Прекрасный зверь

Глава 9

Василиса

— Да быть такого не может, — бормочу я, уставившись на экран ноутбука.

— Какие-то проблемы, vespetta? — глубокий голос доносится из угла, где сидит Рафаэль.

По спине у меня пробегают мурашки, как и каждый раз, когда он называет меня так своим хрипловатым, соблазнительным, интимным голосом. Будто гладкий бархат скользит по моему телу, дразня мою кожу. Мою обнаженную кожу.

Я скрежещу зубами, отгоняя мысленные образы себя в объятиях Рафаэля, пока он проводит пальцем по моему позвоночнику, как неделю назад в «Альбини». Это было всего лишь несколько легких прикосновений, едва заметных, но я все равно не могу выбросить их из головы.

— Позавчера я починила хранилище данных, но, похоже, кто-то снова умудрился испортить программное обеспечение, — отвечаю, не позволяя себе отвести глаза от экрана.

Мне и так сложно сохранять концентрацию, когда Рафаэль просто находится в комнате, постоянно чувствуя внимание к себе. Я уже давно привыкла к взглядам мужчин и научилась не обращать на них внимания, но Рафаэля очень трудно игнорировать. Он не смотрит на меня похотливыми глазами, будто хочет сорвать с меня одежду, заставляя чувствовать себя дешевой и грязной, словно во мне нет ничего, кроме красивого тела. Напротив, Рафаэль как бы пытается содрать с меня внешние слои, стремясь открыть то, что скрывается под ними.

— Очень жаль. Придется снова все исправлять.

— Не могу поверить, что компания может породить столько проблем.

— Хоть она и служит прикрытием для моего подпольного предприятия, но прибыль от нее почти такая же, как от ее теневой сестры.

— Получается, не все сотрудники «Дельта Секьюрити» — киллеры? — Судя по его системам, в его частной охранной компании больше сотни сотрудников.

— Конечно, нет. Только одна команда из четырех человек на отделение.

— Они всегда ходят командами? А если цель одна?

— Планируете стать моим конкурентом, мисс Петрова?

— Нет. Просто любопытно. — Я пожимаю плечами. — Ты не обязан мне отвечать.

Но я действительно хочу знать. Хочу знать о нем гораздо больше. Тех случайных сведений, которые собрала, недостаточно. Не то чтобы ожидала, что он расскажет мне конфиденциальную информацию о своем бизнесе.

— В основном все контракты заключаются на устранение одной цели, — говорит Рафаэль, тем самым удивляя меня. — Но они не легкие. Мы говорим об очень публичных, высокопоставленных персонах, хорошо охраняемых личной охраной, и часто проживают они в местах, которые тщательно защищаются. Если контракты попадаются мне, значит от них отказались мои деловые конкуренты, и не из-за отсутствия выгоды. Поэтому, несмотря на то что для выполнения контракта может потребоваться всего один оперативник, чтобы его проникновение и последующее отступление прошли гладко, ему нужна поддержка. Два члена команды обеспечивают наблюдение. Еще один служит запасным вариантом на случай, если что-то пойдет не так.

— Часто ли что-то идёт не по плану?

— Иногда. — Его тон меняется, голос понижается и звучит почти дико. — Однажды я потерял целую команду.

— Что случилось?

— Была упущена одна очень важная деталь. — Он берет со стола бокал с вином и бодрыми шагами пересекает комнату, выходя на балкон. — Я не знал, что женщина, которую заказали нам убить, была девушкой одного киллера. Этот ублюдок казнил всех четверых моих парней еще до того, как они успели добраться до цели. Гребаный Мазур.

Он запускает бокал в перила балкона. Бокал разлетается вдребезги, звук разбившегося стекла эхом разносится по воздуху.

— Ты убил парня, который расправился с твоими людьми?

— Нет. — Рафаэль откидывается на перила, скрестив руки на груди.

От силы его потемневшего взгляда у меня по спине пробегают мурашки.

Рафаэль больше ничего не говорит, просто наблюдает за мной издалека, словно ожидая, не попрошу ли я объяснений. Я хочу. Интерес, который этот мужчина разжигает во мне, не поддается сравнению ни с чем. Каждый раз, когда думаю, что поняла его, он делает что-то, что опровергает мои выводы.

— Почему нет? — спрашиваю, немного настороженно. — Почему не отомстить за убийство своих людей?

— В каждом бизнесе есть свои правила. В моем нельзя соглашаться на заказ, направленный против коллеги-киллера или его семьи, независимо от предложенной цены.

— Не ожидала, что в бизнесе, связанном со смертью, существует свой этикет.

— И всё же он есть. — Он сжимает зубы. — Я нарушил это правило. И мои люди заплатили жизнью за мою же ошибку.

Меня одолевает внезапное желание подойти к нему и предложить хоть какое-то утешение. Даже в тени, скрывающей большую часть его черт, на его лице ясно написаны гнев и чувство вины. Это не вяжется с тем, что он рассматривает своих людей только как наемную рабочую силу. Не вписывается в картину ужасного работодателя, чего он не отрицает. Рафаэлю Де Санти присуще нечто большее, чем он хочет показать.

Я смотрю на записку, приклеенную к углу экрана ноутбука. Это рисунок утренней сцены, когда я завтракала на террасе. В одиночестве. Я-то думала, что в тот момент он уже ушел на работу.

Доказательство этой ошибочной мысли у меня в руках. Я улыбаюсь его попытке запечатлеть мелкие детали, особенно с помощью простой шариковой ручки. Никто, кроме меня, не сможет сказать, что полу размазанные кляксы на кончиках пальцев — это пятна мармелада, оставшиеся после того, как я запихала в рот круассан.

В ящике моей тумбочки спрятаны еще четыре таких же наброска, как этот. Каждый раз, когда натыкаюсь на один из них, мне приходится бороться с собой, чтобы не захихикать, как школьница. Интересно, что Рафаэль делает с рисунками, которые я ему оставляю? Наверное, выбрасывает их в мусорное ведро.

У Рафаэля звонит телефон.

— Pronto (Пер. с ит.: Слушаю), — отвечает он.

Я все еще смотрю на записку, когда мой рабочий стул внезапно откидывается назад, и колесики плавно катятся по полу.

— Что…

— Как, черт возьми, это произошло? — Рафаэль склоняется над ноутбуком, прижав телефон к уху.

Я слышу приглушенную речь человека на другом конце линии, но его английский с сильным акцентом, из-за чего трудно понять, о чем он говорит. Свободной рукой Рафаэль хватает беспроводную мышь и просто кивает в ответ на слова мужчины, сворачивая множество окон на экране.

— Подожди секунду, Ханс. — Он опускает телефон на стол и смотрит на меня.

— Тебе нужен стул? — спрашиваю я.

— Да.

Я киваю и начинаю высвобождать ноги из-под задницы, но Рафаэль хватает меня за талию и поднимает.

— Полегче, дружок! — протестую. — Я уже встаю.

— Ты, возможно, мне ещё понадобишься. Ты останешься. — Он опускается на стул и усаживает меня к себе на колени.

Я смотрю на профиль Рафаэля, пока он подкатывает кресло ближе к столу и снова берет телефон, а его вторая рука крепко обхватывает меня. Он выбирает опцию видеозвонка и прислоняет телефон к настольному держателю для ручек. На экране появляется изображение человека в черной балаклаве, так что видны только его глаза. Судя по всему, он находится в шикарной комнате с роскошной мебелью и картинами на заднем плане.

— Продолжай, — говорит Рафаэль парню, снова берясь за мышку.

— Цель нажала на какой-то скрытый элемент управления, как раз перед тем, как Аллард казнил его, и заблокировал их обоих внутри комнаты.

— Вы можете пробиться к Алларду снаружи?

— Нет. Дверь из армированной стали, и у нас нет ничего, чтобы ее пробить. Другого способа проникнуть внутрь нет. Мы пытались переключить систему с главного пульта управления внутри дома, но у этой комнаты изолированная сеть, она не интегрирована с основной системой безопасности дома.

На экране открываются два окна рядом друг с другом. В первом изображен парень в тактическом снаряжении, с несколькими видами оружия, пристегнутым к его груди, который сидит в антикварном кресле с тумблером янтарной жидкости в руке. Полагаю, это тот самый, кто застрял в комнате. На другом видео — Митч, главный айтишник Рафаэля, с которым я, наконец-то, лично познакомилась в штаб-квартире «Дельта Секьюрити», когда вчера обновляла прошивку на главном сервере. Он одет в знакомую ярко-зеленую футболку. Я почти уверена, что это футболка Гвидо.

— А как насчет того, чтобы отключить сеть изнутри? Аллард?

— Невозможно, — отвечает парень с напитком. — Запорный механизм требует тринадцатизначный код, чтобы открыть дверь. Разрешается только одна попытка, иначе сигнал тревоги отправляется прямо в их охранную службу.

Рафаэль сжимает переносицу.

— Митч?

— Я нахожусь в системе охранной компании и пытаюсь найти код доступа к двери, но все данные их клиентов зашифрованы. Все инструменты для дешифровки, которые я пробовал до сих пор, не помогли.

— Продолжайте пытаться. Сколько у нас времени?

Митч взглянул на наручные часы.

— Чуть больше часа. Нам нужно вывезти Алларда до того, как в семь прибудет персонал. Пунктуальность в Японии — это как чертова религия.

Давление руки на мою талию усиливается. Рафаэль наклоняет голову и буравит меня взглядом.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы взломать тринадцатизначный код?

— Около четырех часов, — говорю я.

— Черт.

— Для меня было честью работать на вас, босс. — Аллард делает глоток напитка и ставит его на соседний стол. — Скажи ребятам, чтобы отступали, — говорит он и взводит курок.

— Аллард! — рычит Рафаэль и бьет кулаком по столешнице с такой силой, что я подпрыгиваю у него на коленях. — Убери свой гребаный пистолет в кобуру!

— Мы все знаем, как якудза поступает с теми, кто убивает одного из них. Они поднимают пытки на новый уровень. Нельзя им позволить взять меня живым.

Я прикусываю нижнюю губу, мой взгляд мечется между Рафаэлем и человеком в ловушке на видеоэкране. Ни один обычный сотрудник не будет готов покончить с собой, чтобы защитить своего работодателя. Что бы ни говорил мне Рафаэль, его люди явно заботятся о нем. А он — о них.

— В доме есть ещё один компьютер? — спрашиваю я.

Три пары глаз сразу же устремляются на меня через экраны. Я и не подозревала, что камера на нашем конце разговора тоже вела трансляцию.

— А что? — раздается голос Рафаэля рядом с моим ухом.

Я поворачиваюсь к нему лицом и сталкиваюсь с его носом.

— В наше время всё требует ввода учетных данных. Приложения для доставки еды. Потоковые сервисы. Даже чертово приложение для управления роботом-пылесосом. Никто не может держать всю информацию в голове.

— Уверен, что кумичо из якудза не заморачиваются с пылесосами, vespetta.

— Так дело не в этом. — Я бы закатила глаза, но ситуация кажется опасной. — Я имею в виду, что у каждого есть секретный файл на компьютере, где хранится список паролей и кодов. Не так ли?

— Да.

— Вот. — Я смотрю прямо в камеру и адресую свой вопрос парню в балаклаве. — Ты видишь где-нибудь ноутбук или компьютер?

— Есть один. В кабинете, — отвечает он на английском с сильным акцентом. Похоже, он немец. Я думала, что все люди, работающие на Рафаэля, будут итальянцами, но, судя по тому, что разговор ведется на английском, и по наличию множества акцентов на линии, похоже, что команда Сицилийца собрана со всего мира.

— Хорошо. Я попробую получить доступ к нему отсюда. Сходи туда и дай мне IP-адрес.

— А если он заблокирован?

— Люди слишком ленивы, — говорю я. — Пароли для персональных компьютеров обычно не превышают восьми символов. — Подключи свой телефон к ноутбуку и запусти программу. Я попрошу Рафаэля прислать вам ссылку. Взлом займет не более десяти минут.

Парень в балаклаве кивает и в следующее мгновение уже бежит через дом.

Что и требовалось доказать, обладатель шикарного особняка был одним из самых ленивых людей. Пароль его ноутбука состоял всего из шести цифр, не более. Мой переадресованный взломщик кодов взломал его почти мгновенно, позволяя соединить ноутбук Рафаэля с ноутбуком мертвеца менее чем за минуту.

Однако на поиски нужного нам файла уходит почти целый час. Как правило, люди используют одно и то же слово в качестве пароля в разных приложениях. Они немного изменяют его с помощью специальных символов, но корень остается неизменным. Сначала я запускаю проверку на то же ключевое слово, что и при входе в систему ноутбука, а затем настраиваю фильтры для поиска во всех файлах документов, содержащих несколько повторяющихся сочетаний букв. Сузив выбор, я просматриваю каждый отмеченный результат вручную, надеясь, что следующий, который открою, окажется списком паролей. Тот факт, что я одновременно использую приложение-переводчик, чтобы прочитать каждый документ, чтобы понять, что это именно то, что мне нужно, или рецепт домашнего мисо супа, еще больше усложняет дело. К тому моменту, когда наконец нашла то, что искала, у меня щипает глаза и раскалывается голова от постоянного напряжения.

— Вот. — Я указываю на комбинацию цифр в середине документа, которая находится прямо под регистрационными данными для входа на сайт, транслирующий порно. — Код доступа к комнате.

Легкая дрожь пробегает по спине, когда Рафаэль берет меня за подбородок и наклоняет мою голову к себе. Его глаза впиваются в мои, и на мгновение я забываю, как дышать.

— Если ты ошибаешься, то только что подписала смертный приговор моему человеку. — Его голос низкий и немного угрожающий, но в его глазах нет угрозы. Только благоговение. — Ты уверена?

— Уверена, — отвечаю, выдыхая сдерживаемый вздох.

Рафаэль кивает и отпускает мой подбородок, поворачивается и диктует код Алларду. В недоумении я смотрю на суровый профиль Рафаэля. Больше никаких вопросов. Он не просит меня подтвердить еще раз. Не требует объяснить, почему я уверена в правильности своих выводов, и не просит Митча перепроверить их. Он готов рискнуть жизнью своего человека, полагаясь только на мое слово. Тем самым он показывает, что доверяет мне и моим навыкам. Верит в меня.

Чувство удовлетворения и гордости разгорается во мне, проникая в каждую клеточку моего существа. Все те случаи, когда я сдавала тесты в колледже, не могут сравниться с этим чувством.

Я оглядываюсь на экран, где Аллард стоит перед панелью управления у двери, его камера наведена на крошечный узкий экран над клавиатурой. Я набираю воздух в легкие и задерживаю его, наблюдая за тем, как он вводит цифры. Когда набирает последнюю цифру, раздается едва слышный щелчок, но он, как гром, разносится по линии.

Сработало.

Рафаэль берет телефон и отключает его, затем закрывает крышку ноутбука. В этот момент, сидя у него на коленях совершенно неподвижно, я начинаю осознавать каждую точку соприкосновения между нашими телами и каждое ощущение, которое вызывает эта связь. Его крепкая, мускулистая рука обнимает меня за талию. Тепло исходит от его груди, когда он прижимается к моей усталой спине. Легкое покалывание на щеке, когда его щетина касается моей кожи.

— Никогда бы не подумал об этом, — звучит глубокий, хрипловатый голос рядом с моим ухом. — Так ты нашла мой список паролей?

— Да, — отвечаю. — Тебе действительно нужно придумать что-то более креативное, чем desanti1234, для твоего приложения онлайн-банкинга.

Раскатистый смех доносится до меня.

— У тебя снова возникло искушение отправить очередное пожертвование церковному хору?

Я не могу подавить ухмылку.

— Да, очень.

Рафаэль легко проводит большим пальцем по моему подбородку.

— Спасибо, что помогла спасти жизнь моему другу.

— Другу? — Я приподнимаю бровь. — А я-то думала, что твои сотрудники — это просто сотрудники. Неужели он действительно покончил бы с собой, чтобы не попасть в плен?

— Несомненно. Когда впервые встретил Алларда, он гнил в камере китайской тюрьмы, осужденный за политический шпионаж в пользу Франции. Его не слишком любезные хозяева «обрабатывали» его в течение нескольких недель, а он продолжал настаивать на своей невиновности и на том, что приехал в Китай как студент по обмену. Я вытащил его из этой дыры.

— Значит, ты спас невиновного человека. Это благородно. Но что ты делал в китайской тюрьме?

— Выполнял контракт на убийство для французского правительства — устранял его самого известного, но недавно скомпрометированного агента. — На губах Рафаэля играет лукавая улыбка. — Захари Алларда.

Я фыркаю.

— Значит, все-таки он виновен?

— Да.

— И ты отказался от контракта?

— Я позвонил своему связному во французском правительстве и сказал, что парень у меня. Также сообщил, что их человек не раскрыл своего прикрытия. Но они все равно настаивали на его ликвидации. — Челюсть Рафаэля сжимается. — Аллард выдержал несколько недель интенсивных физических и психических пыток, не выдав ни одного секрета. А его начальство все равно решило вознаградить его преданность смертным приговором. Так что да, я отказался от контракта.

— И взял Алларда под свое крыло.

— Конечно. Я предложил ему втрое большую зарплату, чем он получал в своем предательском агентстве. Это была одна из лучших сделок, которые я когда-либо заключал.

— А не думал, что, возможно, то, что ты спас ему жизнь, как-то повлияло на то, что он согласился работать на тебя? И дело вовсе не в деньгах.

— Деньги — это главная сила, которая заставляет мир вращаться. Людям может не нравиться эта правда, но от этого она не становится менее реальной. — Его палец теперь на моих губах, прослеживает форму нижней губы.

— Ты ошибаешься, — бормочу я, завороженная его взглядом.

— Я не считаю тебя наивной, vespetta. Но ты молода, и тебе еще многому предстоит научиться.

Телефон Рафаэля снова начинает звонить. Прикосновение к моим губам исчезает. Он берет аппарат со стола и прижимает его к уху.

— Гвидо? Cosa è successo? (Перев. с ит.: Что случилось?)

Как только Гвидо начинает говорить на другом конце линии, Рафаэль вскакивает с кресла. Я все еще сижу у него на коленях, а он держит меня за талию, и в итоге я болтаюсь в полуметре над полом, прижавшись спиной к его груди.

— Рафаэль! — Я дергаю его за предплечье. — Не возражаешь?

Хватка вокруг моей талии немного ослабевает. Достаточно, чтобы я медленно сползла по его телу, ощутив каждый дюйм его твердой груди.

— Mierda. Venti minuti, (Перев. с ит.: Черт. Двадцать минут) — говорит Рафаэль в трубку.

Рука, все еще лежащая на моем бедре, исчезает, и в следующее мгновение Рафаэль направляется через всю комнату к двери, ведущей в спальню. Он все еще говорит быстро на итальянском, и хотя я не понимаю ни слова, по его отрывистому тону становится ясно, что-то случилось. Он прерывает звонок и за несколько широких шагов добирается до «моей» комнаты.

Я бросаюсь за ним, щелкая каблуками по деревянному полу. Поскольку в «Альбини» нет ни толстовок, ни мешковатых штанов, мой новый гардероб состоит из узких джинсов, шорт и симпатичных блузок. Я купила пару кроссовок, но они все еще лежат в коробке и задвинуты под кровать, поэтому почти все время хожу на каблуках.

Не помню, когда в последний раз одевалась так красиво и при этом не чувствовала себя плохо. В поведении Рафаэля по отношению ко мне тоже нет никакой разницы — он относится ко мне точно так же, как и тогда, когда ходила в его рубашках. Это такое гребаное облегчение. Но в то же время чувствую легкое разочарование. Сегодня надела блузку с особенно низким вырезом, а он даже ни разу не взглянул на мою грудь. Не то чтобы я хотела этого.

Ну, может, чуть-чуть.

Уф.

Этот мужчина окончательно запутал меня, и я уже не знаю, чего хочу.

Я догоняю Рафаэля, когда он заходит в гардеробную. На миг запутавшись в его намерениях, я едва не пропускаю момент, когда он прижимает большой палец к небольшому настенному экрану, расположенному за рядом его костюмов. Раздается едва слышный щелчок, и задняя стенка шкафа начинает сдвигаться в сторону. В следующее мгновение Рафаэль исчезает в ранее скрытой комнате.

Стараясь ступать как можно тише, я на цыпочках пробираюсь внутрь в месте, где Рафаэль раздвинул пиджаки, и оказываюсь в комнате, которая примерно в два раза меньше гардеробной. Вдоль стены тянется стойка, пространство под ней заполнено десятками ящиков. Выше, почти до самого потолка, расположены шкафы, полки и кронштейны, но в них хранится не одежда. А оружие. Ножи. Десятки разнокалиберных пистолетов. Длинноствольные винтовки. В одном из углов почти по пояс сложены хозяйственные ящики, а по обеим сторонам комнаты на оружейных стеллажах разложено еще больше оружия.

Последний раз видела столько оружия в одном месте, когда дядя Сергей показывал мне свою оружейную комнату (ну, по крайней мере, одну из них). Я совершила ошибку, рассказав об этом папе, и в итоге была наказана на неделю. Дядя Сережа потом несколько дней ходил с разбитой губой. Если папа когда-нибудь узнает, что дядя научил меня пользоваться большей частью оружия в арсенале (в другом хранятся взрывчатка и штурмовое оружие, а дядя Сергей, к сожалению, никогда не разрешал мне их видеть), папа точно впадет в ярость.

Рафаэль открывает один из верхних ящиков под столом и достает оттуда несколько небольших коробок, ставя их перед собой на столешницу. Боеприпасы. Он снимает черный пиджак и бросает его на стол, оставшись в темно-серой рубашке. Из другого ящика он выбирает наплечный пояс и надевает его, регулируя ремни. Взяв с полки два пистолета, проверяет патроны к ним, затем вставляет пистолеты и запасные магазины в кобуры.

— Рафаэль? Что происходит?

— Вечер обещает быть насыщенным. Мне нужно уладить одно недоразумение в порту. — Он подходит к боковой стене и снимает одну из установленных на ней винтовок, затем достает из другого соседнего ящика коробку с боеприпасами.

— Ты обычно решаешь недоразумения с помощью «Ремингтона»? — Я задыхаюсь от растущей паники.

Рафаэль поднимает голову, его взгляд сталкивается с моим, а уголок губ изгибается вверх.

— Я слышу беспокойство в твоем голосе, мисс Петрова?

Я замираю.

— Нет. Думаю, ты принял это за волнение.

На его лице появляется странное выражение, и, не сводя с меня глаз, Рафаэль делает шаг ко мне. Я пячусь. Он продолжает наступать, а я отступаю, пока снова не оказываюсь в гардеробной и не прижимаюсь спиной к вешалке с его рубашками. Рафаэль останавливается передо мной и наклоняется так, что наши лица оказываются на одном уровне.

— Я никогда не встречал женщину, которая могла бы определить марку тактической винтовки, — говорит Рафаэль, в его глазах светится изумление.

Я вдыхаю, и мои обонятельные рецепторы наполняются его запахом. Свежим. Соблазнительным. Мой взгляд опускается к его губам. Два грубых шрама пересекают нижнюю губу, придавая ей неправильную форму, а затем продолжаются по подбородку. Каково это — чувствовать эти губы на своих? Какими бы они были на вкус? Я поднимаю руку и прижимаю ладонь к его груди. Надеюсь, этого достаточно, чтобы не дать мне наклониться еще больше и попытаться выяснить это самой.

Рафаэль протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке.

— Ты можешь оставить себе ноутбук, чтобы закончить начатое, но активность на этом устройстве будет отслеживаться. Если у тебя возникнет желание связаться с кем-то в интернете или поделиться тем, чего, как ты знаешь, делать не следует, пожалуйста, помни, что одно мое слово — и твоя семья лишится жизни в считанные минуты.

И вот так мое переживание за него превращается в ярость.

Я отталкиваю его, выбегаю из кабинета и бегу обратно в офис, чтобы забрать этот чертов ноутбук. Не могу дождаться, когда закончу с этим дерьмом и смогу вернуться домой. Поначалу думала, что эта «работа» продлится всего несколько дней, но я здесь уже почти три недели.

Мы оба одновременно входим в спальню. Я направляюсь к кровати с ноутбуком, а Рафаэль пробирается от гардеробной к двери. Когда мы проходим мимо друг друга, наши руки слегка соприкасаются.

Прикосновение длится меньше мгновения, но мне кажется, что тыльная сторона моей руки обожжена. Я забираюсь на огромную кровать и, сложив ноги под себя, открываю перед собой ноутбук.

— Сладких снов, vespetta, — доносится его хриплый голос.

Я не поднимаю глаз от экрана, просто показываю Рафаэлю средний палец. Громогласный смех заполняет комнату, и дверь захлопывается за ним.

Час спустя я все еще слышу этот смех в своей голове.

Рафаэль

Я выхожу из машины.

— Кто всё это начал?

— Риццуто, — говорит Аурелио, мой главный человек в порту Катании. — Один из кранов не работает с пятницы, что приводит к задержкам. Риццуто пытался подкупить экспедитора, чтобы его пропустили в начало очереди на импортной таможне, а затем через инспекцию и за ворота. Он пришел в ярость, когда ему отказали. В дело вмешалась охрана порта, и произошла стычка. Риццуто заперся в административных помещениях, взял в заложники операторов терминала и угрожает начать стрельбу, если его груз не обработают и не выпустят сегодня вечером.

Я смотрю на третий этаж здания, служащего диспетчерской вышкой порта. Риццуто — один из крупнейших контрабандистов алкоголя на Сицилии. Он привозит элитные французские и испанские вина и платит огромные взятки за то, чтобы портовые и таможенные чиновники проставляли необходимые отметки. Мне плевать, чем он торгует, лишь бы выполнял свою часть сделки и ежегодно перечислял на мой банковский счет полмиллиона за то, что я позволяю ему пользоваться портом Катании. Задержки — не редкость, и Риццуто это хорошо известно. И он не глупый.

— Кто-нибудь проверял его контейнеры? — спрашиваю я.

— Нет. Они все еще в штабелях.

— Давайте посмотрим на них.

Даже в столь поздний час в порту кипит жизнь. Выкрикиваемые приказы наполняют воздух, когда грузы загружаются и выгружаются с судов с помощью подъемных кранов. Автопогрузчики и терминальные тягачи перемещаются по складскому двору, укладывая в штабеля контейнеры, которые затем проходят окончательную проверку перед отправкой и погрузкой на развозные грузовики. Я не люблю всю эту суматоху, поэтому прихожу сюда только в случае крайней необходимости. Убивать людей гораздо проще, чем работать с ними.

— Открой первый, — говорю грузчику, стоящему у трех зеленых контейнеров в зоне временного хранения.

Тот спешно отпирает тяжелые распашные двери, а затем отходит в сторону. Я беру у Аурелио лом и вхожу внутрь.

Деревянные ящики с логотипом известной французской винодельни в Бордо аккуратно сложены один на другой, заполняя почти весь стальной контейнер. В воздухе витает слабый древесный запах. Я втыкаю конец лома между двумя досками ближайшего ящика и толкаю. Доски ломаются и раскалываются. Белый порошок высыпается из пластиковой упаковки, разорванной краем разрушенного каркаса ящика, на пол рядом с моим ботинком. Я ловлю пальцами мелкие частицы и подношу их ко рту. Кокаин.

Сплюнув горечь, отбрасываю лом в сторону.

— Найдите подходящее место и сожгите весь груз. Я хочу, чтобы это сделали к утру, Аурелио.

— Конечно, босс.

Я киваю и отправляюсь обратно, а внутри меня бушует ярость. На острове есть только один человек, который может достать такой чистый кокс.

Гвидо отдыхает у своей спортивной машины, болтая с водителем погрузчика, но когда видит, что я возвращаюсь к контрольной башне, Гвидо направляется ко мне.

— Аурелио прислал мне сообщение. Что происходит?

— Калоджеро пытался провезти свои наркотики в грузе Риццуто. — Я забираю винтовку с заднего сиденья своего внедорожника и захлопываю дверь.

— Черт. Уверен, что это его?

— Да. — Я взвожу винтовку и направляюсь к главному входу в башню. — Иди помоги Аурелио организовать поджог этого дерьма, — говорю я брату через плечо.

Нижний этаж здания — это огромный склад, где хранится техника и грузы, задержанные в порту по разным причинам. Этажи выше заполнены административными офисами. Мои шаги звучат тихо, когда поднимаюсь по металлической лестнице на верхний уровень, где расположены диспетчерская и центр управления портом.

— Он успокоился? — спрашиваю человека, стоящего на страже у двери.

— Немного. Он по-прежнему не позволяет никому выходить из комнаты, но перестал размахивать пистолетом после того, как мы сказали, что вы здесь.

Я киваю и вхожу в комнату управления.

Риццуто сидит в кресле у стены с окнами, из которых открывается вид на контейнерный терминал, его пистолет небрежно перекинут через бедро. В противоположном углу собрались четыре оператора, с паникой в глазах они смотрят на происходящее.

— Рафаэль! — Рицууто улыбается. — Я так рад, что ты приехал. Надеюсь, мы быстро разрешим это недоразумение, и я смогу отправить свой груз в путь, как и планировалось.

Его взгляд падает на винтовку в моей руке, и улыбка тут же стирается с его лица.

— Эмм… Извини, если я слишком остро отреагировал, но у меня очень плотный график.

Я придвигаю стул к себе, ставлю его напротив Риццуто и сажусь.

— К чему такая спешка?

— У меня новый покупатель. Не очень терпеливый парень. — Риццуто пытается скрыть свою нервозность за непринужденной позой, но я вижу бисеринки пота на его виске.

— Угу. Скажи, сколько Калоджеро заплатил тебе за контрабанду кокаина через мой порт?

Лицо Риццуто бледнеет.

— Это мое, — выдыхает он, крепче сжимая пистолет. — Ты же знаешь, я бы не осмелился привезти сюда наркотики коза ностра. Клянусь могилой моей матери, Рафаэль. Я…

Я прижимаю дуло винтовки к его лбу и нажимаю на спусковой крючок. Голова Риццуто взрывается, превращаясь в месиво из костей, крови и мозга, часть кровавой массы выпадает наружу через разбитое окно. Опустив винтовку, я встаю и выхожу из комнаты, проходя мимо группы бьющихся в истерике рабочих.

Выйдя из здания, снова нахожу Гвидо у его машины, он смотрит на кровь и куски плоти, разбросанные по лобовому стеклу.

— Чтоб тебя черти драли, Рафаэль! — ворчит Гвидо. — Может, хватит уже загаживать мою машину останками от людей? Фу, какая гадость!

— Извини. Я забыл, что ты припарковался под окнами. — Я бросаю окровавленную винтовку на заднее сиденье своей машины. — Убедись, чтобы все держали рты на замке по поводу произошедшего здесь сегодня. Посмотрим, что сделает Калоджеро, когда поймет, что его наркотики так и не покинули порт.

— Он наверняка пошлет своих людей расследовать дело.

— Если так, ты знаешь, что нужно сделать. — Я сажусь за руль и жму на газ.

Приехав домой, я принимаю душ в гостевой комнате, а затем проскальзываю в свою спальню. Моя маленькая хакерша свернулась калачиком в моей постели — спит, и на ней все тот же наряд, в котором она была, когда я уходил. Две верхние пуговицы бледно-персиковой шелковой блузки расстегнуты, открывая взгляду белый кружевной бюстгальтер под ней. Мой взгляд скользит по ее ногам, обтянутым белыми джинсами-скинни, к босоножкам на шпильке цвета слоновой кости на ее изящных ступнях. Очевидно, она задремала во время работы, так как мой ноутбук лежит открытым рядом с ней в кровати.

Я наклоняюсь и осторожно расстегиваю ее босоножки. В этот момент мой взгляд падает на освещенный экран ноутбука. На нем отображается сайт моей подставной компании. URL-адрес и название компании верны, но вместо темного заголовка и серебристого текста на сайте изображены две мультяшные лягушки в розовых шляпах. Да к тому же зеленые квакушки подмигивают. Тем временем отзывы наших клиентов на слайдере были заменены на курсивный шрифт с сердечками вместо точки над каждой строчной буквой «i» на странице.

Поставив босоножки у кровати, я переставляю ноутбук на тумбочку и натягиваю одеяло до подбородка Василисы. Моя маленькая плутовка. Я лезу в карман и достаю футляр для драгоценностей, который прихватил по дороге домой, и кладу его рядом с ноутбуком. Хозяина магазина чуть удар не хватил, когда он обнаружил меня на пороге в четыре утра. Кровь на моем пиджаке и рубашке тем более его напугала. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы выговорить слова о том, что заказанный мной браслет будет доставлен завтра. Пришлось утихомирить свое раздражение, купив вместо него пару рубиновых сережек.

Они недостаточно изысканны. Вряд ли это заменит те эксклюзивные вещи, которые я купил для нее, но это самое дорогое, что было в магазине. Если дело дойдет до этого, я готов купить для Василисы все эксклюзивные украшения на Сицилии, в надежде, что она согласится принять мои ухаживания. Может быть, она даже согласится пойти со мной на ужин.

Слегка проведя кончиками пальцев по щеке Василисы, направляюсь к креслу у камина. Отсюда открывается прямой вид на мою спящую пленницу, так что я устраиваюсь поудобнее на своем вожделенном ночном месте. Все равно уже поздно ложиться спать, а наблюдать за своей милой пленницей гораздо приятнее, чем пара часов отдыха.