Престо, модерато, адажио

Абердин, седьмая зона ускорения

План отоспаться Илья выполнил с лихвой. Он проспал оставшиеся часы в Рейкьявике, пока экспедиция грузилась на яхту. Проспал переход до Фарерских островов. Три дня промежуточной адаптации на Фарерах, пока спутники усиленно накачивались препаратами, замедляющими метаболизм, он тоже провёл в дремотно-полубессознательном состоянии, удерживаясь за реальность ровно настолько, чтобы обходиться без памперсов. И второй морской переход он преимущественно спал. Судя по всему, и туллейским исследователям, и команде яхты было наплевать на проводника, Илью предоставили самому себе. Поэтому первое, что он ощутил, наконец выкарабкавшись из липкой пелены заторможенности и очнувшись в крошечной каюте, за иллюминатором которой плескались серые волны, — пустота в желудке. Пустота, уверенно переходившая в самый настоящий голод. Попытался посчитать, сколько дней назад ел, но как посчитаешь, когда скачешь между зонами ускорения?

Он встал с кушетки, натянул штаны, сунул ноги в кроссовки, вышел из каюты. Подумал, что стоило бы умыться, но трап оказался ближе, чем дверь гальюна. Рассудив, что умывание подождёт, поднялся на палубу. По-утреннему свежий, пахнущий морем и солью ветер разбудил окончательно. Илья поёжился, шагнул к рубке, где рядом со штурвальным стоял капитан яхты.

— Доброе утро! Извините, на камбузе перекусить что-нибудь найдётся? Проголодался я что-то.

Он невольно улыбнулся заискивающе. Команда состояла из британцев, которые к жителям континента относились с изрядным высокомерием, будь те хоть евросоюзовцами, хоть паназиатами, хоть «четвёрками» из перманентно воюющих друг с другом султанатов, экзархатов и прочих микроимперий. Штурвальный сделал вид, что палуба по-прежнему пуста, но капитан до ответа снизошёл:

— Через полчаса швартуемся в Абердине, там и пообедаете.

Исследователи остались на яхте проходить очередной этап адаптации, Илье же капитан предложил спуститься на берег. Это вполне совпадало с его собственным желанием, — приятно вновь передвигаться самостоятельно, не страшась впасть в кому.

Чёрный «Бентли» с тонированными стёклами стоял у входа на причал.

— Никак, это за мной? — пробормотал Илья себе под нос.

Пока яхта швартовалась, в Абердине начал сеять мелкий холодный дождь, так что пассажиры не спешили покидать салон. Лишь когда Лазаренко поравнялся с машиной, дверцы раскрылись и из неё вышли двое: высокая светловолосая женщина и молодой парнишка, в одинаковых чёрных плащах до колен. Тем не менее, женщина посмотрела на небо и раскрыла над пареньком зонт. Илья тоже посмотрел вверх. Плотная серая пелена заволокла всё от горизонта до горизонта. Пусть лучше так, чем то, что после нулевого дня считается небом.

— Добрый день, господин Лазаренков, — поприветствовал его парнишка.

Голос у него был высокий и звонкий. И этого молокососа корпоративное правительство назначило руководить экспедицией в преисподнюю? Собственно, ничего против Лаугесена-младшего Илья не имел. Выглядел тот вполне доброжелательным, даже фамилию умудрился произнести почти правильно. Скорее, ему было жаль пацана. Какие шансы у того вернуться из пекла?

— Похоже, это для вас.

Лазаренко вынул из кармана ветровки запечатанный конверт с подписью Лаугесена-старшего, протянул пареньку. Однако конверт перехватила дама, попыталась вскрыть. Сделать это одной рукой, удерживая во второй зонт, было чертовски трудно.

— Давайте помогу, — галантно предложил Илья.

Женщина глянула на него недоуменно, зато губы парнишки дрогнули в едва заметной улыбке. Наконец конверт был вскрыт, женщина извлекла письмо, быстро скользнула взглядом, передала спутнику. Парень прочёл, сложил лист. Улыбка на его губах стала явственней.

— Вице-президент пишет, что вы согласились участвовать в экспедиции. Значит, мы теперь — как это говорили в старину? — товарищи по оружию! Очень рад. О, мы же не представились. Я — Виктор, руководитель экспедиции, эта строгая дама — леди Хелен, наш пресс-секретарь. Садитесь, поедем ко мне. Я должен посвятить вас в подробности предстоящего предприятия.

Он сделал жест, приглашая в лимузин. Набравшись наглости, Илья попросил:

— Нельзя ли прежде где-нибудь перекусить? С этими скачками между зонами не помню, когда ел последний раз.

Кажется, мальчишка готов был немедленно согласиться, но пресс-секретарь его опередила:

— Обед заказан на семнадцать ноль-ноль, три часа как-нибудь потерпите? Хорошо, мы закажем для вас доставку пиццы. Большой пиццы, гигантской! И, разумеется, в резиденции вас ждёт английский чай, сколько пожелаете.

Илья поморщился. Пицца и чай не воодушевляли, но не спорить же из-за мелочей. Тем более, обещают обед. Три часа по британскому времени это не так и много. Он полез на заднее сиденье салона.

В лимузине, кроме них троих, никого не было, — пресс-секретарь заодно выполняла обязанности шофёра. Илья не сообразил этого сразу, так как британцы продолжали чтить древнюю традицию правого руля.

Два предыдущих его визита на Британские острова ограничивались Лондоном, в Абердин он попал впервые, собственно, и не слышал о нём прежде. Город оказался чертовски старинным, но при этом чересчур серым. Дома и соборы из серого гранита, серое пасмурное небо, мелкий серый дождик. Радостному настроению картинка за окнами не способствовала. Когда они подъехали к серому двухэтажному особняку, построенному в псевдозамковом стиле, оно и вовсе опустилось ниже ватерлинии. Илья невольно передёрнул плечами, прочитав табличку на воротах: «Консульство корпоративного государства Тулле». Такую же он запомнил в Рейкьявике, вслед за чем последовали подвал и электрошокер.

Хелен заметила его жест в зеркале заднего вида, осведомилась:

— Как ваше самочувствие, господин Лазаренкофф?

— Свеж и бодр! — поспешил заверить Илья.

— Не обольщайтесь, это постбарьерный симптом. Скоро пройдёт, седьмая зона слишком быстрая для вашего метаболизма.

— А давайте обращаться друг к другу на «ты», — внезапно подал голос Виктор Лаугесен. — В наше время понятие возраста так относительно!

Пресс-секретарь оказалась права, постбарьерной бодрости хватило ненадолго. Сытный обед, тепло, распространяемое по консульству инфракрасными обогревателями, гора информации, которой Илью напичкали начальник экспедиции и пресс-секретарь, вдобавок английский чай своё дело сделали. Он едва дождался, пока закончится полуофициальное мероприятие, чтобы добраться до выделенной спальни и рухнуть в постель.

Когда проснулся, висевшие на стене старинные ходики показывали шесть пятнадцать. Вот только утра или вечера? Провести оставшиеся дни на Британских островах подобно сомнамбуле не хотелось, поэтому он заставил себя встать с кровати. В комнате имелся собственный санузел, но без душевой кабинки. А контрастный душ не помешал бы. Ещё лучше — в комплекте с крепким чёрным кофе, английский чай сидел в печёнках. Илья встал, плеснул в лицо холодной воды из умывальника, оделся, вышел в коридор. Судя по тишине и безлюдности, была половина седьмого утра, а не вечера. Накануне они обедали в ресторане, но, возможно, в консульстве есть кафетерий с кофемашиной? Он отправился на разведку.

Тишина в здании была не абсолютной. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Илья услышал приглушённые звуки. Очень неприятные звуки: кого-то били, молотили почём зря. На секунду захотелось развернуться и сбежать обратно в комнату. Но Илья Лазаренко не был бы самым популярным репортёром Евросоюза, сбегай он в подобных обстоятельствах. Решительно пошёл на звук, выбрал дверь, за которой шла экзекуция. Выдохнул, вдохнул, взялся за ручку, приоткрыл. Удары сразу сделались громкими и смачными.

Это был тренажёрный зал. Пресс-секретарь Хелен — в тёмно-синем трико, босая, волосы стянуты в пучок, перчатки на руках — лупила боксёрскую грушу. Удары получались точными, профессиональными, мышцы играли под блестящей от пота кожей, рельефная мускулатура проступала сквозь тонкую материю. Илья от удивления приоткрыл рот, да так и застыл, любуясь женщиной. Опомнился, лишь когда сообразил, что замечен.

— Извини, не хотел тебе помешать, — пробормотал сконфуженно.

— Ты мне не мешаешь. Заходи и дверь прикрой.

Хелен закончила бой с грушей, сняла перчатки. Постояла, разминая плечи, пошла к тренажёру.

— А ты ранняя пташка, — бросила на ходу.

— Это у меня ритм сна сбился. Надеюсь, я не проспал сутки с лишним?

— Нет. Твоя врождённая адаптивность впечатляет. — Хелен улыбнулась, села на велотренажёр. Поинтересовалась: — Не хочешь размяться?

— У меня нет с собой спортивного костюма.

— Можно заказать. Доставят в течение получаса, оплата за счёт консульства.

— Ни к чему. Не так долго я здесь пробуду, чтобы беспокоиться из-за пустяков.

Стоять столбом посреди зала было глупо, Илья прошёл к лавке у стены, сел. Полюбовался, как энергично женщина крутит педали, прикинул, что она могла бы участвовать в чемпионате Великобритании. Не удержавшись, спросил:

— Я не ошибусь, предположив, что ты не только пресс-секретарь и личный шофёр, но и телохранитель нашего босса?

— Плюс гувернантка до недавнего времени, — усмехнулась Хелен. — А перед этим — нянька. Виктор с рождения под моим присмотром.

Признание было неожиданным. При первой встрече Илья решил, что Лаугесену лет семнадцать, однако и пресс-секретарь выглядела не старше, чем на тридцать-тридцать пять. Никакого парадокса, живи они в разных зонах. Но «под присмотром» означает совсем иное.

— Сколько же боссу лет, если не секрет? — поинтересовался он осторожно.

— По какой шкале? — парировала Хелен.

Простой, казалось бы, вопрос поставил Илью в тупик.

— По шкале его зоны, разумеется.

— Для Виктора Лаугесена нет «его зоны».

— То есть? Биологические ритмы любого человека соответствуют ускорению зоны, в которой он родился. Если ты перебираешься в другую, то за три-четыре месяца организм подстраивается под новый темп жизни, это научно доказанный факт. Да я сам — живое тому подтверждение!

— Знаю, знаю, ты дважды менял зону постоянного проживания. Виктор — исключение, его организм живёт по собственным законам, и пока у меня нет оснований усомниться в этом. Что касается твоего вопроса, по результатам последнего обследования Виктору исполнилось пятнадцать биологических. Но это было полгода назад, сейчас он заметно старше.

— Понятно... — пробормотал Илья, хотя понятно ему ничего не было.

Хелен засмеялась. Сменила тему разговора:

— Дай отгадаю, что ты искал на первом этаже. Крепкий кофе, верно? — Она соскочила с седла тренажёра, направилась к двери. — Пошли, сварю для тебя. Но придётся пять минут подождать, пока я приму душ.

— О, от душа и я бы не отказался!

— Замечательно. Составишь мне компанию.

Илья решил было, что его английский недостаточно хорош, и между ними возникло недопонимание. Но Хелен тут же развеяла сомнения:

— Или принимать душ с женщиной для тебя табу?