Прикосновение хаоса

1

СКАРЛЕТ

Забравшись за большое дерево, я продолжаю прятаться от всех проезжающих мимо. Не то чтобы здесь ездит много людей, но я не могу быть уверена в том, что Рен… нет, Ривер, не ищет меня. Даже после всего, что он сделал, я все еще чувствую себя неловко из-за того, что ушла. Я волнуюсь, что ему больно, он зол и одинок. Но я знаю, что не могу помочь ему, по крайней мере, в одиночку. Я мало что знаю о раздвоении личности. На самом деле только из фильмов и телешоу, а там никогда не показывали, как это лечить. Все, что я знаю, это то, что Рен превращается в другого человека, в буквальном смысле. В человека, которому я не очень нравлюсь.

Теперь, когда я думаю об этом, я чувствую себя глупо из-за того, что не заметила этого раньше. Внезапные смены настроения, кажущиеся забытыми разговоры, то, что я так и не встретила Ривера и даже не услышала его голоса. Теперь все это кажется таким очевидным. Наверное, я была ослеплена любовью. Я не хотела верить, что в наших отношениях что-то не так. Я так долго ждала того, чтобы быть с Реном. Я не хотела видеть красные флаги, пока не стало слишком поздно.

Когда солнце садится за горизонт, вокруг меня резко дует ветер. Прислонившись спиной к грубой коре дерева, я скрещиваю руки на груди, чтобы согреться, как раз в тот момент, когда слышу звук приближающихся автомобильных двигателей. Я осторожно выглядываю из-за дерева на парковку заправочной станции, на которой, как я сказала отцу, что буду. Только когда я вижу, что семейный черный спецавтомобиль заезжает на свободное место, я оживляюсь. Я жду еще немного, прежде чем открывается задняя дверь и выходит крупный мужчина, одетый в темно-серый костюм. Папа.

Не раздумывая больше, я выныриваю из-за дерева и бегу к отцу. Он стоит ко мне спиной, но как только слышит, что я приближаюсь, разворачивается. Его темные, настороженные глаза загораются, когда он видит меня. Он раскрывает объятия как раз в тот момент, когда я резко прижимаюсь к его груди. Уткнувшись носом в его пиджак, я позволяю знакомому запаху одеколона успокоить меня. Он обнимает меня своими сильными руками, притягивая ближе, пока я едва могу дышать.

— Господи, Скарлет, ты хоть представляешь, как мы волновались? — он бормочет мне в волосы, прежде чем поцеловать в макушку, все еще не желая отпускать меня.

Обычно на публике он не демонстрирует привязанность. Моему отцу приходится поддерживать определенный имидж перед своим народом и даже гражданскими лицами. Образ, который не позволяет проявлять никаких эмоций. Мой отец — один из самых страшных людей в штате, и он гордится тем, что так и остается. Но сегодня не обычный день, и ситуация не совсем обычная.

— Мне так жаль, что я тебя побеспокоила, но я обещаю, что со мной все в порядке. Со мной все это время было в порядке.

Он сжимает меня в последний раз, прежде чем неохотно отпустить. Я выпрямляюсь и вижу своего брата, стоящего в нескольких футах от нас.

— Привет, сестренка, — приветствует он меня, его взгляд мягкий, наполненный счастьем.

— Квинтон. — Я вздыхаю, попадая в объятия брата.

— Если он сделал тебе больно, я убью его, — шепчет он мне на ухо во время наших объятий.

— Я знаю, но он ничего не сделал, — клянусь я, едва в состоянии выдавить хоть слово, пока меня крепко сжимают.

Брат отпускает меня, и только сейчас я понимаю, как меня трясет.

— Давай посадим тебя в машину. — Отец усаживает меня на заднее сиденье внедорожника, а Квинтон садится на пассажирское сиденье.

Тони, один из водителей моего отца, вежливо кивает мне в зеркало заднего вида, когда я устраиваюсь на кожаном сиденье. Мой отец садится рядом со мной.

— Ты должна сказать мне, где он, Скарлет. Где Рен? — Спрашивает мой отец. — Я уже отправил подкрепление для обыска местности.

Мое сердце бешено колотится в груди при мысли о том, что произойдет, если люди моего отца найдут его прямо сейчас. Я сказала Рену, что не верю, что мой отец убил бы его родителей, но, по правде говоря, я не могу быть уверена в том, что произошло, особенно сейчас. Что, если они найдут его, а он все еще Ривер?

— Рен ушел, — наконец говорю я.

— Не лги мне, Скарлет. Ты должна сказать мне правду.

— Правда, Рен ушел… — Волна эмоций захлестывает меня, в глазах нарастает давление, по лицу начинают катиться слезы. Моего Рена больше нет, и я не знаю, как вернуть его. — Мы жили вместе в хижине недалеко отсюда. Но когда я ушла, он больше не был Реном.

— Что ты имеешь ввиду? — спрашивает Квинтон с переднего сиденья.

— Я имею в виду, что Рен болен. Он сейчас не в себе. Ему нужна помощь. Больше, чем я могу ему оказать. Мы должны найти его и помочь ему вместе.

— Чем болен? — Отец смотрит на меня в замешательстве. — В какой стороне хижина?

Прежде чем я успеваю ответить на любой из его вопросов, у него в кармане звонит телефон. Он достает его и смотрит на экран.

— Это твоя мать. Она была вне себя, безутешна с тех пор, как ты ушла.

Чувство вины ползет по моему позвоночнику, как ядовитая змея. Несмотря на то, что я ушла не по своему выбору, я также не пыталась вернуться.

Отец протягивает мне свой телефон, и я нажимаю зеленую кнопку, прежде чем поднести маленькое устройство к уху.

— Мама?

— Боже мой, Скарлет. — Мое имя вырывается как вздох, и я чувствую облегчение мамы через телефон, когда она тихо всхлипывает в трубку. — Я так волновалась за тебя. Ты понятия не имеешь, как сильно я тебя люблю. Если бы с тобой что-нибудь случилось…

— Мам, все в порядке. Я здесь. Со мной ничего плохого не случилось. Я обещаю. Клянусь, я уже на пути домой, и я все тебе объясню, когда доберусь. — Мои слова лишь немного успокаивают ее, но этого достаточно, чтобы снова сказать мне, как сильно она меня любит и что не может дождаться, когда я вернусь домой.

Я вешаю трубку, когда водитель заводит машину и выезжает с маленькой и убогой парковки. Возвращаю телефон моему отцу. Он засовывает его в карман, прежде чем снова засыпать меня вопросами.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что Рен болен? Что за болезнь? Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да. Это не из тех болезней, которые заразны. — Я делаю глубокий вдох, не зная, с чего начать. — Я думаю, что Рен психически болен, что-то вроде раздвоения личности.

— Ни хрена себе, — ворчит Квинтон с передней части машины.

— Я серьезно. Рен не переставал говорить о том, что у него есть брат по имени Ривер. Он говорил о нем как о реальном человеке, настолько реальном, что я ему поверила. Он разговаривал с ним по телефону и через компьютер, но я никогда не видела и не слышала его. Он все время говорил, что сейчас неподходящее время для встречи. Хотя я встретила его сегодня.

Я продолжаю рассказывать о том, что произошло, о том, как Рен иногда становится другим человеком и как на него влияет Ривер, которого я называю «его плохой стороной». Я также рассказываю им о Ребекке и ее сыне, о Нью-Хейвене и о том, как они все еще забирают детей с улицы. Я бегло рассказываю ту часть, где Рен взял меня с собой, чтобы убить кое-кого, и поездку в Нью-Хейвен, чтобы убить Ребекку. Эти забавные факты я приберегу для другого раза. Прямо сейчас мне нужно привлечь их на свою сторону, чтобы я могла помочь Рену.

— Я не знаю, Скар, — говорит мой отец, когда я перевожу дыхание. — Я мало что знаю об этой болезни, и я определенно никогда раньше не слышал о Ривере. Тебе не кажется, что это всплыло бы раньше? Я не могу поверить, что это проявляется без предварительных признаков.

— Я тоже не уверена, но нам нужно это выяснить. Нам нужно обратиться к психологу и помочь ему…

— Нам сейчас ничего не нужно делать, кроме как отвезти тебя домой к твоей маме, — настаивает папа. — Все остальное может подождать до завтра.

Нет, я не могу ждать до завтра.

— А как насчет тебя, Кью? Ты когда-нибудь слышал, чтобы Рен говорил о Ривере, или видел что-нибудь необычное?

Мой брат молчит. Вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, он молча смотрит в окно. Когда он наконец заговаривает, в его голосе нет никаких эмоций.

— Все, что я знаю, это то, что он всю жизнь был моим лучшим другом, прежде чем предал меня самым ужасным из возможных способов. Я пытался найти объяснение, любую причину, почему он внезапно так изменился. Это могло бы все объяснить, но, как и вы двое, я на самом деле мало что знаю об этом расстройстве. Не думаю, что нам следует делать поспешные выводы. В любом случае, он пытался навредить Аспен, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить его за это.

— Я действительно думаю, что он болен, — говорю я. — Он делает это не нарочно.

— Я просто не хочу, чтобы ты искала оправдания. И даже если ты права, и у него раздвоение личности, все равно все это будет делать он или, по крайней мере, часть его.

Мои плечи опускаются. Очевидно, что с Квинтоном сейчас не поспоришь. Я бросаю взгляд на отца, сидящего рядом со мной. Выражение его уставшего лица дает мне понять, что он глубоко задумался. По крайней мере, он не отвергает меня полностью. Все, что мне сейчас нужно сделать, это убедить его, что Рена стоит спасти. Я должна сделать это не только для него, но и для себя.