Презренный металл

2. Где этот Алеша — 2

Хорошая машина «Ларгус». У неё вместительный багажник, целых пятьсот шестьдесят литров, а при сложенных задних сиденьях — больше двух тысяч. Можно перевозить велосипед, детскую коляску, диван и даже двухметровый холодильник. А сколько портфелей Кашпировского можно в него забить, даже представить трудно. Что ещё? У «Ларгуса» надёжная подвеска. Ямы и неровности она проглатывает только так, дорожный просвет, опять же внушительный. Адекватный расход топлива, недорогое обслуживание и неплохое качество сборки, оцинкованный кузов и, что немаловажно, центральный замок.

Имеются и минусы, связанные с комфортом, но с ними, скажу прямо, мириться несложно, особенно нам, парням, привыкшим к суровой и мужской технике советских времён. К тому же, за центральный замок можно многое простить. Ибо, как выяснилось, случаи бывают разные.

Два бугая, подручные бояки Алёши кинулись к машине, а я просто нажал кнопочку на двери и все замки заблокировались. Разве не красота? Ещё и стекло поднял, прищемив руку одному из бугаёв, слишком прыткому, попытавшемуся схватить меня и выволочь из машины.

Он заорал, разжал кулак и моментально стал покладистым.

— Алёша, — бросил я через щель в окне. — Ты не кипишуй, раньше времени. Посчитай бабло сначала, а потом будешь расширяться. А то помнишь кента из бани, шустрого такого? Он каждый день о тебе спрашивает. Понравился, видать.

— Ты хлебальник свой прихлопни, — дерзко воскликнул Алёша. — Давайте, ломайте, бейте стёкла. Я вижу уже, что тут меньше, чем надо. Выковыривайте этого чепушилу, пусть Кашпировский его выкупает. Пока всё не отдаст, хер я его выпущу.

Попадать в неволю второй раз я не собирался. Это уж хрен, ребятки. Просто хрен.

Пойманный мной бугай зарычал, сжал кулак, и начал шуровать рукой вперёд-назад, пытаясь выломать стекло. Как зверь, угодивший в капкан и готовый отгрызть себе лапу. Я, не долго думая, достал из кармана свой инструмент, проверенный временем и, орудуя им, как молотком, начал долбить по кулаку пойманного хищника.

Он завыл, закричал благим матом и стоило мне чуть сдвинуть вниз стекло, тут же вырвал свою разбитую руку. Он закружился, замахал культяпкой, не прекращая орать и выть. Алёша и третий кент, не понимая, что происходит уставились на пострадавшего.

— Сука! — орал тот. — Сука!

А я тем временем достал глушак и аккуратно прикрутил к стволу.

— Давай, Даня, — скомандовал Алёша второй и пока ещё не пострадавшей торпеде. — Тащи этого козла сюда.

Первый побежал к котельной, вероятно, оказывать себе первую помощь, а второй бросился к машине. К моей машине. Алёша же, между тем, открыл портфель выхватил несколько пачек денег и подбросил над собой, будто конфетти в новогоднюю ночь.

— Ты чё, сучара, приколоться решил⁈ — довольно эмоционально воскликнул он.

Деньги, похожие на красочные фантики, разлетелись и начали падать красивым праздничным дождём.

— Да тут втрое меньше, чем надо! — крикнул Алёша. — Давай его сюда, Даня! Чё ты замер там?

Даня действительно замер, потому что увидел ствол моего пистолета, нацеленный ему прямо в рожу.

— Странные деньги, — кивнул я. — Не русские.

Они были и не американскими, и не немецкими, и даже не английскими.

— Узбекские… — процедил Даня.

— И что вы там закупаете?

Он не ответил, потому что его оттолкнул Алёша и тоже замер, встретившись взглядом с моей «Береттой».

— Плохо себя ведёшь, Алёша, — серьёзно сказал я. — Ты ведь не Харитон, а даже он так не вёл себя. Помнишь его?

Даня недоумённо нахмурился, а я не сводя с Алёши ствола, пересел на пассажирское сиденье.

— Давай, садись за руль, Алексей.

Он не пошевелился, глядя на пушку, как кролик на удава. Но мне надо было торопиться. Наверняка, стволы у них и свои имелись, так что устраивать здесь массовку в духе «Хорошего, Плохого и Злого» я не собирался.

— Стреляю я хорошо. Хочешь проверить?

— Хорош дурить, сынок, — чуть прищурившись улыбнулся Алёша. — Погорячились немного, с кем не бывает. Но твой Кашпировский реально обнаглел. Он процентов тридцать не додал. И это не первый раз уже. Понимаешь?

— Садись за руль, — сказал я, перекладывая пушку в левую руку. — Не заговаривай зубы. С Кашпировским сам рамси, я не при делах. Портфель взял, привёз, точка.

— Зря ты обостряешь, парень, не надо было так. На меня не стоит наезжать.

— Охренеть, — усмехнулся я. — Ну, прости, дяденька. Садись, я сказал.

Он осторожно открыл дверь и опасливо уселся за руль, а Даня шагнул в сторону.

— Скажи своему шнурку, чтобы стоял на месте. Если не хочешь отскребать свои мозги от стёкол.

Он кивнул, а сам бросил короткий взгляд мне за спину.

— Стой, Даня, — скомандовал он.

Даня послушно замер, а сам Алёша снова глянул в окно за моей спиной. Обернуться я не мог, слишком уж близко ко мне находился этот хрен, но ясно было, что там что-то происходило. Скорее всего, чувак, стоявший на воротах, бежал в нашу сторону. И он, вероятно, был вооружён.

Алёша захлопнул дверь и как бы ненароком сдвинул стекло в моей дверке вниз.

— Ой, я случайно… — извиняющимся тоном произнёс он и снова посмотрел за меня.

Типа на стекло. Момент, честно говоря, был волнительный… Сидеть спиной неизвестно к какой опасности было очень неприятно. По коже побежали мурашки.

— Закрыть, как было? — спросил он.

— Газуй, Алёша. Если заглохнешь, прострелю колено.

Он покачал головой, неуверенно взялся за баранку, поправил зеркало и обернулся ко мне.

— Куда ехать? — спросил он, снова глянул за меня и вдруг резко выкрикнул. — Стреляй!!!

В тот же миг, моя правая рука, лежавшая на рычаге, с силой дёрнула его вверх, и я резко надавил на спинку кресла. Надавил всей массой и буквально рухнул вниз. И одновременно с этим грохнул выстрел. Алёша дёрнулся и задрожал всем телом.

Я подобрал ноги, перекидывая их назад, практически в кувырке, перебрался на заднее сиденье, открыл дверь со стороны Дани и выскочил наружу. Даня, открыв рот, смотрел на дёргающегося в конвульсиях шефа.

— Вы тут с ума сошли что ли? — воскликнул я и упал на бетонную плиту, потому что снова грохнул выстрел.

Упав, я прицелился и бахнул по ноге стрелку. Из-под машины. Он заорал и рухнул в сухую траву. Завыл, начал кататься по земле.

— Ты чё стоишь! — крикнул я Дане, поднимаясь. — Вытаскивай Алёшку. Погляди, что с ним.

Я подобрал свою гильзу, а потом подбежал к стрелку и забрал его ствол. Это был «ТТ». Он лежал в паре метров от извивающегося мордоворота.

— Будем вызывать полицию, — покачал я головой. — У вас тут прямо вертеп разбойничий, да?

На выстрел из котельной выскочили ещё двое. Один тот, что с разбитой рукой, а второй щуплый, с дикой рожей и с калашом.

— Вы чем тут занимаетесь, пацаны? — удивлённо покачал я головой. — Атомными бомбами торгуете?

Было очень сомнительно, что такая контора, как «РФПК Инвест» была заинтересована в сотрудничестве с этими отморозками. Единственное, что соглашался допустить мой разум, это то, что Кашпировский сам, в частном порядке, влез в какие-то дела с этими дебилами, а теперь бросил меня в очаг напряжённости. Впрочем, Ширяй хотел ко мне присмотреться, проверить в деле. Так что всё это могло исходить и от него. Справлюсь — молодец, не справлюсь, — не велика потеря.

Вновь прибывшие вытащили дрыгающегося Алёшу из машины. Он шевелил губами, был при памяти, пускал красные пузыри и в страхе хлопал глазами.

— Сука! — кинулся на меня чувак с разбитой рукой.

— Тише, тише, брателло, это ваш дурачок босса вальнул, — урезонил его я.

— Это Шишига, да, — подтвердил Даня. — Он в этого целил, а тот увернулся.

— Ты чё несёшь? От пули увернулся?

— Так, короче, парни, — покачал я головой, — вызывайте докторов, а то Алёшка кончится сейчас.

Я подошёл к машине и вытащил из кармана двери тряпку. Крови было мало, не успел бояка залить салон.

— Э! — крикнул Даня. — Он не дышит!

Автоматчик с обалдевшим видом уставился на почившего босса. А кент с разбитым кулаком, тем временем пошёл к стрелку, поставил его на одну ногу, перекинул руку себе через шею и потащил сюда же. Один без руки, второй без ноги. Создали боеготовую единицу.

— Даня! — воскликнул автоматчик. — А что теперь делать-то?

— Тихо ты! — рыкнул на него Даня. — Не кипишуй! Дай подумать!

— Да чё там думать-то? — огрызнулся тот и вскинул ствол, направив в мою сторону. — Гасить этого козла надо!

— Чувак, остынь, — кивнул я. — Я-то при чём? Это вон тот хромоножка босса вашего подрубил.

— Ты чё там прогавкал? — взвился автоматчик. — Ты кто такой вообще?

— Это тот, который… от Кашпировского — повернулся к нему Даня.

— Твою мать! Ты чё нам тут устроил, сука? А ну! Руки на! В гору!

— Ты остынь, брателло! — покачал головой я. — Ваши тёрки меня не касаются. Я курьер. Привёз груз. Всё. С меня и взятки гладки.

— Чё ты мелешь? Какой груз? Ты вот эти фантики, что ли, нам привёз? Ты их в жопу себе засунь. Ты чё тут натворил в натуре, я тебя спрашиваю?

Он выглядел возбуждённым. Стоял словно на шарнирах, дёргался. Похоже, был ужаленный. Когда говорил, дёргал головой. И при этом палец его лежал на спусковом крючке. У меня тоже лежал, но мои пистолеты были опущены, а ствол его автомата смотрел в мою сторону.

Приковыляли хромой и безрукий.

— Короче, если фантики не нужны, я забираю, — объявил я, потому что идея забрать портфель, на котором были наляпаны мои пальчики, показалась мне не самой плохой.

— Чё ты забираешь, сука, а? Чё ты забираешь?

Он поднял ствол и выстрелил одиночным вверх. Дебил. Пока он совершал эффектные жесты я резко поднял обе руки и навёл одну на Даню, а одну на него, на тупого стрелка. В правой руке у меня была «Беретта» с глушителем. Её я и предназначил для автоматчика.

— Замри, братан, и не вздумай дёрнуться, — сказал я. — Я с километра мухе в глаз попадаю.

Братан разразился целым потоком проклятий, направленных в мою сторону. Хроморукие стояли справа от меня. Даня чуть впереди слева, автоматчик прямо напротив.

— Короче, делаем так, — сказал я спокойно, — и никто больше не пострадает. Медленно, очень медленно ты опускаешь автомат и кладёшь его на бетон. Потом отходишь на несколько шагов. Вы все отходите. А я сажусь в машину и уезжаю. Вопросы?

— Давай, братва! — заорал автоматчик и опустил ствол.

Беретта плюнула, пробивая ему руку. Он дёрнулся, заорал, но оказался чуваком крепким, оружие не бросил и даже умудрился нажать на спуск. Однорукий, тем временем, бросился на меня, бросив одноногого на машину. А я поспешил ему навстречу и поднырнул за него как раз в тот момент, когда из автомата вылетела пуля.

Всё это произошло за одно мгновенье. Раз, и готово. Такие вот комбинации очень напоминали шахматы. Только, в отличие от шахмат, реализовывались за считанные мгновенья. Тут некогда было хмурить брови и жать кнопку на часах. Требовалось за доли секунды просчитать, кто куда двинется и в какую сторону выстрелит, реагируя на твои собственные движения и выстрелы.

Бах! Однорукий обмяк, и жизнь начала вытекать из его телесной оболочки.

Бах! Бах! Ещё раз сумел выстрелить автоматчик, пытаясь направить ствол туда, куда двигался я. Но перебитая рука слушалась плохо. Я дёрнул на себя одноногого, и пуля, а потом и следующая, и ещё одна вонзились в него.

Автоматчик переключился с одиночного на очереди, и сжимая, стискивая зубы, снова нажал на спуск. Затарахтел калаш, разрывая плоть его подельников и, может быть, даже друзей.

Я поднял левую и выстрелил. Автомат тут же смолк.

Воспользовавшись неразберихой, Даня бросился на меня. Но это было его ошибкой.

Бах!

Он схватился за грудь и с высоты своего роста грохнулся на бетонку.

Я оттолкнул одноногого, которым закрывался как щитом, а однорукий уже валялся бездыханным у моих ног. Нашёл вторую гильзу от «Беретты». Пуля пролетела насквозь и найти её не удастся, а вот гильзу оставлять не стоило. Я убрал её в карман, протёр тряпкой ТТ и вложил в руку одноногого.

История вырисовывалась сумбурная и запутанная. Думаю, полиции будет чем заняться. Я подошёл к Дане и перевернул его на спину. Он дышал отрывисто. Лицо было бледным, на лбу и на губе выступила испарина.

— Ну что, Даня, рассказывай, чё за херня тут у вас творится. Что вы на узбекскую валюту покупаете?

Он часто дышал и не отвечал.

— Тебя ускорить? Ускорить твою встречу с друзьями?

Он едва заметно мотнул головой.

— Ну говори, пока не сдох.

— Это развод, это… — с трудом произнёс он. — Разводка… Все эти фантики. Это… это туфта…

— Что за разводка? Кого вы разводили? Меня что ли? Или Кашпировского?

Глаза у него начали закатываться. Собака. Ну что за день!

— Алё, Даня! Кого вы разводили?

— Тебя! — прохрипел он. — Просто надо было, чтобы ты…

Он замолчал. Отрубился.

Картина рисовалась специфическая. Кашпировский, находясь в отпуске в Таиланде и обеспечив себе полную непричастность и алиби, отправил меня с чемоданом странных денег на встречу с Алёшей. Алёша устроил здесь комедию, типа ему денег не хватает. Хотел вытащить меня из машины, а в конце попытался просто грохнуть. Интересное получалось кино. Разводка, блин…

Стало быть, меня решили утилизировать. Но с этим не всё было понятно. Решили ли меня убрать местные ребята или они получили команду от Ширяя? Или от Никитоса. И тогда Ширяй мог быть не в курсе. Либо одно, либо другое. А, скорее всего, план был составлен ещё до ареста Раждайкина…

Послышался стук и шум со стороны здания, стоявшего чуть поодаль. Как будто кто-то долбил по деревянной двери. Неужели они опять здесь устроили бомжатник? Звякнуло разбитое стекло и донеслись голоса.

— Эй! Выпусти нас! Выпусти нас!

Охренеть! Я покачал головой и наклонился к Дане. Оставлять его в живых было нельзя, но и добивать раненых я не привык…

Я двинул на крики. В окно выглядывали лица бомжей, рабов. Но дверь была закрыта на ключ.

— У кого ключ? — спросил я через разбитое окно.

— У Дани в кармане куртки, — ответили мне.

Я вернулся к машине. Даня дышал отрывисто и с хрипами. Я обшарил его карманы, достал ключ, вернулся и открыл дверь.

В нос ударил смрад, напомнивший мне моё собственное приключение в подобном заведении.

— Рабы, — воскликнул я, — Спартак даёт вам свободу!

— Спасибо, Спартак, — загомонили они и бросились в разные стороны.

— Э-э, там! Машину мою не трогайте! — крикнул я и вдруг буквально остолбенел.

Прямо передо мной стоял Соломка.

— Здорово, дядя Лёня! — нахмурился я. — Кто ж тебя сюда определил, в этот лагерь пионерский?

— Всё те же и Гамле́т, — сказал он, ставя ударение на последнее «е» и поморщился.

— Раждайкин, что ли?

Он опасливо посмотрел по сторонам и кивнул. Подслушивать нас было некому — все разбежались в разные стороны. Кто-то рванул к воротам, а некоторые пошли к месту побоища.

— Ладно, погнали, по дороге расскажешь, — кивнул я.

— Рассказывать-то нечего, — приволакивая ногу двинулся за мной Соломка. — Рассказывать.

— Рассказывай, что есть!

В этот момент тишину снова разорвали выстрелы, раздалась короткая очередь.

— Твою мать! — нахмурился я.

Это освобождённые узники добивали своих тюремщиков и сатрапов.

— Оставьте стволы на месте! — крикнул я.

— Поехали отсюда поскорее, — предложил Соломка. — Поскорее, пока менты не нагрянули. Грохот стоит на сто вёрст.

Появление Соломки поставило точку и собственно ответило на большинство вопросов. Естественно, встреча оказалась неслучайной. Не знаю Раждайкин или Никитос затеял эту операцию, но явно кто-то из них. Сначала они сбагрили сюда Соломку, а потом дали команду Кашпировскому отправить на строгач и меня. Набили портфель какой-то ботвой и послали меня на съедение. Роль Ширяя во всём этом, мне бы тоже хотелось знать.

Я высыпал деньги из портфеля и кинул его в машину.

— Садись, — кивнул Соломке.

Когда мы ехали, позвонила Вера.

— Ну ты где там пропал? — спросила она. — Тебя ждать или нет? А то я домой уже собираюсь.

— Шеф не звонил? — спросил я.

— Нет не звонил ещё.

— Ну если позвонит скажи, я всё порешал. Пускай не беспокоится. Больше проблем с валютой у него не будет. А меня не жди. Возникли дополнительные дела.

Соломка всю дорогу сидел понурив голову, не глядя ни налево ни направо. Эти пара дней должны были весьма сильно повлиять на него.

— Добрый ты — сказал он когда мы приехали. — По закону бы меня на перо поставить. На перо…

— Так-то по закону, — прищурился я. — А я живу по справедливости.

Он кивнул и открыл дверь.

— Давай дядя Лёня, счастливо. Теперь должен будешь

— Не спорю, — ответил он и мотнул головой. — Знаю, прозвучит неубедительно, но можешь на меня рассчитывать. Не из-за долга… долга, а чисто… по справедливости.

Я хмыкнул и пожал протянутую им руку. Выехал из двора, заскочил в супермаркет, а потом сделал кружок и подъехал к дому Альфы. Давненько что-то она со мной не вступала в контакт. Как-то по-тихому сошла с орбиты, как будто и не было ничего. Нет, обстоятельства, конечно, поменялись, это я понимал. Но не хотел терять контроль, потому что она была девушкой внушаемой, и мало ли там что с ней ещё могло случиться.

Я зашёл в подъезд, воспользовавшись своими ключами, поднялся на её этаж и по старой привычке позвонил в дверь. В подъезде было холодно и пахло кошками. Раздались шаги. Потом стихли. Альфа разглядывала меня в глазок. Щёлкнул замок.

— Серёжа… — удивлённо произнесла она, открыв дверь.

— Привет, — кивнул я, — от старых штиблет. Занята?

— Да, так, не особо, — пожала она плечами и отступила.

На ней был толстый свитер, явно не новый, свободные хлопковые штаны и шерстяные носки.

— У тебя холодно что ли?

— Не обращай внимания, мне всегда холодно.

— Понятно… Не замечал раньше… Я вот проведать тебя пришёл. Держи гостинцы.

Я протянул ей пакет, в котором лежали груши и четыре пачки пломбира.

— Мороженое, — протянула она, рассмотрев мои покупки. — Ну, заходи, тогда.

Она улыбнулась, но улыбка быстро сошла с губ. Исчезла.

— Ты чего грустная? — пристально посмотрел я на неё.

— Нормальная, — нахмурилась Альфа и двинулась на кухню. — Будешь что-нибудь?

— Буду, — сказал я. — Корми.

— У меня нет ничего.

— Как нет? У тебя же аппетит. Ты должна за двоих сейчас есть.

— Поэтому и нет ничего, — усмехнулась она. — Всё съела.

— Ну, давай тогда груши.

— Давай лучше мороженое поедим, — предложила она.

Она развернула блестящие брикеты и всунула белое, как снег, мороженое в большие кофейные кружки. Мы сели за стол друг напротив друга.

— Что с тобой творится? — спросил я. — Как жизнь вообще?

— Ай, — махнула она рукой. — Нормально, говорю же.

— Какая-то ты безрадостная. На уроке вчера была хорошая такая, весёленькая. А сейчас что случилось? С отцом поругалась?

Она нахмурилась.

— От тебя вообще ничего не скроешь…

— А-а-а… — покачал я головой. — И что ему не нравится, чем ты не угодила?

— Сказала, что беременна, — пожала плечами.

— А он что?

— А он сказал, делай аборт…

— Че-е-е-го? — протянул я.

— Да… — кивнула она и отвернулась.

Она привалилась спиной к стене и обхватила себя за локти.

— Ты ешь мороженое, растает. Ты ему сказала, что за склонение к этому делу сейчас можно и огрести. Закон вроде какой-то там вышел.

— Да при чём здесь?

— Как это при чём?

— Он говорит, от урода урод родится.

— Ну, это знаешь… глупости, — пожал я плечами. — Может, у тебя вообще девочка будет, на тебя похожая, представляешь? И потом, у Петрушки же нет психического заболевания. И даже если бы было, далеко не все из них передаются по наследству. Так что выбрось это из головы. Ребёнок будет таким, каким ты его воспитаешь.

— Да я знаю это всё, — раздражённо ответила Альфа, — но ему же не докажешь.

— Ну, и не доказывай, зачем доказывать?

— Он кровь мою сейчас будет пить.

— Алена, успокойся, вот скажи мне, ты что сама хочешь? Хочешь этого ребёнка?

— Да, — ответила она и посмотрела мне в глаза.

— Но этот ребёнок от человека, который тебе неприятен.

— Да, — повторила она. — Но ребёнок-то не виноват. Ребёнок уже живёт внутри. Ты понимаешь это?

— Я-то понимаю. Папа твой не понимает. Вот ты ему так и скажи.

— Да что там ему скажешь? Ты думаешь, он будет меня слушать? Разорётся и всё. Вот они с Витей вообще, как Шерочка с Машерочкой.

— Ну и не парься. Пусть орёт. Он тебя наследства лишит или чего, батя твой?

— Да пусть лишает чего хочет.

— Вот, правильно, молодец. Ребёнок этот, прежде всего, от тебя, а остальное ерунда.

— Сказал, что помогать не будет… — вздохнула она.

— Мать будет помогать.

— Если он ей не запретит.

— Не запретит. Он сам увидит ляльку и растает. А будет запрещать я с ним поговорю.

— Ой! Говорун.

Она засмеялась.

— Ну вот видишь, улыбаешься. Молодец.

— Эх, Серёжка, хорошо что ты зашёл. Мне прям спокойней стало на душе. А то знаешь сидела прямо места себе не находила. Нет, ну что за человек? Вот обязательно нужно всё испортить.

— Алён, ты мне звони ты чего пропала-то совсем?

— Да чё я тебя буду грузить-то?

— Да грузи-грузи. Грузи, нормально всё. Вот тебе.

— Это что такое?

Я вытащил из кармана пачку пятитысячных и положил перед ней. Достукались. Ворованные бабки раздаю. Хотя, всё правильно. Он сам-то их как заработал? Вот именно. А я на благотворительность трачу. Не на ролексы.

— Это тебе премия и подъёмные. Кончатся, ещё раздобудем.

— Ты чё сдурел что ли? — округлила она глаза.

— Бери не морочь голову.

— Ты где это взял⁈

— Украл. Какая разница?

— У кого?

— У бати твоего. Короче, возьми и забудь где взяла. Считай что нашла.

— Нет, я так не могу, — замотала она головой.

— Ты видела? — сменил я тему. — У Петрушки твоего статья вышла.

— Да, но это кто-то взломал его канал потому что сам-то он не мог.

— Правильно, — усмехнулся я. — Но статья-то хорошая?

— Ну да, говорят хорошая. Я не читала, если честно. А ты прочитал?

— Прочитал, — улыбнулся я. — И тебе советую. Про героя, между прочим, который был грозой преступников в нашем городе.

— Понятно, понятно, — слегка улыбнулась она. — Ты наверное в полицию пойдёшь работать после школы.

— Не знаю. Может быть своё агентство открою.

— Какое ещё агентство?

— Назову «Месть и Закон».

— Что-то знакомое — сказала она, потянулась ко мне через стол и взъерошила волосы. — Ну-ка, месть и закон, наклонись.

— Чего? — хмыкнул я.

— Наклонись, сказала.

Она перегнулась через стол притянула меня к себе и крепко поцеловала. Губы её были сладкими от мороженого, а дыхание свежим, девичьим.

Я улыбнулся.

— Эх, Ленка, Ленка! Мечта поэта.

— Это точно, — усмехнулась она. — С привеском только.

— Ну, знаешь ли, сейчас нравы свободные. Такую красотку и с привеском возьмут. Что там Петя кстати? Давно его не видел.

— Петя хороший парень. Я ему сказала.

— Что сказала? — нахмурился я.

— Что беременна, — всплеснула она руками.

— А он что?

— Он ничего не ответил. Кажется, взял время на раздумья.

— Зря, — подмигнул я. — Рано. Не успела его влюбить в себя как следует.

— Ты знаешь, он мне нравится. Хороший парень. И я решила его за нос не водить, поэтому сказала всё как есть.

— Хорошая ты девка, — усмехнулся я.

— Молокосос! — возмущённо ответила она. — Вот поставлю тебе трояк за четверть будешь знать, что я за девка.

— Как так-то? Я же отличник.

Мы засмеялись. Посидев с ней с полчасика я засобирался. Нужно было ехать к Кукуше и с Чердынцевым не мешало бы потолковать. А ещё…

Зазвонил телефон. Это была Жанна.

— Ладно, Алён, я побежал.

— Беги, — пожала она плечами. — Не завидую я твоей будущей жене. А, с другой стороны…

Она замолчала и мягко улыбнулась…