Прикосновение хаоса

29

СКАРЛЕТ

Ничто не сравнится с пробуждением рядом с мужчиной, которого я люблю. Это так просто, и я готова поспорить, что многие люди принимают это как должное. Это легко сделать, когда ты никогда не видел, как все может измениться в одночасье. Легко упустить из виду все, что может пойти не так.

Но сейчас все в порядке. Рену становится лучше с каждым днем, и он больше не боится находиться рядом со мной. Я с улыбкой потягиваюсь, закидываю руки за голову и даже счастливо постанываю. Ничто в мире не сравнится с хорошей растяжкой после долгого ночного сна.

Я собираюсь объявить об этом Рену, прежде чем мои глаза открываются и я оказываюсь здесь одна.

Все тепло и счастье, в которых я только что погрузилась, становятся ледяными.

— Рен? Рен? — шепчу я, мое сердце колотится где-то в горле. Когда ничто не приветствует меня, кроме тишины, я выбираюсь из кровати, натягиваю джинсы и футболку, которые оставила на полу прошлой ночью, прежде чем забраться рядом с ним. Что, если он превратился в Ривера и ходит по дому, желая причинить кому-нибудь боль? Наступит ли когда-нибудь время, когда я не буду этого бояться? Одевшись, я бегу к двери и распахиваю ее.

И тут я отскакиваю назад, вскрикнув от удивления, увидев Рена, стоящего с другой стороны. Судя по всему, он собирался потянуться к дверной ручке, чтобы войти внутрь. Он тоже немного подпрыгивает, и у нас наступает один из тех моментов, когда мы оба стоим, сложив руки на груди, переводя дыхание и смеясь.

— Извини, — хихикает он, морщась. — Я не хотел тебя напугать.

— Все в порядке. Более чем в порядке. — Все мои страхи рассеиваются, когда я вижу, что он улыбается, выглядя как Рен, в которого я влюбилась. — Я проснулась, а тебя здесь не было, и я не знала, что и думать.

— Ах, это. Я зашел сказать тебе, что все готово.

Подозрение закрадывается в меня.

— Что значит «все»?

— Пойдем посмотрим. — Он протягивает руку. Мне не нужно думать дважды, прежде чем взять ее и спуститься за ним по лестнице, даже если я не совсем понимаю, что происходит. Но это Рен, и я доверяю ему, и, кроме того, мы в доме моей семьи. Повсюду охрана.

Утро чудесное, с теплым ветерком, который треплет мои волосы, как только мы выходим на террасу. Рен накрыл для нас завтрак за одним из столиков, установленных у ограды, ведущей в сад.

— Что-то вроде свидания, верно? — спрашивает он, притягивая меня ближе для сладкого поцелуя. Мне нравится, как он улыбается мне сверху вниз. Немного по-мальчишески, гордый собой за то, что удивил меня.

— Это потрясающе, — говорю я ему, сияя, когда смотрю на стол, заставленный едой. От запаха корицы и сахара у меня текут слюнки, и их становится только больше, когда он снимает крышку с блюда с беконом. — О Боже, мне это нужно.

— Вау. Я и не знал, что ты будешь так взволнована. — Он усмехается, выдвигая стул, чтобы я села. — Еще есть апельсиновый сок, кофе, французские тосты и картофель.

— И ты, — напоминаю я ему, беря его за рубашку и притягивая к себе для еще одного поцелуя, прежде чем он садится напротив меня. — Спасибо. Это так мило.

— Ничего особенного. Я не могу дождаться, когда по-настоящему трахну тебя. — В его голосе немного тоски, и мне неприятно это слышать. Я не хочу, чтобы что-то испортило это чудесное утро вместе.

— Я просто счастлива быть здесь с тобой. — И видеть его таким счастливым и похожим га себя. Прошло несколько дней с тех пор, как я в последний раз видела Ривера. Я могу сказать, что ему стало легче от этого. Это заставляет его чувствовать себя увереннее. Как будто он не всегда ждет, что случится что-то плохое.

Я могу дышать немного спокойнее. Почти возможно поверить, что у нас будет счастливый конец после всего, через что мы прошли.

— Я и не подозревал, что так проголодался, — бормочет он с набитым ртом. Не думаю, что когда-либо видела, чтобы он так запихивал еду. Еще одна вещь, которой можно радоваться, наблюдая, как он наслаждается. Я тоже уже поглядываю на третий ломтик французского тоста, едва доев первые два.

— Вот как это бывает. Ты откусываешь кусочек чего-то вкусного, и внезапно тебе хочется еще.

— Да, звучит знакомо. — Что-то порочное вспыхивает в его глазах, когда они встречаются с моими. — Я не должен удивляться, что так проголодался после того, как нагулял аппетит за ночь.

Этого достаточно, чтобы по моему позвоночнику пробежала приятная дрожь. Может быть, он пытается проявить себя после того, в чем я призналась несколько дней назад о том, каково это — быть с Ривером. Я не знаю. Я только знаю, что сейчас в нем есть что-то дикое. Как будто он сдерживался раньше, но понимает, что больше не должен этого делать. Как будто эта часть его всегда была внутри — как, должно быть, и было, если она проявилась в форме Ривера, — только теперь он может выпустить ее наружу и быть самим собой целиком. Я думаю, если из всего этого больше ничего хорошего не выйдет, то этого у нас достаточно.

— Какие планы на день? — Спрашивает он меня. Мы просто двое нормальных влюбленных людей, которые вместе завтракают. Я могла бы к этому привыкнуть.

Пожимая плечами, я говорю:

— Я не знаю. Я могла бы помочь Аспен с кое-какими детскими вещами.

Он, должно быть, сразу догадывается, что творится у меня в голове, поскольку его лицо вытягивается.

— Ты все еще грустишь из-за ребенка.

— Как я могу грустить, если у меня никогда не было ребенка? — Но да, именно поэтому мысль о том, чтобы провести день с моей невесткой, меня очень раздражает. Это немного утомительно — делать счастливое лицо и притворяться, что все в порядке, когда внутри все, что я могу делать, это гадать, когда же настанет моя очередь. Я ненавижу себя за то, что так думаю — во-первых, это незрело, а во-вторых, Аспен никогда бы так не подумала, если бы наши позиции поменялись местами. Она слишком мила и щедра для этого, в то время как я просто эгоистична.

— Ты имеешь право чувствовать то, что чувствуешь, — напоминает он мне мягким, но твердым голосом. — Не будь так строга к себе.

— Я знаю, что ты прав. — И я люблю его еще больше за то, что он выслушал меня и не пытался приукрасить мои чувства. Выросшая с таким отцом, как мой, я привыкла к тому, что люди думают, что могут решить все мои проблемы за меня. Он не пытается этого сделать. Он просто хочет помочь мне пройти через это. Он именно то, что мне нужно, идеально подходит для меня во всех отношениях.

— Чему ты улыбаешься? — Он тоже улыбается, когда я поднимаю взгляд от своего апельсинового сока.

— Наверное, тому, как сильно я тебя люблю. — Мы оба наклоняемся через стол для поцелуя. На вкус он как сироп, бекон и апельсиновый сок, и я впитываю его, наверстывая упущенное.

То есть до тех пор, пока мой желудок ни с того ни с сего не выворачивается.

— О, черт. — Я откидываюсь на спинку стула, одна рука на животе, а другой тянусь ко рту. — Я не очень хорошо себя чувствую. Думаю, я слишком быстро ела.

— Что случилось?

У меня нет времени отвечать. У меня хватает времени только на то, чтобы заметить его обеспокоенное выражение лица, прежде чем я убегаю от него, врываясь в дом и через кухню. Это чудо, что я вовремя добираюсь до дамской комнаты, бросаясь на пол перед туалетом за долю секунды до того, как все, что я только что съела, возвращается обратно в болезненном порыве. Мой желудок продолжает сводить спазмами, и волна за волной плещется в унитаз. Мне ничего не остается, как ждать, когда это пройдет, и к тому времени, когда это происходит, мои ребра болят от такого сильного рвотного позыва.

Рен, последовавший за мной, рядом, и теперь он одной рукой откидывает мои волосы назад, а другой поглаживает мне спину.

— Прости. Тебе уже было плохо? Если да, тогда тебе не стоило есть со мной.

— Но все было в порядке. — Я почти уверена, что теперь все нормально, поэтому спускаю воду в унитазе, прежде чем закрыть крышку и прислониться лбом к стене. — Я чувствовала себя прекрасно примерно тридцать секунд назад.

Медленные, ритмичные движения его руки прекращаются.

— Когда у тебя в последний раз были месячные?

Хороший вопрос. Честно говоря, я не могу вспомнить. Этого достаточно, чтобы я открыла глаза и села, на секунду забыв о затяжной тошноте, пока вспоминаю прошлое.

— Мне трудно вспомнить.

— Ты понимаешь, о чем я спрашиваю, верно? Ты уверена, что не беременна?

— Тест был отрицательным, — напоминаю я ему, пожимая плечами. — Значит, дело не в этом.

Его обеспокоенные глаза сужаются.

— Эти тесты всегда правильные?

Честно говоря, понятия не имею.

— Ну, в любом случае, с моих последних месячных прошло много времени. Может быть, мне стоит сходить к врачу.

— Я хочу пойти с тобой. — сразу говорит он. — Все еще есть шанс, что ты беременна. Тест мог быть неправильным. Я хочу быть там с тобой.

Больше всего на свете я хочу, чтобы он был рядом со мной. Он никогда не поймет, как много для меня значит слышать это. Это придает мне смелости встать на ноги и, сбегав наверх, чтобы переодеться и почистить зубы, направиться в папин кабинет. Меня все еще немного подташнивает, но я почти уверена, что меня вырвало до последней унции из того, что было у меня в желудке.

Могла ли я быть беременной? От этой возможности мой пульс учащается, когда я подхожу к открытой двери. Хорошо. Он не занят. Возможно, он в хорошем настроении.

И он, кажется, уделяет мне все свое внимание, когда я вхожу, вместо того, чтобы просто бросить взгляд в мою сторону, прежде чем вернуться к своей работе.

— Доброе утро. Ты выглядишь немного бледной. Ты хорошо себя чувствуешь?

На него не похоже быть таким наблюдательным, и это говорит мне, что я, должно быть, выгляжу ужасно. Но прямо сейчас мне кажется, что это хорошо.

— Хочу попросить тебя о большом одолжении.

Со стоном он говорит:

— Именно это отец и хочет услышать в первую очередь.

— Ничего особенного или что-то в этом роде. Но мне нужно записаться на прием к врачу.

— Ты заболела? Ты чего-то недоговариваешь? — Он уже наполовину поднялся со своего кресла, выглядя готовым либо убить кого-нибудь, либо купить новое больничное крыло, чтобы убедиться, что обо мне позаботятся.

— Я не больна. Но… — Я имею в виду, я не хочу лгать. И учитывая, что я собираюсь попросить разрешения взять Рена со мной, он должен понять подтекст. Почему это так важно. — Не волнуйся. Я думала, что что-то не так, но прошла тест, и он показал, что это не так. Но мне стало плохо ни с того ни с сего, и… Я не хочу переходить на личности, но…

Он поднимает руку, с глухим стуком опускаясь обратно в кресло.

— Ты говоришь мне то, что я думаю?

— Возможно, я беременна, — шепчу я, дрожа. — Это могло случиться, когда мы были в том домике. Клянусь, я не пыталась сохранить это в секрете. Я действительно так не думала. Но, может быть, мне стоит сходить к врачу. И я хочу, чтобы он пошел со мной. Он имеет право быть там, если выяснится, что я действительно беременна.

Он закрывает глаза, потирая виски круговыми движениями. Я знаю, что лучше не испытывать судьбу, поэтому мне приходится стоять здесь и ждать, пока он заговорит, вместо того чтобы требовать, чтобы он немедленно дал мне ответ.

— Очевидно, сейчас не время вдаваться в подробности того, что это может означать, — бормочет папа. — Сейчас важно обеспечить тебе уход, в котором ты можешь нуждаться. И я должен согласиться с тобой. Если у тебя будет ребенок, Рен заслуживает того, чтобы быть там с тобой. Вот почему он пойдет с тобой, но с вами будут двое охранников. Никаких возражений.

— Я не спорю. — Честно говоря, я не ожидала, что он так легко сдастся. Я уже звоню гинекологу, прежде чем выйти из кабинета, и вскоре мы с Реном сидим на заднем сиденье внедорожника, держась за руки, оба слишком нервничаем, чтобы что-то сказать. Но нервничаем по хорошему поводу. Я это чувствую. Я вижу это по тому, как он улыбается всякий раз, когда я ловлю его взгляд. Я так боялась, как он отреагирует, когда узнает, не так ли? Но он тоже прошел такой долгий путь с тех пор, как мы вернулись.

Я уверена, доктор видел много таких девушек, как я: молодых, немного напуганных, совершенно невежественных. Все, что для этого требуется, — это пописать стаканчик, который я передаю одной из медсестер, прежде чем вернуться в смотровую, где меня ждет Рен. Он одаривает меня обнадеживающей улыбкой, которая напоминает мне, что все будет хорошо, независимо от результата. Я знаю, что он со мной. Это все, чего я когда-либо хотела.

И все же мое сердце замирает, и я забываю дышать, когда открывается дверь и входит доктор.

— Скарлет, тест дал положительный результат. Ты беременна.

Как будто мир на секунду перестает вращаться. Я беременна. Я действительно беременна, так сказал доктор.

— О, Боже мой. — В моих глазах стоят слезы, когда я поворачиваюсь к Рену, у которого отвисает челюсть. Он, должно быть, видит, как мне не терпится услышать его чувства, потому что он быстро притягивает меня к себе и крепко обнимает. Он счастлив. О, благодарю тебя, Боже.

После краткого осмотра я ложусь спиной на стол, пока она достает ультразвуковое оборудование. Кажется, все происходит так быстро — всего пару часов назад я проснулась, думая, что это самый обычный день. Теперь мне на живот брызгают гелем, чтобы мы могли взглянуть на то, что растет у меня внутри. На нашего ребёнка.

— Вот и мы. — Доктор улыбается от уха до уха, водя палочкой по моему животу. — Вот ваш ребенок. Слышите сердцебиение? — На секунду мне показалось, что я слышу собственное сердце.

Все, что я могу делать, это в изумлении смотреть на экран, рука Рен сжимает мою, пока доктор стучит по клавиатуре и делает заметки.

— Судя по приведенным здесь измерениям, вам, похоже, около девяти недель. Впереди еще много времени, но вы с малышом, похоже, здоровы. Поздравляю.

Наконец-то я могу оторвать взгляд от изображения на экране и посмотреть на Рена. Он все еще смотрит, его лицо полно удивления, когда он смотрит на то, что мы создали вместе.

— Поздравляю, — шепчу я, сжимая его руку. Все, что он делает, это сияет и издает тихий смешок. Самый счастливый, что я когда-либо слышала от него.