уже говорил, что не причастен к этому злодеянию. Теперь мне остается только сожалеть, что не я первым нашел это создание.

- Конечно же, сотворить такое такому человеку как ты не под силу, - старик указал посохом на извивающийся в цепях труп, - Нам не известно имя колдуна, который способен сотворить столь отвратительное создание. Даже чернокнижники Ахерона, поднаторевшие в некромантии, не обладают такими возможностями.

- И, все-таки, я подозреваю, что мне нет нужды пояснять великому судье, чьих рук это дело.

- О, да! Знаем... Как не знать? - старик усмехнулся. - Двести лет Владыка Блистательного Города попирает ногами песок, в стигийской пустыне и за свою жизнь успел повидать многое. Нам довелось видеть стены затерянных городов, спящих посреди покрытых пеплом равнин к востоку пурпурных башен Пифона. Мы вдыхали аромат черного лотоса, постигая тайны мироздания и беседовали с мудрыми сумрачными богами далекой, восточной страны. В Красной Пустыне, у самых ворот проклятого богами города Кохлатти, в котором правят бессмертные короли-демоны, мы испытывали неутолимую жажду, а в священном оазисе Сукхмета видели кошку Саремест, ту самую, которая бродит по перепутьям этого мира. Там мы пили воду из ручья, который берет свое начало в безвременье. Нам довелось столько времени провести в обществе первосвященников, проникшихся духовной мудростью, что порой кажется, будто во вселенной не осталось больше тайн, которых мы еще не постигли. Тех тайн, о существовании которых колдуны отступники из народа кхари даже не подозревают. Тебе, человечек, не дано знать, в каких безднах успела побывать душа Владыки темных песков за прошедшие два века...

Амен-Каури поднял золотой посох и Орадо увидел, как начал тот изгибаться в руке старика. Стало совершенно ясно, что вовсе не на трость опирался дряхлый правитель Кеми, а на змею! Мерзкий полоз, обвился вокруг вытянутой руки правителя Кеми и ахеронец охнул от удивления. Пару секунд спустя ожившая гадина рванулась к ходячему трупу. Она вонзила свои клыки в тянувшуюся к людям руку. На мгновение Орадо показалось, что в глазах мертвеца возникло удивление, однако то, вероятно, была лишь игра света и тени. Жуткое существо, недавно бывшее человеком, повалилось на пол и застыло в нелепой позе, у мраморной колонны.

- Воистину разрушают наши грезы не только жестокие речи, но и глаза, - пробормотал Орадо. - А я то считал, что меня нелегко удивить.

Старый правитель блистательного города с безразличием пожал плечами, поплелся к пустующему трону. Для него магический посох был всего лишь повседневным атрибутом собственной власти, вероятно, одним из очень многих.

- Слова твои, по большей части не были лживыми и это мы видим, - промолвил Амен-Каури, с трудом поднимаясь по лестнице. - Одна лишь мысль терзает теперь сердце Змеиного Трона. Никто не знает, в каких безднах обитает теперь душа его возлюбленной Тени.

Орадо двинулся, было, за стариком, однако опомнился, остановился рядом с рабом, державшим в руках проклятую чашу.

- Всецело разделяю ваше горе, великий государь. Но даже в этот скорбный час посмею напомнить Змеиному Трону о Темном Даре, что держит в руках безмолвный раб. Считаю своим долгом предостеречь его об опасности, которую несет в себе чаша Сахима и умоляю не использовать ее ради достижения любых, даже самых благих целей. Еще лучше будет, если он спрячет ее от людского взора в одном только ему известном месте, там, куда никогда не ступала и никогда не ступит нога человека, или демона.

Остановившись на половине пути к своему трону, Амен-Каури повернул голову к Орадо.

- Найдется ли на земле тот надежный тайник, который мог бы вместить в себя чудовищный дар покровителя змеиных пустошей?

- Эту чашу нельзя оставлять среди людей! Ее необходимо разрушить. Я смог бы это сделать...

- Ты?! - Мен-Каури хрипло рассмеялся. - Ты пришел на землю Стигии за этой, украшенной побрякушками мерзостью. Но Владыка Темных песков не настолько глуп, чтобы отдать тебе Темный Дар. Такие как ты, - авантюристы, искатели приключений и осквернители праха, достойны лишь того, чтобы корчиться на кольях. Однако, по милости Змеиного Трона, сейчас ты стоишь тут и беседуешь с властителем земной и небесной тверди. Уверяешь его в благих намерениях, в то время как дочь его лежит бездыханной, в окружении жрецов, охраняющих ее покой, безостановочно читающих молитвы богам, чьи имена стерлись из людской памяти тысячи лет назад. И пока они будут читать эти молитвы ужас не проснется в стенах царственного дома.

- Так не может продолжаться вечно.

- Будет так как желает Змеиный Трон! - резко сказал старик. - Проклятье старого полоза обрушилось на род Каури и вина в том отчасти лежит на тебе! Если бы ты не проник в Запретный Город и не повстречал там Царственную Тень, то все могло бы быть по другому.

- Участь дочери Владыки Черных Храмов была бы не менее ужасной.

- Ее душа не была бы запятнана, кхари! - Амен-Каури устало опустился на трон. Тот час на руки ему заползла золотая змейка, до сей поры скрывавшаяся где-то в темноте. - Мальчишка... Ты говоришь, что можешь разрушить Темный Дар. Пусть так. Твои намерения, как думается нам, заслуживают похвалы. Однако заслуживают ли его твои поступки? Мы спрашиваем себя и не находим ответа. Ты, червяк, уже держал чашу в руках, но позволил несведущей в черной магии девчонке отобрать ее. Неужели ты полагаешь, что получишь ее сегодня?

- Как же намерен поступить великий судья с даром отвергнутого бога?

Брезгливо поморщившись, старик снова зашагал наверх.

- По воле Змеиного Трона чаша будет возвращена туда, где ей положено находиться. В Черный Храм.

- Умоляю не делать этого! Даже послушникам младших жрецов известно, какие жуткие демоны обитают в лабиринтах пирамид! Если эти создания завладеют Темным Даром, то кто знает, какому глупцу, или негодяю они отдадут его в будущем?

Старик покачал головой. Не составляло особого труда понять, что этим человеком, с огромным трудом державшимся на ногах, но всем своим видом показывавшим личное превосходство над ахеронцем, владело неизбывное горе.

- С стигийских песках нет более надежного тайника, чем усыпальница наших предков, - промолвил он. - Так утверждают адепты священного Птейона и мы склонны с ними согласиться. Однако, мы знаем, что покой Черных Храмов уже не раз нарушали грабители, а потому склонны прислушаться и к твоим словам, кхари.

- Тем не менее...

- Будет так, как мы сказали. Этого желает Змеиный Трон и его старшие сыновья - патриархи западных и восточных земель Стигии.

- А что будет со мной?

- Мы еще не решили, как поступить с тобой, кхари. Наследники престола настаивают на том, чтобы предать тебя мучительной казни. Но Змеиному Трону же твоя жизнь не нужна. Возможно, есть смысл тебя отпустить, однако, не думай, что в этом зале ты что-то можешь получить даром.

- Чего же от меня желает получить Змеиный Трон?

- Нам нужен совет, кхари. Обычный совет.

- Что же я могу посоветовать Владыке Вселенной? Ведь у него, наверное, есть тысячи теней, к которым стоит прислушаться. Сотни мудрецов и десятки ученых мужей, которым ведомы знания минувших столетий. Я не мудрец и не сановник. Всего лишь варвар, как и все прочие кхари, живущие у серых равнин.

- Это правда. В советчиках у Змеиного Трона недостатков нет. Но что значат советы алчных корыстолюбцев, религиозных фантиков и мошенников, для безутешного отца, потерявшего дочь? Каким образом его могут поддержать сановники, погрязшие в беспутстве и воровстве? Что ему может посоветовать мальчишка, считающий себя верховным патриархом Птейона, или религиозный фанатик, жаждущий прикоснуться к посоху древних королей островных империй? Вокруг Змеиного Трона толпятся лишь лизоблюды и воры, а у дверей покоев Владыки Блистательного Города выстроилась череда льстецов, среди которых нет ни одного честного негодяя. Самонадеянные слепцы, думают, что смогут до конца времен сдерживать мрак, что воцарился в душе неразумной дочери правителя Кеми. Полагаться на них бессмысленно и даже опасно. А вот выслушать мнение варвара, в котором природная хитрость сочетается с душевной простотой, мы считаем вполне уместным.

- Если так, то я готов ответить на все вопросы, которые вы, великий государь, намерены мне задавать. Не вижу причин отвечать на них без откровения. Однако, мне, не стоит большого труда догадаться, какие это будут вопросы и какие ответы надеется от меня услышать Солнце Пустыни. Боюсь, что мои советы не принесут ему утешения и не подадут даже проблеска надежды. Во всем мире не найдется средства, способного очистить тело его дочери от скверны.

- Так же говорят и оракулы.

- Так же, подозреваю, говорят советники и жрецы Змеиного Трона.

- Эти почитатели безногой ящерицы? Глупые ничтожества считают, что в Черном Храме, до самого конца времен должна оставаться несчастная дочь хранителя священных песков. Словно призрак будет ходить она по подземным лабиринтам и собирать кровавую дать со всякого, кого повстречает.

- Я вовсе не удивлен. Она добровольно ступила в чертоги мрака и безликие боги приняли ее жертву. Царственная Тень перестала быть человеком, а после смерти превратилась в сосуд, в котором заключена душа новорожденного демона. Этот сосуд нужно бережно хранить, поскольку в противном случае погибнет множество ни в чем неповинных людей.

- Так что же ты можешь нам посоветовать? Как облегчить ее страдания?

- Могу сказать только одно: Нельзя позволить никому преумножить зло, лишая злой дух телесной оболочки. Никто не знает, какие бедствия принесет он, вырвавшись на свободу.

- Стало быть, таков твой ответ, - сказал Амен-Каури. - Мы принимаем его и взамен сдержим свое обещание. Сегодня же тебя освободят из под стражи и позволят отплыть к берегам Ахерона

- А как долго городская стража позволит мне оставаться в Кеми, великий государь?

- Через два дня Кеми примет правителя объединенных городов Пондава. После этого подданные Змеиного Трона получат соответствующие распоряжения и Священные Ворота закроются перед тобой навсегда. Еретику, преступившему закон нет места на священной земле.

Амен-Каури внимательно посмотрел в глаза ахеронцу, желая убедиться в том, что тот понимает, к чему может привести ослушание. Во взгляде старика, полном решимости исполнить свои угрозы и обещания, Орадо заметил и что-то другое, свойственное, быть может, только людям, не понаслышке знающим о бремени монаршей власти. Да, это был истинный государственник, верный своему слову, ценивший в своих подданных одну лишь преданность. Но смогут ли такого монарха долго терпеть на троне жадные до власти жрецы змееликого бога? Когда-нибудь они возведут на престол человека менее своевольного и возложат на имя нынешнего правителя Кеми камень запрета, дабы из последующих веков были стерты как его изречения, так и поступки.

- Преклоняюсь перед вашей волей, великий государь. Однако, будет ли мне дозволено задать Змеиному Трону вопрос относительно предстоящего торжества по случаю визита владыки Пондава?

- Спрашивай. Змеиный Трон ответит, если сочтет нужным.

- Насколько мне известно, правитель Пондава и намерен просить руки той, которую звезды пророчили ему в супруги с момента ее появления на свет. В случае отказа от обязательств царского дома, честь Царя Царей - честь правителя городов западной Стигии, будет поставлена под сомнение. Как желает поступить владыка небес теперь?

- Ты задал вопрос, на который у престола нет вразумительного ответа.

- Это достаточно простой вопрос, ответ на который лежит, как мне кажется на поверхности.

- Щенок! - резко сказал Амен-Каури. - Десятки сановников советуются между собой, спрашивают оракулов, обращаются за советами к богам, а ты стоишь перед нами и, словно издеваясь над всеми этими лизоблюдами, говоришь, что можешь чем-то помочь?! Чем же? Очередным советом?

- Я предлагаю Змеиному Трону выслушать меня. Если он сочтет возможным воспользоваться моими рекомендациями, то я сочту это за великое благо. Взамен же попрошу об одной маленькой услуге.

- Чего ты хочешь?

- Чего я хочу мне в этом городе не даст никто. А вот чего я не хочу, так это того, чтобы стать объектом наблюдения для стражи, которая ко мне, после выхода из дворца будет приставлена храмовниками.

- Чума на твою голову, мальчишка! Неужели ты не оставил свои безумные идеи?!

- У меня в этом городе есть только один интерес, великий государь.

- Да спасут боги твою заблудшую душу, безумец, - прошептал Амен-Каури. - Впрочем, поступай как знаешь. Но не попадайся нам на глаза после захода солнца, в день празднества Красной Луны, ты слышишь?! От гнева праведного судьи тебя уже не сможет спасти никто.

- Я это учту, - сказал Орадо и отвесил низкий поклон. - А теперь, с позволения Владыки Черных Храмов я выскажу свои соображения относительно того, что сделал бы..., - он осекся и улыбнулся, - Что мы бы сделали из желания умилостивить гнев хозяина семи священных ступеней Пондава.

- Наглец, - пробормотал Амен-Каури, однако сделал дозволительный жест рукой.

- У нас имеется несколько вариантов решения возникшей проблемы, которые едва ли устроят Змеиный Трон по той, или иной причине. В поисках компромисса мы попробуем отдать ему в жены одну из наших дочерей. Как мы слышали, у нас их несколько десятков. Мы весьма плодовитый царь, прошу заметить...

- Змеиный Трон не слышал речей более дерзких, чем твои, кхари!

- Я всего лишь варвар, - ответил Орадо. - Впрочем, был бы я царем... Другое дело!

Амен-Каури задумчиво постучал пальцами по каменному подлокотнику.

- Ни одна из дочерей Владыки Темных песков не предназначена пондавцу в жены с момента своего рождения. Они - обычные тени престола, лишенные права голоса в этом зале. Ему нужна лишь та, на голову которой, еще во младенчестве, наложили корону посвящения. Если он не получит супругу и не взойдет с ней на ложе новобрачных до следующего полнолуния, на Змеиный Трон падет бесчестие.

- В таком случае, предлагаю вариант второй. Он, как мне думается, будет наиболее предпочтителен для всех.

- Так говори же!

- Мы огласим народу, что ее высочество, священная жрица Возрождающегося бога, не тронутая скверной дева Ави-Ваша, была взята на небо ревнивым творцом небесного свода. Кроме того, мы объявим с сегодняшнего дня праздник по случаю вознесения на небо нашей возлюбленной дочери. Это празднество будет длиться несколько дней и весть о нем разнесется по всем стигийским городам. Чем быстрее разойдутся по пескам слухи, тем больше паломников и простых зевак потянется в Кеми. Известно ведь, что нет лжеца более убедительного, нежели тот обманутый правдолюбец, который искренне верит в искренность собственных слов. Пусть распространяемые нами вести дойдут до хранителя семи священных ступеней от уличных торговцев, рыбаков, плясуний. И тогда он не в праве будет обвинить Змеиный Трон в клятвопреступлении.

Амен-Каури какое-то время молча смотрел на ахеронца. На его осунувшемся лице проступил румянец, в глазах появился странный блеск.

- Нет большего вреда для Змеиного Трона, чем принимать хитрость за мудростью. Но во имя небес, в словах твоих есть толк. А как же быть с телом Аки-Ваши? Оно лежит в одном из запертых храмов бога смерти, что примыкают ко дворцу. Вынести его незаметно, что сейчас, что во время праздника, будет очень сложно и вызовет множество толков.

- По нашему распоряжению это произойдет в тот дневной час, когда зеваки потянутся к главным городским воротам, встречая правителя объединенных городов Пондава. В то же время стража позаботится о том, чтобы площадь у храмового комплекса опустела.

- Даже тогда сделать это незаметно будет непросто. Весь дворец скорбит об утрате. Некоторые, особо болтливые царедворцы, уже разносят по городу дурные вести!

- Они разносят всего лишь слухи, великий государь. Эти слухи, недостоверные, крайне сомнительные и противоречивые, может быть, всего лишь сыграют нам на руку, в преддверии лживых утверждений. Многие ли подданные, во дворце извещены о произошедшем несчастье?

- Здесь вести расходятся очень быстро.

- В таком случае, мы незамедлительно отдадим распоряжение перекрыть все входы и выходы из дворца и прикажем нашим подданным держать языки под замком. Будет еще лучше, если мы отошлем их прочь из города на время празднества. Этих людей не должны видеть на городских улицах до того времени, пока правитель Пондава не покинет пределы Стигии.

- Будет намного проще отрезать всем этим болтунам языки, - пробормотал старик. - Но мы подумаем над твоими словами, кхари. Мы подумаем...