Принц и инспектор Вест

7. ВОПРОСЫ К ЭНН

Когда раздался крик, Джанет входила, в свою комнату, а принц Асир двигался ей навстречу. Роджер стоял около окна. Одно мгновение все было спокойно и тихо. Джанет все еще сияла от охватившего ее возбуждения, а принц выглядел так, словно был искренне рад видеть ее. Роджер прятал улыбку: тут хватало материала, чтобы поддразнивать Джанет до конца жизни.

И эту тишину прорезал отчаянный крик.

Он поразил Джанет, и она застыла в неподвижности. Принц Асир повернулся и бросился к окну. Во дворе на секунду воцарилось молчание, даже Фузаль перестал шагать. Роджер тоже устремился к окну. Он увидел. Энн Пеглер, которая, стоя на балконе лицом к своей комнате, согнутыми руками что-то отталкивала.

Она закричала снова.

— Что это такое?! — воскликнул принц. — Что?..

— Назад! — закричал Роджер и оттолкнул принца в сторону. Он не знал, что происходит, но каким-то шестым чувством ощутил опасность. Он увидел небольшую вспышку у хлопнувшего ставня в комнате рядом с комнатой Энн Пеглер и бросился назад, крикнув Джанет: «Держись подальше!»

Как в калейдоскопе перед ним возникли фрагменты происходящего. Девушка, опершись на низкую балконную ограду, откинулась назад. Она больше не кричала. Что-то — это была пуля — вонзилось в дерево. Он увидел, как ставень раскрылся на дюйм шире, и подумал, что видел блеск металла. Люди, находившиеся в других окнах, стояли, раскрыв рот, или спешили скрыться.

Дверь в комнату распахнулась, и в нее ворвался свирепый бородач.

Принц стоял у стены сбоку от окна и был вне опасности. Роджер стоял с другой стороны. Джанет замерла на месте, но она была недосягаема для выстрелов.

Затем Роджер ринулся в коридор, по дороге оттолкнув бородача и крикнув ему:

— Цельтесь в темно-зеленые ставни, он там.

В коридоре он увидел страшно растерянного Муччи и двух лощеных офицеров, спешивших в его номер к принцу.

— Один из вас — в эту сторону, — крикнул им Роджер, но не был уверен, что его поняли. Он завернул за угол к комнате Энн и увидел Уайттекера, скрывшегося за ее дверью.

Он последовал за ним и почти врезался в журналиста.

Уайттекер, не шевелясь, стоял посреди комнаты. Девушка все еще была на балконе, с раскрытым ртом и расширенными от ужаса глазами: коричневая змея, длинная и толстая, с раздутым капюшоном и раздвоенным язычком была ближе к девушке, чем к Уайттекеру, но голова ее была повернута назад и маленькие темные и блестящие глазки следили за журналистом.

Роджер на секунду замешкался. Уайттекер издавал горлом непонятные звуки и не двигался. Голова змеи слегка качалась из стороны в сторону, а язычок то и дело, дрожа, высовывался изо рта.

— Найди кого-нибудь с ножом или пистолетом, — сказал Роджер Уайттекеру, сделал шаг назад и схватил стул. Девушка тяжело дышала. — Все будет в порядке, — крикнул он ей, — все будет в порядке.

Он грохнул стулом по полу, и голова змеи повернулась к нему. Маленькие блестящие глазки не моргали, головка покачивалась в наводящем страх ритме.

— Просто стойте, не двигаясь, — снова крикнул он Энн. — Все будет в порядке.

Неожиданно девушка начала медленно переваливаться через ограду балкончика, глаза ее закрылись. Роджер швырнул стул в змею и бросился к девушке. Он успел схватить ее за правую руку и потянул к себе.

Краем глаза он заметил, что промахнулся, значит, змея по-прежнему опасна. Он обернулся и увидел, что она ползет в их сторону. Роджер схватил девушку за талию, не подозревая, что точно так же ее держал в свое время Джим, поднял над балконом и увидел несколько мужчин, протянувших навстречу руки. Лихорадочным от страха движением он опустил ее на длину вытянутых рук, над двумя парнями, успев крикнуть:

— Не дайте ей упасть, она теряет сознание.

Отпустив девушку, Роджер сразу же повернулся назад. Змея уже не глядела на него. Она уставилась на входную дверь, где стоял Уайттекер. Один из людей принца с револьвером в руке медленно двигался в глубь комнаты.

Он выстрелил.

Голова змеи разлетелась.

— Ну вот, теперь все в порядке, — сказал Роджер. — Теперь я герой, мое имя и фото будут помещены в газете «Глоб». Это мне здорово поможет. Это может компенсировать то обстоятельство, что мы не задержали преступника, который был на пороге. Кроме того, Энн Пеглер не свалилась с балкона после своего нового злоключения. Я должен испытывать огромное удовлетворение.

Он совершенно рассвирепел.

Уайттекер протянул ему стакан с виски и содовой:

— Прими две порции и будешь, как новый. У него часто случаются эти приступы дурости, миссис Вест? Если бы не он, девушка погибла бы от укуса змеи или разбила голову. Да и Его Высочеству следует подумать о том, что красавец Вест встал между ним и смертью.

Он потихоньку тянул из стакана, глядя на Роджера, молча стоявшего у окна комнаты.

Это было час спустя после стрельбы.

И через десять минут после того, как они ответили на последний вопрос Северини. Начальник полиции ушел, чтобы примириться с принцем Асиром и своими начальниками. Высокий, со сжатыми губами, бледный, он выглядел так, словно сам был готов совершить убийство.

Энн Пеглер вернулась в свою комнату. Ее осмотрел врач, рядом с ней находилась сиделка, и два полицейских дежурили в коридоре около ее двери. Северини признался, что он подозревал ее в убийстве Барнетта и не верил всему, что она говорила. Полицейский врач сказал, что она перенесла глубокое потрясение.

— Беда Роджера заключается в том, что его всегда больше занимает то, что он мог бы сделать, — сказала Джанет, — нежели то, что он сделал.

— Я полагаю, у полицейского должна быть какая-то личная цель во всем, — заключил Уайттекер. Он снова сделал глоток и затянулся сигаретой. Его глаза улыбались, по поведение стало немного другим: в нем чувствовалось некоторое смущение. — Лично я ни за какие деньги не перепрыгнул бы через эту змею. Я от испуга окаменел. Когда я думаю об этом… — Он так резко отставил свой стакан, что часть содержимого оказалась на столе. — Прошу прощения, это нечаянно. Проклятая тварь была ужасно ядовитой. Ее доставили из террариума зоопарка в Рингхале. Я полагаю, Красавец, ты еще не успел подумать, для чего это сделано?

— Существуют два объяснения, — спокойно сказал Роджер. — Либо это делалось с целью убить девушку, либо змею подбросили, чтобы Энн закричала и ее крик привлек принца к окну. По-видимому, на это и рассчитывали. Я был наполовину готов к происшедшему, потому что одно из прикрытых ставнями окон было удобным местом для стрелка, чтобы там спрятаться. Я видел там человека.

Он подошел к большому, встроенному в стену шкафу. Пуля вонзилась в дерево и затем разорвалась. Она нанесла порядочный ущерб, от нее могла бы разлететься любая голова.

— Им не пришлось тратить много сил, чтобы узнать о приезде принца. Сколько времени он был здесь? — спросил Роджер.

— Муччи уверяет, что около получаса. И это была блестящая идея самого Асира; никто не мог знать, куда он направится.

— Кто-то за полчаса был извещен об этом, — сказал Роджер. — Снайпер и змея. — Он с сомнением покачал головой. — Стрелка можно было бы найти довольно скоро, но у них было немного времени, чтобы заполучить змею. Надо выяснить, как они привезли ее из зоопарка. Это работа Северини. Это должно навести его на какой-то след. Ответственный за террариум должен кое-что знать. Только человек, умеющий обращаться со змеями, мог такое проделать. И это тоже работа Северини, — повторил он. — Наша забота — Энн Пеглер. Она напугана надолго вперед. Северини дал ей понять, что подозревает ее, но здесь явно не только страх перед полицией. На этот раз она могла погибнуть. Страх смерти мог заставить девушку врать напропалую, а ее состояние говорит, что она перепугана. Не знаю, когда мы сможем пробиться сквозь эти ее страхи и она начнет с нами говорить. — Роджер разговаривал как бы сам с собой. — Я остаюсь здесь. Но для вас двоих нет никаких причин, чтобы не пойти и не поужинать.

— Я лучше останусь здесь и… — начала было Джанет.

— О нет, — прервал Уайттекер, — не говорите о том, чтобы просто перекусить. Я знаю здесь в Милане чудесное ночное заведение, а сейчас как раз светит луна. Мы отправимся в ресторан на крыше, где готовят превосходную пиццу и танцуют под восхитительную музыку, и мы будем делать это, прижавшись щекой к щеке под итальянскими звездами. К тому же вы сможете любоваться кафедральным собором, даже рукой до него дотронуться. Озаренное сверху луной и снизу — яркой подсветкой это сооружение выглядит так, словно сделано из кораллов.

— Ты иди и полюбуйся красотами, — посоветовал Роджер. — Если будет слишком приставать, садани его ногой по голени покрепче или пообещай сказать мне. Я перехвачу чего-нибудь внизу и буду на месте.

— Ну хорошо, если ты так считаешь… — сказала Джанет.

Роджер немного проводил их.

Улицы были хорошо освещены; он завернул за угол отеля, задержался у двери в стене, которая вела во дворик и запиралась на ночь. Сделав полный круг, он вошел через главный вход. Служащие отеля приветствовали его, а постояльцы, которые узнали его, не скрывали своего интереса. Он оставил записку, что поужинает во дворике, и направился в свою комнату. Не зажигая света, он сразу прошел к окну.

Другие окна сияли желтоватым туманным светом. Бледный белый свет заливал дворик. Светильники были укреплены высоко на стене, чтобы мотыльки и мириады других насекомых не раздражали ужинающих. Роджер слышал гудение москитов, но не обращал на них внимания: вытягивая из пачки сигарету, он наблюдал за происходящим.

Так было легче восстановить все переживания и страхи истекшего дня.

Теперь он мог со спокойным сердцем поздравить себя за то, что оттолкнул Асира в сторону. Вреда ему от этого, конечно, не будет.

Он был, вероятно, единственным человеком на земле, который считал, что ему следовало пробежать мимо комнаты девушки и ворваться в следующую, где находился стрелок. Эту комнату сейчас охраняла итальянская полиция, и Северини провел там много времени. Но, насколько было известно Роджеру, там не нашли никаких отпечатков, никаких следов, словом, ничего, что могло бы помочь полиции выследить покушавшегося.

«Если бы я проскочил туда, а не к девушке, — думал Роджер, — я не дал бы мерзавцу удрать».

Или уже было поздно?

Он снова затянулся сигаретой, пытаясь во всем разобраться. В некотором смысле у него было преимущество, поскольку он прибыл совсем «на новенького» из Парижа и на все смотрел как бы извне. Он еще не был втянут во все события и мог «видеть лес за деревьями». Хотя бы какую-то часть леса. Было два вопроса, которые пока оставались без ответа.

Почему был убит Барнетт?

Почему эта девица Пеглер была так напугана?

Если найти ответ на второй, то может быть отыщется и ответ на первый.

Роджер повернулся, вышел из комнаты и прошел в другой коридор. Полицейские, дежурившие у двух комнат, приветствовали его. Северини дал им команду оказывать Роджеру любую помощь, которая потребуется, но они не говорили по-английски, а он — по-итальянски. Роджер указал на дверь комнаты, в которой днем находился стрелявший, и сделал жест, что хочет войти. Один из полицейских улыбнулся, сказал что-то по-итальянски, открыл дверь и вошел вместе с ним. Инспектор подошел к окну, что уже делал с Северини, и стал рассматривать легкую пыль и опаленные места на планке ставня. Они находились примерно на высоте его талии.

По мнению Северини, было совершенно ясно, что стрелявший сидел или стоял на колене.

Но у сидящего человека не было бы хорошей видимости цели.

А на колене?

Если здесь был бы очень маленький человек, допустим карлик, это могло бы объяснить многое. Например, ту легкость, с которой стрелявший затерялся в толпе после покушения на большой площади. И даже то, что он так просто исчез из этого отеля.

Карлик?

Ребенок?

— Нет-нет, — упорно повторял Муччи, — в отеле нет никакого ребенка, синьор. Никто из служащих не говорил о ребенке. Я уверен, если бы кто-нибудь его видел, мне бы доложили. — Он преданно смотрел в глаза Роджеру и пожимал своими широкими плечами. У него были очень черные волосы, и он казался на голову ниже Роджера. Нет, не карлик, конечно, но ростом мал. — Люди синьора Северини все время нас допрашивают, моим людям некогда работать… — Он не стал добавлять: «Надеюсь, вы не начнете».

— Ну ладно, — оборвал его Роджер, — забудьте про все.

— Мне кажется, это лучше всего, синьор. — Глаза Муччи были очень черные, с припухшими веками. — Можете мне сказать что-нибудь о бедной мисс Пеглер? Это большая травма для нее.

— Она, видимо, не придет в себя сегодня, — ответил Роджер.

Муччи, казалось, просветлел:

— Нет? Такой удар для нее?

— Это укол, который ей сделал полицейский врач.

Не было никаких сомнений, что Муччи явно приободрился.

— Ей будет полезно поспать, — сказал он и быстро добавил: — Теперь, синьор, вам пора отправиться вниз поужинать. Сегодня у нас нечто особенное…

Роджер заканчивал ужин фруктовым салатом в сиропе из далматских вишен, когда получил весточку из комнаты девушки, доставленную одним из полицейских.

Энн Пеглер не спала.

Двадцать минут спустя Роджер, не спеша, поднимался наверх. В этом отеле он испытывал постоянное предчувствие чего-то дурного, словно все время находился под чьим-то пристальным наблюдением. Он увидел распахнутую дверь напротив комнаты Энн, и ему показалось, что там кто-то стоит. Чувство постоянной опасности, нависшей над Энн Пеглер, не проходило.

Он вошел.

Сиделка, склонившись над девушкой, поправляла подушку. Тусклого света ночника было достаточно, чтобы видеть лихорадочно блестевшие глаза Энн. Сиделка причесала ее и протерла лицо. Девушка была очень бледна, на щеках, что называется, не было ни кровинки, только губы были чуть розовыми.

— Синьор. — Сиделка принесла стул.

— Грацие. — Роджер сел, чувствуя на себе лихорадочный взгляд Энн. Он знал, что, если задаст не тот вопрос или вообще скажет что-нибудь не то, может вызвать у нее приступ истерики. — Ну, здравствуйте, мисс Пеглер, — начал он. — Я пришел помочь вам. Я приехал из Англии вместе со своей женой. — Она смотрела на него и молчала. — И я очень рад, что нам удалось доказать одну вещь. Мы теперь точно знаем, что на Джима Барнетта было совершено нападение на улице в тот вечер.

Энн умоляюще протянула руку.

— Это правда? Вы можете это доказать? — Она задыхалась. — Вы можете заставить Северини поверить этому?

— Он уже поверил этому, — заверил ее Роджер. — Вам не следует больше беспокоиться. Скоро вы получите свой паспорт обратно. Через несколько дней моя жена и я поедем обратно в Англию; может быть, и вы поедете с нами?

— Я хочу убраться отсюда, как можно скорее. Я ненавижу Италию, я не могу находиться здесь!

— Как только вы сможете, мы отправимся, — пообещал Роджер и взял ее горячую, дрожащую руку. Он верил, что, если ему удастся найти подходящие слова, он сможет добиться от нее правды. Ее страх был порожден не только тем, что произошло, и не полицией. Была еще какая-то более глубокая причина; девушка могла стать главным свидетелем в этом деле.

Лежало ли что-нибудь на ее совести? Или она просто напугана? Безусловно, она боялась Муччи.

Он мог воспользоваться этим шансом. Была опасность, что она замкнется и не станет говорить, но она могла и разговориться, чего он и хотел.

— Есть еще кое-что, о чем я хотел бы знать, — продолжал он, сжав ее руку. — Кого вы так боитесь? Это Муччи, управляющий?

Она выдохнула:

— Вы знаете.

«Начало есть!»

— Это такой субъект, который может лишить разума нормального человека, — сказал Роджер. Ничто ни в выражении его лица, ни в самом тоне не выдало чувства торжества. Всегда было одно и то же: вы можете работать днями, неделями и не добиться ничего, а потом простой случай направит вас куда надо и все встанет на свои места. Если бы повезло раньше, был бы настоящий триумф. Здесь он случайно увидел, как девушка смотрела из окна на Муччи.

— Чего я не знаю, Энн, это каким образом удалось Муччи так запугать вас, — продолжал он. — Чего он хочет от вас? — Ее начало трясти. — Вам не нужно больше бояться Муччи, — спокойно произнес Роджер. — Он попался по другому делу и не сможет больше причинить вам никакого зла. — Он говорил с полной уверенностью, что это правда. — Чего он хочет? Как удалось ему так вас запугать?

— Он… Он сказал… — начала она и задрожала еще сильней; слова она выговаривала с трудом. — Он сказал, что может заставить полицию поверить, будто это я убила Джима. Он сказал, что у него есть свидетели. Он хотел…

Она снова разразилась рыданиями. Можно было опасаться, что в таком состоянии девушка опять замолчит, но она больше не молчала.

— Вы не спешите; спешки нет никакой, — успокоил ее Роджер, хотя сам хотел все узнать как можно скорее. — Чего хотел Муччи?

— Он хотел знать все, что я могла сообщить ему о Барнетте: он подумал, что мы старые друзья. Он хотел также получить какие-то фильмы. Он чуть не свел меня с ума, выспрашивая об этих кинопленках: были ли они проявлены, не видела ли я их, не знаю ли я, где они? Они пытались выхватить камеру у него на улице, и они украли ее из отеля, но Муччи сказал, что она была пуста. Я просто ничего не знаю о фильмах. Я Джима-то знала всего несколько дней. В тот вечер он пошел с кем-то ужинать, и я не видела его до тех пор, пока все не произошло.

— Вы не знаете, почему Муччи так настойчиво хотел заполучить эту пленку? — спросил Роджер.

— Мне кажется, знаю, — задыхаясь сказала Энн Пеглер. — Я делала съемки во время покушения на принца. Должно быть, это. Джим приподнял меня, и когда я снимала, я видела все. Все, — повторила она. Теперь ее охватила такая дрожь, что сиделка подошла к изголовью и стала гладить девушку по лбу. Она посмотрела на Роджера умоляющим взглядом, и он понял — скоро его попросят отсюда.

— Я… я почти потеряла сознание. Джим привел меня обратно, но не остался обедать, ему нужно было встретиться с какими-то друзьями по бизнесу. Может быть, он им отдал фильм, — всхлипывала она, — он не сказал мне, но мог это сделать. Я просто не знаю, где находится пленка.

— А вы в самом деле видели, как стреляли? — спросил Роджер.

— Да, да! Все видела. Как смотрел принц, как другой человек упал, как все были напуганы. Там был ребенок, который казался испуганным, он не мог быстро убежать и…

Роджер дал ей все досказать самой.

Когда он закончил допрос, он все знал о «ребенке», которого она видела.