Прикол из каменного века

ГЛАВА 4 О ТОМ, КАК МИША ШЕРЛОК ХОЛМС ПОСЛЕ ДОЛГОГО ПЕРЕРЫВА ЗАИГРАЛ НА ГУБНОЙ ГАРМОШКЕ

Утро следующего дня было тревожным и неуютным. Вроде бы оно ничем не отличалось от предыдущих, но проснувшаяся в своей кровати Женя почему-то испытывала беспокойство, словно впереди ее ожидали крупные неприятности. Стараясь не поддаваться странным перепадам настроения, девочка вскочила с постели, сделала что-то вроде зарядки и направилась на кухню, откуда доносился вкусный запах гренков и какао.

— Доброе утро! — поздоровалась она со стоявшей около плиты бабушкой.

— Доброе утро! Что-то ты сегодня рано поднялась.

— Не спалось почему-то. А где Миша?

— Спит еще, наверное. Разбуди лежебоку, раз уж ты встала. В такую погоду грех полдня в постели валяться.

— Ага.

Комната Миши находилась поодаль от остальных жилых помещений, соседствуя с чуланом, и сама здорово напоминала его филиал. Миша никому не позволял убирать свою «берлогу», а у самого парня никогда не доходили руки навести там порядок. Если кто-то отваживался заглянуть в жилище Шерлока Холмса, то моментально оказывался в настоящем лабиринте из наваленных повсюду книг, среди которых можно было обнаружить различные минералы, гербарии, какие-то железяки и прочие непонятные предметы, назначение которых вряд ли мог объяснить и сам их владелец. Надо сказать, что Миша не слишком любил незваных гостей, а потому, знавшая особенности характера брата, Женя сначала постучала в дверь, терпеливо ожидая разрешения войти. Она стучала долго и настойчиво, однако за покрашенной масляной краской дверью никаких признаков жизни не наблюдалось.

— Миш! Проснись! Бабушка завтракать зовет! — громко произнесла она, но никакой реакции на ее призыв не последовало.

Еще раз окликнув брата, девочка решительно открыла дверь… Миши в комнате не было, а открытое настежь окно подсказывало, каким образом хозяин комнаты покинул свою «берлогу». Вообще-то очкарик любил гулять по утрам, совершая пробежки по Березовой Роще или объезжая ее на велосипеде, но то, каким способом он тайно покинул дом, настораживало. Похоже, Миша не хотел, чтобы кто-то узнал о его отсутствии, предпочтя покинуть комнату через окно.

— Ну, что, не добудилась? — спросила выглянувшая из кухни Марья Васильевна.

— Он, оказывается, уже ушел.

— Странный Миша какой-то в последнее время стал. Бродит повсюду, бормочет что-то под нос. Наверное, влюбился парень. В его возрасте это «заболевание» часто случается.

— Заболевание?

— Любовь иногда хуже болезни бывает. И мучаешься от нее, и болеешь, и вылечиться никак не можешь, все осложнения донимают, — неожиданно разоткровенничалась пожилая женщина. — Даст Бог, у Миши все обойдется. А пока мы без него позавтракаем, а то гренки остынут.

Хотя завтрак, как всегда, получился вкусным, у Жени кусок в горло не лез, и, кое-как разделавшись с гренками, она поспешила выйти из-за стола, сообщив бабушке, что пойдет немного проветриться. На самом деле девочка собиралась не гулять, а продолжать начатое вчера расследование и наконец-то получить ответ на больше всего волновавший ее вопрос — когда именно вышел из тюрьмы главный подозреваемый по делу «неандертальцев» Коля Дуб.

Место жительства Коли Дуба было хорошо известно Жене еще с тех самых пор, как они с братом разыскивали похищенную принцессу. Тогда-то они впервые и посетили пятиэтажку на краю Березовой Рощи, где жил вместе со слепой матерью этот непутевый пьяница. Выйдя из трамвая, девочка прошла мимо гастронома, возле которого в былые времена любил тусоваться подвыпивший Коля, и свернула в один из близлежащих дворов.

Женя знала, что подозреваемый жил в квартире, расположенной в торце пятиэтажки, в неуютной квартире на первом этаже, куда вел отдельный вход. Вероятно, первоначально здесь планировалось разместить РЭУ, но потом почему-то это помещение отдали под квартиру. Местечко было то еще. Если за углом, во дворе, сияло солнце, играли дети, на лавочках сидели мамы с колясками и бабушки, то здесь прочно обосновались мрак и уныние. Зарешеченные окна квартиры выходили на бывшую котельную, и это делало место особенно неприглядным.

Обойдя дом, Женя осторожно посмотрела из-за угла на площадку перед котельной и сразу же шарахнулась назад, увидев подозреваемого. Коля был занят совершенно необычным для него делом — вооружившись лопатой, он сосредоточенно вскапывал твердую, как камень, землю, по всей видимости, намереваясь разбить под окнами своей квартиры цветник. К счастью, занятый столь нелегким делом, парень Женю не заметил, продолжая старательно обустраивать будущую клумбу.

Миша Шерлок Холмс всегда говорил, что лучшим источником информации являются «аборигены» пенсионного возраста, а потому, следуя инструкциям брата, девочка решила заняться опросом местных жителей. Впрочем, дело это было весьма опасным, поскольку словоохотливые пенсионерки очень любили поболтать, и стоило к ним обратиться с каким-либо вопросом, как они моментально обрушивали на тебя целую лавину совершенно ненужной информации. Впрочем, выбора у Жени все равно не было, а потому она направила свои стопы к гревшимся на солнышке бабулькам.

— Здравствуйте, — обратилась Женя к пожилой женщине, быстро-быстро вязавшей на спицах то ли шапочку, то ли чулок. — Я тут случайно Колю Дуба увидела и очень удивилась, ведь он вроде бы должен в тюрьме сидеть.

— Еще как должен! Но его, видите ли, за примерное поведение отпустили! Безобразие! Преступников сразу расстреливать надо, а их вместо этого на свободу выпускают на горе честным людям!

— Да вы не волнуйтесь так, Валентина Степановна, — вступила в разговор другая старушка, рядом с которой на лавочке гордо сидел жирный пудель. — В судах люди серьезные работают, и если они человека отпустили, значит, он уже исправился. Да и вообще надо человеку шанс дать. Нельзя же его всю жизнь за одну ошибку наказывать!

Вторая пенсионерка понравилась Жене значительно больше первой, а потому она переключила свое внимание на владелицу пуделя:

— А вы не подскажете, когда именно Коля вернулся?

— Только что, можно сказать. А если совсем точно — вчера утром. Сказал, что получил условно-досрочное освобождение. Суд учел его хорошее поведение и то, что у него мать-инвалид, потому и отпустили. Коля Дубов, как пришел, сразу же за дела домашние принялся — мусор из квартиры вынес, окна помыл и все такое… А со следующей недели он на работу выходит, деньги собирается честным трудом зарабатывать. В общем, он сказал мне, что пить завязал окончательно и твердо стал на путь исправления. Хочется верить, что так и будет…

— Да, хорошо бы… — откликнулась Женя, отчетливо понимавшая, что у главного подозреваемого имелось неопровержимое алиби и он никак не мог быть терроризировавшим Березовую Рощу «неандертальцем». — Значит, точно вчера?

— Точно-точно, я видела, как он с вещами возвращался. Тут-то мы и разговорились.

Стройная версия рухнула. Коля Дуб больше всего подходил на роль первобытного человека, однако не мог быть им. Следовательно, «неандертальца» предстояло искать где-то в другом месте… Распрощавшись с пенсионерками, Женя направилась к трамвайной остановке. В душе у нее царил полнейший, беспросветный мрак.

Чудесные бело-розовые пионы, за которыми Женя ухаживала с самого их «рождения», смотрели на девочку зло и насмешливо. Так, во всяком случае, представлялось ей самой, да и все вокруг вызывало у нее только раздражение и злость. Бабушка отдыхала у себя в комнате, родители были на работе, и обычно такой уютный дом казался чужим и враждебным. Время потихоньку приближалось к обеду, а Миша все еще пропадал непонятно где, и его отсутствие вызывало все больше подозрений.

Женя сидела на перилах крыльца, машинально вертела в руках какую-то веточку и думала о том, как ей быть дальше. Она понимала, что должна довести расследование до конца, какими бы ужасными ни оказались его результаты, а для этого ей первым делом надлежало обыскать комнату главного подозреваемого, которым опять стал ее родной брат. Но девочке очень не хотелось копаться в Мишиных вещах, она сама ощущала себя преступницей, делавшей нечто отвратительное и недозволенное. Однако другого способа докопаться до истины просто не существовало и, приняв трудное решение, Женя твердым шагом направилась в комнату брата.

Ветерок колыхал легкие занавески, обрамлявшие распахнутое настежь окно, солнечные лучи падали на разбросанные книги, неприбранную кровать, небрежно висевшую на спинке стула одежду…

Предполагавшая худшее, Женя не надеялась обнаружить в комнате брата костюм неандертальца, поскольку была почти на сто процентов убеждена, что в эти самые минуты одетый пещерным человеком Миша бродил где-то среди опытных полей, высматривая новую жертву. Итак, главная улика, скорее всего, находилась вне пределов дома, но наверняка существовали и другие вещественные доказательства, которые могли многое поведать о том, чем занимался втайне от всех Миша Шерлок Холмс.

Вряд ли в таком беспорядке мог ориентироваться и сам хозяин комнаты, поэтому перед устроившей обыск Женей стояла довольно сложная задача. Растерянно посмотрев по сторонам, она подошла к письменному столу, один за другим отодвинула наполненные хламом ящики, плохо представляя, что именно ей следует искать. Если бы у нее имелось достаточно времени, она бы осмотрела каждый предмет, заглянула в каждый закоулок, но Миша мог вернуться в любую минуту, что крайне нервировало и без того взвинченную Женю. Впрочем, удача сопутствовала доморощенному сыщику, и девочка совершенно случайно заметила стопку фотографий и листков бумаги, почему-то засунутую между горшочками с маленькими, жутко колючими кактусами. Находка сразу привлекла ее внимание.

— Интересненько… — только и смогла пробормотать она, один за другим рассматривая фотоснимки.

На всех фотографиях была запечатлена незнакомая девушка, которая, судя по всему, вовсе не подозревала о том, что попала в объектив фотокамеры. Снимки были сделаны тайно, и это наводило на крайне неприятные мысли. Частенько смотревшая фильмы про маньяков, Женя с содроганием представила, что примерно так вели себя персонажи всевозможных триллеров. Выбрав какую-нибудь девушку на роль жертвы, маньяк начинал следить за ней, делал фотографии, контролировал каждый ее шаг, а потом похищал несчастную и… Затем все зависело от кровожадности сценаристов, выдумывавших всякие ужасы и кошмары.

Но при чем здесь был Миша?! «Мой брат — маньяк» — эта фраза звучала слишком дико и нелепо, болью отдаваясь в душе. Глаза Жени застлала пелена слез, она шмыгнула носом, но продолжила поиски, готовясь к новым, еще более страшным открытиям. Вместе с фотографиями лежало несколько листков бумаги, исписанных четким Мишиным почерком — похоже, это были наброски стихов и личных писем, посвященных любовной тематике.

Читать послания было выше Жениных сил. Впрочем, она и без этого прекрасно понимала, что произошло с ее братом. Продолжать обыск девочка не могла и совершенно подавленная направилась к двери. И тут взгляд Жени наткнулся на валявшийся в углу между шкафом и кроватью предмет, который моментально привлек ее внимание. Это был небольшой, но чем-то туго набитый рюкзачок, с которым Миша обычно ходил в непродолжительные походы. Женя встрепенулась, подошла ближе и осторожно расстегнула «молнию» — в рюкзаке находилось нечто черное и мохнатое, в котором без труда можно было угадать сшитый из бабушкиной шубы костюм неандертальца…

Тем временем в коридоре раздались торопливые шаги — вернувшийся после длительного отсутствия Миша направлялся в свою «берлогу». Женя вздрогнула, поспешно отбросила рюкзак и заметалась по комнате, думая, куда бы спрятаться. Сообразив, что сделать это в маленькой комнатушке просто невозможно, она метнулась к окну, вскочила на подоконник и легко спрыгнула прямо в росшие под окном лопухи. В этот самый момент дверь в комнату открылась, и в нее вошел предполагаемый маньяк, по совместительству являвшийся старшим братом Жени.

Вряд ли Женя смогла бы четко сформулировать, как провела остаток этого злополучного дня. Она что-то делала, отвечала невпопад, ходила, словно в воду опущенная, решая, как следует ей поступить в столь непростой ситуации. Если бы на месте Миши оказался посторонний субъект, она бы без колебаний сообщила о его поведении в милицию, чтобы пресечь опасные, смахивавшие на преступления шутки «неандертальца», однако Миша был ее братом, а «заложить» близкого человека Женя никогда бы не смогла. Сам виновник происходящего тоже выглядел хмуро, а за ужином, против обыкновения, не проронил ни слова, что было уж совсем из ряда вон выходящим событием.

Покончив с едой, Женя направилась в сад, пытаясь вернуть себе душевное равновесие, занявшись любимым делом. Девочка просто обожала цветы, заботилась о них, а вечерами, после захода солнца, с большим удовольствием поливала из шланга клумбы и грядки. Впечатлительная садовница очень живо представляла, как изнуренные дневным зноем растения с жадностью пьют воду, расправляя поникшие листья и набираясь новых сил, и от этого у Жени становилось легче на душе. Но только не сегодня…

— Пейте, цветочки, пейте… — повторяла она, направляя шланг на пышные, казавшиеся в полутьме белыми пионы, — пусть у вас все будет хорошо…

Водяные капли ударяли по листьям, но вдруг, этот умиротворяющий звук перекрыл другой — резкий и душераздирающий. Женя вздрогнула и от испуга не сразу поняла, что именно слышит, а когда сообразила, в чем дело, очень удивилась, поскольку полагала, что Миша давным-давно забросил свое нелепое хобби. Тишину чудесного вечера нарушала тоскливая мелодия, исполняемая на губной гармошке, причем музыкант отчаянно фальшивил, извлекая из инструмента звуки, от которых по коже пробегали мурашки.

В те времена, когда Миша зачитывался приключениями Шерлока Холмса и старался во всем подражать своему кумиру, он хотел научиться играть на скрипке, но, к счастью для окружающих, эта затея сорвалась. Однако упрямый Миша не отступил и все же сумел кое-как освоить игру на губной гармошке, терзая слух слушателей чудовищными звуками. Как и Шерлок Холмс, Миша музицировал только тогда, когда раздумывал над очередной загадкой, хотя, по правде говоря, вряд ли подобная «музыка» способствовала разгадыванию криминальных тайн.

И вот теперь, когда игра в великого сыщика осталась в прошлом, а повзрослевшего Мишу стали интересовать другие, в основном научные загадки, тишину летнего вечера убили тоскливые завывания губной гармошки. Слушая эти звуки, Женя готова была расплакаться, жалея своего несчастного брата, у которого, похоже, основательно «сорвало крышу».

«Все дело в безответной любви, — грустно думала она, поливая клубничные грядки. — Миша влюбился в красивую девушку, ту самую, что он сфотографировал, а она не обратила на него никакого внимания. Мишка смешной и нескладный, да еще болтает слишком много — разве такой парень может понравиться девчонке? А он ей стихи писал, письма — может, даже отправил их, на что эта глупая дылда на «шпильках» никак не отреагировала, или еще хуже — посмеялась. Вот тогда-то все и началось…»

Логика у Жени оказалась железной, и очень скоро она выстроила представлявшуюся неоспоримой схему происходивших в окрестностях Березовой Рощи событий. Она додумалась до того, что ее брат, обидевшись на «объект любви», заодно обиделся и на всех остальных представительниц прекрасного пола, решил им мстить, пугая «неандертальцем». Месть удалась, но свихнувшийся от неразделенной любви парень не сумел остановиться, и постепенно его действия стали приобретать все более опасный маниакальный характер. Миша уже не контролировал ситуацию, уверовав в то, что является настоящим пещерным человеком, он вооружился дубинкой и стал нападать на тех, кто ему не нравился, то есть на шнырявших в окрестностях Ботанического сада студенток.

От такого открытия впору было завыть на луну, но обладавшая твердым характером Женя понимала, что сейчас нельзя поддаваться эмоциям, а надо спасать запутавшегося и попавшего в безвыходное положение брата. Перекрыв воду и аккуратно положив шланг на дорожку, девочка направилась в дальнюю совершенно темную часть сада, куда выходило окно Мишиной комнаты. Свет в «берлоге» не горел, но тоскливые звуки губной гармошки свидетельствовали о том, что Шерлок Холмс находился у себя и еще не лег спать.

— Миш, у меня к тебе один важный вопрос, — негромко, но отчетливо произнесла стоявшая под окном Женя.

— Говори, — голос брата звучал сухо и отчужденно. — Только быстро. У меня много проблем.

— Я насчет несчастной любви…

— Что?! Ты в кого-то втюрилась?

— Нет, не я. Просто бабушка считает, что любовь — это самая настоящая болезнь. Короче, нельзя все так близко к сердцу принимать… — запнулась Женя, чувствуя, что психотерапевт из нее получается неважный. — И вообще, девушки иногда так глупо себя ведут, что обижаться на них просто смешно…

Громко, с дребезжанием и звоном захлопнулось окно — озабоченный чем-то Миша в столь невежливой форме дал понять сестренке, что их разговор окончен. Расстроенная девочка вернулась в сад, снова занялась поливкой цветов. Солнце давным-давно скрылось за горизонтом, вечер незаметно перешел в ночь, и над поселком Березовая Роща взошли мерцающие холодным огнем звезды.

Женя почти закончила поливку и уже собиралась возвращаться в дом, но тут ее внимание привлек доносившийся с наружной стороны забора шум ломаемых веток, словно через кусты волокли что-то тяжелое. Садовница насторожилась, так и оставшись стоять со шлангом в руке. Капли воды стучали по листьям, заглушая другие звуки, и девочка никак не могла понять, что же происходило за забором. Вдруг в кустах промелькнул чей-то силуэт, здорово смахивавший на первобытного человека. Сердце забилось сильнее, но, поборов первое и вполне понятное желание бежать, Женя шагнула навстречу прятавшемуся в зарослях сирени «неандертальцу».

— Миша, постой!

Чудовище послушно остановилось, выжидающе глядя на храбрую девочку. Света звезд и находившегося на углу переулка фонаря было явно недостаточно, чтобы детально рассмотреть «неандертальца», однако Женя отчетливо видела контуры его уродливой головы и здоровенные клыки, тускло светившиеся в полутьме. «Дикарь» ждал, и девочка сделала еще один шаг навстречу, готовясь вступить в переговоры. Она понимала, что несчастный Миша совсем свихнулся… Конечно, переубедить в чем-то сумасшедшего было задачей не из легких, но сам факт, что он все же пожелал выслушать ее, обнадеживал. Решив говорить начистоту, Женя, недолго думая, выпалила:

— Послушай, Миша, я все знаю! Я видела рюкзак с костюмом неандертальца и фотографии той девушки, которая тебе нравится. Я понимаю — ты на нее обижен, но это вовсе не означает, что надо бить дубинкой по голове всех проходящих мимо студенток. Никто ни в чем не виноват, никто не хотел тебя по-настоящему обидеть!

«Неандерталец» молча слушал пылкую Женину речь. Он ничего не предпринимал, по-видимому, желая узнать, что еще сообщит ему девочка. Женя перевела дыхание и продолжила говорить:

— Все начиналось как шутка, но ты перешел грань, причинив вред здоровью человека. Это просто недопустимо! Знаешь, Миша, ведь ты совершил самое настоящее преступление. Ты — Миша Шерлок Холмс! Одумайся! Остановись! Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности! Выкинь этот дурацкий костюм, стань человеком! Ты же не неандерталец, а мой брат Миша Жиганов, вспомни об этом! Остановись, иначе…

«Пещерный человек» приставил ладонь к уху, словно желая получше расслышать угрозы, которые могли бы последовать за последними словами Жени. Но девочка так ничего и не сказала, почувствовав, что может разрыдаться в любую секунду. «Неандерталец» издал какой-то неопределенный звук и с шумом исчез в зарослях, оставив девочку одну. Какое-то время она стояла в задумчивости, а потом, подхватив тяжелый шланг, потянула его к дому.

— Женя, ты куда запропастилась? — послышался доносившийся с крыльца мамин голос. — Пора бы уже и спать!

— Иду. Я цветы поливала.

Сад окутывала тишина, но спустя немного времени ее вновь нарушили протяжные завывания губной гармошки. Миша Шерлок Холмс никак не мог уснуть, раздумывая о чем-то своем…