Прекрасная Джоан

Глава 15

На следующий день ко мне пришла Беренгария и сообщила, что Ричард приглашает нас отужинать с ним. Она обрадовалась, застав меня одетой, и хотя я была еще слаба, но уже вполне могла передвигаться самостоятельно.

– Поспи днем, – сказала она, – а вечером вели доставить себя к шатру Ричарда на носилках. Говорят, от дизентерии слабеют ноги, хотя если судить по Бургинь, то это не так. Она оправилась от недуга всего за несколько дней. Теперь они с Марией каждый вечер ходят гулять.

Меня немного удивила такая прыткость обычно вялой девицы; но я знала, что Бургинь очень капризна и строптива. Возможно, кто-то из старших фрейлин попросил ее вечером остаться в палатке; и именно это заставило ее выйти прогуляться.

Что же касается меня, то я, последовав совету Беренгарии, почти весь день проспала; несмотря на это, вечером я поняла, что ноги у меня действительно подкашиваются. Меня несли к королевскому шатру на носилках, а я размышляла о том, что непременно должна увидеться с Раймондом.

Ричард приятно удивил меня, ожидая нас у входа, и сам помог мне спуститься, усадив меня за стол, подле себя с левой стороны. Не успела я сесть, как он тут же поднес мне кубок с вином.

– В чем дело, Рик? – спросила я. – Ты носишься со мной, как курица-наседка с цыпленком!

Он расхохотался.

– Правда в том, Джо, – сказал он, понизив голос, – что мне нужна твоя помощь. На завтрашний ужин я пригласил Сафадина, младшего брата Саладина, аль-Адиля. Я хочу, чтобы вы с Беренгарией нарядились в самые лучшие платья и присоединились к нам. Мы разобьем шатер между двумя нашими лагерями – на вечер объявлено перемирие, – и я хочу развлечь их на наш, западный, манер.

– Довольно странно приглашать к ужину врага!

– Джо, я уже говорил тебе: войны не всегда происходят только на ратном поле. Я кое-что придумал… но об этом еще рано говорить. Выполни мою просьбу, и, возможно, ты сыграешь большую роль в успешном завершении нашего Крестового похода.

Мне показалось, что он возлагает на завтрашний ужин слишком большие надежды, однако вслух я ничего не сказала. Мне часто приходилось сидеть рядом с Уильямом, когда он принимал восточных друзей, и развлекать их – мужчин, которые прежде никогда не обедали в обществе женщин, к тому же женщин с открытыми лицами.

Как только Ричард повернулся к Беренгарии, я огляделась, ища глазами Раймонда. Он сидел неподалеку, наши глаза встретились; но, к моему удивлению и досаде, он посмотрел на меня совершенно отчужденно. Должно быть, решила я, он огорчен тем, что напрасно прождал меня несколько ночей, не зная, что я больна. Дождавшись, пока Блондель запоет, я приказала пажу привести ко мне Раймонда. Чтобы наш разговор никто не подслушал, я специально села в некотором отдалении от остальных.

– Вы хотели видеть меня, ваше величество? – спросил Раймонд так холодно, что я вздрогнула.

– Я была больна, Раймонд, – быстро начала я, – и не выходила из палатки…

– Мне так и передали, – отвечал он. – Мы все рады видеть ваше величество снова в добром здравии. Однако вам следует вести себя осторожнее в будущем, миледи. Ночной воздух таит в себе опасность, а я, возможно, не единственный глупец, возомнивший о себе. Простите мне мою самонадеянность, ваше величество, и примите пожелания счастья в новой жизни. С вашего позволения…

Еще одна ледяная улыбка, еще один вежливый поклон, и он ушел, оставив меня в полном недоумении. Что он имел в виду под «новой жизнью»? И почему просил прощения за «самонадеянность»? Может, он попросил у Ричарда моей руки и получил отказ? Не следует ли призвать его снова и спросить, что случилось?

Когда мы добрались до временного лагеря в деревне Язур, где должны были встретиться с аль-Адилем, дневная жара уступила место вечерней прохладе. Несмотря на то, что я все еще была раздосадована вчерашним поведением Раймонда, прогулка доставила мне удовольствие. Ричард поскакал вперед, он хотел убедиться, что все приготовления завершены. Обычно мой брат предпочитал вести простую жизнь воина, но, когда ему приходилось принимать царственную особу, он внимательно следил за тем, чтобы все правила этикета были соблюдены, а убранство, одежда и пища были поистине королевскими.

На лугу возвышался королевский шелковый шатер. В шатре, на помосте, сияли двенадцать золотых кресел и длинный золотой стол, прежде принадлежавшие моему дорогому Уильяму; на столе стояли кубки, украшенные драгоценными камнями, и блюда, захваченные из королевского дворца Исаака на Кипре. Обычно все эти сокровища оставались на корабле, который охранялся днем и ночью, и я не видела их с тех пор, как мы отплыли из Лимасола.

Ричард, облаченный в пышные одеяния, которые были на нем в день свадьбы, выглядел как истинный король. Беренгария в своем наряде была прелестнее, чем всегда; и я, в любимом абрикосовом платье, явно не портила общей картины. Мой брат был более чем доволен мной – по крайней мере, так он сказал.

Вместе с нами за столом сидели: король Гвидо; Хамфри Туринский, которому надлежало исполнять роль переводчика; Роберт, храбрый граф Лестер; мой племянник Генрих Шампанский; епископы Солсберийский и Эвре; граф де Сен-Поль; герцог Бургундский, а также граф Раймонд де Сен-Жиль.

Вдали послышался цокот копыт, на дороге взвилось лишь облако пыли. И наконец мы увидели отряд всадников, который стремительно приближался к нам, их свободные одежды вздымались над ними, как паруса на ветру.

Мой царственный брат выступил вперед, приготовившись приветствовать гостей; мы с Беренгарией встали рядом с ним, но на шаг позади. За нами полукругом выстроились представители нашей высшей знати.

Сафадин подъехал на великолепной белоснежной кобыле, бросив поводья, он спешился и припал к ногам Ричарда. После обмена приветствиями брат Саладина приказал подогнать его дар – стадо верблюдов. Я с интересом всматривалась в его смуглое лицо. Не знаю, что я ожидала увидеть – бородатое чудище или карлика вроде Танкреда, в общем, нечто экзотическое. У него действительно была борода, но небольшая и аккуратно подстриженная. Крупный нос, высокие выдающиеся скулы… Словом, уродом он явно не был. Пожалуй, он был даже красив. Во всяком случае, в нем было то, что принято называть породой.

Если Сафадина и поразил вид двух королев с открытыми лицами, он никак этого не выказал. За столом Ричард усадил его между собой и мной, и наш гость принялся расспрашивать меня о моей жизни на Сицилии и о путешествии в Акру, старательно избегая всякого упоминания о Крестовом походе.

Хотя во время разговора я старалась не смотреть туда, где сидел Раймонд, я все же заметила его скованность и то, что он все время наблюдает за нами. Впрочем, к нам были прикованы взгляды всех присутствующих, видимо из-за младшего брата Саладина. Ричард время от времени вмешивался в наш разговор. Он был так приветлив и радушен, словно хотел, чтобы мы с Сафадином чувствовали себя как можно более раскованно. Он так горячо одобрял мои попытки развлечь нашего гостя, что это портило все удовольствие от общения, и в конце концов я вздохнула с облегчением, когда он сказал, обращаясь к Беренгарии, что вскоре мы сможем отправиться обратно в лагерь.

Через несколько минут мы встали из-за стола и стали прощаться. Сафадин улыбнулся, мне казалось, ему не хочется, чтобы я уходила. Ричард сам помог нам спуститься с помоста, приказав остальным дожидаться его возвращения. Затем его глашатай проводил нас к носилкам, и мы в полной темноте отправились в Яффу. Я старалась не думать о Раймонде, но против воли вспоминала его обиженное лицо, когда он смотрел, как мы с Сафадином смеемся над чем-то. Тогда мне показалось, что его холодность сменилась злобным презрением. Отчего он так переменился? Может быть, попытаться снова объясниться с ним?

Несколько дней мы не видели ни Ричарда, ни наших рыцарей. Но знали, что между Ричардом и Сафадином идет активная переписка и что Ричард каждый вечер допоздна совещается о чем-то с Хамфри Туринским. Все эти новости сообщила мне Бургинь, и вела она себя при этом очень странно. Ее поведение и ежедневные прогулки с Марией всех нас повергли в недоумение. Трудно поверить, что они часами гуляют в сопровождении камеристок. Молодой Балдуин до сих пор в Тире. Неужели в его отсутствие Бургинь нашла утешение с другим? Беренгария высказала предположение, что она помогает Марии в ее любовных делах; однако леди Катерина возразила, что Бургинь слишком себялюбива и ей ни до кого нет дела.

– Поговорите сегодня с королем, ваше величество, – попросила она Беренгарию. – Ведь именно его величество привел к нам эту девицу, и именно он согласился на ее помолвку.

Беренгария была немного растеряна, но все же она вызвала девиц и сама допросила их. Разумеется, обе смотрели на нее невинными глазами, и уверяли, что выходят по вечерам лишь для того, чтобы подышать свежим воздухом.

– Пойдемте с нами, ваше величество, – заявила Бургинь. – Или пошлите с нами кого-нибудь, чтобы проверить, чем мы занимаемся. – Она повернулась ко мне, и ее лицо исказила злобная улыбка. – Вот и леди Джоан может рассказать вам, какими приятными бывают ночные прогулки! Расспросите ее.

Это было неожиданное нападение, кровь бросилась мне в лицо. Неужели она шпионила за мной в ту ночь, когда я встречалась с Раймондом в роще? Но это невозможно! Тогда она была больна и лежала в палатке.

Бургинь подошла ко мне, криво усмехаясь.

– Не смущайтесь, миледи! – вызывающе заявила она. – Вам ведь тоже отлично известно, как приятно бывает прогуляться в апельсиновой роще после захода солнца!

Прежде чем я нашлась с ответом, Беренгария вскочила, она пришла в ярость.

– Как вы посмели! Как вы смеете говорить с ее величеством в подобном тоне! Немедленно просите прощения! Сейчас же!

– Просить прощения? Но за что же? Ведь это вы меня оскорбили своими подозрениями!

И в этот момент неожиданно в шатер входит мой брат, а за ним король Гвидо, Раймонд и Блондель с лютнями в руках.

– В чем дело? – сурово спросил Ричард. – Я слышал голос леди Бургинь за несколько шагов от палатки.

– Я бы хотела обсудить это с вами наедине, милорд, – огорченно ответила Беренгария. – Ведь вы пришли сюда, чтобы насладиться музыкой, а не слушать женские ссоры.

– О нет! – завизжала Бургинь. – Я не желаю, чтобы мое поведение обсуждали за моей спиной! Говорите при всех, быть может, здесь найдется человек, который защитит меня!

Ричард удивленно поднял брови:

– Что ж, миледи, расскажите нам, в чем дело, раз эта благородная девица так хочет. Что она натворила? Что-то не так с ее рукоделием?

Беренгария вздохнула:

– Нас всех, милорд, смущают ее отлучки по вечерам. Она и леди Мария уверяют, что просто гуляют в роще, но эти прогулки затягиваются до глубокой ночи. Вот почему я решила допросить их.

Все это время я наблюдала за Бургинь, ожидая, что та снова набросится на меня. Но как ни странно, она в упор смотрела на Раймонда, а он почему-то побледнел.

– Уверяю, я не делала ничего дурного, – заявила она.

– Тогда расскажите о ваших прогулках, – потребовал Ричард. – Полагаю, у ее величества были веские причины для того, чтобы допросить вас. Военный лагерь – не то место, где дамы могут столь легкомысленно себя вести.

– Позвольте мне, ваше величество, ответить за мою жену, – вдруг заговорил Раймонд, он быстро подошел к Бургинь, взял ее за руку, подвел к Ричарду, и они оба упали на колени. – Простите за то, что похитил вашу благородную пленницу, милорд, – сказал он. – Мы тайно поженились три дня назад, и леди Мария просто приводила мою жену ко мне в палатку.