Престо, модерато, адажио

Корейский полуостров, пятая зона ускорения

Мроев говорил правду: похожий на маленькую пагоду коттедж стоял на берегу живописного озера, с трёх сторон окружённый лесом. От аэропорта Сеула их почти час везли в минивэне с тонированными стёклами и рассмотреть дорогу не представлялось возможным. Единственное, в чём Илья был уверен, — ехали они на восток, в горы.

Для исследователей довесок к путешествию оказался непосильным. Все четверо прибыли к месту назначения в бессознательном состоянии, и двум коренастым туземцам сурового вида пришлось выносить их из машины. Илью тоже настолько измотали полтора суток переездов и перелётов, что помочь им он не мог. Не хватило сил даже подставить плечо заметно пошатывающейся от усталости Хелен. Впрочем, последнее с готовностью сделал Мроев. Зато Лаугесен, крепко проспавший весь перелёт до Сеула, выглядел бодрым и свежим.

Кроме двух охранников, встретивших путешественников, другого персонала в коттедже не оказалось, так что пресс-секретарю пришлось взять на себя обязанности горничной и сиделки, а Илье, соответственно, ей помогать. Мыть четырёх взрослых мужиков, менять им утки, — встать с кровати и самостоятельно дойти до унитаза первые два дня они не могли физически, — то ещё удовольствие.

Но туллейские препараты и впрямь оказались эффективными. На третий день исследователи уже чувствовали себя достаточно сносно. Из коттеджа ни один пока не выходил, но по комнатам передвигались вполне уверенно. У Ильи наконец-то появилась возможность как следует познакомиться со своим временным пристанищем.

Двухэтажный коттедж-пагода оказался мини-отелем на одиннадцать номеров. Люксов в нём имелось всего два, их заняли начальник экспедиции и пресс-секретарь, но и остальные номера были вполне комфортабельными. В каждом — сверкающий кафелем и хромом санузел, двуспальная кровать с ортопедическим матрацем, мини-холодильник, кондиционер, стол, кресла, встроенный шкаф, зеркало в полстены, мягкий ковролин на полу, — почти шикарно по меркам пятой зоны. Единственное, чего не хватало, — телевизора. Ни одного на весь отель! Не то чтобы Илья был поклонником шоу, мыльных опер или иных незамысловатых развлечений. Но отсутствие телевидения, телефонной связи и радио означало, что они полностью изолированы от происходящего в мире. А там, наверняка, что-то происходило. Паназиатские пограничники под Самарой, «мирные переговоры», заставившие группу спешно бежать оттуда, навевали тревожные мысли.

Возможно, телевизоры специально убрали? Спросить не у кого: Мроев укатил в цивилизованные края готовить следующий этап экспедиции, а охранники ни на какие вопросы не отвечали. Могло создаться впечатление, что они немые, если бы не короткие фразы на корейском, которыми стражи изредка перебрасывались между собой. Увы, этого языка никто в отряде не знал.

Лишённый связи с внешним миром коттедж словно потерялся во времени. Сколько лет прошло после нулевого дня? Полтора десятка, как в его родном Придонье? Или две с половиной сотни, как в таинственном Нууке? Неизменное перламутровое свечение создавало иллюзию, что время замерло. Его отсветы перекрашивали пихты и ели, ложились на каменные макушки гор, виднеющиеся за кронами, разноцветной рябью бежали по поверхности озера. На пятый день заточения Илья спустился-таки по тропинке, ведущей туда. И обнаружил, что не один он здесь гуляет. На валунах у самого берега лежали синий халат с вышитыми на спине красными драконами, махровое полотенце и спортивное трико. Трико он узнал.

— Эй, господин проводник, присоединяйся! — тут же донеслось из озера.

— Как водичка? — поинтересовался Лазаренко. — Не холодная?

— В меру. Освежает и бодрит, как раз то, что требуется. Ныряй!

— Как-нибудь в другой раз. Я плавки не взял.

— Я тоже!

Хелен перевернулась на спину, поплыла, широко загребая руками. Купальника на ней действительно не было. Бледное тело просвечивало сквозь прозрачно-перламутровую воду озера, притягивало взгляд. Она это делает нарочно? Илья подумал, что правильнее было бы не пялиться на женщину, а отвернуться. Но после Абердина это выглядело бы нарочитым ханжеством.

— Она красивая, правда? — вдруг прозвучало сзади.

Илья резко обернулся. Он не слышал, когда Лаугесен спустился по тропинке. Парнишка и не думал смущаться, смотрел на купальщицу и улыбался. Это не выглядело постыдным, предосудительным. Так не подглядывают. Так любуются творениями Рембрандта и Рафаэля.

— Хелен! — Виктор наконец окликнул женщину. — Господин Мроев приехал, привёз аппарат.

Пресс-секретарь поспешила к берегу. Не обращая внимания на мужчин, вышла из воды, подхватила полотенце, обтёрлась, накинула халат. Запахнулась, завязала поясок, пошла к коттеджу. Босиком, — отметил Илья. Не боится поранить ногу об острый камешек. Впрочем, она, кажется, ничего не боится.

Он хотел идти следом, но Лаугесен задержал вопросом:

— Илья, ты давно знаком с Мроевым. Скажи, ты ему полностью доверяешь?

Лазаренко помедлил, колеблясь. Затем качнул головой.

— Нет.

Лаугесен пытливо посмотрел на него. Улыбнулся.

Она пришла тем же вечером. Илья лежал в постели, но лампу на тумбочке ещё не выключил, когда дверь без стука приоткрылась.

— Ты не спишь?

Хелен скользнула в комнату, подошла к кровати, присела. На ней был всё тот же халат с драконами, стянутый пояском.

— И мне не спится, — призналась Хелен. — Если сейчас лягу, то снова буду полночи слоников считать.

— Твой метаболизм слишком быстр для этой зоны, увеличь дозу адаптина. Туллейцы уже очухались, нет нужды контролировать каждый их шаг. Расслабься и позволь организму начать перестройку.

— Да знаю я, знаю, не первый раз спускаюсь в шестую. В этих ощущениях есть своя прелесть: непреходящее возбуждение, выбросы адреналина и эстрогенов... Желания становятся сильными, как в юности.

Губы её изогнулись лукаво. Она взяла руку Ильи, провела пальцем по тыльной стороне кисти. Прикосновение словно передало вибрацию, исходящую от тела женщины, заставило напрячься. Кровь быстрее потекла по жилам, прилила к ушам и щекам. Стало жарко.

Илья высвободил руку, спрятал под одеяло. Предупредил, стараясь не выдать нарастающее возбуждение хрипотой в голосе:

— От секса в первые дни лучше воздержаться. Это не полезно для организма.

— Путешествие к нулевой точке тоже «не полезно для организма». И чревато всяческими опасностями. Что касается меня, то времени для адаптации будет вдоволь. Даже если условия окажутся сверхблагоприятными и для вас плавание займёт всего месяц, для меня пройдут годы.

Последняя фраза, неоспоримо логичная, прозвучала откровением. Прежде Илья не задумывался об этой стороне предстоящего путешествия. А ведь и правда, пока он спустится до самого «дна», постепенно адаптируясь, замедляя собственные часы, время в шестой зоне будет идти в прежнем ритме. Получается, когда он вернётся, Иринка окажется старше его? Значительно старше, для неё пройдёт большой кусок жизни. Будет ли она ждать все эти годы, жить одна в красивом загородном доме? Вряд ли.

Выводы из собственных размышлений Илье не понравились. Глупости! — одёрнул он себя. Временные парадоксы — не повод для...

Для чего, он сформулировать не сумел. Гостья продолжала смотреть выжидающе, поэтому пояснил:

— Извини, но я воздержусь. Если хочешь, обрати внимание на Тимура. Темпераментный мужчина.

Хелен поморщилась.

— Спасибо за совет. Самоуверенные самцы не в моём вкусе.

— Ну не знаю... а наш босс? Мне показалось, ты ему очень нравишься.

Бровь женщины приподнялась, взгляд сделался не удивлённым даже — огорошенным. Она прыснула, засмеялась, прикрыв кулаком рот. Покачала головой.

— Прости! Не могу представить сексуальным партнёром мальчика, которого носила на руках, меняла памперсы, только что грудью не кормила. Виктор для меня — почти сын. — Она резко оборвала смех, добавила: — Хотя да, он уже взрослый мужчина. Они не ошиблись.

— Кто «они»? — переспросил Илья. — В чём не ошиблись?

Хелен не ответила.

Доставленное Мроевым оборудование будто вдохнуло жизнь в исследовательскую группу. Туллейцы больше не отлёживались в номерах, накачанные адаптином, не бродили бледными призраками по коридорам. Теперь основную часть времени они проводили в конференц-зале, превращённом в некое подобие лаборатории. Иногда звали туда Лаугесена, в первый день в зал заглядывала и Хелен, но потом туллейцы начали запираться изнутри.

Лазаренко к секретам миссии допущен не был. Более того, случайно столкнувшись с ним в коридорах, исследователи смотрели на проводника с явной подозрительностью, а то и неприязнью. Так и хотелось бросить в лицо: «Да чхал я на ваши тайны! Это ваше правительство уговорило меня участвовать в экспедиции, а не наоборот!»

Мроев погостил в отеле два дня и снова отбыл. Вернулся через неделю. Илья узнал об этом, когда, проходя мимо начальственного люкса, услышал за дверью перепалку на повышенных тонах. Звукоизоляция в номерах была хорошая, разобрать слова не получалось. Единственное, что он понял, — спорят Мроев и Хелен на дикой смеси русского и английского. Илья покачал головой и хотел идти дальше, но дверь распахнулась, из номера быстро вышла Хелен. Глаза женщины сверкали, ноздри трепетали, щёки раскраснелись, грудь под тонкой бежевой блузкой вздрагивала. Пожалуй, она была возбуждена сильнее, чем после прохода сквозь барьер. Увидела Илью, хмыкнула.

— Что там случилось? — спросил он, чтобы не выглядеть совсем уж глупо.

Не удивился бы, получив: «Тебя не касается!»

Но пресс-секретарь ответила:

— Мроев собрался лететь с нами в Мерауке! Вдобавок, он намерен взять охрану. Мол, там может быть опасно.

— Хм, возможно в этом есть резон? Охрана не помешает.

— Да? Кого же они будут охранять, экспедицию или своего нанимателя? По договору он должен был предоставить оборудование и обеспечить перелёт от Владивостока до Новой Гвинеи. С остальным справилась бы сама, я достаточно адаптировалась к пятой зоне. Но он решил отобрать мои функции!

Илья молчал, он тоже не знал, что ей ответить. Но Хелен ответа и не ждала. Махнула рукой.

— Ладно, иди, собирай вещи. Виктор поддался шантажу.

— Мы сегодня вылетаем?

— Не просто сегодня, а сейчас, как только будем готовы.

Долго собираться Илье не требовалось: вернуть в рюкзак всё, что вынул из него, когда заселялся в отель. На всякий случай он заглянул на все полки шкафа, выдвинул ящики стола и тумбочек, — не забыл ли чего? Так и есть, — синий блокнот завалился в дальний угол. Приготовил прочесть, но в первые дни на это не оставалось времени, а когда оно появилось — банально забыл.

Он сунул блокнот в кармашек рюкзака, рюкзак закинул на плечо и вышел из комнаты. Впереди ждала неизвестность.