Прилипалы

Глава 18

Сэйди Каббин лежала на боку в номере девятьсот восемнадцать отеля «Шератон-Блэкстоун» и смотрела на похрапывающего во сне Мура. «Он это заработал, — думала она. — Последние четыре месяца он удовлетворял меня раз, два, а то и три в день, так что теперь может и похрапеть».

Она потянулась к пачке сигарет, достала одну, закурила, вновь посмотрела на Мура. «Наверное, поначалу он это делал, чтобы ублажить Дона, а не меня, — думала она. — Он трахал меня, потому что Дон не мог этого делать, полагал, что это входит в его обязанности, так же как вызов лифта или укладывание Дона в постель. Вы слишком пьяны, чтобы оттрахать жену, босс? Еще одна маленькая проблема, решение которой сущий пустяк». Поначалу Фред просто обслуживал ее, но со временем ситуация изменилась, так что после выборов все может вырваться из-под контроля. Бедный, невежественный, красивый, хитрый, сексуальный Фред Мур влюбился в жену босса, а она позволяет ему любить себя, потому что сейчас ей это нужно. Он думает, что так будет продолжаться и после выборов, когда схлынет напряжение избирательной кампании. Дон наверняка знает. Не обманывай себя, Сэйди, разумеется, он знает, должен знать. Потому и не позволил отослать Мура. Он знает, что жене нужна мужская ласка, а раз он не может дать ее сам, пусть она получает то, что ей нужно, от человека, не представляющего для него никакой угрозы. «Господи, ну и ситуация. Все было хорошо, пока он крепко не налег на спиртное. Нет, не так уж и хорошо, но терпимо. Тебя трахали дважды в неделю, иной раз и трижды. А теперь дважды, а то и трижды в день. Пока что волноваться не о чем. Волноваться будем потом, после выборов. Господи, как я хочу, чтобы Дон проиграл. Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы он проиграл».

Фред Мур открыл глаза и посмотрел на Сэйди.

— Я заснул.

— Я знаю. Я наблюдала за тобой.

— Который час?

— Три с небольшим.

— Надо вставать. Он обещал вернуться к половине четвертого.

— Какие у него планы на этот вечер?

— У него две встречи. В Калумет и Гэри.

— Значит, пора одеваться.

Фред Мур улыбнулся Сэйди, провел рукой по ее телу.

— Несколько минут у нас есть.

Она задрожала.

— Боюсь, что нет, дорогой, — прошептала она, придвигаясь к нему.

В четыре часа Дональд Каббин закончил чтение служебной записки Чарлза Гуэйна. Посмотрел на Оскара Имбера.

— Ты это читал?

— Да.

— И что ты можешь сказать?

— Я думаю, что отлично. Развернутая программа действий, которую можно реализовать, имея миллион долларов.

Каббин повернулся к Чарлзу Гуэйну, развалившемуся на диване.

— А теперь скажите, сколько здесь лишнего?

— Немного.

— Перестаньте, уж наверняка где-то что-то можно урезать.

— Возможно, удастся снизить расходы до восьмисот тысяч.

— У нас все равно нет восьмисот тысяч, — вставил Имбер. — Если и наберем, то половину.

— Есть, — возразил Каббин.

Имбер вытаращился на него.

— Что значит есть?

Каббин улыбнулся.

— Сегодня днем я раздобыл четыреста тысяч. И, возможно, смогу выжать из них еще двести. Этого хватит, считая деньги, которые уже были у нас.

Имбер поднялся с кресла.

— И где же вы их раздобыли?

— Мне их дали друзья.

— Кто именно?

— Уолтер Пенри.

— Господи, — Имбер рухнул обратно в кресло.

— Это чистые деньги.

— Ерунда, — отмахнулся Имбер.

— Так Пенри участвует в вашей кампании? — спросил Гуэйн.

— Он будет нам помогать.

— Тогда я подаю вам заявление об уходе.

— Это еще почему?

— Я не буду работать с Пенри.

— Почему? Чем вам не угодил Уолтер Пенри?

— Скользкий он тип, вот чем. Я не желаю выслушивать его поучения и не хочу видеть этого иисусика, что работает на него.

Имбер искоса глянул на Гуэйна.

— Ты про Питера Мэджари?

— Jawohl! — Гуэйн выбросил руку в нацистском приветствии. — Ты его знаешь?

Имбер кивнул.

— И Мэджари, и Пенри.

Гуэйн встал.

— А так хорошо все начиналось.

— Сядь, Чарли, — остановил его Имбер. — Давай сначала все выслушаем. Если все окажется, как ты и предполагаешь, я уйду вместе с тобой, — Имбер посмотрел на Каббина. — Расскажи, как обстоят дела.

— Не должен я тебе ничего рассказывать! — взревел Каббин. — Хотите уходить — скатертью дорога. Все остальные уже сбежали. Мне шестьдесят два года, но я смогу провести избирательную кампанию, если захочу, и мне нет нужды опираться на людей, которые грозят уволиться только потому, что мне будет помогать кто-то еще. Вы мне не нужны! Никто мне не нужен!

— Успокойся, чиф, — подал голос Келли, сидящий в углу. — Лучше поделись с ними тем, что сказал тебе Пенри.

— Ты был с ним, Келли? — спросил Имбер.

— Да.

— И что ты об этом думаешь?

— О чем?

— О предмете нашего разговора, черт побери.

— У меня такое ощущение, что вы все впали в детство. Честное слово. Пенри предлагает вам деньги. Клянется, что деньги чистые, и он за них ничего от вас не требует. Заявляет, что не будет вмешиваться в предвыборную кампанию. Ставит перед собой одну задачу: противодействие нашему сопернику. Предлагает вылить на него больше грязи, чем его помощники смогут вылить на нас. Хотя я встретился с ним впервые, у меня сложилось впечатление, что ему это вполне по силам. Так что с детскими обидами надо бы повременить.

— Хорошо, Дон, — Имбер повернулся к старшему Каббину. — Давайте начнем сначала.

— Если вы решили увольняться, дверь перед вами.

— Из-за этой кампании нервы у всех на пределе, Дон. Лучше расскажите нам о деньгах.

— Келли уже все сказал. На нас не накладывают никаких обязательств.

— А потом?

Каббин покачал головой.

— Никаких. Ни теперь, ни потом.

— Кто их дает?

— Деньги?

— Да, деньги.

— Не знаю. По словам Пенри, какие-то мои друзья.

Имбер покачал головой.

— А вы что думаете? Кто действительно их дает?

Каббин вздохнул.

— Я хотел бы выпить.

Имбер взглянул на Келли, тот коротко кивнул.

— Я принесу.

Келли поднялся, прошел в примыкающую к гостиной спальню. Сэйди сидела в кресле с журналом в руках.

— Как дела? — спросила она.

— Нормально, — Келли налил в стакан бербон, добавил воды.

— Твой отец в порядке?

— До вечера продержится.

Келли вернулся в гостиную, протянул отцу полный стакан.

Каббин жадно выпил.

— Ты хочешь знать, что я думаю?

— Совершенно верно, — подтвердил Имбер.

— Так вот, нет у меня друзей, готовых выложить четыреста, пятьсот или шестьсот тысяч за мое переизбрание. Я полагаю, таких друзей нет ни у кого. Поэтому остается лишь один источник.

Имбер кивнул.

— И я того же мнения.

— Какой? — спросил Гуэйн.

— Деньги промышленников, — ответил Имбер.

— Скорее всего, — буркнул Каббин.

— Но вы не уверены? — спросил Имбер.

— Что значит не уверен? — взвился Каббин. — Я чертовски в этом уверен!

— Нет, насколько вам известно, это деньги, собранные вашими друзьями, — Имбер повернулся к Гуэйну. — Тебе без разницы, откуда взялись эти деньги, так?

Гуэйн пожал плечами.

— Я их только трачу, но я не хочу, чтобы Уолтер Пенри или этот нацист в шинели указывали мне, как я должен их потратить.

— Насчет Питера вы ошибаетесь, — усмехнулся Каббин. — Он у нас либерал.

— Я не собираюсь с вами спорить, Дон. Но сразу хочу сказать, что подчиняться приказам Пенри или Мэджари не буду.

— А деньги их возьмешь? — спросил Имбер.

Гуэйн пожал плечами.

— А если это будет предложение или идея, а не приказ? — добавил Келли.

— Если это предложение или идея дельные, мне плевать, кто их высказал.

— Так вот, — продолжил Келли, — из нашей первой встречи с этими ребятами я понял, что недостатка в идеях и предложениях не будет, — он посмотрел на отца. — А не прослушать ли им пленку, чиф?

Каббин кивнул.

— Да, пусть прослушают. Потом они поймут, что Пенри нам просто необходим. Что без него нам надо сразу выбрасывать белый флаг. Включи магнитофон, Келли.

Келли Каббин подошел к столику, на котором стоял портативный магнитофон «сони», который привезли вскорости после их возвращения из «Хилтона». Нажал кнопку, и гостиную наполнил звук работающего ксерокса.

Каббин наблюдал, как мрачнели лица Гуэйна и Имбера. Наверное, им не приходилось играть в столь жесткие игры. А это всего лишь начало. Дальше-то будет куда хуже, потому что Сэмми жаждал победы, а поражение оборачивалось для него полным крахом. Господи, да когда же он последний раз так страстно чего-то хотел? Наверное, лишь в Питтсбурге, когда его так и подмывало прыгнуть в автобус, который увез бы его в Голливуд. Чего-то хотелось и потом, но все его желания удовлетворялись куда с большей легкостью. «Да, хочется переизбраться в последний раз, — думал он, — но не убиваться же мне из-за поражения. А может, оно будет и к лучшему. Для меня и Сэйди. С Сэйди надо бы объясниться. Сказать ей, что после выборов все наладится. Господи, Каббин, хорошенькую ты заварил кашу».

Пленка закончилась. Гуэйн и Имбер сидели мрачнее тучи. На губах Каббина играла циничная улыбка.

— Удивлен? — спросил он Имбера, когда тот наконец поднял на него глаза.

Имбер кивнул.

— И что вы намерены делать?

— Во вторник встречусь с Барнеттом.

— Что вы ему скажете?

— После того, как заткну эту пленку ему в глотку?

— Да.

— Не знаю. Но думаю, мне будет что сказать.

Имбер повернулся к Гуэйну.

— Скажи ему об этом.

— О чем? — переспросил Каббин.

— Телеграфные агентства хотят услышать ваш ответ на требование Сэмми.

— А что Сэмми потребовал?

— Сегодня он провел в Вашингтоне пресс-конференцию.

— И что?

— Потребовал, чтобы вы ушли в отставку.

Каббин фыркнул.

— Господи, я уж подумал, он сказал что-то важное.