Приключения Синегорова

Первый снег

Начало сентября на Колыме — самая благодатная пора. Комары где-то пропали, мошка еще немного зудит, но уже не так, как в августе. Вся колымская природа цветет самыми яркими красками. Представьте себе: синее-синее небо, белые шапки синеющих сопок, зеленый стланик, кустарник, начинающий желтеть и краснеть, стройные лиственницы, ярко-розовые и красные огромные поляны иван-чая и запах багульника, поспевшей брусники. Пора сбора грибов, голубики, брусники, рыбной ловли, да и охотничий сезон на носу.

И в эту пору примчался с трассовского поселка в РОВД на своем уазике самый длинный опер ОБЭП на всей Колыме — Гена Дьячков. Протянул свою огромную лапу начальнику ОБЭП Синегорову, поздоровался и с ходу начал:

— Что вы тут сидите, ехать надо, «хищников» ловить, металл изымать!

— Не суетись, попей чаю, расскажи, как дорога, что с машиной, как семья, сын уже бегает, наверное, как телевизор, не сломался ли, как стиральная машина? Как овцы? Стоп, это уже лишнее, — усаживаясь за стол, огорошил его начальник вопросами.

Похлопав белесыми ресницами. Гена спросил:

— По порядку отвечать или как, товарищ капитан?

— Давай по порядку.

Гена кое-как разместился за приставным столом, протянув длиннющую руку, взял со стола начальника его любимую линейку и, постукивая ею по столу, начал отвечать по порядку:

— Дорога хорошая, машина в норме, сын бегает, телевизор показывает, стиральная машина, как всегда, весь поселок без света оставляет.

— Утки появились?

— Нет, уток еще не видно. Слушай, Матвеич, ехать надо в тайгу, мне подсказали, где два «хищника» золото моют.

— Ну что, прямо сейчас? Все брошу и поеду?

— Давай Саню пошли со мной.

— Интересно, а кто здесь будет работать? Лучше я сам с тобой поеду. Короче, сейчас ко мне, пообедаем и часа в четыре выедем. Линейку-то положи где брал.

На трассу выехали в пятом часу и облегченно вздохнули: вырвались!

Через четыре часа въехали в поселок, лежащий в небольшой долине между высокими сопками. В поселке располагалась колония-поселение. Остановились возле жилого двухэтажного дома и зашли к прапорщику Михалычу, который и пообещал Гене проводить его в тайгу. Кто-кто, а Михалыч окрестные места знал как свой огород, недаром прожил здесь почти 20 лет. Михалыч бурно обрадовался, потащил сразу за стол ужинать. Так Синегоров впервые увидел и познакомился с прапорщиком Малковым, с которым вскоре сдружился и часто выезжал на охоту и рыбалку.

Пока мыли руки, Михалыч трещал без умолку. Рассказал все новости и уже начал было плести замысловатое кружево своих бесконечных охотничьих историй, но вдруг спохватился:

— Мужики, вас ведь «хозяин»[1] ждет, у нас два дня назад зек сбежал, и мы планируем выезд в тайгу на его поиски.

Тут же позвонили «хозяину» и договорились встретиться утром пораньше и спланировать совместную поездку.

Утром собрались в кабинете начальника колонии Бороздина за его огромным столом. За традиционным крепким чаем рассказали друг другу новости, решили, что выезжать нужно немедленно, тем более что машина уже подготовлена и люди тоже собрались.

— А кто с нами поедет? — спросил Синегоров.

— Как кто, как кто?! — заулыбался «хозяин». — Я же вас не брошу, куда мне деваться, поеду сам и зама возьму.

— Виктор Иванович, ты серьезно? — обрадовался Синегоров.

— Ну конечно, засиделся что-то на месте, а тем более такая компания, да и деляны сам посмотрю и заму вот хозяйство покажу.

Виктор Иванович сам когда-то прокладывал лесовозные дороги и окрестную тайгу знал до самого моря.

Удобно разместились в грузовом «ЗИЛе», который при коротком кузове имел двойную кабину, и тронулись в путь. За рулем был молодой поселенец Игорь. Рядом с ним сидели «хозяин» и его зам Олег Петрович, сзади разместились Синегоров, Гена и Михалыч. Виктор Иванович рассказывал, что поселенец Баранов по кличке Баран — мужик вообще-то серьезный, и сбежал, по всему видать, рыбы половить, ну не исключено, что и золото помыть, тем более что это дело ему знакомо, а через месяц сам вернется, если не найдем. В тайге же видели и деда Годунова вместе с Рифатом. Дед Годун всю жизнь промышляет золотишко, а Рифат — бывший поселенец и увязался с ним, конечно, не ягоду собирать.

Баран, видимо, с ними, он и раньше якшался с дедом Годуном, и ушел-то налегке, без припасов.

Михалыч предположил, что они где-то или на 47 километре, или на Чумыше.

— Да, там и будем искать, — в заключение сказал Бороздин.

На том и решили.

К вечеру подъехали к избушке. В ней Виктор Иванович, пока Игорь растапливал печку, развязал свой огромный рюкзак. Синегоров недоумевал, что можно такого наложить в рюкзак. Первым делом Виктор Иванович достал черпак, затем здоровенную кастрюлю, сковородку, разделочную доску, кочан капусты, бутылку растительного масла, пару огромных луковиц, хлеб. В заключение он торжественно вынул огромную замороженную курицу.

— Ну ты даешь, Виктор Иваныч, — изумленно проговорил Синегоров.

— А как ты хотел? С вами, охотниками, иначе пропадешь!

Отогнав всех от плиты и стола, Бороздин начал кашеварить. Матвеич хотел было ему помочь, потому что привык готовить в походах еду сам, но Михалыч придержал его за рукав:

— Не мешай, Иваныч все любит делать собственноручно.

Пока варился борщ, Бороздин накрыл стол, нарезал сало, колбасу, овощи, вопросительно глянул на Матвеича:

— Взяли?

— А как же, Гена, давай, доставай дефицит.

Гена тут же вытащил из рюкзака две бутылки водки. Олег заулыбался:

— Ну, теперь полный консенсус будет.

Кое-как разместились за столом и отдали должное кулинарным способностям «хозяина». Поужинав, вышли из избушки, посидели на свежем воздухе, покурили, обсудили дальнейшие действия и затем улеглись спать на деревянных топчанах, а Гена прямо на полу, и то с трудом, ноги никак не помещались. Ночью Синегоров проснулся от духоты, в избушке было жарко, печь еще не прогорела. «Кто это дров-то накидал в печку, и так уже дышать нечем», — лениво подумал он и тут вдруг увидел, что Гена встал на колени, схватил пару поленьев и затолкал их в печку.

— Ты что делаешь! Сгорим на хрен от жара! — прошептал Синегоров.

— Вы сгорите, а я замерзну к черту, уже зуб на зуб не попадает, — отозвался Гена.

И действительно, на полу было как зимой. Матвеич скинул на пол одеяло, пару курток, и Гена успокоился.

Утром быстро позавтракали, погрузились и поехали дальше.

— Пообедаем на 48-м, посмотрим там вокруг, и если нет никого, то и дальше двинем, — сказал Бороздин.

— К вечеру мы и до Чумыша доберемся, а там избушка хорошая, переночуем, — тут же подхватил Михалыч. — Там трелевщик стоял, может, они на нем и ездят по ручьям.

Часа через два остановились у какой-то речки, размяться, покурить. Выскочив из машины, Михалыч сразу побежал на речку, зашел в нее сколько хватило болотников, а затем замахал рукой:

— Матвеич, иди сюда скорей!

Синегоров с трудом подошел к нему — сильное течение сбивало с ног.

— Звал-то чего? Утопиться, что ли?

— Смотри, да вон туда смотри, видишь?

— Что это?

— Да рыба же, мальма. Эх, жалко, сетки нет, ухи бы поели.

— Поедим еще. Виктор Иваныч наверняка мороженой прихватил.

На сорок восьмом Бороздин сварил макароны с тушенкой.

Пообедали, осмотрели все вокруг, но никаких свежих следов не нашли и решили ехать дальше.

— Дальше еще одна избушка в стороне стоит, там надо обязательно посмотреть, а от нее и до Чумыша рукой подать, — усаживаясь в кабину, сказал Виктор Иванович.

Поехали к избушке по старой, уже заросшей дороге. Не доезжая метров двести, вышли из машины и осторожно пошли к домику. Окружили его со всех сторон, и по знаку Синегорова Дьячков с Михалычем, подкравшись, распахнули дверь и, вглядевшись, одновременно крикнули: «Никого!».

Избушка была попросторнее и поновее первых двух. На большом столе стояла грязная посуда, на печке кастрюля, чайники с теплой еще водой. На нарах и железной кровати лежали матрасы, подушки, одеяла. На полке хлеб, сахар, макароны.

— Трое здесь, — сказал Бороздин, — а это Барана ватник.

— На ручье они, Виктор Иваныч, — уверенно отозвался Михалыч.

Оставив Олега возле избушки в засаде, быстро пошли к ручью, Пройдя метров 150, услышали звук мотора.

— Трелевщик! — негромко сказал Михалыч, и все укрылись в кустах.

Минут через пять действительно показался трелевщик. За рычагами сидел Рифат, а рядом с ружьем в руках — Баранов.

Подождав, когда трелевщик приблизится, Синегоров с Бороздиным внезапно вынырнули из густых зарослей и, направив автоматы на беглеца, приказали остановиться и слезать. Баран быстро оглянулся и, увидев, что сзади стоят с оружием наготове Михалыч с Геной, бросил ружье на землю. Рифат заглушил мотор, и они медленно слезли со своего железного коня.

— Ну что, Баран, добегался? — спросил Михалыч.

Тот хмуро ответил, что убегать не хотел, думал через пару дней вернуться.

Синегоров с Геной отвели Рифата в сторону.

— Где Годун? Быстро отвечай. Где мыли? У кого металл? Оружие есть еще? — забросали его вопросами, не давая опомниться.

Рифат, молодой еще парень, только головой крутил, видимо, еще толком не соображая.

Опера наседали:

— В зону опять хочешь? Где Годун? Где металл? Где инструменты? Оружие?

— Да там он, на ручье, — наконец выдавил ошеломленный Рифат.

— Ружье есть?

— Есть.

— Вверх по ручью или вниз?

— Вверх.

Синегоров коротко посоветовался с Бороздиным, и они вдвоем пошли к ручью, отправив Гену и Михалыча с задержанными в избушку. Как ни осторожно они шли, Годун все-таки услышал их и увидел, и врасплох застать его не удалось.

— Далеко не уйдет, старый все-таки, — на бегу крикнул Бороздин, — слева гони его в сопку.

Действительно, далеко Годун не убежал, годы уже не те, чтоб в сопку бегать. Он остановился возле большой лиственницы и, укрывшись за ней, закричал:

— Не подходи, убью! — и повел стволом ружья.

— Бросай оружие! — в ответ крикнул Бороздин.

Но Годун продолжал орать:

— Стрелять буду, не подходи!

Не долго думая Бороздин ударил очередью из автомата по лиственнице поверх головы старого «хищника». Матвеич тут же со своей стороны отозвался очередью из своего «АКСУ». Сверху на Годуна посыпались ветки, он мгновенно бросил ружье, упал на колени и заорал дурным голосом:

— Виктор Иваныч, родной, это я, Годунов, не стреляй, миленький!

— А-а, узнал, старый дурень, — отозвался Бороздин, подходя к нему.

Матвеич тоже подошел, подобрал ружье, и они повели захлебывающегося от бурного потока слов Годуна. Он, оказывается, думал, что это бандиты, а это, слава Богу, сам «хозяин» оказался с милицией, да хорошо что узнал. Эту чепуху он нес до самой избушки, в то же время остро поглядывая на незнакомого ему Синегорова, чуя, наверное, откуда ждать беды. Но Синегоров помалкивал. В избушке Годуна тщательно обыскали, но золота тоже не нашли. Глядя на него, Синегоров видел, что тот сильно нервничает и все старается повернуть разговор на то, как он испугался, как его задержали, и выражал бурный восторг, что сам «хозяин» тут оказался, а если бы не он…

— Что было бы? — спросил Гена заинтересованно.

Годун аж подскочил;

— Да убили бы!

— А ты что, с палкой стоял? — спросил Синегоров.

— Да лучше бы убили, на хрена мне такая жизнь собачья!

— Что, и жить не хочешь? — съехидничал Гена.

— Так я и говорю: лучше бы застрелили.

— Ты лучше золото сдай, если жить не хочешь, на хрена оно тебе там?

— Там? На зоне, что ли?

— Нет, у верхних людей.

Годун за этим разговором расслабился и несколько успокоился. Но тут Гена взял его патронташ и спросил:

— Четверка-то у тебя есть?

Годун встрепенулся:

— Есть, есть, давайте я вам достану.

— А ну-ка, Гена, давай его сюда, — протянул руку Синегоров, — посмотрим, какая у него дробь.

Он взял патронташ и стал доставать патроны из гнезд. Взвешивал их на ладони и складывал на столе. Достав все патроны, глянул на Годуна и вынул свой нож. Годун сник и не отрывал взгляда от патронов. Золото оказалось в четвертом распотрошенном патроне.

— Ну и дурак же ты, Годун, жадность тебя сгубила, — закончив с патронами, сказал Синегоров.

— Эх, растерялся я, однако, — ответил Годун.

Гена недоуменно посмотрел на них. Синегоров объяснил;

— Он его выстрелить должен был, и всё: нет металла — нет дела. Старые «хищники» так делают, да, Годун?

Годун только головой кивнул.

Утром не спеша позавтракали, погрузились в машину и почти без приключений через несколько часов приехали в поселок.

Баранов, отсидев свои 10 суток в СИЗО, больше не убегал и благополучно досидел свой срок. Годунов и Рифат получили условный срок за незаконную разработку недр. Через год Годун украл ружье через форточку и получил уже реальный срок. Через несколько лет Синегоров встретил его в Оротукане на стане старателей, но это уже другая история.