Престо, модерато, адажио

Архипелаг Чагос, нулевая точка

Барьер между второй и первой зонами Илья преодолевал, лёжа на диванчике в каюте, и едва они вынырнули из перламутровой субстанции, приклеил на запястье две заранее приготовленные липучки. Адаптин можно было не экономить, — в запасе имелась целая упаковка, на одного хватит с избытком. Наверное, благодаря этому тошнота, головокружение и тремор оказались не многим сильнее, чем после предыдущего перехода. Тем не менее, он сутки отлёживался, предоставив Лаугесену нести все вахты подряд, — благо, погода тому способствовала: устойчивый восточный ветер гнал яхту крутым бакштагом. Лишь отдохнув как следует и ощутив, что силы возвращаются, Илья вышел на палубу.

Виктор стоял на носу яхты, рассматривал горизонт в бинокль. Обернулся, сообщил вместо приветствия:

— Ты вовремя. Посмотри.

Илья хотел было подойти к нему, но Лаугесен остановил взмахом руки. Сам подошёл к кокпиту, положил бинокль на палубу, отодвинулся. Не удержавшись, Илья съязвил:

— Не бойся, я не чумной.

— Зато я «зачумлённый», — без тени улыбки ответил Виктор. — Забыл, что случилось с Хелен?

Илья поморщился от неприятного и несвоевременного напоминания, но промолчал. Взял бинокль, всмотрелся. Слева по борту над водной гладью тянулась еле различимая полоска зелени.

— Диего-Гарсия, — пояснил Лаугесен, предвидя вопрос.

— Мы уже на месте?!

— Почти. Осталось километров сто до Большой Банки. Мы молодцы, вышли точно на цель.

Илья повернул бинокль прямо по курсу. Водная гладь до самого горизонта.

— Там ничего нет, — сообщил.

— А что ты ожидал?

— Если осталось всего сто километров, мы должны увидеть барьер. Получается, нулевой точки не существует, ваши учёные ошиблись? Хелен погибла зря... Все погибли зря!

— Не спеши с выводами, — оборвал Лаугесен. — Ты как себя чувствуешь? Сможешь посидеть пару часов на вахте? Мне надо подготовиться к встрече.

Он ушёл в каюту, оставив Илью одного.

Остров Диего-Гарсия скрылся за горизонтом и больше ничего не напоминало, что их путь близится к завершению. Лишь океан, одинаковый во все стороны света.

А затем океан изменился. Многокилометровая толща воды под яхтой расступилась, пропуская к поверхности сказочный сад. Закаменевшие деревья и причудливые кустарники всевозможных форм, цветов и размеров переплетались ветвями, наслаивались друг на друга террасами, образовывали гроты и ущелья. Не деревья — кораллы! И бесчисленные стаи рыб между ними: полупрозрачных, пятнистых, продольно- и поперечнополосатых, синих, алых, зелёных, канареечно-жёлтых, чёрных... Но не это было самым удивительным.

— Я вовремя, — раздался за спиной голос Лаугесена. — Вот теперь мы действительно на месте.

— Вода голубая... — ошеломлённо пробормотал Илья.

— А небо ты видел?

Повинуясь вопросу, Лазаренко запрокинул голову. Небо над ними тоже было голубым. Круглая прореха в перламутровом куполе расширялась с каждой минутой, с каждой пройдённой сотней метров. Края её раздвигались, опускались. Засияло, освободившись, почти забытое солнце. И в лучах его сверкнуло нечто, висевшее над поверхностью океана.

— Убираем парус, — скомандовал Лаугесен. — Подойдём на моторе.

Сначала Илья думал, что до артефакта многие километры, что он огромен. Но это оказалось иллюзией. Объект походил на замысловатую спираль, накрученную на бутылку Клейна. При этом объёма в нём не было. Словно кто-то умудрился нарисовать плоскую картинку в трёхмерном пространстве так, что взглянуть на неё под углом не получалось, она оставалась анфас. Объект выглядел настолько неожиданным и неуместным, что и вообразить его казалось невозможным. Но вместе с тем что-то в очертаниях виделось знакомое.

Лаугесен прошёл на нос яхты.

— Что ты собираешься делать? — озабоченно спросил Илья. — Ты знаешь, что это?

— Ты же читал блокнот. Собственно, твой астрофизик ошибся в одном: в наше пространство угодила не одна, а две точки многомерного тела.

— Хочешь сказать, где-то в Гренландии находится ещё одна вершина, такая же, как эта?

— Нет, не вершина. Вторая точка... ладно, давай воспользуемся аналогией старика. Если в процессе «наклейки» под картинку попадёт пузырёк воздуха, то образуется дефект, искажение, не подчиняющееся законам этой плоскости. Пузырёк может двигаться по грани, переходить на соседнюю. А что случится, когда он доберётся до края картинки?

— Картинка отслоится от поверхности, — понял Илья.

— Верно. Этот «пузырёк» — я. Чем ближе я подхожу к вершине, чем сильнее разница между моим временем и временем зоны, тем опаснее я становлюсь для окружающих, тем больше энергии аккумулируется во мне. Это ведь не случайно, верно?

— И... ты надеешься, что сможешь «оторвать» наше трёхмерное пространство от этой штуки?

— Понятия не имею! Сейчас узнаем.

Он ухватился за форштаг, подался вперёд, протянул руку навстречу приближающемуся артефакту.

Илья вдруг понял, почему спираль казалась знакомой. Такую же ему показывал Лаугесен-старший в Рейкьявике, только та опутывала сферу, а эта — совсем иной объект. И ещё одно различие: туллейцы раскрасили голограмму во все цвета радуги. Здесь спираль была золотистой. Вернее, усеянная бегущими золотистыми точками.

Не точками, символами! Латиница и кириллица, иероглифы и руны, арабская вязь и клинопись, — сложить знакомые символы в слова, уловить смысл не получалось, но наверняка он там есть.

Внезапно вспомнились слова Мроева: «Если барьеров не станет, счёт на дни пойдёт, кто раньше успеет... В любом случае, остальным сладко не будет». А что происходило на Земле до нулевого дня? Возможно, человечество стояло в шаге от самоуничтожения? Возможно, посадить его «на карантин» — единственный способ уберечь?

— Постой! — крикнул он. — Надо же разобраться!

Лаугесен не обернулся. Илья вскочил из-за штурвала, шагнул к мачте. Остановился. Кто сказал, что эта штука — послание мира? Если это вовсе не помощь, не спасение, а вивисекторский эксперимент? И взрослеющий на глазах, стареющий уже! мальчишка — единственный шанс прекратить его, вернуть людям родную планету во всём её многообразии, вернуть солнце и звёзды...

— Яхта «Леди Х», немедленно поворачивайте в сторону от объекта! — пророкотало за спиной.

Илья обернулся. Наперерез им нёсся военный катер. Откуда он взялся? Пять минут назад океан был пуст. Впрочем, судить о времени в нулевой точке глупо.

— Немедленно поворачивайте, или мы будем стрелять!

Они не шутили. Крупнокалиберный пулемёт ударил короткой очередью, вода вскипела в метре перед носом яхты. Лаугесен не обернулся. Заметил ли он военных, услышал приказ? Пальцы его тянулись к внутренней, несуществующей поверхности «бутылки». Он не сомневался в своём предназначении. Неважно, какие помыслы у создателей артефакта. Они пришли незваными, не спросясь. И как сравнить, что опаснее: болезнь или лечение? К чему приведёт тот или иной шаг? От каких завтрашних бед убережёт сегодняшнее зло и какой катастрофой обернётся благой поступок? Ведь невозможно заглянуть в будущее, а потом вернуться... или возможно? Артефакт явился в наш мир не случайно. И вовсе не рядовое слияние двух гамет породило чудо-ребёнка, живущего по собственным физическим законам.

Но он, самый обычный, ничем не примечательный человек Илья Лазаренко, один из миллиардов, почему оказался здесь и сейчас, в точке, где настоящее распадается на совершенно разные будущие? Как сумел пройти сквозь все барьеры? А главное — зачем?

Дуло пулемёта вновь расцвело выстрелами. Теперь — в цель. Пулям требовались секунды, чтобы преодолеть расстояние. Пальцам Виктора — столько же. Илья не знал, что произойдёт первым. Зато не сомневался, — он успеет. Прыгнуть, столкнуть Лаугесена с палубы, предотвратить непоправимое. Или шагнуть навстречу пулям, задержать их собственным телом, позволить случиться необходимому. Главное, сделать правильный выбор...

Всего времени Вселенной слишком мало для этого.