Подброшенный могучей лапой Хамяка, Сопер взлетел в воздух на несколько метров и с грустью наблюдал оттуда, как его друзей ведут под стражей. Он проводил их взглядом до самых дверей тюрьмы и, когда те с грохотом захлопнулись, засопел, всхлипнул и принялся причитать вслух.
— Бедный, несчастный дракончик, — говорил он, размазывая лапкой слезы. — Остался ты один-одинешенек! И куда ты теперь денешься? И кому ты теперь нужен? И… Однако, — добавил Сопер с обидой в голосе. — Почему это они не захотели взять меня с собой в тюрьму? Вот всегда так: без меня, да без меня. А может… может, они ждут от меня помощи?
При этих словах дракончик весь встрепенулся и приосанился.
— Ну конечно! Больше-то ждать ее неоткуда, кроме как от тебя, Сопер! Только… Только как же я им помогу? — и Сопер принялся в раздумьи описывать круги над городом.
Во время очередного облета он вдруг столкнулся с призраком. Точнее, не столкнулся, а пролетел сквозь него.
— Здравствуй, змий, — окликнул дракона призрак. — Куда несут тебя крыла твои?
Сопер затормозил и развернулся в воздухе.
— Ой, это ты! — обрадованно воскликнул он. — До чего я рад тебя видеть, дорогое привидение!
Призрак же особой радости не выказал, а наоборот, разозлился.
— Еще раз, — сказал он, — ты назовешь меня привидением, и я не знаю, что с тобой сделаю!
— Ну, не сердись, не сердись, — попытался успокоить его Сопер. — Я, ну честное слово, больше не буду. Или, по крайней мере, постараюсь больше не быть.
— Бред какой-то, — поморщился призрак. — В жизни своей не видел более косноязычного пресмыкающегося. Ну, и чего ты тут делаешь?
— Ох, ты ведь и не знаешь, что у нас случилось! — засуетился Сопер. — Их всех, всех; и Торпа, и Турпа, и Хамяка, и Джона Кишо в тюрьму арестовали, а Картар…
— Все сие мне ведомо, — заявил призрак, который уже успел успокоиться и напустить на себя прежнюю важность. — Не ведомо же мне только одно: что ты, змий крылатый, предпринять намерен, дабы другое своих из неволи выручить?
— Я… я не знаю, — признался дракончик растерянно. — Может… Слушай, а айда сегодня ночью на пару туда слетаем, а? Ты стражу напугаешь, а я у них ключи заберу, двери открою и всех выпущу! Здорово я придумал? Скажи, нет?
— Мало разума в твоих речах, — с горечью констатировал призрак. — Коль даже и дано нам будет волю вернуть им, то что далее? Зло остается на престоле, и властью своей новое зло чинить будет. Зри в корень, змий!
— В какой еще корень? — не понял Сопер.
— В плену у Марса жители города вольного, — пояснил призрак, — ибо нет свода над головами их, дабы мог Марсу препятствовать. Верни людям свод, и иными, сиречь прежними станут они. И восторжествует добро, и валя вернется к другам твоим.
— Да говори по-человечески, — взмолился Сопер. — Что ты за привидение такое непонятное?
Тут призрак почувствовал, что, несмотря на свою бестелесность, сейчас лопнет от бешенства и от невозможности стукнуть этого гадкого безмозглого дракона. Поэтому он полетел от греха подальше, но напоследок все же обернулся и свирепо прокричал:
— Крыши, крыши снова видимыми сделать надо, дурья твоя башка! — и с тем улетел окончательно.
«Вот так вот! — подумал Сопер. — Что я, волшебник, что ли, — крыши видимыми сделать? Стоп! Да ведь Картар же сам отдал нам этот, как его, «раскрывач». Он еще в канистре такой был, зеленой. И когда мы попадали с этого чертового шара, канистра, наверное, тоже упала и теперь валяется где-то в лесу.»
— Ура! — закричал победоносно Сопер и, не мешкая ни минуты, полетел со скоростью кометы в сторону леса.
Прилетев на место недавней аварии, он приземлился возле разбитой корзины воздушного шара, опустился на четвереньки и, тычась, как собака, носом в землю, принялся искать канистру. Но канистры нигде не было.
— Эге, кого я вижу! — послышался голос прямо над ухом дракона. — Сопер!
Сопер поднял голову и увидел перед собой большого черного котенка.
— Апельсин! — аж заверещал от радости Сопер. — Дорогой котейка! Привет, пропажа!
— Без фамильярностей, — важно ответил Апельсин. — Я теперь не котейка, а весьма уважаемый кот. Притом, вице-вожак волчьей стаи и приемник Великого Горюна. А вообще, — добавил он уже с улыбкой, — я тоже ужасно рад тебя видеть…
И Апельсин ласково потерся спиной о лапу Сопера, потому что, все-таки, он был еще котенок.
После того, как Сопер, сбиваясь от волнения, сопя и размахивая лапками, поведал ему историю всех злоключений друзей от начала и до конца, Апельсин задумался.
— А какая она из себя, эта канистра? — спросил наконец он.
— Такая зеленая, из железа, — объяснил Сопер.
— Так-так, понятно. Я думаю, кое-кто из волков ее в лес утащил. Волки — народ любопытный. Как что-нибудь непонятное увидят — сразу к себе тащат, а потом уже смотрят, нельзя ли это чего-нибудь как-нибудь слопать. Ну, да не беда. Сейчас мы пойдем к Горюну, он всех волков созовет, допросит по правилам, и канистра ваша отыщется. И Апельсин с Сопером направились вглубь леса.
На главной Волчьей Опушке сидел Великий Горюн, важно пуская голодные слюни.
— Эй, папаша Горюн, — окликнул его Апельсин. — Я к тебе дракона привел.
При этих словах Горюн, который сидел спиною к друзьям и не видел, о ком идет речь, едва не грохнулся в обморок. Обернувшись же, облегченно вздохнул:
— Ох, и напутал же ты меня, сынок, — сказал он. — Я уж было подумал, ты и впрямь привел дракона.
— А я кто? — обиделся Сопер. — Не дракон, что ли? Кто же я по-твоему? Вешалка для полотенец?
— На вешалку ты не похож, — рассудительно заметил Горюн, — но и на дракона тоже. Во всяком случае, я тебя не боюсь.
— Вот и прекрасно, — вмешался Апельсин. — Его не надо бояться, ему надо помочь. Он канистру потерял. Здесь, в лесу. Ты созови всех волков — может, кто ее и видел. Он — мой старый друг.
— Лады, — согласился Горюн и, подняв морду вверх, издал тройной вой.
Это был сигнал сбора. Буквально через три минуты опушка заполнилась волками, и Горюн обратился к ним с речью.
— Волки, — сказал он. — Нужна ваша помощь. Старым другом Апельсина утеряна зеленая канистра. Знаете ли вы, волки, что такое зеленая канистра?
— Не знаем… Не-а… Не, не жнаем! — послышались голоса.
— Что такое? — насторожился Горюн. — Кто это там позволяет себе иронизировать? Кто сказал «не жнаем»?
— Это Пузырь сказал, — пискнул один из волков, известный в стае ябеда.
— А ну-ка, выдь сюды, Пузырь! — приказал Горюн.
Валки расступились, и из их рядов вышел толстый-претолстый волк на коротеньких ножках.
— Ты чего это, Пузырь, себе позволяешь? — строго молвил Горюн. — Ты как смел дразниться и говорить «не жнаем»?
— Жуб болит, — пояснил виновато Пузырь.
— Зуб, говоришь? А с чего это он у тебя болит?
— Шломал, — ответил Пузырь.
— И обо что же ты его сломал? — поинтересовался Горюн.
— Шам не жнаю, — пожал плечами Пузырь. — Я шебе шел по лешу, вдруг вижу — штука какая-то лежит. Я думаю: «Эге… А нельжя ли ее как-нибудь шьешть?» Ну, и шхватил ее, потащил в леш. Дотащил до штарой бережки, только кушать — а жуб раж… и шломался. Нешьедобная штука. Жележная какая-то.
— А какого она была цвета? — вмешался Апельсин.
— Желеного, — прошепелявил Пузырь.
— Ура! — закричал Сопер. — Это канистра!
— Ну-ка, живо тащи ее сюда! — приказал Горюн. — Да пусть кто-нибудь с ним отправится, не то этот проглот по дороге попробует ее с другого боку куснуть — авось там помягче.
Через десять минут канистра стояла на опушке. Сопер схватил ее обеими лапами и встряхнул. В канистре забулькала жидкость.
— Ура! — снова закричал он. — Вот он, раскрывач. На месте! И крыши в городе опять станут видимыми!
— План наш будет таков, — прервал Соперовы восторги Апельсин. — Ночью мы проберемся в город. Сопер, я и несколько волков. Пока Сопер будет брызгать крыши своим раскрывачом, я и волки под моим началом будем стоять на стреме.
— На чем будем штоять? — не понял Пузырь.
— Сторожить будем, — пояснил Апельсин. — Чтоб никто не подошел.
— А ешли кто-то подойдет? — снова поинтересовался Пузырь.
— Тогда вы его съедите, — ответил котенок.
— Ну, как же, — возразил волк-ябеда. — Мы не можем. Мы все-таки Добрые волки, а не людоеды.
— Съедите в виде исключения, — отрезал Апельсин. — Или, в крайнем случае, напугаете.
Решено было ограничиться напуганием, а в город выступить в полночь в составе одного Сопера, одного Апельсина и четырех волков.
В городе тем временем на всех улицах и на Главной площади шли военные учения. Мужское население превратилось в солдат и офицеров и занималось строевой подготовкой и упражнениями с оружием. Все готовились выступить в победоносный поход под предводительством полководца Картара. Впрочем, уже в восемь вечера учения закончились, и жители разбрелись по своим домам, потому что Картар объявил в городе комендантский час, и каждый, кто был бы замечен на улице после восьми вечера, рисковал немедленно оказаться в тюрьме.
Сам Картар, который вселился в дом бывшего бургомистра, сидел в кабинете хозяина. Все шторы на окнах были задернуты, в подсвечниках горели свечи, тускло освещая пыльный стол, на котором были разложены огромные листы бумаги, перья и чернила разных цветов. Картар сидел за столом и рисовал карты будущих сражений. Нарисовав карту всей страны и отметив стрелочками маршруты передвижения своей армии, он принялся за план Города-на-Воде, который полководец собирался покорить первым.
Покончив с рисованием, Картар откинулся на спинку кресла, довольно и злобно потирая руки.
— Итак, — сказал он сам себе, — начало положено. Я стал-таки повелителем этого города. Но это только начало. Вскоре я сделаюсь диктатором всей страны, а со временем — и всего мира. Пока эта штука в моих руках, — Картар взял со стола магический жезл, увенчанный зловеще поблескивающим при свечах «Глазом Ягуара», — … да-да, пока эта штука в моих руках, я непобедим! Да поможет мне Марс.
И негодяй снова принялся за составление карт.
Часы на городской ратуше пробили полночь… С последним их ударом в город, никем не замеченные, вошли шестеро: Сопер, с канистрой в лапах, Апельсин и четыре волка — Пузырь, Ябеда и два волка-близнеца Шышли и Мышли.
— Итак, — сказал вполголоса Апельсин, взявший на себя руководство всей операцией, — обрисовываю наши дальнейшие действия. Сопер взлетает вверх и обрабатывает крыши. В это время каждый волк стережет свой угол дома: Пузырь и Ябеда — ближние, Шышли и Мышли — дальние. После того, как первая крыша будет обработана, Мышли и Шышли остаются на местах, а Пузырь и Ябеда перебегают к дальним углам следующего дома. Затем Шышли и Мышли перебегают к ближним, и так далее. Я хожу кругами и наблюдаю за всем сразу. Понятно?
— Понятно, — хором отвечали валки, а Пузырь добавил:
— Только вот ешть — ужаш, как хочетша.
— Потом наешься, — обрезал Апельсин. — Сможешь слопать хоть все канистры, которые попадутся тебе по дороге. А сейчас — за дело. Ну, Сопер, — вперед!
И Сопер взмыл в воздух.
Да!.. Бедному дракончику пришлось изрядно попотеть этой ночью. На каждую крышу уходило не меньше пяти минут, а таких крыш в городе было штук восемьдесят, если не больше. Сопер совсем выбился из сил, да и волки, бегающие от дома к дому, тоже. Один Апельсин, казалось, не знал усталости и командовал вовсю.
Уже рассвело, когда Сопер принялся за последнюю крышу — крышу на доме бургомистра, в котором теперь жил Картар. Он плеснул струйку раскрывача на невидимую пока поверхность, и через миг та радостно блеснула зеркальным алюминием с розоватым оттенком зари. Но у дракончика уже не было сил для торжества, и он рухнул на крышу вместе с канистрой, немедленно захрапев.
— Дело сделано, — важно заметил Апельсин. — Можете отправляться в лес.
— А ты что же? — поинтересовался Ябеда.
— А я попозже вернусь, — ответил Апельсин. — У меня в городе еще кое-какие дела имеются. Ясно?
— Ясно, — ответили хором Пузырь, Ябеда, Шышли и Мышли и затрусили в сторону леса.
Апельсин сладко потянулся, зевнул и ловко вскарабкался по водосточной трубе на крышу, где уже сладко дремал Сопер. Примостившись рядом с ним, Апельсин еще раз потянулся, еще раз зевнул, свернулся черным клубком и тоже закрыл глаза.
А Сопер уже спал, как убитый, шумно сопя, и из его ноздрей валил густой дым, в котором иногда мелькали маленькие искорки огня.