Приключения гоблина

ГЛАВА 17 В МГНОВЕНИЕ ОКА

— Признаться, ты продержался дольше, чем я думал.

Джиг открыл один глаз, снова закрыл. На всякий случай приоткрыл другой. Ничего не изменилось.

— Это не пещера Штраума.

— Ну же, Джиг. Будь ты и вправду настолько туп, то, по моим подсчетам, только за последнюю неделю уже раз семь успел бы погибнуть. Шевельни мозгами. Сообрази, где ты находишься. Джиг нахмурился. По крайней мере, он понимал, с кем он разговаривает. Почему-то живьем голос Тималуса Звездотеня впечатлял меньше, чем когда слова отдавались эхом внутри головы. Что до того, где он находится... Гоблин сел и хорошенько огляделся.

Сначала он заметил небо. Иллюзорные небеса Штраума не шли с этим ни в какое сравнение. Здесь, кажется, сверкали сотни звезд. Даже тысячи. Он не пытался считать, поскольку его зрение делало подобную задачу невыполнимой.

Как бы не так. Каждая звезда казалась не расплывчатым кружком света, а яркой точкой. Он даже различал индивидуальные оттенки. Одни мерцали голубым, другие светились желтым, а несколько вспыхивали красным, когда он смотрел на них. Он видел!

Джиг уставился на свои ладони. Впервые он мог держать их на расстоянии вытянутой руки и по-прежнему видеть слой грязи под ногтями. Все обрело четкость. Это было чудесно! Он снова посмотрел на небо и заметил одну звезду, стоящую отдельно от других. Большая красная звезда в полдюйма величиной сияла ярче, чем остальные. На самом деле только эта звезда и давала свет. Красные лучи придавали всему гневный, пламенный оттенок. Собственная кожа гоблина казалась сиреневатой.

Что там говорил Дарнак? Звездотень — бог Осенней звезды, стало быть, та большая красная звезда и есть Осенняя. Джиг опустил глаза, дабы обозреть ближайшее окружение. Чем бы ни являлось это место, его следовало снести до основания и выстроить заново с нуля. Осыпавшиеся стены образовывали грубый прямоугольный контур. Пол местами покрывали пятна сажи. Под ногами лежала голая земля в кустиках пожелтевшей травы, и только редкий фрагмент мозаики намекал, что когда-то здесь стоял величественный храм.

Запах отсутствовал. Даже вонь пота и крови, преследовавшая его в течение многих дней, куда-то подевалась. Джиг оглядел себя.

Сапоги и набедренная повязка не изменились, только посветлели из-за отсутствия малейших следов грязи. Он даже не пытался припомнить, когда в последний раз стирал свою одежду. Сам он тоже оказался целым. Гоблин не мог вспомнить, что произошло прямо перед тем, как он попал сюда, но был готов обнаружить себя разорванным пополам или, по крайней мере, согнутым под неожиданным углом. Вместо этого он был здоров, как всегда. Проверил пальцы, сгибая каждый по отдельности, дабы убедиться, что суставы действуют по-прежнему. Следом опробовал запястья и локти.

«До сих пор все хорошо».

Стащив сапоги, чтобы проверить пальцы на ногах, Джиг сообразил, что тянет время нарочно. На самом деле ему не хотелось признавать, что он сидит здесь с богом. Может, он и привык постепенно к повседневным странностям путешествия с приключенцами, но это ни в какие ворота не лезло.

Он украдкой взглянул на Звездотеня.

— Ты не умер, так что не доставай меня вопросами. Все всегда меня об этом спрашивают. Сразу после пункта «Где я?». Могли бы хоть что-нибудь пооригинальнее придумать.

Джиг смущенно выпрямился и впервые ясно разглядел Тималуса Звездотеня. Первое впечатление нельзя было назвать ошеломляющим.

«Я думал, богам полагается быть... выше».

— Не этому богу, — ответил Звездотень. — Крупные боги представляют собой удобные мишени.

Джиг наотрез отказывался думать о том, кто способен угрожать богу. Вероятно, другой бог, но ему не хотелось представлять себе битву такого масштаба. Ссор между приключенцами хватало за глаза и за уши. Вместо этого он внимательнее пригляделся к Звездотеню.

Бог оказался всего на несколько дюймов выше Джига. Мог бы сойти за невысокого худощавого человека лет тридцати. При условии, что никто не станет заглядывать ему в глаза, конечно. Кожа вокруг глазниц выглядела обычно, но в них самих плескалась чернота — глубокая, как ночное небо. В центре вспыхивали красные звезды, слегка напоминая Рислинда. Но, в отличие от волшебника, в глазах Звездотеня не таилось ни капли злобы. Глядя в них, Джиг почувствовал, будто проваливается в само небо, и в животе протестующе заурчало.

Он усилием воли отвел взгляд, прежде чем окончательно потерять себя. Теперь, разглядывая фигуру божества, гоблин сознательно избегал смотреть ему в лицо.

Звездотень носил просторные одежды из черного шелка. Полоски крохотных серебряных колокольчиков сбегали по наружным швам штанин и рукавов. Распахнутая на груди блуза обнажала гладкое стройное тело. Кожа не совсем белая, но бледнее, чем у кого бы то ни было среди известных Джигу существ. Серебристые волосы струились до пояса, но граница на голове, откуда они росли, с годами отступила к макушке. Лысеющий бог? Даже боги стареют, решил он. По крайней мере Звездотень не обзавелся отвислым брюшком, характерным для большинства старших гоблинов.

— Почему я здесь?

Звездотень фыркнул.

— Еще один очевидный вопрос, но он не столь банален, как могло бы показаться. — Он хохотнул. — Поклонение — сделка двусторонняя. Я тебе немного помогаю, но это значит, что именно я первым получаю твою душу, когда ты расстаешься со своим телом. Получив от Штраума оплеуху, ты попал сюда.

— Но вы же сказали, что я еще не умер.

Бог проигнорировал это замечание Джига.

— Правило номер один при общении с драконами, — произнес он, выставив затянутый в перчатку палец. — Никогда не смотри им в глаза. Это отвлекает, если не сказать больше. Но поскольку гоблины обычно не занимаются уничтожением драконов, я понимаю, почему ты не выучил правила. К несчастью для тебя, невежество — плохой щит. В данный момент твое тело валяется вверх тормашками у стены Штраумова логова. Спина у тебя при ударе треснула в двух местах, ребра раскрошились, и ты парализован отсюда и донизу. — Звездотень постучал ладонью по середине груди. — У тебя также ушиб мозга, что для среднего гоблина роли не сыграло бы, но ты проявил себя далеко не средним, друг мой. Столкнувшись с выбором, жить ли в мучительной боли, пусть только выше сосков, или дать фору смерти и избежать финальной порции неприятностей, ты предпочел второе. Таким образом, твое тело впало в кому, а сознание и душа оказались у меня.

— Ой! — Плечи Джига поникли. — А если Дарнак меня исцелит?

Гном уже делал это раньше. Может, у Джига еще остался шанс выжить.

Не то чтобы это место казалось таким уж страшным... По крайней мере здесь безопасно. Он никогда особенно не размышлял о загробной жизни. Гоблины верили, что после смерти тело отправляется к червям-падальщикам, и все. Его не волновало, что случится с ним потом, так как он никогда не рассчитывал это увидеть. Гоблины умирали, а затем другие гоблины приходили забрать их имущество и выбросить тело в туннель. Ему и в голову не могло прийти, что он станет беседовать с позабытым божеством посреди пришедшего в упадок храма.

Со Звездотенем, конечно, хорошо, но Джиг не был готов обосноваться в этом месте навсегда. Да и то, что Рислинд его победил, ему не нравилось. На свой странный манер коротышка неплохо проводил время. Нет, ему не нравилось постоянно слышать поступь смерти за спиной, и он предпочел бы иную компанию. Но когда раз за разом ему удавалось прошмыгивать у смерти между пальцами, это вызывало у него странное булькающее возбуждение где-то в середине грудной клетки. И он много узнал. Вещи, которые могли бы помочь гоблинам выстоять против других рас. Или помогут, если он проживет достаточно долго, чтобы их донести.

Когда Джиг заговорил, его голос, исполненный удивления, звучал тихо.

— Я хочу обратно.

Он с надеждой взглянул на Звездотеня, но бог помотал головой.

— Не выйдет. Вернее, ты уже там. Ты сделал всего шажок в сторону от реальности, вот и все. Но, боюсь, Дарнак не сможет тебе помочь. Скоро начнется заварушка, и никто не станет беспокоиться о гоблине, которого считают трупом.

Его звездные зрачки впились Джигу в глаза. Он чего-то ждал. Джиг не понимал, чего хочет от него бог. То, что Дарнак не сможет ему помочь, принять было трудно. Гоблины по натуре своей не склонны просить помощи. Попросить — значит сделать себя уязвимым. Слово, ближайшее по смыслу к слову «доверие», по-гоблински означало либо «наивный», либо «тупой как дерьмо», в зависимости от контекста. Так что признать, что он нуждается в помощи, было для Джига очень тяжело, даже если никто никогда об этом не узнает. Лишиться надежды на помощь было вдвойне тяжело, поскольку Джиг знал, что гном попытался бы исцелить его раны, если бы мог.

Просто Дарнак такой. Может, он и не жалует гоблинов, но повинуется законам Силаса Землетворца. И повинуется добровольно, а не по принуждению. Прежде всего, Дарнак верен. Верен принцам и их отцу-королю, верен своему богу и своим товарищам-приключенцам.

Джиг улыбнулся при этой мысли. Он подумал о себе как о приключенце. По крайней мере, он еще не обзавелся такими чертами героя, как верность или благородство. А то недолго превратиться в очередного Бариуса.

Улыбка поблекла. Он по-прежнему рассуждал так, будто вся жизнь впереди. Звездотень же совершенно ясно дал понять, что это не тот случай. Однако, если он обречен умереть, почему Звездотень смотрит на него с таким терпеливым выражением на лице? Зачем все эти игры, если он действительно застрял здесь насовсем?

— Вы хотите, чтобы я жил, верно? — спросил Джиг.

Звездотень уклончиво пожал плечами, зазвенев колокольчиками на рукавах. Но в глазах у него буквально зажегся огонек, и Джиг понял, что угадал. Дарнак ему помочь не в силах, потому что не знает, что Джиг нуждается в помощи. Но Джиг — гоблин, а если гоблину требуется помощь, он лучше окажет ее себе сам, потому что вряд ли это сделает кто-нибудь еще.

— Силас Землетворец дает Дарнаку магию исцелять людей. Можешь ли ты сделать для меня то же самое?

— Возможно, — медленно произнес Звездотень. — Я и раньше помогал своим последователям — в те дни, когда они у меня были. Как я уже упоминал, поклонение — штука двусторонняя. Ты еще не вверил себя мне. — Прежде чем Джиг успел возразить, он поднял ладонь и продолжил: — Ты выбрал бога, который поможет тебе, потому что ему больше нечем заняться. Дарнак даже не вспомнил бы моего имени, если бы я слегка не подтолкнул его мысль. Тебе требовался кто-то, кого бы ты мог использовать, верно?

Джиг кивнул. «Бесполезно лгать божеству», — подумал он. Но когда он впервые решил поклоняться Звездотеню, все звучало не так цинично.

— Если я помогу тебе на этот раз, тебе понадобится сделать для меня кое-какие вещи. Например, следовать законам, как Дарнак для Силаса Землетворца. Сумеешь?

— Конечно.

Джиг явно ответил слишком быстро. Звездотень улыбнулся.

Не забудь: умирая, ты приходишь ко мне. Если предашь меня, у нас будет очень долгий разговор, когда ты попадешь сюда.

Джиг уже слышал много угроз за последние дни, но по сравнению с веселым предупреждением Звездотеня они звучали как реплики бездарных любителей. Джиг робко спросил:

— Но я смогу по-прежнему лгать другим, а? Говорить правду — хороший способ быть убитым.

Звездотень рассмеялся.

— Довольно честно. Итак, давай обсудим условия нашего сотрудничества.

«Сотрудничество».

Джиг в благоговейном ужасе смотрел, как Тималус Звездотень идет к нему. К нему, гоблину Джигу. Заморышу, который прятался по углам и съеживался, когда приходило время отбирать стражников в дозор. И этот гоблин собирается стать сотрудником бога.

Куда катится мир?!

Клякса в шоке отпрыгнул, когда Джиг повернул голову. Огневка заглядывал хозяину в рот, вероятно высматривая признаки жизни. Хорошо, что паук отодвинулся, а то он так прикусил губу, что клыки едва не проткнули щеки. Звездотень не предупредил, насколько будет больно! Обозревая повреждения, гоблин не мог поверить, что это его тело. У этого тела слишком много суставов в ногах и грудная клетка бугристее, чем следует. Он не знал, как устроен скелет, но был уверен, что в эту сторону гнуться не должен. В довершение всего, он валялся у стены вверх ногами, словно брошенная за ненадобностью кукла. И почему он ничего не чувствует ниже груди?

«Я же говорил — ты парализован».

Верно. Если подумать, оно и к лучшему. Ему вполне хватало боли в тех частях, которые он чувствовал. Малейшее движение головы вызывало тошноту. Шлепнуться на бок было пыткой, и пришлось больше минуты лежать, прежде чем удалось шевельнуться снова. И видел он хуже обычного. Контуры дрожали и смещались, и Джигу казалось, что он видит двух драконов, спорящих с двумя Бариусами. Но так не бывает. Разве что он чем-то рассердил Звездотеня, и это ему в наказание.

«Расслабься. Ты же контужен, забыл? Некоторое время ты будешь чувствовать себя довольно странно, даже выздоравливая. Особенно вначале. Я могу даровать тебе волшебную силу, но применять ее тебе придется самому. Начнем, как только ты будешь готов».

Джиг успокоился. Кончики пальцев потеплели, словно он окунул их в ведро с водой. Это магия? Он чувствовал, как ощущение распространяется на запястья и вверх по рукам. Он отшатнулся, когда оно добралось до шеи, — его словно топили.

«Верь мне».

Снова доверие. Разве Джиг наивен или туп как дерьмо? Вероятно, того и другого понемногу, но особого выбора у него не было. Звездотень не стал бы ему помогать только для того, чтоб утопить. Гоблин попытался расслабиться, но не смог как следует вдохнуть. Грудь казалась стиснутой, и он задышал чаще, борясь за каждый глоток воздуха. Почему он не может вдохнуть?! Он слышал, что пыхтит, как животное, но звук удалялся. Он снова умирал.

«Ты устраиваешь себе гипервентиляцию. Прекрати. Подумай о... ну, что там гоблины делают, чтобы расслабиться. Убийства и еда, или что-то еще в этом роде».

Джиг попытался сосредоточиться на том, что происходило на другой стороне Штраумова логова. Он заставил себя набрать в грудь воздуха и задержать его на несколько секунд, чтобы нарушить бешеный ритм дыхания. Затем медленно выдохнул, повернул голову и попытался выкинуть Звездотеня из головы.

Прошло очень мало времени с того момента, как Штраум приложил Джига об стену. По-видимому, беседа с богом продолжалась не так долго, как ему показалось. Бариус и остальные по-прежнему стояли перед драконом, явно потрясенные нападением на Джига.

Джиг навострил ухо, которое болело не так сильно, как другие части тела, и попытался прислушаться.

— Тебе не следовало убивать его. Уж никак не после того, как он отыскал твой бесценный Жезл.

Это был Дарнак. Но его возражения звучали слабо. Он что, ожидал от дракона извинений?

— Если хочешь встретить свой пятитысячный день рождения, приходится учиться некоторым вещам. Одно из первых правил гласит: если кто-то предал тебя, убей его. Лучше таким способом, чтобы это послужило уроком его друзьям.

Это было предупреждение с целью обеспечить содействие оставшихся членов отряда. Джиг гадал, заметил ли Бариус. Впрочем, вряд ли принц станет менять свои планы, даже в таком случае. На свой лад этот напыщенный индюк был таким же верным, как Дарнак. Он мог ненавидеть своего брата, но при этом отдал бы жизнь ради возможности отомстить за разрушение личности Рислинда.

Погибни Бариус, Джиг бы не расстроился. Вообще-то он был бы счастлив, если бы вместо него Штраум решил размозжить об стену принца. Его высочество прекрасно помер бы и в одиночестве, сознавая, что погибает достойно, а остальные в это время потихоньку доползли бы из логова в какое-нибудь безопасное место.

А теперь Бариус попытается напасть на Штраума, и из-за этого все погибнут. Разве что ему удастся победить. И каковы шансы? Он принц и опытный приключенец. И у него Жезл Творения.

Но Штраум — могучий дракон, и у него огромные когти и хвост, как и у сторожащего их отпрыска. Не говоря уже о стоящем рядом Рислинде — с этими светящимися глазами и всей драконьей магией в его распоряжении. Раньше эти глаза пугали Джига. После Звездотеня они раздражали, но не более того. Ему хотелось подбежать и задернуть на лице Рислинда крохотные занавесочки.

— Скала над нами почти в четверть мили толщиной. — Штраум передернул крыльями. Нервный тик? Звук напомнил Джигу вытряхиваемые коврики. — Мне потребуется достаточно пространства, чтобы развернуть крылья. Минимум тридцать шагов в ширину. Как только я буду свободен, можете забрать себе с этих стен все, что пожелаете. — Он перенес вес с одной пары ног на другую. — Начинайте.

«Ты готов?»

— Да.

Голос в голове настолько перепугал его, что он ответил вслух. К счастью, все глаза были прикованы к Бариусу. Никто не заметил выброшенного в угол гоблина.

«Меня пучит, — пожаловался Джиг. Магия наполнила его тело, пока он наблюдал за остальными. — Я весь словно заложенный нос, страдающий запором».

«Прекрати, пожалуйста. — В голосе Звездотеня послышалось отвращение. — Привыкнешь. В данный момент тебе надо положить руки на самую тяжелую рану. На то место, где твой позвоночник поворачивается вправо, сразу под грудиной».

«Знаю», — досадливо подумал Джиг.

Он прикоснулся к той части грудной клетки, которая выпирала наиболее противоестественным образом. Если не считать ее частью собственного тела, может, и не вырвет.

«Тебе придется надавить на кости, пока будет работать магия».

«Круто. Почему лечиться так противно?»

«А почему гоблины такие хрупкие? В следующий раз не будешь стоять столбом на пути у драконьего хвоста. Теперь, когда надавил, представь, что магия перетекает сквозь ладони в позвоночник. Надо зрительно представить поток».

Единственное, что вытекало из Джиговых ладоней, — это пот. Им-то он и воспользовался. Он вообразил, как магия сочится вместе с потом и проникает в грудную клетку.

«Странно, но годится», — отреагировал Звездотень.

В потолке наверху, подсвеченная голубоватым сиянием стен, начала образовываться круглая дыра с каменным ободом по внешнему краю. Бариус стиснул Жезл обеими руками. Он сконцентрировался так, что все тело одеревенело. Все смотрели, как ширится дыра.

И хорошо, поскольку это означало, что никто пока не заметил Джиговых стараний запихать собственные кости на место. На самом деле не так уж и больно. По правде говоря, Джиг никогда не испытывал подобных мучений, но почему-то не сомневался, что может быть и еще больнее. Он только не мог представить, от чего.

Хуже боли досаждало ощущение скрежета в груди, словно терлись друг о друга осколки камня. Иногда ему приходилось надавливать изо всех сил, и тогда что-то с хрустом вставало на место, а он чувствовал, как приток магии просачивается сквозь кожу, чтобы заново связать кости воедино.

«В следующий раз останусь мертвым».

«В следующий раз ты попытаешься увернуться. Думаешь, мне легко отыскивать все эти куски ребер и складывать их вместе?»

Джиг нахмурился и вдавил на место очередной позвонок. Ощутил покалывание в пальцах ног и принял это за добрый знак. Он даже снова сможет болтать ногами.

Горячая волна радости отвлекла его от боли. Он исцеляет сам себя! То же самое делал Дарнак. Гоблин Джиг вершит магию.

« Сосредоточься, клыкастый».

Джиг возмущенно фыркнул. Но обратил более пристальное внимание на свои действия. Большинство костей вернулось на место, хотя он еще чувствовал, как что-то движется и смещается у него внутри. Своеобразное ощущение. Он подумал, не имеет ли это чего-то общего с беременностью. Гоблинские женщины, как правило, приносили от двух до пяти детей за раз. А Джиг чувствовал как минимум три определенных места, где самовосстанавливались его потроха.

«Верно, но беременность у вас, гоблинов, длится восемь месяцев. И тебе не приходится выдавливать детей у себя из...»

«Я пытаюсь сосредоточиться», — торопливо перебил Джиг.

Стоя в центре помещения, Бариус углублял дыру. Внутренность ее скрывала тьма, поэтому Джиг не мог сказать, насколько она высока. Вероятно, он узнает, когда Бариус пробьется к поверхности. Джиг ожидал по меньшей мере эффектного солнечного луча. До сих пор не было ничего, кроме черноты.

Штраум заглядывал в растущую дыру, хвост его дрожал от возбуждения.

— Да, — стонал он. — Уже близко. Снова лететь сквозь настоящие облака, охотиться на настоящую добычу. Быстрее, человек.

Бариус напал молча. Огромная каменная пика ринулась вниз из черного туннеля. С помощью Жезла принц высек громадное копье, чтобы пронзить череп Штраума. Внутри дыры царила тьма, и дракон не должен был заметить летящую смерть и увернуться.

Когда Джиг покинул храм Звездотеня, близорукость снова вернулась к нему, поэтому он различал только черную полоску, направляющуюся к огромному черепу дракона. На полдороге она разлетелась в облако пыли и гравия. Он спрятал лицо, и его окатило душем из мелких камешков.

Бариус лежал на спине, стиснув голову, с перекошенным от боли лицом. Рислинд наклонился и забрал у него Жезл.

— Знаешь, братец, если бы ты сделал, как тебя просили, мы могли бы позволить тебе жить. — Рислинд баюкал Жезл, словно младенца. — Естественно, мы оба ожидали, что ты предашь нас. Ты ведь никогда не отличался хитростью, а?

— Оставьте себе чертов Жезл, — произнес Дарнак. Волосы и борода у него посерели от пыли. — Ты получил свою свободу. Позволь мне забрать его высочество домой, и мы больше не побеспокоим тебя.

— Ах, Дарнак. Ты правда думаешь, что все так просто? Мой братец будет настаивать на преследовании. Тебе это известно не хуже, чем мне. Он не переживет такого унизительного поражения. Рано или поздно нам придется убить его. Разве не практичнее ликвидировать его сейчас и покончить с этим?

Штраум не проронил еще ни слова. Казалось, его устраивало, что говорит Рислинд. А может, он сам говорил через Рислинда? Джиг не знал.

Он прислонился к стене и вздернул себя на ноги. Они были ватные, и гоблин опасался, что завалится при первом же шаге, но это было гораздо лучше, чем всего несколько минут назад. Даже в ожидании мига, когда легендарная вспыльчивость Штраума испепелит Бариуса, часть Джигова сознания не могла отделаться от благоговейного трепета перед магией, примененной для собственного исцеления.

— Обидно, Жезл не годится для непосредственного убийства, — произнес Рислинд. — У него немного недостатков, но это один из них. Хотя, полагаю, можно превратить тебя в драконида. Это был бы подходящий конец — служить тому, кого пытался убить. Не вечно, разумеется. Только на несколько веков. Или меньше, если ты найдешь в себе силы восстать против него. Ты видел, что случилось с теми, кто попробовал.

Джиг смотрел мимо них, в сторону выхода. Если они сосредоточены на Рислинде, может, ему удастся прошмыгнуть незаметно. Даже Штраумов отпрыск, похоже, отвлекся на последнее замечание Рислинда.

Выбравшись из драконьего логова, нужно пройти через лес, по туннелям и обратно домой. При условии, что ног хватит больше чем на два шага, придется иметь дело с ограми, хобгоблинами и кто знает с какими еще тварями, но разве это имеет значение? Он уже пережил все эти штуки.

Ему удалось сделать один неверный шаг, прежде чем его заметили. Риана не была так поглощена Рислиндовой игрой в кошки-мышки, как остальные. Она непрерывно обшаривала глазами пещеру, вероятно выжидая наилучшего момента для бегства, в точности как он сам. Девушка подпрыгнула, заметив, что гоблин жив и двигается.

Ну, вот и все. Джиг ждал, что она закричит. Умнее всего с ее стороны было бы использовать Джига как отвлекающий момент, чтобы прикрыть собственное бегство. Он вздохнул. Хоть кто-то отсюда выберется. Все равно у нее, наверное, больше шансов пройти через лес.

Но крик так и не раздался. Вместо этого эльфийка оглянулась на остальных, дабы убедиться, что они ничего не заметили, и энергично ему закивала.

«Да не тебе, тупица», — раздался в голове усталый голос Тималуса Звездотеня.

Джиг оглянулся через плечо. Ничего нет, кроме полок с разнообразным Штраумовым барахлом. Несколько красивых поясных пряжек, сложенные плащи в разных стадиях тления... Оп-па! Джиг уставился на Риану. Она же не имеет в виду, что он...

Но девушка закивала сильнее: и одобряя Джигово понимание, и указывая на ряд дротиков у него за спиной. Она что, забыла, что Джиг гоблин? К тому же полуслепой. Он никогда в жизни не метал ни копья, ни дротика.

Будь он истинным приключением, все сложилось бы по-другому. Он бы подпрыгнул, испустил воинственный клич, схватил дротик — например, тот, с серебряным наконечником и похожими на плавники стабилизаторами — и изо всех сил метнул бы его в Штраума. Настоящий приключенец, наверное, исхитрился бы даже ранить дракона, при условии, что удастся пробить чешую.

Но Джиг — гоблин, а у гоблинов иной подход к большим опасным чудовищам. Они убегают. Если повезет, о героизме позаботится кто-нибудь другой. То есть либо покончит с чудовищем, либо создаст достаточную суматоху, чтобы гоблин ускользнул невредимым.

«Погоди минутку. — Джиг мысленно встряхнулся. — Единственное, что есть общего у гоблинов с приключенцами, — это способность наживать крупные неприятности. Забудь о том, как поступили бы гоблины. Забудь о том, как поступил бы приключенец. Надо сообразить, как следует поступить Джигу».

Мысль о бегстве по-прежнему манила. Но если побег удастся, получится, что он бросает других на верную смерть. Гоблин подумал о каждом, пытаясь решить, сможет ли он жить с мыслью об их гибели.

«Рислинд: безумен, угрожал убить Джига бессчетное количество раз. В ответе за то, что Штраум сломал Джигу хребет».

Прекрасно, он остается здесь умирать или жить как Штраумова марионетка. Тут никаких проблем.

«Бариус: в конечном итоге именно он втянул Джига во всю эту заварушку. Законченный кретин от природы. Наверняка убил бы Джига рано или поздно просто из принципа».

Еще один, без кого мир может обойтись.

«Дарнак: славный малый. Лечил Джиговы раны. Однако ни разу не отговаривал людей от попыток убить Джига. Да, он отказался убивать Риану, когда она напоролась на ловушку владычицы мертвых, но не пытался остановить Бариуса. В конце концов, он человек принца».

Джиг почувствовал укол вины насчет Дарнака. Но ведь гном не полез в бутылку, когда Рислинд предал Джига, так почему Джиг должен рисковать собой ради него?

«Риана: втянута в эту авантюру против воли, как и Джиг. Предлагала бежать еще вначале».

Он нахмурился. Прочие могут оставаться здесь и погибать, но при мысли о том, чтобы бросить Риану, его грызла совесть. Конечно, она была не особенно ласкова все это время, но, по крайней мере, стала обращаться с ним как с равным. Кроме того, Джиг был ей кое-что должен за палец. Но она всего лишь эльф. Стоит ли рисковать из-за нее жизнью?

«Я был о тебе лучшего мнения», — шепнул голос Звездотеня.

— Толку-то от этого, если я погибну, — пробормотал Джиг.

Он огляделся. Рислинд по-прежнему играл с Бариусом. Дарнак перенес свои мольбы с Рислинда на дракона, который разглядывал гнома, будто пещерный кот — особо упитанную мышь. Риана стояла, уперев руки в бока, нетерпеливо поглядывая на Джига.

— О черт! — Он выпрямился и схватил дротик. «Если хочешь, чтобы я сыграл в благородство, помоги».

Бог не ответил. Джиг пожал плечами. Если не получится, у него в самом скором времени появятся широчайшие возможности для упреков и жалоб. Он замахнулся, и это движение привлекло внимание Рислинда. Волшебник открыл рот, чтобы выкрикнуть предупреждение. Излишне. Его связь со Штраумом доставила сообщение быстрее слов. В момент броска Джигу показалось, что поверх его руки легла еще чья-то, да еще и направила оружие вниз и влево. Дротик превратился в серебряную полоску, проложившую путь из его руки к огромному глазу ящера.

Дракон моргнул.

Острие ударило в чешуйчатое веко и застряло там, дрожа, а Штраум в ярости заревел.

Рислинд вытянул в сторону Джига руку и сжал кулак. Невидимые пальцы плотно сомкнулись вокруг Джигова тела, не давая вдохнуть.

— Погоди. — Несмотря на пришпиленный дротиком глаз, боли в голосе дракона не ощущалось. — Подержи его. Я хочу посмотреть на этого храброго гоблина, который каким-то образом пережил мой удар. — Он обернулся к неподвижному отпрыску. — Помоги мне.

Драконье дитя медленно двинулось к раненой стороне родителя, на мгновение задержавшись над пропитанным кровью участком песчаного пола, где в челюстях дракона погибло такое же создание. Джиг мысленно торопил тварь. В голове стучало от недостатка воздуха, на грудь будто Штраум уселся.

Существо обеими руками взялось за дротик. Драконьи когти прочертили глубокие бороды в песке.

Гоблин смотрел на других в ожидании помощи, но они не шевелились. Может, они умнее, чем ему казалось. По крайней мере, им хватало ума держаться подальше от разозленного чудовища. Драконида взялась за дротик покрепче и надавила, вогнав острие по самое оперение в глаз, а там и в мозг Штраума.

Рислинд взвыл от боли. Штраумова голова упала на песок. Хвост грянул об стену, разнеся в щепки несколько полок и уничтожив пятитысячелетнюю коллекцию масляных ламп.

Затем драконье тело замерло.