Приключения продолжаются!

Глава третья

До мыса добирались долго. Пожалуй, правильнее всего было бы причалить к берегу, и подождать до утра — но такая уж натура у большинства людей — лучше двигаться медленно, даром что потом быстро пробежать проще, да и выгодней. Шли в тумане, малым ходом, послав Ханну с багром на нос, наблюдать неприятности. Туман давал видимость метров в пятнадцать, а у него глаза молодые, может, и узреет что. Я, от сырости, и вообще по привычке, начал ворчать:

— Вот, свисток надо было купить. Свистеть, хотя б, в тумане.

— К чему? — Аксель вопрошает.

— А — чтоб не столкнуться ни с кем. Мало ли. На паровом катере тама гудок поставить можно, а на моем духовом котле — не выйдет. Надо будет придумать что-то.

— Не надо сейчас нам в тумане этого — Аллерт отвечает — Не столкнемся, не с кем тут.

— В приличных местностях так положено — ворчу чисто из вредности.

— Это у вас-то там, на севере — приличные? — Аксель вопрошает — Отец, ты же там был на войне, рассказывал…

— Ну… может, Йохан еще помнит — до войны-то там было не плохо. Как бы и не хуже, чем тут, местами… Это потом все вывели на ноль. Йохан, а Вы когда последний раз там были?

— Давно — отрезал я. Не в ту сторону разговор. — Очень. Так получилось.

Дальше шли молча — они подумали, что я обиделся, а мне того и надо. По расчету времени принял я совсем близко к берегу — так идти проще в смысле не потеряться, но тут и мели и камни в количестве, и прибой на мелководье шалит сильнее. Однако неяркое, смешно пульсирующее пятно света увидели не скоро, все же в тумане, без ориентиров, очень сложно правильно понять скорость — никакого устройства же на борту нет, только по оборотам движка можно, а это такое… Увидели свет, да пока до него добрались — тоже оказалось едва не втрое дальше, чем думали.

Но наконец — добрались. Тусклый издаля, костер вблизи оказался нехилой грудой плавняка, пылавший вполне по-пионерски.

И рядом в камнях тут же сыскались оба охранника. То, что вернулось столько же народу, сколько и отправилось, они восприняли индифферентно. По крайней мере, внешне. Старший, тут же, едва вытащили лодку, подскочил и доложился Аллерту:

— Сверху в тумане ничего не видно, решили тут ждать, а Энц наверху караулит. И костер развели сильнее, чтоб в тумане видно было. Сейчас зальем!

— Оставь, Марг — говорит Аллерт — мы погреемся, заодно. И, сходите, принесите поесть.

— Но… — начохраны у него, походу, не боится возражать, хотя когда надо исполнительный — На свет может кто-то еще приплыть.

— Иди, Марг, не беспокойся — капитан скалится — Если приплывут, то встретим.

— Да, Марг, идите — дублирует Аллерт, и оба секьюрити дисциплинированно пошлепали наверх, а мы — к костру.

В своем членовозе советник припас не то чтоб какие деликатесы, но вполне пожрать в дорогу. И не абы что. Буженинка, овощи, хлеб — то, что надо, вполне. И даже горчица нашлась, самое то, когда сыро и холодно. И не только пожрать. В общем — даже как-то уютно устроились у костра, и неплохо отужинали под фляжку коньяка. Причем не абы какого, я не сильно в этом пойле понимаю, но просто по ощущениям пилось мягко и вкусно. Ну, такие люди шмурдяка не держат. За всем этим почти и не разговаривали. Братья на меня вовсе стараются не смотреть, а когда смотрят — то как-то странно. С другой стороны, я уже просто устал параноить, и послал все лесом. Обидно будет, если решат зарезать, но сейчас так уже хочется или спать, или домой, или все вместе, что ну его нахрен. Ужин закончился, однако они все сидели, и смотрели в постепенно прогорающий костер. Ну, их-то понять можно, им сейчас оно конечно. А мне уже и прохладно. Сходил до лодки, принес плащ-палатки — свою и Аллерта. А пацаны свои братцу подарили. Подошел к Маргу, тихонько проинформировал, что, коли есть запасные — то надо б братьям выделить. Я, конечно, мог бы в лодке и запасную взять, и вовсе паруса — но чего это оно мне надо? Марг усвоил информацию, кивнул — и они просто с вторым охранником отдали парням свои плащи. Так, завернувшись в брезент, мы и сидели, глядя на огонь, а потом и на угли. Я даже подремать успел, пару раз всхрапнув и проснувшись, а раза начав падать мордой в костер, и оттого уже придя в себя.

Часа в три ночи налетел ветер, с мелкой моросью полосами. Костер вовсе прогорел, бо в него и не подкидывали совсем, и стало напрочь как-то сыро и неуютно. Зато туман стал сильно жиже, видимость метров до двухсот выросла. Хватит, надо решать как-то.

— Мастер Аллерт… Если я пока более не нужен — то пора бы мне отправиться, ставить лодку — говорю негромко.

— Да? — словно очнувшись, отвечает он, вставая — Конечно. Пора. Аксель, вы все езжайте пока, а я прокачусь с мастером Йоханом. Встретимся там же.

— Но… — Аксель не то чтоб удивлен, скорее как будто что-то предложить хочет.

— Я уже все сказал, Аксель — на удивление мягко, с улыбкой отвечает ему советник — Езжайте… и, вот что. Марг!

— Да? — тут же подошел начохраны

— У вас есть с собой запас керосина для фонарей? Отлично. Принесите нам бутыль. Мастер Йохан, думаю, теперь точно хватит топлива? Вот, и хорошо.

Кроме здоровенной, полуведерной оплетенной бутыли (чую, водила Энц на меня будет зол — явно же топливо для оптики его транспортера), которую я тут же опорожнил в бак, Аллерт прихватил с собой и еще одну бутыль из запасов. Это уже не коньяк даже, а какой-то бренди, чи как его там, самогонка с вина, градусов под пятьдесят. И едва мы отчалили, отойдя лишь за прибой, как советник, устроившись на банке напротив меня, тут же скрутил башку пузырю. И немедленно так мастерски жахнул из горла, что у меня аж нос зачесался. Силен.

— Будете, Йохан? — протягивает мне он квадратный бутыль.

— Мне нельзя. Я за рулем — как могу копирую я Кузьмича, естественно, принимая алкотару, и делая изрядный глоток. Мать моя женщина! Понятно, почему тут нет танков — их бы именно этим и поджигали… Аж слезу пробило. Как тот волк, говорю, передавая обратно — Сы-паси-бо!

— Вы удивлены, что я решил отправиться с Вами? — не, смотри, я думал тут же вторую врежет, а он обстоятельно, с паузой.

— Да не особо, мастер Аллерт. Я уже устал сегодня с вас всех удивляться — говорю.

— Ха! — а вот и вторая… передает мне уже не спрашивая. Н-да, понеслась по кочкам… С другой стороны — ГИМС здешний, вроде бы, не лютует, если вообще имеется, да и, поди, отмажет меня начальник гвардии от изъятия прав — благо и прав-то нет никаких. А ему, походу, просто охота выпить. И может — и поговорить ниочем. А где ему еще? Даже ведь не запрешься просто в кабинете. А тут — такой случай. Обратно же — бутыль большой, но и нас двое, а на ветерке с моросью — так пока дойдем малым ходом, так и выветрится все. Жахнул я вторую — пошла уже легче, и в голову особо даже не бьет. Хотя оно такое, адреналина всякого в крови дочорта.

— Йохан, а как Вы так ужились с семьей Торуса? — вдруг спрашивает, получив пузырь обратно, Аллерт — Я слышал, что у вас на Севере местами бывает, что рабы вовсе как члены семьи, но не верил. Нет, если не хотите, не отвечайте, просто интересно.

— Это естественно — отвечаю ему. Нет, все же в башку чуть не то, чтоб ударило, но напряженность внутреннюю как-то снимает — Вообще, знаете, чтобы на земле наступила эра благоденствия, все люди должны быть свободны, и каждый свободный человек должен иметь не менее трех рабов.

— По-моему, Вы насмехаетесь, но я не могу уловить вторую суть шутки — помолчав, отвечает Аллерт. — И это не в первый раз.

— Да где уж мне — отвечаю. Не рассказывать же про Аристотеля ему? — Я ж дикий, с Севера.

— Да, это у Вас хорошая маска. Если бы я сам не бывал там, то тоже бы верил. — бутыль еще раз прошлась из рук-в руки, а советник продолжает — У нас странно получается, я имею ввиду — вообще. То, что было сорок лет назад — уже мало кто помнит. И все уверены сейчас, что степняки всегда были дикими кочевниками и врагами, и что Север всегда был нищей дырой… Ха! Посмотрите на Валаш — там, где прошла война — полгода не воевали! — и то все в разрухе. А на Севере воевали тринадцать лет! И до того там жили-то не хуже, чем в Рюгеле, местами. Только вот эта ваша раздробленность подвела. Впрочем, как только там решили объединяться, тут-то на них и натравили Барона и прочих…

— Вы не сможете противостоять объективным мировым интеграционным процессам! — заявляю я ему, в очередной раз отдавая бутылку — мама родня, мы ж уже половину сожрали! Хотя и не берет чтоб совсем, но уже как-то отпускает совсем…

— Вот и снова Вы насмехаетесь, так ведь? Признайтесь, Вам просто почему-то нельзя вернуться к себе на родину?

— Именно так — отвечаю ему чистейшую правду — Не выйдет мне туда вернуться. К тому же, меня там тут же убьют. Точнее даже — уже убили.

— Ну, примерно это я и подозревал — отвечает советник — Да не гоните Вы так! Успеем.

Перекинув на самый малый — а и впрямь, чорта ли мне торопиться уже, один хрен приду домой под утро, и продрыхну до полудня, опять принял бутылку — там уже едва треть осталась — советник глушит изрядными аршинами, я-то так, по глоточку, а он решил не тормозить. Такими темпами, и сабониса мы минут через десять прикончим.

— Ах-ха-ха-ха! — внезапно начинает ржать Аллерт, хватаясь за борт, и аж сгибаясь от смеха — Ах-ха! Я-то думал! Старый дурак! Ах-ха-ха!

— Что случилось-то? — я даже немного опешил.

— Ох, Йохан, до чего ж ты везучий сукин сын! Оооой! — Аллерт утирает глаза, и прикладывается к бутылке снова — Ах-ха… Ты еще не понял. нет? Ну да, я сам только что сообразил. Я вот тебе слово дал, да?

— Ну, дал — чуть хмурясь, отвечаю — И что?

— А то! — советник вполне спокойно перенес взаимный переход на «ты» — Теперь тебе то мое слово и не интересно. Ты видел, как мои мальчики на тебя смотрели?

— Да никак не смотрели, отворачивались они. Слушай, я все понимаю, но вот как хошь — не виноват я…

— Да я не про то! То и оно, что не смотрели! Ты ж, получается, с ними их брата хоронил! Не понял еще, не? Аха, дубина северная! Да они ж теперь, по обычаю, не то, чтоб тебя убить или еще чего — за тебя, если что, драться должны, и в беде не оставить.

— А. Ну, то обычаи. То такое…

— Нет! — резко обрывает меня советник — Вот это ты уже брось. Мы, конечно, не святые какие, но кое в чем я их строго воспитал. Они это не просто так, не в пустой звук.

— Я понял. Извини — отвечаю, пока он отхлебывает пойло, а потом принимаю эстафету.

— Вот так вышло, что Ойгена-то я упустил — как раз служба была, что дома не бывал неделями. Да, может, и характер такой… — смотрю, не то чтоб развезло советника, однако ж — выговориться ему надо. Тут мешать не стоит, главное, чтоб он чего лишнего не сказал. А он, глядя куда-то в небо, продолжает — Так вот и вышло. В гвардию он не прошел. С армии, выслужив срок, ушел, да все к авантюрам всяким склонен был. Может, и все мы в том виноваты. Старшим я много занимался, и не даром он капитан гвардии — не без моей помощи, но все за дело, все по чести. Службу знает и любит. А как младший народился — так он у матери любимец стал. А Ойген как сам брошенный вроде остался. Все рвался в дело какое, себя показать, да не на службе, чтоб кто ему командовал, а сам чтобы решал. Вот, и вышло так все.

— Обидно вышло, Аллерт — говорю ему — Вот веришь — сам уж который раз жалею. Кабы знать…

— Я не виню — глухо тот отвечает — Так все и должно было бы когда-то случиться. Характер такой. И учиться ремеслу толком не хотел, хотя талант был… Оттого, может, и не хотел. И в спину стрелять… Вот Аксель с Ханну так бы не стали. Нет, на войне, или еще как — тут без всякого, а вот так, просто… Вот и вышло, как вышло. Ты только помни, что ты обещал — никому не говори. Пусть мать не знает.

Словно вспомнив, Аллерт лезет за пазуху, достает злополучный пакет. Не церемонясь вскрывает его, и начинает просматривать бумаги. Бумаг там не так и много, и результат просмотра всегда один — советник, прочтя документ, запаливал его от огня горелки, и сжигал над водой за бортом, держа за уголок. И даже уголки потом мелко рвал, выкидывая за борт. Уцелел только сам пакет — и то, иполагаю, по причине малогорючести. Вот такой финал бондиады — сын на дне с якорем на груди, документы в пепел, а у самого остались знания с сопутствующими им печалями…

Топлива хватило вполне, дошли мы исправно, прибавив ходу, после того как Аллерт допил бренди, и, выругавшись, запустил пустую бутылку в море. Пришли, вылезли, привязал я лодку, забрав барахло — разве рюкзак Ойгена оставил в лодке, пусть там будет. Смотри-ка, у Крауца свет горит. Чорта ли не спит, старый гад? Пошли мы по молу, Аллерт в плаще с капюшоном — так в общем и не отличишь, Марга-то тот тоже в лицо и не видал. Сейчас вылезет, паскуда, начнет интересоваться, где были… Однако, когда мы проходили, Крауц едва нос высунул — но, видать аура у Аллерта такая — старых хрен моментом скрылся, захлопнув дверь. А у меня появилось шальное желание шваркнуть ему в окно гранату. Озорства ради. Грамм триста бренди — они свое дело делают. Сдержал себя, конечно же. Жалко. Еще пригодится. Гранат в этом мире не так чтоб очень много.

— Кстати, Йохан — словно уловив мои мысли, говорит Аллерт — Вам не кажется, что десять шашек взрывчатки — это чрезмерно даже для такого… ммм…

— Такого мудака, как я?

— Да. По-моему — это чрезмерно.

— Недостаточно чрезмерно. Не постесняюсь спросить — откуда информация?

— Вы думаете, в этом городе можно купить столько взрывчатки, и я не буду об этом знать?

— Вы настолько суровы?

— Йохан, не надо недооценивать Гвардию Совета. Это ведь не только вышколенные мальчики в красивых мундирах. Мальчики — это только верхушка горы.

— Учту. Кстати, Гвардии самозарядки все же не помешают. Мы с Хуго представим винтовки на празднике Охотничьего Общества «Золотой Олень», если Вы придете туда…

— Как не прийти — если я его председатель, Йохан. Значит, Вы с Хуго? Интересно… Хотя именно так и докладывали, но я не вникал. Но обязательно вникну. Нам нельзя отставать ни в чем, тем более в наступающие времена.

— И что же за времена наступают? — хмыкаю я. Все же алкоголь дает себя знать, и передвигаемся мы покачивающимся прогулочным шагом, впрочем, постоянно озираясь — мало ли что, и револьверы наготове.

— Вот это Вы все узнаете своевременно — отмахивается Аллерт.

— Ага… Когда эти времена наступят. Или сразу после. Я понял.

Так, мирно беседу, мы добрались до места. Экипаж нас ждал, как видно — давно, фонари погашены (или у Энца закончился керосин для них, хе-хе?). Сдал советника несколько удивившемуся его состоянию Маргу (а чорта ли удивляться, если человек берет в недальнюю дорогу ноль-семь крепкого пойла, и без закуски?), и попрощался, отказавшись от чартера. Наоборот напомнил, что слух надо пустить поскорее, а не подвозить по ночам до дома на спецтранспорте. На том и расстались. Дома очутился и так скоро, рядом же. Мора встретила заспанная, и словно виноватая, что уснула не дождавшись. Наверное, выпитое так подействовало, но что-то накатило. Только успел сбросить всю сбрую, да ее в охапку, чуть пискнуть успела — и в спальню. Хорошо хоть — лыжи снимать не надо.

…Утро было довольно-таки ужасным, и в меру отвратительным. Что внушало надежды. Девки вовсю носились в огороде с поливом — начался ж сезон, теперь им прибавилось оброка — климАт тут плодородный, даром, что почва так себе — но при должном поливе урожай обеспечен. А у нас ручей за огородом, нам проще. Вот и носятся с ведерками, по два раза в день. Ничего, им фитнесс полезен. Обратно же, воду теперь с запрудой набирать стало не в пример проще. Надо б подумать, насчет насос там поставить — но ведь милый сосед настучит разом. Проконсультируюсь, пожалуй, в райсовете сначала. Пока я это обдумываю, Мора расторопно баньку готовит. Жаль, настоящую еще не закончили. Но и так приведение организма в норму проходит штатно. Она, оказывается, с утра еще сходила за пивом даже. И вчера крайне умело имитировала радость от моего появления. Молодец, старательная. Надо бы как-то похвалить. Жаль, не умею. Баня с одной стороны, и обливание водой из колодца с другой, прохладное пиво с третьей, и жирный бульончик с молотым перцем с четвертой — и свершилось чудо: к обеду я стал почти похож на человека, обрел вкус к жизни, и даже шлепнул по заднице Милку. На что та вовсе и не отреагировала почти, зато Алька всячески стала мешаться, и пока не получила також по жопе — не унялась. Жизнь снова возвращалась в израненную жопу.

Если так подумать, размышлял я, допивая после обеда остатки утреннего пива, то пожалуй я Аллерту не шибко интересен, но и не так чтоб опасен. Скорее наоборот: теперь он мне нужнее, мне б его держаться надо. Потому что теперь — не то что пойди сам, а просто попадись я в руки его противников, да начни трепать языком, так тут мне и крышка. Выпотрошат, и сотрут, как не было. Много знаешь — не дадут состариться. Мне б как-нибудь к Аллерту податься вовсе. Однако ж как? Прийти к главному гвардейцу, и заявить, например: «Дайте мне, поскорее, какое-нибудь важное дело, и увидите, как я его мастерски и самоотверженно провалю!». Так ведь — не примут. А еще хуже, если примут, и к делу приставят. Дела же там у них такие, что советники своих детей вон на смерть отправляют. Опять же — полезешь напрашиваться, так подозрений сразу вылезет… Одно хорошо: есть тема через винтовки наши самострельные как-то пропихнуться. Вот, кстати, тоже же дело! Сегодня уж поздно, а завтра непременно к Хуго надо. Назрели срочные вопросы. Но, это завтра. А сейчас… Девки как раз побегут вот-вот опять на полив, это им на полчаса… Пойду снимать стресс, пожалуй.

…- Слушай, Ху — говорю я Хуго — Дело такое. Надо нам кое-что в наших ружьях срочно переделать.

— Как? Зачем? — всполошился тот — Йо, о чем ты говоришь, брат уже вовсю заказ готовит! Да и у меня уже вся отделка завершена! Да и зачем, все же хорошо?

— Все, да не все — отвечаю — Надо нам рукоятку взведения срочно приспособить. Неудобно так все ж. И ничего страшного, ты свои ружья аккуратно поправишь, а брату чертежи передашь, на ерунду работы-то. А выгоды — много. Ты же, говорят, предлагал уже военным винтовку? И что, они разве не отвечали, что неудобно взводить?

— Ну… Они не понимают просто ничего! Зато винтовка совсем плоская, и ни за что не цепляется!

— А если патрон заклинивает — ты помнишь, как мы прикладом об землю отколачивали? А твои ружья красивые — так же, что ли? А рукоятку мы сделаем съемной — кому уж вкрай мешает, тот сам себе снимет, и пусть мучается, так ему и надо.

— Думаешь? — с сомнением отвечает он поначалу. Но натура у него такая, увлекающаяся — только задачу поставь. Спустя четверть минуты молчания он азартно говорит: — …А давай, посмотрим!

Вышло все, как надо — приспособили мы простой стержень металлический, вбок торчащий, с креплением в затворе по типу как на современных мне самозарядках охотничьих, что вынуть его можно только при разборке. И впрямь вышло копеечное изменение, а сильно удобнее. Специально снарядили патрон в треснувшую гильзу, заколотили ее в патронник, стрельнули, а потом, пусть и не без труда, но все же относительно успешно выдернули. На старой модели, как отметил сам Хуго — пришлось бы выбивать шомполом. Однако, сильный плюс выходит. Хуго пообещался срочно поехать к брату, и прямо на заводе внести изменения в чертежи. Чую, гвардейский заказ — наш… Что бы потом ни было, а братцы к Хуго станут относиться серьезнее, да и заказчики потянутся.

После еще раз посмотрел на наш мини-пулемет, даже стрельнул еще в подвале. Нет, не тот компот, конечно, но вот например кавалерийский взвод огорчить на сотне сажен — вполне можно. Надо повнимательнее подумать. Забрал Алькино ружье — приклад расписан лаком чуть ли не под леопарда, смотрится очень и очень.

— Йо, я вот что придумал — говорит Хуго — До праздника неделя осталась, девочки вряд ли много настреляют за это время. На дешевой винтовке ствол припаян, но с нее и стреляют, ты говорил, меньше. А вот с этой — тут ствол же снимается, так я вот, новый поставил. Пусть пристреляются, я вроде выставил прицел нагрубо, но пусть привыкнут.

— Это верно — отвечаю — А старый ствол где? Может, пристреляет пусть новый, а потом опять со старым тренируется?

— Так тоже можно — отвечает.

— Тогда оба заберу, она много стреляет, ей нравится — говорю, и вдруг мысль пришла. У Альки же, Мора как-то говорила, день рождения через месяц. Если винтовку не купят (мало ли, мне кажется — таки купят, но все же), так вот, тогда ее выкуплю, и Альке подарю. А если купят — то закажу Хуго новую. Тут-то и ствол пригодится запасной.

Поговорили еще о подготовке к празднику — собственно говоря, в субботу уже. С утра субботы поедем на место. Само действо продлится до воскресенья, но нам оно не так интересно, да и Хуго сказал, что уедет тоже. Ну, по его рассказам все, что будет в ночь с субботы на понедельник крайне напоминало какой-нибудь копрооратив в крупной компании. Хотя, большинство именно ради этого и съезжаются. Братья его, например — ибо в это время проходит масса кулуарных встреч, неформальных бесед, и прочего. Ну, кому-то иные приключения в плане противуположенного полу, да и просто пожрать-выпить. Но нам главное днем субботы отстреляться. Вроде, уже почти все готово, ан начинаем мандраджировать. Ну, это-то как раз нормально.

…Мора чуть не с порога встретила с отчетом:

— Приходил Янек. Хотел с тобой говорить. Я его дальше ворот не пустила. Ждать не стал, ушел.

— Понятно — отвечаю, сам на нее смотрю — не, не похоже, чтоб врала, да и опять же — девки дома. Хотя, девок-то и услать куда могла бы… Да не, не похоже, чтоб врала. Проще было б не говорить вовсе. Пошел мимо нее, а она замешкалась, что ли, в дверях, пока протискивался аккурат по сиськам обтерся. И чего-то думаю — вот еще козел этот будет тут шастать. Бормочу: — Пристрелить надо б гада… Ежли сунется — тут ему и карачун.

Настроение испортилось напрочь. Надо что-то с ним будет думать. Но — потом. Эдакая ж пакость…

…Неделя пролетела стремительно. Все дела позабросили. готовились к мероприятию. Мора аж дважды ездила на пострелять, и в целом за нее я спокоен. Девчонки тоже старательно тренировались, пару раз даже выбрался с ними, проконтролировать. В четверг уже пошел с ними всерьез, притащил их наряд для выступления — пусть привыкнут. Эти нахалки, радостно сопя, кинулись переодеваться прям при мне, ничуть не смущаясь, отчего у меня опять подскочило и давление тоже. Н-да, надо бы съездить, что ли, опять в Пески? Заодно устроить там скандал, откуда про мой отдых каждый крот знает? Пока размышлял о вечном, девки оделись. Однако… Хорошо, что тут нет дурацких мультиков про девочек в униформе. Эффект будет. Тем более, что форма непривычная, не подтянутая а мешковатая больше, разве ремнем приталенная да манжетами. Эдакие танкистские комбезы. Пояса брезентовые широкие, на них Мора сшила дурацкие огромные подсумки из парусины. А я прикупил им пару дешевых финок. Девки сначала куксились от непрезентабельного вида формы, но потом как-то прониклись. Выглядели они очень комично — детские мордашки, и явно не парадная, а функциональная боевая форма. Гитлерюгенд спешит на помощь! Здесь, насколько я знаю, такое не принято — до тотальной войны не дошли, все же. Резать женщин, стариков и детей — это запросто, а вот гнать их в бой не додумались. Дикари, что сказать. Потому, думаю, местным понравится. Старшей, в последний момент, все же решили добавить идиотский беретик. На него я пожертвовал, вместо кокарды, вергеновский штурмовой знак — все одно, сдается мне, с учетом внешнеполитических событий, ценность оной награды стремится к нулю. А вскоре может перейти и в отрицательные величины. Да и не особо видно-то, просто фитюлька какая-то есть, и ладно. Но смотреться стало еще лучше. А вот с берцами облом вышел — младшей оказались малы, придется срочняком бежать в лавку завтра. Ничего, успеем… Мора свой наряд пару раз примеряла тоже. Да, это будет посерьезнее. Кожаный комбез, берцы, пояс с амуницией… И вроде и не совсем в обтяжку, ан — что надо, так вполне обтянуто… Купят, купят наши ружья! Куда вам супротив эрекции-то. А привилегию на модели комбезиков Мора уже оформила. Так что и злющие от всего этого дамы вскоре смогут себя порадовать. Занедешево. А так вам всем и надо.

В субботу с самого утра все стояли на ушах. Даже Мора начала суетиться. Пришлось немного наорать, ибо нам к часу только быть на месте надо. До того лишь мешаться будем. В полдесятого за нами приехал сияющий, как каска пожарника, Поль. Я, по согласованию с Хуго, выправил ему пропуск аж на въезд на территорию охотхоза. Так-то аккредитованные городские таксисты кучковались на здоровенной площадке у въезда на территорию — но аккредитация стоила немеряного бабла. Оно, конечно, и слупить там можно немало — но, как повезет. Обычные таксисты в эти дни в поисках счастья наводняли ближайший поселок. Но их удел — всякая мелочь, да обслуга, торговцы, которые тянулись к месту стоянки элитных таксо — и извозчики ж хотят жрать и выпить, и кто-то с обслуги выбегал с охотхоза. Удел аккредитованных бомбил — всякая приглашенная мелочь. Серьезные люди, естественно, со своим транспортом приезжают. Вот и Поль так же проедет — а это шанс подкалымить, обломав аккредитованных и взяв клиента прямо с места. Потому и доволен, как слон в посудной лавке. А за нами, мы договорились, приедет под ночь вовсе. Нам торопиться некуда, девчонки так вовсе рады подольше там побыть. Собакена мы накормили заранее, подождет до ночи. Разместились мы в коляске, барахла с собой совсем немного берем — только одежа, да винтовки девок. Так-то они едут в обычном неприметном вовсе платье, ну так и соответствует статусу — у нас у всех пропуска на обслугу. Даром, что я оделся с выпендрежем — так мало ли какая обслуга. Все одно ж видно, что не паныч какой.

На подъезде попали натурально в поток, а потом и в пробку. Злые друг-на друга извозчики, в основном с не шибко богатой публикой — те самые городские. Частники высаживали всех в поселке, на радость местным, учинившим натурально ярмарку народных промыслов по такому случаю. Впрочем, не впервой, отработано все. Нашу вереницу дешманской публики то и дело обгоняли по встречке шикарные экипажи — мигалок не хватает, а вот эскорт гвардейский пару раз был, ну, так положено по статусу. Чаще, правда, эскорт из частных охранников. Я уже начал задремывать, пока Поль ругался, а девчонки нетерпеливо ерзали, да тут рядом оттормозилась шикарная, лакированная в красную эмаль, карета. Драсьте вам, братья Варенги, средний и младший. Старший, видать, отдельно едет. А Витус по-братски младшенького подвозит — бо у Хуго денег на приличный экипаж нет, а в найм, или не говоря на тарантасе каком явиться — урон имиджу братьев. Поль враз ругательствами подавился, девки аж замерли, рта раскрыв, Мора смотрит с опаской, но потом Хуго узнав, улыбается.

— Доброго дня, господа! — говорю им, дурацкую шляпу приподнимая. Что делать, мода же, в кепке ехать — вовсе не поймут.

— И Вам, мастер Йохан — Витус отвечает, с интересом девок и Мору рассматривая — Вы тут не стойте, езжайте за нами — а у ворот по дорожке в объезд налево подайте, там служебные ворота есть, там вас тоже пропустят, и без очереди.

— Так! — отвечаю — Поль, двигай за этой красной телегой, да смотри, осторожнее — как бы от них чего не отвалилось, колеса попортим еще!

И, под хохот братьев, и завидущие взгляды прочей публики, мы рванули по встречке, следом за экипажем Варенгов.

Угодья охотобщества «Золотой олень» — это аккурат местный заповедник, заказник, и Национальный Парк разом, так называемая «Предгорная Пуща». Место, безусловно, красивое — отроги гор, поросшие лесом, с множеством маленьких каменных чашек-озер, ручейков и водопадов. На территории имеется и невеликий поселок — впрочем, на время праздника устанавливается масса палаток и шатров — все же «по-походному!». Есть и несколько отдельных домиков, называемых «хижинами». Впрочем, каждая из хижин по комфорту, отделке, да и просто размерам в несколько раз превосходит мое жилище. Скромное обаяние буржуазии. Суки, большевиков с Лениным и броневичком на вас нету. Ничего, ужо дождетеся гнева народных масс. В бывшем известняковом карьере, где и находится стрельбище охотобщества, вас пролетарии из пулеметов постреляют, а на месте охотничьего поселка устроят пионерлагерь, для детей партийных работников высшего звена. А когда придут фашисты — в этих горах будут прятаться партизаны, а пионеры-герои ходить в разведку в город. И им потом на месте сожженного карателями пионерлагеря построят мемориал. Посмертно. И сюда малолетние уроды будут с города приезжать на свадьбу бить шампанское об сиськи бронзовой девушки с автоматом… Стоп, это я слишком размечтался. Красиво, конечно, но я до этих светлых дней, к счастью, точно не доживу. В общем — место тут хорошее, красивое и уютное. И за нахождение в пределах без разрешения — штраф в пять злотых, а за нахождение с ружьем — тюрьма, как за браконьерство. И егеря тут злые, ибо за каждого нарушителя имеют приварок к, и без того немалой, зарплате. Вот такой райский, сука, уголок. Все это мне еще давеча рассказал Хуго, и по пути я, от скуки, все это девкам пересказываю.

Наконец, добрались. Свернули от главного въезда, через сотню сажен засветили пропуска на служебном, да и рванули далее, по выданным Полю усатым охранником указаниям. Ну, собственно, праздник для нас начался. Организовано все тут весьма толково и беспорядочно. Однако, предвидя наши трудности, Хуго встретил нас на дороге, не церемонясь заскочил на штурманское сиденье к Полю, снова малость шокировав того, и моментально пригнал нас на место. У оружейников имелась своя выгородка на общей ярмарке, разместившейся под большими навесами. Ярмарка в основном околоохотничья, хотя и всякого разного прочего хватает — Хуго пояснил, что купить место на торговлю непрофильным стоит в разу бОльших денег, но многие идут и на это. Разумееется, у кого товар хорош. Больно уж представительные покупатели могут быть — ярмарку-то посещают и вовсе важные люди, часть от скуки, а часть и впрямь интересуется. Опять же — дамы. Многие тащат жен и дочек, а тем, даже если и любят охоту — наскучит довольно быстро. И куда бедной женщине податься как не за покупками? Да и сами мужики их в шопинг посылают, чтоб не мешали обсудить важные темы с друзьями под рюмку чая. У Варенгов как раз широкопрофильная лавка — чего только нет, и охотничье-военная амуниция, и просто одежда, и керосиновые лампы и фонари, и посуда и домашняя утварь, и даже небольшой стирлинг-локомобиль… опа, а вот и спиннинги с катушками! Очень неплохо исполнено, и красиво. Дело пахнет баблом, средний Варенг всерьез взялся, похоже.

Мы разместились в «задней комнате», если так можно говорить о палатке, при лавке. оттуда имелся выход напрямую к демонстрационному стрельбищу. Правда, пока не выпускают, но выглянуть можно. Что я и проделал. Однако, выглядит все вполне прилично — прямо напротив стрелковый рубеж с парой длинных столов, дальше, уходя в бывший карьер — директриса. Справа-сзади — уже заполняющиеся публикой трибуны. Однако, разумно тут устроено… Трибуны ярусами, амфитеатром, а барьеры каждого яруса весьма внушают. И торчат зрители из-за них чисто как из окопов — ну, бережного Боги берегут. А ВИП-сектор и вовсе прикрыт толстыми стеклоблоками. В общем-то, и обычное стекло, если его много — неплохо удержит пулю. Ну, а совсем быдлосектор — без всякой защиты, просто деревянные трибуны. Все имеет свою цену. Ага, надо же: в центре ВИП-сектора ложа с изрядной площадью остекления — а там, драстуте! — мастер Аллерт собственной персоной. В окружении множества незнакомых личностей высокого пошиба, сразу видать уровень. И сам-то он одет по моде древнего века — такого тут наверное и до Войны не носили давно уж. Традиция, надо понимать, наряжать главного в костюм века эдак нашего восемнадцатого. А сыновей не видно — ну, им-то и не по чину, и, сдается мне, у них жопа в мыле, сейчас ФСО самая работа. Кстати, на поле маячит несколько гвардейцев. Наверняка и на рубеже стрелков контролировать будут, ну и в округе явно все под контролем, совместно с местным егерями. Ну, что ж — работа у них такая. Ладно, то не мое дело. Наше дело тут вовсе другое. Присмотрелся получше к стрелковому полю. Исправно расставлены мишени, по большей части гонги, разного размера и формы. Ближний рубеж — пятьдесят шагов, потом уже сто пятьдесят, триста, четыреста пятьдесят. нас интересуют первые два, на большее не тренировались, да и не потянут малопульки дальнюю стрельбу. Подозвал девчонок, чтоб глянули, оценили. Все трое, с серьезным очень видом, подошли, поглядели, и стали готовиться переодеваться. Я увел Хуго обратно в лавку, чтоб не травмировать ему психику — с этих хулиганок же станется.

— Слушай, Йо… — неуверенно начал он — Я не рассказал брату, хотя он и спросил про твоих… женщин. Он думает, что ты просто привез их посмотреть.

— Ну и отлично.

— Ты все же думаешь, что это будет хорошо?

— Ху, уже поздно переделывать что-то. И — все получится, увидишь. Придется потом еще запрет вводить, ибо, поверь мне, на следующий год тут на рубеже будет не протолкнуться от всяких баб. И не только нанятых, но и жены и доченьки богатых людей будут там отжигать. И хорошо б заранее подумать о проверке хотя бы элементарных правил безопасности. Потому что они вполне способны пострелять друг-друга и самих себя, но ведь могут и люди пострадать! Впрочем, это, пожалуй, не наши проблемы, да и я слишком забегаю вперед. Пойдем, они, поди, уже переоделись.

— Пойдем. Мы успеем еще даже перекусить, начнется все не ранее, чем через полчаса — а я сегодня почти не завтракал.

— Ну-ну, посмотрим — хмыкнул я. И оказался прав — кусок в горло ему, как увидел «наряды для стрельбы» не сразу полез. То-то же. И это ты еще, в общем-то, в курсе был, с кем связался…

…Шоу есть шоу. Сначала Аллерт, выпершись на балкон своей ложи, толкнул приветственную речь, потом еще какие-то хмыри, и даже пара дам, потом на флагштоке на краю поля под дудки егерей подняли флаг клуба. Прогарцевали на лошадях несколько рыл в старинном охотничьем наряде. Тут конная охота не в почете, разве у степняков, да в Эбиденских лесах Орбель баловался, но — традиция. Потом вышли ряженые в старину, вывели свору каких-то борзолегавых, а у двоих на мохнатых шапках сидели хищные птицы. Но это только так, показуха, бо продажа живности — щенков, лошадок, птиц, и прочее — это завтра. А сегодня — наше время. Вот, собственно, снова те же ряженые выкатили на рубеж пару доисторических пушек, сами со старинными мушкетами — тут такого и не встретишь вовсе. Зарядили сначала ружья, бабахнули, так даже звякнуло раза — кто-то попал случайно куда-то. Публика взревела — как же, старинная одежда, древнее оружие, белый пороховой дым… Романтика. В это время зарядили пушки, опять протрубили в рожки егеря — и жахнуло. Да не просто так — пушки лупили с хорошим возвышением, классно подпрыгнув и откатившись, а выстрелили оказались фейерверком. Эдакая картечь, сразу загоревшаяся, нарисовав дымные расходящиеся снопы, а потом взорвавшаяся высоко над стрельбищем алыми клубками дыма. Вот-тут-то публика заорала, словно Аршавин таки смог забить хоть раз, и не унималась минуты две. После чего снова протрубили рожки, и распорядитель, в старинном платье, естественно, объявил начало оружейно-стрелковой части.

Почему первое именно это? А потому, что потом счастливчики будут до полночи, даром, что подсветят поле парой морских керосиновых прожекторов, опробовать новые ружья, сравнивать со старыми, и прочее, и прочее. Хуго пояснил — аккурат под рубежом со столами, внизу — кирпичная галерея с амбразурами на поле — и там даже сильно-сильно усталый гость рискует застрелить только самого себя, не представляя опасности публике. Которая в это время буде преактивнейше развлекаться наверху. Более того, публике бухать и флиртовать под аккомпанемент стрельбы очень нравится.

…Итак, понеслось. Действительно, с безопасностью тут все как надо — пара егерей и гвардейцев на рубеже, пара дядек в старинной одежде, но отнюдь не актеры театра и кино — помогают стрелку с ружьями, а у каждого выхода с палаток оружейников на поле встал егерь. Подошедший к нам сильно немолодой здоровяк с короткими усами на гвардейский манир, подмигнул взиравшим, высунувшись едва из-за края полога, на действо, девчонкам и Море. Те, впрочем, его почти и не заметили, а как началась стрельба, вовсе потеряли интерес к зрительству — шоу кончилось, а началось то, ради чего они сюда приехали. То есть, шоу для них перешло из «других посмотреть» в «себя показать». Мне даже понравилось, как они деловито отошли к столу с ружьями, и еще раз все проверили, примерились. Подмигнул им тоже, говорю — мол, все хорошо будет. А сам всеж пошел вместе с Хуго смотреть — мне-то как раз интересно. Тем более, что наше место возле в конце — ясное дело, что чем первее, тем баблее, а у Хуго босый хер в кармане, и братцы его, разумеется, не рвутся безнадежно ветер на деньги бросать. Я так понимаю, нужные люди уже заряжены на покупку, и все ожидается как обычно. Но это мы еще будем посмотреть.

А пока и так посмотреть есть на что. Сначала именитые мастера пошли. Степенные бородатые дядьки, один так и вовсе седой как лунь старик, сменяя друг-друга показывали по очереди свои изделия. Изящные комбинашки-тройники и даже один четверник, несколько карабинов, в том числе и левер, навроде виденного мной в Улле у жандарма — конечно, в куда более богатой обертке. Меня удивила и пара карабинов с оптикой — впервые такое тут узрел. Сноровистый егерь легко отбил по пять пуль в цель из каждого на триста метров. Причем, я специально в прихваченный бинокль смотрел — по мишени «заяц». Не абы что. Хуго, правда, тут же прокомментировал и разъяснил все вопросы. Оптика ОЧЕНЬ дорогая, и при этом очень капризная. Крепится на оружии намертво, раз и навсегда, потому и обычных прицелов и мушек нету вовсе, а настройки зрительной трубки сбиваются запросто, даже просто от настрела, и выверять бой надо регулярно. Ну, о том, чтобы уронить или стукнуть такую цацю и речи нет. Переносят их исключительно в жестком футляре, навроде музыкального для контрабазы какой. Да, мечтать не вредно… Тезис о дороговизне моментально подтвердился, я аж матюгами подавился. как озвучили. Однако и по такой цене случился немалый торг. Вот же — курам денег некуда клевать… С торговлей вообще шло быстро. После демонстрации каждой единицы оружия тут же проводился экспресс-аукцион. Правда, первые двое мастеров, видать — особо именитые, были удостоены отдельной чести. Традиция, пожалуй, может и неписанная. Никто не решался делать ставки на первые их ружья. Аллерт, подняв руку, делал ставку, и по этой ставке, кстати богатой весьма — ружья ему тут же продавались, никто не перебивал. Ну, так принято, и не поймешь кто кому уважение выказывет. Остальное, однако, шло вполне традиционно. Распорядитель, громогласно скороговоркой оглашая ставку, с большим опытом улавливал выкрики с мест, и очень быстро ружья продавались. Хотя — не все. Одна богато украшенная двустволка как-то не нашла покупателя даже по стартовой, видать, сильно завышенной, цене. Ну, бывает. Ее автор, ничуть не смутившись, велел унести неудачницу — во-первых, он и так продал три карабина по заоблачной цене, во-вторых — выставит в лавке снизив цену, найдет покупателя. Но вот Хуго занервничал — ну, оно понятно, если у него такое выйдет, будет неприятно. Хотя, мне кажется, братья все устроили, это же вопрос имиджа.

Вот, собственно, интересные ружья и закончились — пошли богато отделанные. но вовсе заурядные стрелядлы. И отказов стало побольше — один паренек, явно из новичков, вовсе не продал ничего, и, чуть покраснев, раскланявшись удалился. Хуго совсем стал напоминать мне боевого коня в стойле — фыркает, переминается, копытом землю роет. Последний перед нами оружейник, суровый дед, притащивший два дробовика — помповуху и левер, оба сурьезного калибра, никак не меньше шашнадцатого. Отделка у ружей неброская, однако дед взял другим: его помощники, трое мальцов, лет двенадцати-четырнадцати, как бы даже не родня какая, типа внучков — кидали умело в воздух глиняные тарелки, а дед мастерски, в темпе, аки зенитный бофорс, их изничтожал на весь магазин. Выходило сурово, публика орала, и естественно — гаубицы деда стремительно ушли по твердой цене. Дурачки опять купили ружья, забыв купить стрелять… А дед — огонь. Есть еще ягоды в ягодицах, старый конь борозды не пашет, пусть и портит не так глубоко. Двое старших из мальцов получили на руки бабло, торжественно сдали деду, и весь колхоз, степенно поклонившись, отчалил в свою конюшню. Однако, время. Отзвучал рожок, и Хуго рванулся к рубежу.

— Уважаемый оружейный мастер господин Хуго Варенг! — уже подохрипшим, но все еще звучным голосом провозгласил распорядитель. Вот работенка же — наверное, неделю хрипеть будет после. Впрочем, наверняка не задаром… Ишь, как трубит, как пароход в тумане. И ведь — текст читает с листа, что ему Хуго отдал, первый раз видит текст, а без запинки шпарит: — Мастер Варенг представляет новинку! А именно: самострельную винтовку, действующую отдачей, с магазином на четыре патрона, и исключительно быстрым и верным боем на дальности до четырехсот шагов! Вес всего девять фунтов, длина полтора аршина, отделка ценными породами дерева и серебряной чеканкой. Прошу!

— Ну… Давай! — напутствую я Мору шлепком по обтянутой коже попке, а она, не обращая внимания, с серьезной мордой берет ружье, и идет к выходу. Девки тоже на мать пялятся с восторгом. Еще бы — смотрится, зараза. Еще и осанку выправила, головой так волосы откинула. И выражение лица — прям королева, сама надменность и отстраненность. Выходит, и тут же охранник рванулся, вроде как с вопросом «А вы, девушка, куда прете?» — но так и замер, раззявив хавальник. А Хуго стоит, аж пятнами красными пошел от волнения. Ну, а эта знай себе идет, а на трибунах, где уже изрядно так шум-гам и веселье, ибо, в общем, хвост выставки никого особо не интересовал, хотя и заявление про самострельную винтовку вызвало оживление, так вот там разом все и смолкло. Так, хорошо, пункт первый, он же главный — внимание публики есть. Теперь главное не облажаться. Кидаю взгляд на ложу Аллерта — не очень видать, но, садется мне, выражение у него на морде несколько офигевшее. Впрочем, не у него одного. Причем, как и предполагалось — не столь уж и малочисленные дамы в офигении едва ли не большем, и на иных прям аршинными буквами написано " А чоа, так можна было?!". Ой, шо будет, шо будет…