Презренный металл

12. Как много девушек хороших, но тянет что-то на плохих

Жанна бросилась ко мне с таким видом, будто готова была меня загрызть, растерзать, придушить и съесть. Проглотить целиком. Другой бы на моём месте дрогнул, попятился, проявил малодушие. Но только не я. Нет. Не я.

Я же распахнул свои объятия и улыбнулся. Всё, что тебе надо — это любовь, хотел сказать я. Хотел, да не успел. Жанна налетела как девятый вал, как цунами, как тунгусский метеорит, как борец сумо. Но разве могла справиться хрупкая, хотя и яростная барышня с будущей звездой ММА?

Я выстоял. Не упал, удержался на ногах, не согнулся и не дрогнул. Я обхватил и сжал её, сдавил в своих объятиях. Как удав Каа. Как обруч бочку. Руки её оказались прижатыми к бокам. Она, похоже, не ожидала, что я окажусь таким виртуозным и в предварительных играх тоже. Не ожидала, но не сдалась, попыталась вырваться, зашипела, замотала головой, исхлестав меня своей гривой. Она даже хотела меня укусить, пнуть и что-то там ещё. Но я не позволил.

— Сейчас, — ласково проговорил я, — я свяжу твои руки ремнём и хорошенько отшлёпаю. Хочешь?

— Бесишь! — прохрипела она и дёрнулась, подавшись ко мне, и я пропустил этот порыв дал приблизиться… но не до конца.

Её губы замерли в паре сантиметров от моих. Я улыбнулся и потянулся к ней, усыпляя бдительность. Она уже размечталась, как оттяпает мне губу и попьёт молодецкой кровушки. Но не тут-то было. Я ослабил хватку и, пока она не поняла, в чём дело резко крутанул её прижимая к себе спиной.

— Кусаться нехорошо, — усмехнувшись, прошептал я ей в ухо и, чуть наклонившись, поцеловал в шею.

Она дёрнулась, но я был готов и держал её крепко. Только… кажется, она уже не собиралась вырываться.

— Бесишь… — повторила она, только на этот раз шёпотом и добавила, — сделай так ещё раз.

Я сделал. Мне было не жалко. Она обмякла, словно ноги её стали ватными. Мне пришлось подхватить её на руки и отнести на диван. Наверняка, она что-то задумала. Слишком вдруг стала покладистой и смиренной.

— И женщина, как буря, улеглась… — процитировал я выдающегося философа Фоменко, но даже эта фраза не превратила Жанну снова в гарпию, а меня в Прометея.

Это было подозрительно.

— Иди сюда, — прошептала жертва моей самозащиты.

— Нет, — засмеялся я. — Меня не проведёшь. Есть у тебя верёвка?

— Зачем? — удивилась она.

— Сделать узду. Хочу, наконец, объездить тебя сегодня.

— Ах, ты!!!

Она вскочила с дивана и снова бросилась на меня. И тут я, конечно, сплоховал. Меня вдруг смех разобрал и, вместо того, чтобы готовиться к битве ни на жизнь, а на смерть, я согнулся от смеха и отбивался слабо, неэффективно. А она, коварная, воспользовалась, завалила на ковёр и вдруг… тоже начала смеяться.

— Негодяй… — задыхаясь от смеха, выдохнула Жанна. — Бабник!

— Это я-то⁈ — возмущённо захохотал я.

Как подросток. Впал в детство. В общем, маразм крепчал.

— Ну, не я же…

Она придавила меня, прижала лопатками к ковру и склонила голову над моим лицом. Заколка с её конского хвоста где-то потерялась и на меня хлынул водопад чёрных смоляных волос, распространяя тонкий, волнующий и вызывающий острое желание аромат. В нём перепутались сладость, горечь, лёгкость и дикость, словно мы взмыли высоко в небо и, оказавшись над снежными вершинами, начали дышать полной грудью.

Жанна замерла, вдруг оцепенев и став серьёзной. Я не мог видеть выражения её лица — слишком близко оно оказалось, но почувствовал, осознал, понял это. Она затихла, а потом наклонилась ещё ниже и прикоснулась губами к моим губам. Сначала легонько, словно бы робко, а потом смелее и, наконец, начала действовать по-хозяйски.

— Я из тебя весь дух выбью, — прошептала она мне в губы, и я не стал возражать, но про себя заметил, это мы ещё посмотрим, кто из кого выбьет…

Выспался я, разумеется, плохо. Вообще не выспался. Ну и ладно, дело-то молодое, поспим на пенсии. Впрочем, удалось вздремнуть в машине. Дорога у нас с Кукушей заняла примерно три часа. Поехали мы на его тачке, потому что я со своим волшебным пропуском мог передвигаться только по городу и окрестностям, а перед новосибирскими ментами моя филькина грамота не сработала бы.

— Ну как ты вообще, дядя Слава? — спросил я, когда он резко тормознул и вырвал меня из вязкой дремоты.

— Нормально, племяш. Живём не тужим.

— Это хорошо. А как Лариса? Не скучает по Шукшинским местам?

— Лариса расстраивается. Обиделся, говорит, твой племяш, к нам в гости не приходит.

— Да что ты! Как бы я мог на вас обидеться. Закрутился просто, сам видишь. Носимся, как белки.

— Вижу-вижу. Какие дела, Серый?

Я вкратце рассказал ему о своих контактах с Сашко.

— Как тебя на него вообще вынесло-то? — покачал головой Кукуша. — Это ж… демон, в натуре. С ним надо очень осторожно. Он… безбашенный хорёк.

— Согласен. А что, про этого Севу слышно что-нибудь?

— Слышно, как не слышно. Я-то в кругах, где информация ходит, особо не вращаюсь, а вот Матвеич — да, он в курсе. Говорит, загасили Севу.

— Быстро, — покачал я головой. — А кто, цыгане или афганские?

— Пока неизвестно. Наверное, цыгане. Хотя и те, и другие имели на него виды.

Сева этот был как кость в горле у всех. Толку от него особо не было, вот Петя, пораскинув мозгами, и отдал его на съедение цыгану Сашко. Дел на нём висел вагон и маленькая тележка — ограбления, убийства, похищения, наркота опять же. Афганец, по словам Пети, одно время активно его использовал, как боевое орудие, как киллера. А потом они поцапались. В общем, кровушки на этом Севе много было.

Вот ради дела и решили его кинуть в топку исторической борьбы с криминалом. Запустили слушок, тот самый, что я передал Пустовому. Сева вышел и ни сном, ни духом о том, почему его выпустили. Не знал и не мог объяснить тем, кто спрашивал. Да, ему и не очень хотелось. На радостях сразу пошёл гулять, снял проститутку, напился, избил до потери памяти… и, не выходя из пьяного угара, лишился жизни.

Думаю, сначала его спросили что и как, но он всё отрицал. Только, когда в ложь добавляется правда и всё хорошенько взбалтывается, отделить фракции оказывается очень и очень трудно. В лазарете-то реально лежал, карты частично сошлись, остальное проверять не стали. В общем, свой преступный путь он завершил бесславно — несколько пуль в грудь и контрольная в голову.

— А что там в этой Аникеевке? — кивнул Кукуша. — Молоко парное и поближе можно найти.

— Можно, — усмехнулся я. — Там, между прочим, целебный источник есть. Туристы приезжают. Места красивые, недалеко Обь, рыбалка потрясная.

— Какая сейчас рыбалка? Всё здоровье на берегу оставишь.

— Ну, рыбачить мы с тобой точно не будем. Зато там маленькая гостиничка. Светиться не хотелось бы, конечно, но посмотрим, может, у местных поселимся. Комнату снимем. Будем гулять, пешие прогулки совершать, дышать свежим воздухом, оздоравливаться физически и, может, даже в каком-то смысле духовно.

— Ну-ну, — усмехнулся Кукуша. — Я и так здоров, не кашляю

Он быстро глянул на меня, но выспрашивать не стал, ожидая продолжения.

— Существует дом, — сказал я и потёр виски.

— Голова болит? — спросил он.

— Да нет, нормально всё. Не выспался маленько.

— Не выспался? Так спи, чего ты? Ехать долго ещё…

— Ладно, — кивнул я, — посплю. Вот, а в этом доме тридцать лет назад жила хорошая такая женщина, Клавдия Андреевна Яровая. И был у неё муж Алексей Иванович. Жили они трудно, питались от своих трудов, зарабатывали копеечку, колотились с утра до ночи. Как на Руси всегда принято было.

— Это да, — кивнул дядя Слава. — А сейчас с ними что?

— А что с ними сейчас я не знаю. Вот и хочу приехать, посмотреть, кто жив, кого уже нет, кому сейчас их дом принадлежит.

— Может, дети, или, скорее внуки там…

— Была у них дочка, — вспомнил я. — Тогда… лет двадцать–двадцать пять ей было. Помладше Никитоса на десять-пятнадцать лет. Может, она сейчас там живёт. Олеся, что ли… Олеся Алексеевна, стало быть…

— Масло масляное, — усмехнулся Кукуша. — Олеся Алексеевна…

— Да, есть такое. Так вот, у этой Клавдии был племянник, и племянника звали Никитос.

— О как! Это тётка Щеглова, что ли?

— Точно.

— И зачем она тебе? Ей сейчас сколько?

— Лет восемьдесят, если ещё жива.

— Ну, допустим, жива, — пожал плечами дядя Слава. — А что ты от неё хочешь, от старушки?

— Что я от неё хочу? Даже не знаю… Подружиться хочу. Про Никитоса поспрашивать, насколько близки, как часто созваниваются, что он ей говорит. Такие ничего не значащие мелочи.

— Понятно, — сказал Кукуша и замолчал.

Через минуту, не меньше, повторил:

— Понятно.

— Так ты чего хочешь-то от неё? — снова спросил он. — Просто прийти и сказать, типа, здравствуйте, я от вашего племянника Никиты пришёл. Он мудак. Так что ли?

— Нет, дядя Слава, — усмехнулся я. — Про Никитоса мы вообще говорить не будем. Может, просто понаблюдаем для начала. А если случай предоставится, заглянем внутрь, если хозяева смоются куда-нибудь.

— Лады, — кивнул он.

Я снова задремал и проснулся, когда мы съехали с шоссе.

— Ну вот она, твоя Аникеевка, — кивнул Кукуша, когда мы подъехали к знаку с названием населённого пункта.

Деревня, конечно, изменилась не радикально, но кое-что появилось — асфальт на дорогах, новый магазин. В остальном — всё оставалось почти по-старому.

— Куда теперь-то?

— Давай туда, — махнул я рукой.

Несмотря на то, что некоторые дома поменяли вид, сообразить, где что, оказалось несложно. Покрутились немного, чтобы не вызывать лишнего любопытства, спросили у местных у магазина, где тут источник, и потихоньку поехали сторону достопримечательности.

Надо сказать, иногородних и туристов было немало, так что на нас никто особо не пялился.

— Давай вон туда, — показал я. — Вроде не путаю. Да-да-да, в этот переулок.

Кукуша повернул

— Сюда?

— Блин, деревья так разрослись… Притормози пока…

— А ты когда здесь последний раз был-то?

— Давно. Года три назад мы сюда ездили.

— За три года деревья не так уж и разрослись, наверное?

— Разрослись, разрослись. Стой.

Он остановился.

Да, похоже, это был тот дом. Вроде… Ворота только не вписывались в мои воспоминания, были новыми, красивыми, металлическими. Я узнал соседний дом. Точно! Это был он. Правда, за тридцать лет он страшно обветшал. Покосился, почернел, будто даже в землю врос. Забор у него был низким, так что всё хорошо просматривалось.

— Да, — кивнул я. — Это здесь.

Нужно было как-то осмотреть участок тётки Никитоса. Так что соседний заброшенный дом отлично подходил для развёртывания плацдарма.

— Тут неподалёку источник, — сказал я. — Ты, дядя Слава, поезжай туда и поставь машину где-нибудь, чтоб не бросалась в глаза.

— Интересно, далеко это? — насупился он.

— Сказали же, пять минут ехать.

— А пешком сколько? Давай проедем, посмотрим.

— Я хочу залезть в этот заброшенный дом. А ты пока съезди, посмотри источник, оглядись. Там наверняка будут другие машины, парканись и подожди.

— А чего ждать-то? Я тогда сюда подгребу, раз такое дело…

— Смотри, зависит от того, далеко или нет. Я хочу как следует понаблюдать, чтобы выяснить, кто здесь живёт и чем занимается. Поднимусь на второй этаж, точнее на чердак. Вон, видишь слуховое окошко? Оно забито, но может что-то получится.

— Хорошо, я скоро приду, — кивнул он.

— Да, только так, чтобы не палиться.

— Ага, шапку-невидимку надену, тогда точно не спалюсь, — хмыкнул Кукуша.

Я кивнул, вглядываясь в дом и прикидывая, как в него забраться.

В этот момент калитка дома Клавдии Андреевны открылась, и из неё вышел мужик с алюминиевым чемоданчиком в руке.

— Ну-ка! — я резко нырнул вниз, на пол, чтобы он меня не заметил. — Не смотри, не смотри на него!

— А чё? Кто это такой-то? Вий что ли?

— Это Усы. Работает на Никитоса. Сделай вид, что в карту смотришь. Телефон возьми.

Кукуша уткнулся в телефон, и искоса поглядывал на Усы.

— Куда он идёт? К машине? К той белой?

— Да, к белой, убитой… Киа, наверное…Корейская. Номера, кстати, наши, верхотомские…

— Понятно. Не смотри так. Что он делает?

— Садится. Чемодан на переднее сиденье положил. Завёлся… Разворачивается… Едет в нашу сторону…

Когда мы подъехали, машина стояла чуть впереди боком, поэтому номеров я и не разглядел… Ладно… ситуация приобретала неожиданный оборот…

— Всё, проехал.

— Вот же блин! — раздосадовано воскликнул я, выпрямляясь и усаживаясь нормально. — Всю малину нам попортил этот козёл.

— Кто он такой? — уточнил Кукуша.

— Подручный Никитоса.

— И что теперь? Ты в дом-то этот пойдёшь?

В руке у него был чемоданчик, сука… Но что в нём могло находиться? И зачем нужно было присылать доверенное лицо к своим родственникам?

— Поехали за ним, — скомандовал я.

— За ним? — удивился Кукуша. — Обратно, что ли?

— А я думаю, мы именно за этим чемоданчиком сюда и пёрлись.

Судя по всему, Никитос начал психовать. Очухался, прикинул, что к чему и сообразил, как-то странно, что два идиота случайно нашли сейф в винном погребе. Даже если кто-то навёл, это всё выглядело поганенько. Вот, похоже, он и подумал, что оставлять всё, как есть и плыть по течению, весьма опасно. Кто-то мог прийти именно за его ценными бумагами.

Раньше у Никитоса была звериная чуйка. Опасность он чувствовал загодя, даже когда логика и оперативная ситуация не давали ни единого повода для сомнений. Вот и решил забрать чемоданчик. Если это, конечно, он и если там находятся документы. Ведь, что бы ещё здесь делал Усы?

Честно говоря, я полагал, что тайник должен был располагаться в таком месте, что сама тётка о нём не знала, не то что дочка или кто там сейчас дом унаследовал.

— Ладно, дядя Слава, — покачал я Гловой. — Погнали. Только аккуратненько, осторожненько, чтобы он нас глазом не зацепил. Парень ты большой, красивый, фактурный. Один раз заметит — на всю жизнь запомнит.

— Да ладно тебе! Не каркай.

— Не каркаю. Предупреждаю.

— Знаю я…

Кукуша развернулся и потихоньку поехал.

— Зашибись, прокатились, — усмехнулся он. — Даже водички целебной не попили.

Мы выехали на дорогу. Вдалеке впереди мелькнула белая KIA. Усы ехал спокойно, не торопился. И мы не торопились.

Выехав из деревни, он пристроился за газелькой, потом обогнал. Впереди нас ехали ещё две машины. Они тоже по очереди обогнали тихоходную газель. Дошла очередь и до нас. Мы тоже обогнали. Ехали все ровно, без экстрима.

— Интересно, почему он одного человека за самым ценным послал… — подумал вслух я.

— Чтобы не привлекать внимания? — предположил дядя Слава.

— В принципе, никто ведь не знал об этом, и чего ему было опасаться? А в том что Усы никуда не денется, Никитос, должно быть не сомневается. Думаю, в этом плане у него всё предусмотрено и разложены все противовесы.

— Так он же головкой ударился, — засмеялся Кукуша. — Может, не понимает, что творит?

— Это вряд ли… Скорее всего, хочет, чтобы никто ничего не знал. Вообще никто. Машина не служебная, поездка частная…

Через полчаса Усы выехал на шоссе. Одна машина, шедшая перед нами, свернула к Новосибирску, другая — к Верхотомску.

— Можем чуть отстать, пусть кто-нибудь вклинится, — сказал я. — Давай попробуем, чтобы не палиться.

— Какой план-то? — поинтересовался Кукуша.

— Нам нужен этот чемодан.

— Мы за ним и приезжали?

— На сто процентов не уверен, но интуиция говорит, да.

— Ехать три часа… — сказал Кукуша и провёл ладонью по лбу и лицу. — Скорее всего, заедет на заправку. Бензин, туалет, пожрать. Он же не робот.

— Никитос ему, скорее всего, сказал никуда не сворачивать.

— Может, и сказал, но бензин кончится, и жрать захочется. Живой же человек. Заедет он, пойдёт оплачивать. А мы быстренько тачку его ломанём и чемодан заберём.…

— За пять минут дверь не вскроешь, чемодан не выхватишь и не уедешь. Увидит в окно, выскочит, погонится. Опять же чемодан, скорее всего, он из руки даже не выпустит. Так что, план не очень.

— Согласен, — кивнул дядя Слава. — Значит, будем по обстоятельствам. По чайнику можно навернуть, в конце концов…

— А камеры?

— Ну, не на всех же заправках они стоят…

— Светиться нам нельзя, — нахмурившись, ответил я.

— Может, колесо ему прострелить? С колесом было бы неплохо. Вроде как спустило, а тут я подъезжаю, спрашиваю, братишка, помочь?. Он отмахивается, я его забалтываю, ты проскакиваешь и…

Мы ехали за Усами и несли всю эту херню, надеясь в мутном потоке ахинеи выцепить подходящую идею.

За этими разговорами прошёл час. Оставалось ещё два, а Усы шёл ровно, аккуратно, на крейсерской скорости. Ни на одну заправку не сворачивал.

Наконец, ещё через полчаса он включил поворотник и заехал на большую современную заправку.

— Может номера заклеить? — предложил Кукуша.

— Фигня, сопоставят с данными других камер и всё, аля-улю… Проезжай дальше. Понаблюдаем пока.

Кукуша покачал головой.

— Нам и самим нужно будет заправиться скоро… — проворчал он.

— Съезжай туда, — показал я на узкую дорожку. — Постоим там. Интересно, куда он повезёт этот чемодан? Должно быть подготовлено новое место. Но если Никитос всё ещё в больнице, получается херня…

Я достал телефон и набрал Сучкову.

— Жанна, привет. Как дела?

— Нормально. А у тебя?

Голос её прозвучал несколько нервозно.

— Я сейчас занята немножко, — добавила она. — Не могу говорить.

— Хорошо, понял. Тогда по-быстрому. Сможешь для меня узнать кое-что? Щеглов всё ещё в больнице, никуда не делся?

— Блин. Сам позвони да спроси.

— Нет. Я этого хрена знаю, он стопудово забашлял персоналу, и контролирует все звонки. А я не хочу, чтобы он знал, будто кто-то интересовался его персоной.

— Да мало ли кто может ему позвонить? — недовольно бросила Жанна.

— Сделай, как я прошу, пожалуйста, — добавил я стали в голос.

— Ладно! — сердито рыкнула она и отключилась.

Наверняка он держал под контролем все звонки. Кто звонил, что спрашивал… Тревожить его сейчас точно не следовало.

Кукуша съехал на лесную дорогу, развернулся и встал в нескольких метрах за деревьями.

— Подождём, — сказал я.

Минут через десять позвонила Жанна.

— Сергей, короче… Щеглов сегодня летит в Москву.

— В смысле? Как летит в Москву? Ему в таком состоянии можно летать?

— Он договорился, что продолжит лечение в Москве.

— А что, у него такой тяжёлый случай? — насторожился я.

— Врач сказал, ничего особенного, но ему уже звонили из Минздрава, всё согласовано. Так что полетит скоро твой Щеглов.

— А на чём он сегодня полетит? Самолёты все утренние.

— За ним прибыл частный борт, — объяснила Жанна. — На нём и полетит.

— А ты можешь задержать самолёт?

— Как я его задержу? — разозлилась она. — Ты прикалываешься?

— Что-то же можно придумать.

— Нет, — отрезала она. — Исключено.

— Ладно, Спасибо за информацию.

Ну что же. Нужно было что-то делать. И делать срочно.

— Вон он, — показал Кукуша на дорогу.

Действительно, вдалеке за деревьями показалась белая KIA.

— А что если… — прищурившись, глянул я на Кукушу.

— Что? — нахмурился он, посмотрев на меня.

— Ну, как что…

До него дошло.

— Нет! — замотал он головой. — Даже не думай об этом.

— Матвеич починит, — не сдавался я.

— Матвеич-то починит, только…

— Подъезжает.

— Твою же мать! — Кукуша помотал головой и провёл ладонью по лбу. — Ну племяш…

Я следил за приближающейся машиной Усов.

— Сука! — выругался Кукуша и ударил по газам.

Машина рванул к шоссе. Других тачек на этом участке не было. Только Усы и мы…

— Сука! — воскликнул Кукуша и выскочил на дорогу.

В тот самый момент, когда из-за поворота показалась тачка Усов…