Престидижитатор Сталина

Начало

Часть, где вкратце показывается та глубокая ситуация, в которой оказался Герой.

Когда в машину долбанул разряд с высоковольтки, мне показалось, что электричество это сплело вокруг меня какой-то кокон и так в этом коконе и застыло: вместо машины я оказался внутри как будто сетчатого мешка, сплетенного из бледно светящихся каких-то прожилок. А вот вокруг этого кокона все было очень интересным.

Во-первых, из кокона я увидел, как Пассат медленно проехал еще сотню метров, остановился, и из него вышел какой-то парень. То есть я вышел, и во-вторых интересным было то, что я понимал, что там — это тоже я. И тот "я" осмотрел машину, затем как-то быстро — и очень странно — снова в машину влез, после чего Пассат — со скоростью болида Формулы-1 — задом промчался обратно буквально сквозь меня. Пламя из цистерны как-то "влезло" обратно в нее и погасло, грузовик к ней словно подлетел а не подъехал, цистерна выпрыгнула из канавы и потащила тягач обратно откуда он приехал. Потом какие-то другие машины помчались задом — все со скоростью реактивного самолета, затем — на секунду стало темно…

Буквально через несколько секунд (и непонятных миганий) зеленый лес вокруг вдруг потерял листья, затем на земле выступил снег… потом снег исчез и лес зажелтел, снова зазеленел, снова побелел… и снова, и снова…. Почему-то я стал считать эти странные циклы, которые становились все короче и короче. Меня посетила забавная мысль, что это время пошло назад, и я снова стану маленьким — но после того, как насчитал уже чуть больше полусотни, сообразил, что маленьким я точно не стану. И это меня рассмешило, но считать я почему-то не прекратил. Где-то на счете "семьдесят" дорога пропала (точнее, стала проселком), на сотне с небольшим исчез и проселок…

А на счете слегка за двести с легким звоном исчез и окружающий меня кокон, что стало неприятной неожиданностью: в коконе я "висел" где-то метрах в полутора над землей, причем "в положении сидя", и когда он пропал, я свалился… хорошо еще, что в какой-то куст. То есть хорошо, что не на какой-то острый пенек…

Меня посетила мысль, что раз "я" в машине место взрыва успешно преодолел, то у "меня" и дальше все будет нормально. И у Светки, и у Вити… А вот у меня, который вместе с коконом отмотал двести с лишним лет взад, все будет несколько иначе. Точно иначе: тут нет ни машины, ни даже дороги… вообще один лес кругом. Правда, с местом все было ясно: кокон висел, никуда не двигаясь. И со временем тоже вроде ясно: если я правильно считал эти "обратно-годовые" циклы, то получается, что я — вообще ровесник века! Правда, века девятнадцатого…

Зато — сразу понятно, что делать. Надо срочно в народ знания нести, к царю советником устроиться. Насколько я учил историю в школе, в это время в России как раз царь главным был. А какой именно царь — я у первого встречного спрошу. И единственная проблема — не было этих первых встречных в пределах видимости.

Правда я точно знал, где они водятся: от "Свинюшки" (новое название деревни я успел забыть) я успел отъехать километров… четыре поперек и километров пять вдоль… километров шесть с половиной напрямки получается, а по словам бабульки деревне уже лет триста было. Так что идти надо примерно вон в ту сторону…

По дикому лесу, да еще с тяжеленной сумкой. То есть не тяжеленной, а просто тяжелой, точнее даже очень-очень тяжелой, но и я мальчик не хилый — однако в дебрях сумка будет за ветки цепляться, с ней через какой-нибудь завал пробираться намучаешься. То есть я сначала уже намучался, и только потом сообразил, что если ее прикопать в укромном, но заметном месте, то потом за ней будет несложно вернуться. С крепкими мужиками, которые все эти завалы лесные разгребут. А тут как раз вышел на место, где дерево… очень приметное дерево было. Так что достал из сумки нож (сам ковал!), вырыл ямку… В сумке была коробка с зажигалкой Зиппо и флаконом с фирменным бензином — это я для тульского кузнеца как раз вез. Вещь полезная — закопав сумку, я полил землю бензином, так что звери ее не выкопают. А то земля-то в диком лесу довольно мягкая… очень недолго мягкая, а потом сплошные корни, фиг их покопаешь. Правда бензин скоро совсем испарится, ну да ненадолго сумку я тут оставляю.

Погуляв по лесу еще с час я преисполнился некоторыми сомнениями. Понятно, что буду я каким-нибудь дворянином, ну или еще кем-то важным, но как это довести до первых встречных? Одет я, конечно, по последней моде. Но модны ли сейчас рваные на коленках джинсы? А еще "встреча с кустом": джинсы с дырками на заднице даже в моем времени особо модными не считались. Правда дырки не очень-то и большие…

Судя по погоде (и листьям на деревьях) меня здесь "выбросило" где-то в начале мая, так что хотелось выйти к людям побыстрее. Было не то, чтобы очень холодно… но очень свежо. Излишне, я бы сказал, свежо — но то ли я неверно направление выбрал, то ли пошел не в ту сторону… то есть я изначально шел не в деревню (пойди найди ее в диком лесу), а в сторону дороги, которая в нее вела. Но если сейчас не было шоссе, то могло не быть и дороги от шоссе к деревне. Хреново: до Тулы (которая точно уже есть) пешком топать несколько суток, а дело уже к вечеру идет.

Я уже приготовился начинать расстраиваться по этому поводу, но услышал какой-то стук. Похожий на стук топора дровосека, как его изображают в мультфильмах. Стук придал мне сил, и я побежал на звук. Оказалось, не напрасно: через пару минут я увидел, как какой-то мужичонка вырубает в лесу палку. Правда, когда я его окликнул, мужичонка испуганно дернулся, скакнул в мелкий ельник и скрылся, и на все мои "ау" не отзывался. Ну и ладно: немного побродив в поисках мужичка, я увидел тропинку. То есть что-то, тропинку напоминающее — но, пройдя по ней с километр, я поверил, что скоро выйду к людям: вокруг все чаще стали попадаться высокие пеньки от срубленных (криво и, очевидно, впопыхах) тонких берез. А еще через полчаса я наконец увидел деревню.

Ну что, по крайней мере, не замерзну: домов в деревне было немного, но они все же были. И из одной трубы даже шел дым! Так что первую часть моего квеста можно считать пройденной, я вышел к людям. Правда, до меня дошло, что местного… то есть современного языка я не знаю — но проблемы будем решать по мере их поступления. Вздохнув, я вошел в деревню…

Будем считать, что вошел: улицы как таковой в деревне не было. Стояло несколько домишек, вразнобой стояло, между домами росла (точнее, начинала расти) трава — и ни одной живой души не было видно. То есть пока я ближе не подошел, видно не было — а когда я подошел к окружающему один из домов плетню, из дома выскочил мужик в какой-то рогатиной и, нехорошо на меня глядя, спросил сиплым голосом:

— Кто такой? Чего надо?

Вопрос, конечно, неожиданный… в смысле, я ответ на него как-то продумать не успел. И не успел мужику ответить: из того дома, в котором труба дымила, вышел уже другой… персонаж. Мужчина, возрастом, я бы сказал, заметно за сорок, причем в мундире, сразу напомнившем мне фильм "Гусарская баллада". Пока я разглядывал это чудо, сзади меня незаметно образовалась уже толпа мужиков, причем все почему-то были с такими же, как у первого, рогатинами. Поэтому когда "чудо" крикнуло "эй, ведите его ко мне!", я сразу послушался и подошел, не ожидая подталкивания этими дубинками. Ну а дальше все пошло уже лучше, хотя как сказать… в общем, не так, как я ожидал.

— Ты кто, беглый?

— Нет, я дворянин…

— А почему оборванец? Врать не смей мне!

Тут я сообразил, что "чудо" был в изрядном подпитии — думаю, в нынешнее время это состояние так правильно называть.

— В лесу упал, порвался…

— А, так это твою убитую лошадь давеча мужики нашли! Изрядно тебе покуролесить пришлось… ладно, заходи… — и это сопроводил довольно длинной фразой на французском. Языка я не знал, но на слух… да и, насколько я помнил, нынче дворяне как раз на французском и разговаривали.

— Извините, я французским не владею…

— А чего так? — хозяин поместья, как я понял статус "чуда", очень удивился. — Так ты не дворянин?

— Я из Америки приехал…

— Do you speak English? — немедленно отреагировал он.

— Yes, sure! — по-английски я говорил пока со словарем, а с людьми еще стеснялся — но тут выпендриваться было явно неуместно.

— Какой я тебе Шура! Я поручик Свиньин, Александр Григорьевич! В отставке…

— Рад познакомиться, а я — Никита Алексеевич Павлов.

— Павлов, говоришь? Понятно… И где тебя носило, Никита Алексеевич? Павловка-то шесть лет как сгорела. Я тебя, конечно, туда отвезу, мужикам скажу чтоб отвезли, но где ты там жить-то собрался? Знаешь что, оставайся сегодня у меня. Я прикажу баньку стопить, попаришься… тебе переодеться-то будет во что? Ах да, волки… Ладно, исподнее найдем, а штаны скажу бабам залатать. Извини, мои тебе точно не сгодятся. Потому что в них дырка побольше, чем в твоих — поручик пьяно рассмеялся, затем сделал серьезную морду и, повернувшись к стоящим поодаль мужикам, распорядился:

— Баню топить, обед нести, гостя уважить!

Что означало последнее, я даже понять не пытался. Но когда мы с Александром Григорьевичем зашли в его избу, следом зашла какая-то баба, которая без тени смущения потребовала:

— Барин, давай сюда порты твои. Сымай давай быстрее, я их сейчас же починю да сполосну, из бани целые и чистые наденешь.

Да, в рваных джинсах тут ходить явно не принято… да и поддувает. Снял — тем более баба протянула мне какое-то одеяло укрыться, поскольку в доме, несмотря на топящуюся печку, было тоже не очень жарко. А до бани нужно было еще дожить: первое и второе поручение поручика мужики явно имплементировать не спешили.

Совсем не спешили, так что начинать общение с хозяином пришлось с куска черного хлеба с салом и стопки какого-то вина. Не водки, какой-то ягодной наливки — по-моему смородиновой. Но и она в общем-то, согревает — а через час, к тому моменту, когда мужики баню подготовили, я узнал историю "Свинюшки" гораздо детальнее. А заодно — и "свою историю"…

Мужики два дня назад нашли в лесу — неподалеку от "Тульского тракта" — дохлую лошадь. Точнее, то, что от нее волки оставили. Где этот "тракт" находился, я понятия не имел, но лошадь оказалась "верховая": на обглоданном черепе оставался какой-то "трензель". Очевидно, я на этой лошади и ехал в свое сгоревшее поместье, и на меня напали злые волки. Штаны я, понятно, в драке с ними порвал — но повезло, остался жив. А вот лошадке не повезло, волки ее сожрали вместе с седлом. И с сумкой, в которой мои "бумаги" были: там поблизости нашлись и обрывки сумки, и клочки бумаги…

А "родитель" мой, то есть Алексей Петрович Павлов, еще "до войны" с женой-немкой из поместья уехал "в заграницу", да там, по слухам, и помер. Перед отъездом он, договорившись с соседом, официально «поручил» ему присмотр за имением, а посему крестьян из сгоревшего поселка местные власти передали (временно, до объявления наследников) под опеку поручику Свиньину. Ну а раз "наследник" объявился…

— Ты пойми, — объяснял мне уже в дупель пьяный Александр Григорьевич после бани, — я не из тех Свиньиных, даже не родственник какой дальний. И сам я тебе бумаг выправить не могу. В губернии-то бумаги выправят, но дело это небыстрое… А без бумаг ты ведь даже до Тулы не доедешь, беглых-то нынче сразу в казенные заводы отправляют, а споймавших их изрядно награждают. Ты уж поживи пока у меня, то есть в Павловке, в родной деревне, но как бы под опекой…

Настойка смородиновая — она сближает. Свиньин мне рассказал все про мою прошлую жизнь, а я поделился с ним своими знаниями латыни. То есть «ин вино веритас» поручик и без меня знал, а вот «дигнус фемина нон пенис канини» для него оказалось новым словом в лингвистике, и он второй половиной этой фразы завершал каждое свое высказывание до тех пор, пока не уснул прямо за столом. А я оказался покрепче (ну, или Александр Григорьевич еще до моего появления в деревне успел изрядно к беседе подготовиться), так что к отведенной мне клетушкк спать сам дошел. Где и проспал до полудня.

А еще через день я очутился в этой Павловке. Через день — потому что штаны мои бабы латали почти два дня. И, хотя один карман с задницы испарился, с первого взгляда я бы не определил, где они порваны были. И со второго — тоже, разве что на ощупь: "заплатки" мне показались более жесткими. Так что в Павловке я очутился уже в целых штанах — и с бумагами, которые, правда, остались у Свиньина: он-то, оказывается, с месяц назад купил кузнеца, но тот, зараза такая, взял да и помер, даже до Свиньино не добравшись. Так как кузнец помер еще где-то на севере Подмосковья, в местной церкви его не отпевали, да и покойника в качестве такового отставной поручик еще не оформил: далеко до Тулы было ехать чтобы бумаги нужные выправить — да и дело это было не срочное. А так как кузнеца тоже Никитой звали… может зря я хвастался, что вот такой нож, коим от волков и отбился, сам отковал?

Понятно, что спьяну… однако бумагу мы подписали полезную: я "доверяю и впредь управлять поместьем Павловка поручику Свиньину", а поручик Свиньин "назначает дворянина Никиту Алексеевича Павлова своим единственным наследником". Там еще много чего написано было, так что терминировать отставного поручика мне становилось исключительно невыгодно, но если подождать… Александру Григорьевичу, оказывается, было уже слегка за полтинник, а в это время, насколько я помнил из учебников, средняя продолжительность жизни были меньше тридцатника. Так что поживу пока так, освоюсь…