Презренный металл

3. Точки над «и»

Пока я обулся, оделся и вышел от Альфы, Сучкова уже перестала звонить. Я быстренько спустился вниз, набрал её, и она тут же ответила:

— Чего трубку не берёшь? — вместо приветствия воскликнула она.

— Не успел. Привет.

— На горшке сидел?

— Ну типа того, — усмехнулся я.

— Надо утром или вечером эти дела делать. Чтобы успевать днём трубку брать.

— Понял, немедленно займусь перестройкой своих биоритмов, — пообещал я. — Рассказывай.

— Чё тебе рассказывать?

— Всё, как есть, что было, что будет, чем сердце успокоится.

— Я бы тебя лучше послушала, — ответила она. — Так что давай вечером сегодня встретимся и всё обсудим.

— Хорошо, — согласился я. — Во сколько?

— В шесть. Знаешь на Советском хинкальную?

— Конечно знаю.

— Ну всё, — резюмировала она. — К шести часам чтоб был. И не опаздывай, понял?

— Договорились.

Я сел в машину, завёлся и выехал в сторону Кукуши. Но судьба сегодня явно была не на его стороне. Снова позвонила секретарша Кашпировского Вера.

— Краснов!

— Слушаю, Вера Михайловна. Ты уже дома?

— Нет, — угрюмо ответила она. — Торчу на работе.

— А чего? Меня что ли ждёшь до сих пор?

— Не до сих пор, а снова. И не я, а Савостьянов.

— Во как! — удивился я. — Чего хочет?

— Не знаю, только что позвонил, сказал чтобы я тебя нашла из-под земли. И как можно скорее отправила к нему.

— А что за пожар?

— Я-то откуда знаю? — огрызнулась она. — Не докладывают мне начальники. Так что передать, придёшь?

— Ну раз самый главный начальник вызывает, то приду конечно, — согласился я. — Как не прийти?

— Как придёшь, беги сразу к нему, — проинструктировала меня она.

— А ты там ещё будешь?

— Нет, конечно, — возмутилась Вера. — Я к парикмахерше записалась и опаздываю уже из-за тебя.

— Всё, значит, увидимся в другой раз.

Она отключилась, а я повернул в сторону офиса. Подъехал и поднялся уже в знакомый кабинет. Секретарша так же холодно глянула на меня и высокомерно кивнула:

— Проходите, вас ожидают.

Других посетителей не было, и я, толкнув дверь, ввалился к Савосе в берлогу. Он чуть вздрогнул и захлопнул ноутбук, стоящий перед ним на столе.

— Стучаться не учили что ли?

— Общественное помещение стучаться по этикету не положено — развёл руками я. — Здрасьте.

— Проходи, присаживайся, — строгим голосом бросил он. — Тебе, стало быть, ничего и доверить нельзя, да? Никакую даже самую простую задачу? Обязательно обделаешься?

— Я бы так не сказал, Александр Анатольевич, — покачал я головой, присев на стул у приставного конференц-стола.

— Не сказал бы он, — возмущённо покачал он головой. — Кто б тебя спрашивал? Не сказал бы он так. Мне между прочим звонил Руднёв. Только что.

— Не уверен, — усмехнулся я, — что соглашусь выполнять его новое задание.

— Чего⁈ — выкатил глаза Савося.

— Работа подготовительная была проведена поверхностно, некачественно — пояснил я. — Доделок много, а вы на курьера оставили, а курьер это единица неприкосновенная, доставил и досвидос. Курьер Авгиевы конюшни вычищать, вроде как, не обязан.

— Ты поумничай тут у меня. Что ты там устроил? Конфликт с партнёрами? Не мог просто отдать?

— Я мог.

— И? В чём проблема? Тебе простую вещь поручили сделать. Передать документы. Ты что, справиться без мордобоя не мог?

— Ну, не то чтобы документы, — пожал я плечами, — но в принципе да, платёжные. Наверное, можно так сказать.

— Ты в посылку залез? — задохнулся Савося от такой моей наглости.

— Получатель проверил, — пояснил я. — И не просто проверил, а устроил настоящую феерию, фейерверк из этих «документов». Денежный дождь. Бегал и разбрасывал там по всей территории.

— Чё ты несёшь? — хлопнул по столу Савостьянов. — Что ты думаешь, вообще? Что так вот можешь прийти и разрушить многолетнюю историю сотрудничества?

— Да подождите, Александр Анатольевич, вы что-то путаете. Какое сотрудничество я разрушил?

Зазвонил телефон. Савося строго глянул на экран и вдруг изменился в лице. Вмиг стал ласковым, шёлковым и даже немножко угодливым. Он быстро поднёс телефон к уху.

— Доброе утро, Глеб Витальевич, — радостно воскликнул он.

На лице расцвела улыбка и мгновенно замерзла, а из телефона послышался голос явно напряжённый и не особо доброжелательный. Я не слышал слов, но тон уловить было можно. Лицо Савоси окаменело и глаза вперились в меня. Он сжал руку в кулак и грозно продемонстрировал его мне, намекая на скорую расправу.

— Нет-нет, Глеб Витальевич. Нет… нет… Никаких… Никакого самотёка не будет. Вот он уже у меня. Мы сидим разбираемся. Что? А, хорошо. Да, одну минуточку. Да, сейчас-сейчас да.

Он ткнул в экран и положил телефон на стол.

— Всё я включил, — отрапортовал Савося.

— Краснов, ты там? — прикрикнул Ширяй. — Ты меня слышишь?

— Здравствуйте, Глеб Витальевич, — ответил я. — Да, я здесь, и я вас слышу.

— Он только пришёл — вклинился Савося. — Мы ещё не разобрались. Но сейчас выясним, что он там набарагозил и что за дел натворил.

— Что ты там натворил? — требовательно спросил Ширяй.

— Да ничего не натворил — пожал я плечами.

— А почему Савостьянову звонят, жалуются? Почему меня от дел отрывают?

— Неожиданно, — усмехнулся я, — не ожидал, что у этих дебилов большие покровители.

— Тебе не надо ничего ожидать, разве нет? Твоё дело маленькое.

— Знаете, Глеб Витальевич, — покачал я головой, — если честно, у вас тут, похоже, левая рука не знает, что творит правая. И партнёры странные у вас. Я бы сказал немного несолидные.

— Это что ещё всё значит? — прорычал Ширяй. — Что ты несёшь?

— Ну, как по мне, так это значит что вы больше не хотите со мной сотрудничать. Ну… В принципе… Нет так нет.

— Испугался что ли? — спросил Ширяй.

— Испугался? — засмеялся я. — Да чего мне бояться-то? Что я пуль раскалённых не видел? Ну ж был денек! Сквозь дым летучий Французы двинулись, как тучи…

— Так, хорош мне пургу гнать! По делу отвечай!

— Нет Глеб Витальевич я не испугался. Если бы испугался лежал бы сейчас где-нибудь на бомжовской помойке под слоем известки.

— А это что ещё значит?

— Да ладно что мы девочки отношения выяснять и ябеды стряпать? Нет, значит нет. Не пришёлся ко двору.

— Савося! — рявкнул Ширяй. — Что у тебя там за бардак творится? Это Никитос там чудит? Или что? Как башку пробили так он с ума сошёл?

— В смысле, пробили? — растерялся Савося.

— В прямом, твою мать, смысле! Бутылкой вина.

— Я не в курсе.

— Я вижу что ты вообще не в курсе. Тотально. Так, Краснов, что там произошло? Рассказывай.

— Я привёз портфель по указанному адресу. Получатель Алёша открыл его и возмутился, что ему всегда узбекских денег дают меньше, чем надо.

— Каких узбекских денег? Вы там обдолбались все что ли⁈

Ширяй вскипел и было чувство, что его сейчас кондратий хватит.

— Сумы. В Узбекистане сумы, Глеб Витальевич. Портфель был набит сумами. Полная сумка сум, пардон за каламбур.

— Ты там белены объелся?

— Нет, я не употребляю.

— Дальше!

— А дальше каким-то странным образом атмосфера сгустилась и стала максимально недружественной. Но они ещё и между собой там имели какой-то разлад в трудовом коллективе. И всё это очень быстро закрутилось. Короче говоря они остались решать свои вопросы, а я отправился обратно.

— Так ты их действительно всех урезонил там?

— Ну, как я один четверых урезоню? — усмехнулся я.

— Твою мать! — прорычал Ширяй. — То есть, они на тебя напали?

— Можно, наверное, и так сказать.

— А как ещё можно сказать?

— По-разному. Можно сказать, что они ждали меня и имели злые умыслы.

Он замолчал. Савося сидел и смотрел на меня вытаращенными глазами.

— Так, Савося, — окликнул его Ширяй.

— Да Глеб Витальевич? — моментально отозвался тот.

— Что это вообще за задание было?

— Мне надо уточнить у помощника, это он организовывал. Я же не могу все мелкие вопросы подчинённых контролировать.

Ширяй выругался.

— Так, Краснов, иди, свободен пока. С тобой свяжутся. Савося не отключайся. Когда он выйдет, я тебе ещё скажу пару ласковых.

— Пользуясь случаем, — ответил я, — хочу передать привет всем телезрителям. И уточнить, будет ли выплачен гонорар за выполненную работу? За последнее задание я бы ожидал прямо приличной надбавки. Всё-таки теперь Максима Фёдоровича Руднёва никто не будет называть плохими словами и предъявлять финансовые претензии.

— Не наглей! — рявкнул Ширяй. — Я тебе уж говорил вроде. Шибко наглым, могут и крылышки подрезать. Получишь своё, когда время придёт. Иди. А ты, Савося, первым самолётом дуй сюда и сам объясняй большим дядям, что у тебя творится. В тайге, сука, на заимке.

В подтверждение своей правоты Ширяй выдал пару искромётных фраз, и я вышел из кабинета. Заглянул для проформы в приёмную Руднёва, но Веры там уже не было. Тогда я просто вышел из здания, сел в свою тачку и поехал к Кукуше.

— Заждался тебя уже, — покачал Кукуша головой, когда я зашёл в его бар. — Ну, рассказывай, пока Любы нет.

— Сейчас расскажу — кивнул я. — Матвеич этого урода принял?

— Да, принял, всё, говорит, путём сейчас придёт сам у него спросишь.

— Ну, хорошо, — кивнул я.

— Так что, ты правда что ли код отгадал?

— Отгадал! Хотя, и не с первого раза. Думал что отгадаю с первого, но нет. Только с третьего.

— Ну ты даёшь! — усмехнулся Кукуша и налил себе пивка. — Гипнотизёр, в натуре. Квасу хочешь?

— Давай.

— И что это за код был, что ты его смог угадать?

— Врать не хочу, но если скажу тебе не понравится, боюсь.

— Как это мне могут цифры не понравиться? — изумился Кукуша. — Ты чё, племяш! Ты там на этом коде кукухой не поехал?

Я засмеялся:

— Кукухой?

— Кукухой, кукухой! — усмехнулся он.

— Не поехал, дядя Слава.

— Ну говори. Чё за код? Уже прямо интересно стало.

— Интересно? Пятнадцать, ноль три, девяносто пять.

— И чё в этом такого обидного для меня не понял?

— Обидного ничего нет. Наоборот дата памятная.

Он нахмурился. Видать точную дату смерти Бешеного не знал.

— Капитана Бешметова убили в этот день, — сказал я.

Он замер.

— Есть версии, кто? — спросил я.

— Поклянись что точно этот код был! — тихо произнёс он.

— Ну блин, фигасе! — покачал головой. — А просто слова моего недостаточно?

— Поклянись! — повторил он.

— Бля буду, — ответил я и щёлкнул ногтем большого пальца по верхнему резцу, а потом провёл этим же большим пальем себе по шее. — Так больше веришь, что ли?

— Нет, — покачал головой Кукуша. — Просто ты меня огорошил. То есть ты думаешь, что это он?

— Думаю, что он.

— И почему ты его там не заколбасил прям на месте?

— Потому что думаю, это было бы для него слишком легко. Представляешь сколько людей он отправил на тот свет и сколько обобрал? Вот тебе кстати.

Я подмигнул и выложил перед ним пару пачек с красненькими.

— Это ещё нафига? — нахмурился Кукуши. — Я не за бабки вообще.

— И я не за бабки. Но дело молодое, жена всё такое. Бабки нужны. Да держи, держи. Это наша маленькая месть. Представляй, что каждый потраченный тобой рубль из этой пачки заставляет корчиться и извиваться Никитоса.

Он усмехнулся и сгрёб деньги со стойки.

— Рассказывай давай всё по порядку. Как и что?

Я рассказал. Рассказал всё как было. Ничего не утаил. Ну, только про фотографию не стал говорить.

— Интересно было бы узнать, — покачал головой Кукуша, — какое это впечатление произвело на ментов.

— У ментов, думаю, впечатление было охрененное, когда они увидели босса с пробитой башкой в луже вина и собственной крови. А рядом с его бывшей женой валяется труп без штанов.

— Да, это пожалуй единственное слабое место, — покачал головой Кукуша.

— Какое?

— Ну, что такие чуваки как этот Перебитый нос и Золотуха смогли спланировать такую операцию.

— Ну как бы операция была не особо блистательной.

— А как их не заметили охранники? Ведь если речь пойдёт о том, что изображение с камер было закольцовано, то это явно скажет, что с этими парнями был кто-то третий.

— Думаю, ЧОП по своей инициативе не станет сообщать, что их взломали.

Распахнулась дверь и на пороге появился Матвеич.

— Привет честной компании, — воскликнул он. — Слушай, Славик, я понять не могу, как твоё заведение вообще выживает? Я как не приду тут никого нет. Ни одного человека. Как ты бабки-то зарабатываешь?

— А что мы не найдём где бабок заработать? — усмехнулся я пожимая его руку.

— А-а-а, вон ты какой, — улыбнулся он и хлопнул меня по плечу. — Дело говоришь, дело.

После обычных шуточек да прибауточек Кукуша не вытерпел.

— Ладно, Матвеич — кивнул он. — Рассказывай уже.

— Я бы рад, да горло пересохло, — ухмыльнулся Матвеич. — Слова выдавить не могу.

Кукуша поставил перед ним кружку пива.

— Короче, пацаны, — сделав несколько глотков, заявил Матвеич. — За такое дело, что я сделал, надо было с вас раза в три больше просить.

— Нет, ты видал, дядя Слава? — воскликнул я.

— Всё, как я и говорил.

Мы со Славиком засмеялись.

— Чё? — вмиг сделал обиженное лицо Матвеич. — Чё смеёмся-то?

— Бабла мало не бывает да Матвеич? — подмигнул Кукуша.

— Ну, а ты найди такого спеца, как я и как мои ребята. С ними-то тоже надо расплачиваться!

— Ну, давай не томи, рассказывай!

— А что рассказывать-то? Он же дебил конченый. Естественно, на тот адрес который ты ему дал, он не поехал. Как выскочил с Поляны, Борец его сразу засёк и сел ему на хвост.

— И куда он поехал?

— Сразу прямиком рванул в Кировский. Тупо и прямо. Повернул на Рудник и полетел.

— У него там квартира или дом? — уточнил я.

— Дом. Они там вдвоём комнату снимали последнюю неделю.

— Как вычислили?

— Вычислили, чё, не первый день на земле живём. Короче, он туда подъехал, а там уже ждали пацаны. Закурить, прикурить все дела. Он ойкнуть не успел, как оказался в багажнике моих ребят.

— А машина?

— Машина… — он осёкся. — За машину не переживай. Машину уже не узнаешь…

— У Жучки стоит уже? — усмехнулся Кукуша.

— Слушай, у Жучки или у внучки, а может у репки. Какая тебе разница? Я сказал, за машину не переживай. Точка. Её мать родная теперь не узнает. Номера другие. Движок перебит. Кузов перекрашен. Конфетка, мля. Покупай и катайся.

— А не выкупят твоих пацанов на том, что они интересовались перед скоком этими отморозками?

— Славян, чё ты начинаешь! — взвился Матвеич. — У меня дело чётко поставлено. Никто никого не выкупит! Я тебе сказал, всё сделали чисто? Успокойся значит!

— Ладно, понял. А с этим-то разобрались?

— Шутишь? Пацаны как узнали что он извращенец по малолеткам, у него вообще шансов не осталось.

— А ты как узнал?

— Да пробили его, что тут узнавать-то? Маленький мир, все друг друга знают. Короче всё. Очистили мир от отвратительной твари, а прах развеяли над Гималаями. Ясно так?

— Ясно, — кивнул я. — Непонятно только, как такие персонажи могли прибиться к Афганцу?

— Они пурги намели, — покачал головой Матвеич, — чтобы с цыгана бабло срубить, я так думаю. Афганец бы их близко не подпустил.

— Возможно. В любом случае, это было вовремя.

— Ну тебе виднее. Я твоих дел не знаю.

— Да, — кивнул я. — А что там с моей тачкой, кстати?

— Нормально всё. Движок сняли. Пацаны кузовом занимаются. Ковбой привёз новый мотор, проводку, коммуникации, топливную систему. Всё же под замену. Скоро красить будем. Красный оставлять?

— Красный, конечно, чтобы девки бросались.

— Ну молоток. Теоретически, недели через две, может, закончим. Там только маленько дороже выйдет. Но не сильно.

— Матвеич, свои люди. Сочтёмся.

Поболтав ещё какое-то время с парнями, я попрощался и двинулся на свидание с Жанной.

— Серёг ты это… — крикнул мне в спину Матвеич. — Давай тему-то ещё какую-нибудь. Не расслабляйся.

— Сейчас на каникулах немножко расслаблюсь, — усмехнулся я, — а там дальше поглядим.

— Думай, думай давай, пока молодые мозги работают. Дедушкам денежки нужны. А то молодые девушки на дедушек без денежек не клюют.

Хинкальная находилась тут же неподалёку, в пяти минутах. Жанна Константиновна уже сидела за столом и нетерпеливо поглядывала на часы, хотя я заявился на 15 минут раньше.

— Опаздываешь. — бросила она.

Я усмехнулся. Здесь было уютно и людно. Носились официанты, стучали ножи и вилки, гомонили посетители. Пахло вкусно, и я понял, что голоден.

— За тобой не угонишься Жанна Константиновна, — подмигнул я. — Привет.

— Мы готовы, — махнула она официанту.

Он подбежал с предупредительной улыбкой.

— Мне вот эти баклажаны хрустящие, — ткнула Жанна красным ногтем в меню. — Потом три… нет, ладно, четыре хинкали с говядиной. Люля… А ещё вот этот салат из овощей грузинский. Да. И… Хачапури. Хачапури.

— Что-нибудь ещё? — чуть поклонился официант.

— Куда ещё-то! Хватит. А ему…

Она нахмурилась и показала на меня пальцем.

— Ему всё то же самое, только шесть хинкали.

— Прекрасно. Тоже с говядиной?

— Пусть будут с говядиной, — согласился я.

— А пить что будете?

— Давай нам «Боржоми» одну большую и вино вот это, — снова ткнула она пальцем в меню. — Мы тут в прошлый раз брали его с девчонками. Нормальное.

— Бутылочку да? — уточнил официант.

— Пока бутылочку, — кивнула Жанна. — Вино можете сразу нести, чтоб мы тут не скучали.

— Да-да, вино сейчас будет.

Официант исчез, а Жанна впилась в меня взглядом:

— Ну, рассказывай.

— Нет, Жанна, ты рассказывай, — усмехнулся я. — Как там дела у Раждайкина Альберта Маратовича?

— Дела? У Раждайкина? Говно! — отрезала она и довольно хохотнула. — Я тебе скажу, Краснов, все эти дни у нас там такая заруба была с этим Раждайкиным, ты не представляешь. Кто только там не засветился в этом деле. И из областной администрации, и из городской. Звонили из МВД из Москвы. Полный пипец. Звонили какие-то журналисты, бизнесмены, общественные деятели, начальники, помощники начальников и начальники начальников. И каждому надо было своё. Одни пытались выдернуть твоего Раждайкина другие — притопить.

— И чем дело-то кончилось?

— Дело кончилось тем, — резко произнесла она, щёлкнула пальцами и обнажила белые ровные зубы в хищной улыбке, — что Щеглову практически удалось выдернуть Раждайкина из этого дела.

— А что ж ты тогда такая радостная? — нахмурился я.

— А то… — хлопнула она обеими ладонями по столу, — что Щеглову проломили тыкву, и теперь ему вообще не до Раждайкина. Он лежит в больничке, писает и какает в утку, которую ему подаёт молодая смазливая медсестра.

— А что с ним случилось? Кто его отметелил?

— Ты не представляешь, — заржала она. — Это вообще какой-то театр абсурда. Короче, вчера ограбили бывшую гражданскую жену Щеглова.

— Погоди. Я её знаю. Её сын со мной в одном классе учится.

— Да-да, Шалаеву, — кивнула она. — Она живёт в Зелёной поляне. Так вот, слушай сюда. Два озабоченных обсоска, два полных дегенерата и сексуальных преступника, просто самое дно криминального мира…

— И-и? — заинтересованно протянул я.

— И они влезли в дом к этой Шалаевой.

— Она дома была в это время?

— Была, причём, в дупель пьяная. Она, оказывается, бухает по-чёрному. И, короче, вчера напилась и спала у себя в спальне.

— Так там же охрана, — удивлённо заметил я. — Я у них был.

— Да, охрана. Но эти придурки оказались не такими уж и придурками. Они пролезли через форточку в подвале, которая находилась в мёртвой зоне и не была видна на мониторах охраны. Они туда пролезли и, что вообще совершенно немыслимо, нашли спрятанный в винном погребе сейф, и вскрыли его.

— Но это кто-то навёл, — пожал я плечами.

— Ну, да, кто-то навёл, это естественно. Но слушай дальше. Пока один чухан вскрывал сейф…

— А как они его вскрыли-то? Динамитом? Фомками? Сейф-то, поди, непростой? Или что, высверлили замок?

— Нет, у них там была такая штуковина, типа ультразвуковая, неважно. Короче… чисто между нами ты понял? — остановила она поток своего красноречия.

— Ну, конечно, кому я могу рассказать? Только тебе. Ты — мне, я — тебе.

Видно было что её просто распирало. Принесли вино. Она махнула официанту что мол не надо этих выкрутасов с тем, кто будет пробовать, нюхать пробку и всё остальное. Он сразу разлил нам по бокалам, и она тут же выпила полбокала, поморщилась потрясла головой и продолжила.

— Короче, пока один возился в подвале, второй пошёл наверх к этой Шалаевой.

— Так, — прищурился я.

— А в это самое время заявился Щеглов, у него были свои ключи. Он открыл дверь, зашёл и спустился сразу первым делом в подвал. Говорит, вина хотел взять. Спустился в подвал, а там этот медвежатник бэм-с ему по чайнику.

— А почему ты думаешь что он там был один?

— Ну… Щеглов видел только одного.

— А, так он всё-таки разговаривает? А то ты сказала, что он под себя ходит.

— Да не под себя, просто лежит. У него там черепно-мозговая. Но сейчас как бы состояние стабильное. Вот. Ну поговорить-то с ним я поговорила.

— Так это тебе что ли дело поручили?

— Да! — воскликнула она.

— То есть ты там сорвала джекпот в своём Следственном комитете?

— Выходит что так, — кивнула она.

— Тогда, — пожал я плечами, — не слышу слов благодарности.

— Ты-то при чём?

— Я при чём?— засмеялся я. — Ух ты! Дрянь неблагодарная!

— Чего? — разозлилась она.

— А кто тебе на блюдечке с голубой каёмочкой принёс убийцу?

— Про это я ещё с тобой поговорю, — подняла она палец вверх. — Короче, вот так, Краснов. Смысл в том что Щеглов неожиданно вышел из игры. И теперь в ближайшие несколько дней я всё сделаю так, что этот Раждайкин никуда не денется и пойдёт по этапу!

Глаза её грозно сверкнули

— Вот это… молодец! Вот это ты… огонь, Жанна!

— Я-то знаю, что я огонь!

— А что там с этими, с грабителями? Поймали?

— Нет, у них там какая-то заваруха произошла. Короче, тот который был внизу, шарахнул бутылкой по башке Щеглова, а второй раздел его жену и попытался чпокнуть.

— Ему сколько лет-то? — удивился я. — Жена-то не девочка уже.

— Так в том-то и дело! — заржала Жанна. — А потом поднялся тот из подвала и застрелил этого прямо на месте.

— Ну и дела, — удивлённо покачал я головой.

Принесли салаты с баклажанами.

— Давай, налетай, — кивнула Жанна.

Порции были маленькими, но баклажаны оказались очень вкусными и хрустящими. С золотистой корочкой.

— Так поймали вы извращенца этого?

— Нет ещё. Исчез собака. Поехал, короче, в сторону Черновки, мы его вычислили по камерам. Он ещё на въезде в город умудрился налететь на наряд ГАИ, кинулся убегать и, в конце, бросил в Черновке тачку, угнанную, разумеется, а сам исчез с радаров. Там шерстим сейчас всех, на предмет связей или знакомств. Но, что любопытно, охранники обоих этих уродов видели несколько раз в течение недели или даже больше. Те кружились вокруг дома, вынюхивали. Причём тупо шли через пост, будто специально хотели, чтобы их запомнили. Они там и на камеры попали. То есть судя по всему готовились заранее.

— У кого могли такие чуваки узнать про сейф? — удивился я.

— Так вот, будем сейчас работать со всеми. Этот Шалаевский сынок в школе ничего такого не трепал?

— Слушай, если честно, я не знаю. Я с ним в контрах. Вообще на одной поляне не пересекаемся. Так что кому он что-то рассказывает, я без понятия, — пожал я плечами.

— А почему в контрах?

— Да, так сложилось.

— А конкретнее?

— Да мудак он.

— Вот это конкретно, — заржала она, допила вино из бокала и налила ещё.

— Слушай, Жанна, я тебя первый раз в таком виде вижу.

— В каком ещё виде? — сразу собралась она.

— В красивом таком и в настроении хорошем. Ты прям вообще девчонка-то хоть куда, я смотрю.

— Ты рот свой прикрой, — тут же срезала меня она. — Девчонку нашёл. И не тыкай мне.

— Ой, Жанна Константиновна, простите. Ладно, где будешь искать беглеца? Дело-то резонансное. Начальник облУВД обделался. Грабителей не смог задержать.

— Не знаю. Ищем. Меня кинули на это дело, потому что на нём можно легко сгореть. Но хер им, а не Жанну Сучкову. Я этого извращенца из-под земли достану. Чё ты не пьёшь-то?

— А кто тебя домой повезёт?

— Чё ты сказал? Я сама поеду!

— Да-да, до первого патруля. Бухую следачку они знаешь как раскрутят?

— Так всё рот закрой и ешь — отрезала Жанна.

Расслабилась. Бедная, ей даже не с кем было отпраздновать своё торжество. Ну собственно кто бы кроме меня оценил её триумф?

— Жанна — сказал я — давай-ка… я хочу выпить за тебя. За то что ты встретилась на моём жизненном пути.

— Это ты сейчас о чём говоришь? — нахмурилась она.

— О том, что ты талантливый следователь. Вот о чём. Короче я хочу выпить за твои успехи за произошедшие и за те которые ещё впереди. У тебя огромное будущее Я вот когда закончу юрфак приду к тебе на службу. Ты уж через пару лет начальницей будешь.

— Ох не советую, — усмехнулась она, прищурилась и как-то по-особому на меня взглянула.

Как тигрица на несмышлёного ягнёнка который не понимает того, что сейчас с ним случится.

К концу вечера она хорошо накачалась. Ну, не как Катя, но была изрядно подшофе. Мы заказали вторую бутылку, она её правда не осилила. Но была уже… хороша.

— Всё! Уходим, — нетрезво кивнула она.

Я подозвал официанта.

— Тихо! Я плачу! — заявила она.

— С чего это?

— Проставляюсь. Убери я сказала бабки свои. Давайте счёт.

— Одну минуточку — кивнул официант.

В общем, заплатил в итоге я, а она досадливо замотала головой, и лицо её сделалось расстроенным как будто ребёнка заставили съесть горькую пилюлю.

Она встала и гордо, как тот петух из «Бременских музыкантов», ощипанный но не побеждённый, проследовала на выход практически уверенным шагом.

— Давай ключи! — сказал я.

— Какие тебе ключи, салага?

— От тачки от твоей.

— Я сама поеду за рулём!

— Давай ключи, не морочь голову! Тебя патруль нахлобучит.

В конце-концов, она неохотно протянула мне ключи. Мы подошли к её машине.

— Ладно так и быть покатай меня, мальчик, — усмехнулась она и подмигнула.

Я сел за руль в её небольшой Volkswagen, осмотрелся что тут к чему и завёл двигатель.

— Давай поаккуратней только с моей ласточкой! — прикрикнула Жанна. — Куда ты летишь? Аккуратно я сказала! А куда мы, кстати, едем-то?

— Как куда? Домой к тебе.

— Ты меня не домой, ты меня к тётке везёшь.

— Какой тётке?

— Ага — она засмеялась. — Да к той, к которой я ездила, когда ты за мной прицепился.

— А ты не там что ли живёшь?

— Нет, конечно.

— Ну говори адрес тогда.

Она сказала. Это было недалеко от места, где мы сейчас находились. Я развернулся и рванул туда.

— Я тут двушку снимаю, — пояснила Жанна. — На свою ещё не заработала.

— А тебе Никитос за Раждайкина бабки предлагал?

— Кто Щеглов? Нет, намекал только.

— Скоро возможность заработать на хату появится, — хмыкнул я.

— Пусть он их себе знаешь куда забьёт.

— Это пусть. Куда ехать? Вот сюда?

— Да, да сюда! Заезжай!

Мы въехали в её двор. Обычный двор, окружённый хрущёвками. Она жила в старой советской двенадцатиэтажке. Я вышел из машины. Она тоже вышла. Я отдал ей ключ, и она пикнула и щёлкнула, закрыв дверь.

— Ну что же, Жанна Константиновна, благодарю за прекрасный ужин и за эту чудесную тёплую атмосферу дружеского общения.

— Не будь бабой, — бросила она и двинула к подъезду.

Сделала несколько шагов и, оступившись, чуть не упала. Шпильки, темнота, доброе грузинское вино и немного чачи в конце — не самая удачная комбинация для последователей прямохождения.

— Так… дай-ка руку свою! — скомандовала она. — Помоги дойти! Видишь я устала!

Она повисла на мне, и я довёл её до дома. Мы вошли в подъезд. Я вызвал лифт, нажав на красную кнопку, многократно прижжённую сигаретами и давно не светящуюся.

— Молодец Краснов! Я тебя прям люблю! Но когда я протрезвею ты мне обстоятельно и подробно… Дашь показания!

— Какие показания? Чего показывать?

— Каким образом ты узнал про пистолет в багажнике.

— Первый раз слышу про какой-то пистолет. Вы что Жанна Константиновна?

— Не зли меня Краснов — сказала она.

Приехал лифт, громыхнул, вздохнул и тяжело распахнул створки дверей.

— Не шути со мной! — добавила она и толкнула меня к лифту.

— Что ещё за шутки, Жанна! — усмехнулся я.

— Маленький засранец! — произнесла она с таким видом, будто думала о чём-то другом. — Маленький засранец.

Она прищурилась и впихнула меня в узкую, пропахшую непонятно чем кабинку.

— Ты мне всё расскажешь, — сказала она прижимая меня к стене. — Всё расскажешь…

Рука её протиснулась между нашими телами и скользнула вниз.

— Не сомневайся, — горячо прошептала она мне прямо в ухо. — Я узнаю всё что захочу…