Прекрасный зверь

39. Сноу

После того, как Читра была успешно прооперирована, прошло три дня и два письма проскальзывают в дверную щель для писем. Я поднимаю их и иду к Шейну. Он сидит за своим ноутбуком, но поднимает на меня глаза, как только я вхожу в комнату, его взгляд тут же опускается на конверты у меня в руках. На секунду мне кажется, что я вижу страх в его глазах, но видно мне показалось. Он прикрывает крышку своего ноутбука и улыбается.

— Ты откроешь первой или я?

— Ты, — говорю я, чувствуя, как у меня скручивает живот.

Он подходит и забирает конверт из рук. Вскрывает и смотрит, потом поднимает на меня глаза.

— Я чист.

— О, хорошо, — с трудом выдыхаю я. — Теперь, — говорю я, сделав глубокий вдох, разрываю конверт. У меня так трясутся руки, что я даже не могу вытащить письмо из конверта. Его рука накрывает мою.

— Это ничего не значит. Чтобы там ни было, мы со всем разберемся, хорошо?

— Хорошо, — шепчу я.

Я вытаскиваю письмо из конверта и разворачиваю. Я бегло просматриваю. Мои глаза наполняются слезами. Я чиста. Я поднимаю взгляд, его лицо выглядит, как застывшая маска. Но он старается сделать вид, что его это мало беспокоит. И вдруг я испытываю такую радость и счастье, что хочу над ним подшутить. Мне хочется ему сказать: «Нет, не все так хорошо», но, если честно, я не могу так с ним поступить. Это явно перебор. Поэтому я просто отрицательно качаю головой.

Его глаза расширяются.

— Что? — задыхаясь спрашивает он.

Я наблюдаю за его реакцией. Боже Мой! Он так боялся результатов, наверное, даже больше, чем я. Я открываю рот, чтобы сообщить, что это всего лишь шутка, но он приходит в себя и выхватывает письмо у меня из рук, быстро просматривая. Он поднимает на меня глаза, ничего не выражающие.

Я начинаю пятиться.

— Я пошутила. Я просто хотела увидеть твою реакцию. Вот и все. Шутка, — приторно-ласково говорю я.

Он делает рывок вперед, подхватывает меня за задницу и кладет себе на плечо, словно я мешок, даже не знаю с чем.

— Прости, извини, — сквозь хохот лепечу я, не в состоянии перестать смеяться. — Я все поняла.

Он несет меня в спальню и бросает на кровать.

— Эй, — протестуя кричу я.

Он моментально наклоняется и расстегивает мои джинсы. Затем хватает внизу за штанины и дергает с силой вниз, джинсы спускаются, как по маслу.

— Я не могла предположить, что ты так разозлишься. Это всего лишь шутка, — хихикаю я.

Он отбрасывает за спину мои джинсы и поддевает пальцами мои трусики. Ткань легко трещит, разрываясь.

— Ну же, Шейн, — сквозь смех прошу я.

Молча он стягивает с меня футболку через голову, заставив слегка приподняться с кровати, расстегивает мой лифчик и также отшвыривает его в сторону.

— Аууу... малыш, не злись так, — шепчу я.

С совершенно невозмутимым лицом он раздевается сам, его эрекция уже в рабочем состоянии, на нее даже можно повесить какой-нибудь предмет гардероба, он заползает на кровать. Фиолетовые крапинки искрятся в его глазах, он касается большим пальцем моей нижней губы. Чувственно.

— А почему я должен разозлиться? Это, мать твою, настоящий праздник. Мы оба чисты, моя дорогая.

— Точно, — шепчу я.

Он обнимает меня за талию, губами касаясь уха и говорит:

— Перевернись, Принцесса.

Что-то в его голосе заставляет меня снова внимательно посмотреть ему в глаза, но он невинно улыбается. Я ложусь на живот, и он накрывает меня своим накаченным сильным телом, входит в меня. Я выгибаюсь от удовольствия.

Первый раз. Это наш первый раз.

Он с силой удерживает меня за талию, и я спиной прижимаюсь к его груди, даже с какой-то жадностью. Он жестко входит. С силой и быстро. Он так давно хотел заняться со мной сексом, чувствуя кожу к коже. Он так давно хотел кончить в меня.

Наш секс сейчас напоминает дикий, животный, жесткий, но красивый.

И когда, наконец, он выпускает струю своего семени глубоко в меня, у него вырывается вздох глубокого удовольствия. Словно он наконец-то получил то, о чем долго мечтал. На несколько секунд он остается во мне, продолжая пульсировать. Потом выходит, и я чувствую, как его пальцы погружаются в мой вход. Он не собирается меня возбуждать, просто размазывает свое семя по моим бедрам и попке. Он как бы метит меня своим запахом. А потом кусает меня за задницу, переворачивает к себе лицом.

— Твоя очередь, — говорит он.

И я улыбаюсь, потому что моя очередь означает, что весь мой мир перевернется с ног на голову. И я ползу вверх, к его лицу. Он массирует мою влажную киску. Я стону. Он сосет мой клитор. У него не занимает много времени, заставить меня кончить, оргазм яростный, сильный. Он остановился? Нет. Конечно, нет. Его пальцы продолжают меня возбуждать. Пока я не кричу в голос, и все мое тело бьется в бесконтрольных спазмах.

Он остановился?

Нееет...

Эмоции внутри меня, как тайфун, выплескиваются наружу, сметая все на своем пути. Я чиста, я освободилась. Я ничем не заражена. Мне теперь не придется все время беспокоится, чтобы не заразить его. У меня текут слезы по щекам от радости. Он слизывает их, как собака. Я люблю собак, они самые преданные существа.

— Ты моя, — произносит он, целуя, облизывая, посасывая и гладя рукой каждый сантиметр моей кожи. — Испробую тебя всю, каждую твою щелочку. Мы все сделаем. — Такое чувство, будто он пробует на вкус мою кожу, словно дотрагивается до нее впервые. Он удерживает меня за бедра и поглощает соки из моей киски. А потом он снова входит в меня. Снова. Мы занимается сексом несколько часов подряд.

Ближе к вечеру, я стону:

— Больше не могу, Шейн. Больше все. Я больше не могу.

— Можешь, — отвечает он.

И он оказывается прав, с ним я могу многое.

Дрожа и задыхаясь, я снова испытываю очередной оргазм. Я плюхаюсь на спину, обессиленная, не в состоянии пошевелить ни единой частью тела. Шейн лежит рядом со мной, наши пальцы переплетены, мы просто молчим. Я смотрю в потолок.

— А если я забеременею, Шейн?

— Не беспокойся. Мы сделаем аборт, — отвечает он.

Я резко тут же поднимаю голову.

— Что?!

Он поворачивает ко мне лицо.

— Ты не согласна?

На секунду я не могу поверить, что он смог такое сказать, поэтому ударяю его по руке.

— Ты дурак, — обвиняю я, понимая, что он шутит, я вижу это по его лукавым глазам.

Он тянет меня за руки, усаживая сверху на себя. Мы оба потные, и наши тела скользят друг против друга.

Он не смеется.

— Знаешь, что я почувствовал, когда ты отрицательно покачала головой? Ты словно, уничтожила меня, вонзив нож в сердце.

Я чувствую себя настолько виноватой.

— Прости. Я не должна была так делать. Это был не повод для шуток. Я так обрадовалась, что у меня улетучился весь разум. Мне показалось, что это будет смешно. Теперь я понимаю, как ошиблась. Ты простишь меня?

— Нечего прощать. Помнишь, что сказала самая известная женщина, твоя соплеменница: «Любовь не измерить. Она просто отдает».

— Мать Тереза, — шепчу я в ответ.

— Я люблю тебя, Сноу. Ты даже не можешь себе представить, насколько я счастлив, что анализы отрицательные.

Я смотрю на него во все глаза.

— Что?

— Да, я люблю тебя. Ты можешь в это поверить?

Я продолжаю пялиться на него.

— Ты не шутишь, чтобы меня проучить, нет?

— Нет, не шучу. Но я как дурак надеюсь, что в ответ ты могла бы высказать и свои чувства. Хотя бы чуть-чуть.

Я начинаю смеяться от радости.

— Я люблю тебя, Шэйн Иден. Я так сильно тебя люблю, мне казалось, что я умру, когда мы расстались. Я мечтала услышать от тебя эти слова, но до конца не верила, что такое может произойти на самом деле, — отвечаю я.

— Знаешь, какие чувства ты вызываешь во мне сейчас? Я хочу танцевать с тобой на кухне. И отправится с тобой в книжные магазины и начать спасать старые, забытые всеми книги. Или пойти в супермаркет и скупить всех омаров, а потом выпустить их в море.

У меня глаза наполняются слезами от счастья.

— Ты знаешь стихотворение Пабло Неруды «Если ты забудешь меня»?

Я качаю головой.

Шейн произносит:

— «Если постепенно ты разлюбишь меня, то и я перестану любить тебя постепенно», — он стирает слезы, текущие у меня по щекам. — Но не я. Ничто не может убить мою любовь к тебе, чтобы ты не сделала или не сказала. Моя любовь — гостья из вечности. Она никуда, никогда не денется.

У меня кружится голова от счастья, я опускаю голову на ладонь, упираясь локтем в матрас, и начинаю делать пальцем круги вокруг его соска.

— А когда ты понял, что любишь меня?

— С первого же раза, как только увидел тебя, я понял, что ты должна принадлежать мне. С того момента, когда это дерьмо коснулось твоего бедра, когда вы ужинали в моем клубе, я почувствовал загорающийся гнев глубоко внутри себя, как будто он посягнул на мою территорию. Мне кажется, я даже стал немного шизофреником. Иногда я так беспокоился, чтобы не причинить тебе боль, а иногда был грубее, чем следовало. И совсем я слетел с катушек, когда высадил тебя у дома, после нашей поездки. Я отправился прямиком к маме домой, но был в таком диком настроении, что мама выгнала меня.

Я хихикаю.

— Тебе смешно, но ты даже не представляешь, как я пылал ревностью. Бл*дь, даже вспоминая, я чувствую себя неловко. Той ночью я не мог заснуть. Мне хотелось отправиться к нему и проломить башку, но я сделал все, что в моих силах, чтобы он не смог к тебе прийти тем вечером, ему предстоял ранний вылет и у него возникли непредвиденные дела тем вечером. Но я все равно не мог заснуть. Я понял, когда ты находишься вне поля моего зрения, я ощущаю себя как не в своей тарелке. Я хотел защитить тебя. Я уже окончательно решил, что ты моя, но только ты об этом, пока не знала.

— Да?

— Да, — говорит он со своей фирменной ехидной ухмылкой.

— А когда ты понял, что любишь меня? — вернулась я к своему вопросу.

— Думаю, когда увидел в окружении этих идиотов у клуба. О, мой Бог. Я никогда не чувствовал такой безумной ярости за всю свою жизнь. Я понял, что могу их убить. А потом взглянув на твое лицо, я так испугался, что подоспел слишком поздно, они уже что-то сделали с тобой. Ты не могла говорить. Ты не могла двигаться. Господи, у меня даже сейчас появляются мурашки на коже, даже когда я просто вспоминаю об этом.

Он дотрагивается до моей щеки.

— Ты выглядела такой потерянной, я не знал, что делать. Поскольку я любил тебя, я бы сделал для тебя все. Все, чтобы стереть этот ужасный взгляд с твоего лица.

Я хмурюсь, вспоминая ту ночь.

— Я не знаю, что тогда произошло со мной. Я просто оцепенела и не могла двигаться.

— Черт, не говори мне об этом, Сноу. Я не могу никуда тебя отпустить без себя. Меня безумно пугает, что ты можешь оказаться такой беззащитной.

— Я не беззащитна. Мне кажется, я тогда испытала настоящий шок от слов Никки, а потом... они… ну, это уже не так важно. Ничего же не случилось.

— Да, и ничего никогда не случится. Я найму тебе телохранителя.

Я подскакиваю, вскрикивая:

— Что? Нет. Я буду чувствовать себя глупо.

— М-да..., — рассеянно говорит он, и я просто слышу, как вертятся колесики у него в голове.

— Я серьезно, Шейн. Я не хочу, чтобы за мной все время следовал охранник, будто я какая-то знаменитость. Это просто смешно!

— Тогда, черт возьми, ты никуда не должна ходить без меня, — категорично заявляет он.

— О, дорогой. Я не позволю им разрушить мою жизнь. Я не боюсь. Больше не боюсь. С каждым днем, с тех пор, как ты вошел в мою жизнь, я становилась все сильнее и сильнее. Единственное, о чем я сильно сожалею, что я не пошла в полицию и не попыталась, хотя бы таким образом призвать их к ответственности. Это не месть с моей стороны, хотя месть им тоже бы не помешала. Просто я чувствую, что они то же самое будут делать и с другими молодыми девушками, такими как я. Они долго пользовались этой услугой. Хотя мои воспоминания и смутные. Но кто знает, может мои показания могли бы спасти кого-то, от чего пострадала я?