Глава пятнадцатая

Канцлер выглядел весьма удрученным. Распластавшись на подстилке, он блуждал по стенам невеселым взглядом. Однако при виде посетителей его глаза оживились.

— Жил-был мальчик по имени Пишник. Его съел волк. Малыш был таким хитрым, что никто ничего не заметил.

— Как вы поживаете? — осведомился Джонатан.

— Никак, мой мальчик. Мне недостает забот, и я плохо себя чувствую. Вовсе не потому, что я сижу в тюрьме. Я всегда мечтал провести жизнь в заключении. Еще в детстве я жаждал оказаться в камере. Мои приятели оттуда почти не вылезали. Но мои родители не были бедняками. Я обожаю тюрьму. Тут можно подумать об уделе человеческом, поразмышлять о тайнах бытия, мысленно общаться с людьми так, как они того заслуживают. Я бы начал писать мемуары, если бы у меня с собой был мой сундучок… Знаете, я немного забывчив и на всякий случай каждый раз, когда в моей жизни случается нечто значительное, я завязываю узелок на платке и кладу его в сундук. Ужас в том, что его здесь нет, а выпить нечего. Умираю от жажды.

— Вам купить пару бутылочек?

— Несправедливость заключается в том, мой милый, что заключенным спиртное не положено. Вот я и печалюсь. Я думаю о вас, о Принцессе и Казне. Поверьте, причин для радости нет.

Несчастный разразился приступом истерического хохота, который даже не пытался унять.

— Вот видите, у меня неестественный смех.

Джонатан поведал ему о визите к адвокату, который с оптимизмом рассуждал об исходе дела. Канцлер совсем сник.

— Когда адвокат рассуждает с оптимизмом, это дурной знак. Подозреваю, что придется провести последние денечки в застенке. Мне было бы спокойнее, если бы адвокат оказался неврастеником.

Ангина пощупала кровать.

— Матрас мягкий. Хорошо питаетесь?

— Не жалуюсь. Но когда нечем запить, Принцесса, кусок в горло не лезет. Надзиратель обязан кормить меня с ложечки. Кроме того, мне требуется какая-нибудь еще неопубликованная сказочка, иначе я отказываюсь глотать. Они очень боятся, что я устрою голодовку.

Внезапно Герцог де Витамин вскочил, истошно заорав:

— Крыса!

Джонатан и Ангина удивленно переглянулись.

— Никакой крысы там нет, славный Канцлер.

— Разве? Значит, опять моя Печенка бесчинствует!

— Печень на вас крыс насылает? Невероятно!

— Она частенько проделывает со мной подобные фокусы. Один мой знакомый юноша, Пауль Пробст, проснулся как-то ночью от удушья. Открыв глаза, он увидел у себя на груди крысу. Он отшвырнул ее в дальний угол комнаты, накинул на нее пиджак и, видимо, убил ее, поскольку она больше не подавала признаков жизни. Тогда Пробст обернул ее пиджаком и выбросил в окно, а жил он на шестом этаже. Он увидел, как крыса шлепнулась на мостовую, а пиджак еще долго планировал. Пробст кубарем скатился с лестницы и приблизился к крысе в тот момент, когда животное содрогалось в последних конвульсиях. Так вот: во всем была повинна его Печенка, потому что после этого он стал принимать какие-то таблеточки, и крысы исчезли навсегда.

Пьяница вытащил клетчатый платок и утер слезы, катившиеся по щекам.

— Вы плачете, Канцлер?

— Бедняжка моя, мне хотелось бы, чтобы вы жили у дядюшки, в безопасности. У меня было бы гораздо меньше бед. Я смог бы подумать о великих планах на будущее.

— О вашей поездке в Америку? О карьере певца?

— Да, Принцесса. Я ежедневно упражняюсь, чтобы стать звездой первой величины. И я значительно преуспел в этом. Когда я пою, надзиратель обливается слезами. Вчера он сообщил мне, что, слушая меня, он мечтает стать лучше. Но я только начал. Надеюсь, что со временем он захочет стать хуже. Я работаю над вокалом и сольфеджио. Пока я знаю две ноты: соль минтай и фа зарез, которые обещали, что познакомят меня с остальными. Полагаете, у меня получится?

— Непременно. Ваши слова словно звуки музыки. Вам понадобится костюм, расшитый золотом.

Канцлер задумчиво почесал зуб.

— Принцесса, я вручаю судьбу Джонатана в ваши руки. Он слегка неотесанный, но не лишен здравого смысла. Вы доверите ему вести Королевского Слона. И отправитесь с ним вдвоем к вашему дядюшке.

— Может, мне было бы разумнее остаться до судебного заседания и выступить свидетелем? — прервал Джонатан. Старик не удостоил его ответом.

— Поезжайте без промедления. Ангина, позаботьтесь о нем. Да хранит вас вечно мое проклятье, если с вами вдруг случится беда.

— А как же вы, Канцлер?

— Мэтр Оном присмотрит за мной. Обещайте исполнить все, о чем я сказал.

— Обещаю, — произнесла Ангина без особого чувства.

— Тогда все в порядке.

И, не взглянув на Джонатана, Герцог снял ботинки и нырнул в кровать.

— Доброй ночи. Если вам попадется хороший учебник по сольфеджио, вспомните обо мне.

Он закрыл глаза и мгновенно уснул.

— В путь, — скомандовала Ангина.

Они вернулись к слону, сели в него, и вскоре Иерусалим остался позади мутным пятном между гор.

— Вот вы и попались, — сказала Ангина.

— Попался.

— Не ожидали?

— Не ожидал.

— В другой раз будете осмотрительнее. И нечего воображать. Если у вас есть водительские права, это не значит, что вы уже Канцлер. Вы даже на четверть канцлера не тянете. До министра еле дотягиваете. Я вас низложу, когда мне вздумается.

— А вам вздумается?

— Все зависит от вас.

Они молча проехали несколько километров. Дорога широкими изгибами спускалась в долину. Сбоку в кювете лежала перевернутая машина. Трое служащих, одетых в форму, заканчивали выкладывать тела на обочину. Посредине шоссе разлилась лужа крови. Джонатан притормозил, но один из полицейских знаком велел ему не останавливаться. Чуть подальше Ангина властно приказала:

— Стоп!

Джонатан повиновался.

— Что происходит?

— Потрясающий заход солнца. Вы любите заходы солнца? Я их обожаю, потому что они напоминают мне почтовые открытки, и мне кажется, что я получаю почту.

— Вы ее часто получаете?

— Во дворец каждое утро приходили целые ящики. Больше всего мне нравятся чужие письма. Иногда бывают прелестные. Помню записку, адресованную мадам Це-Це, первой королевской камеристке:

«Милая Сударыня. Все закрыто: двери, окна, газ. Я приношу себя в жертву, поскольку знаю о Вашем страхе одиночества. Но я тоже очень застенчив. Если у Вас возникнет желание, приходите в смежную комнату, где я буду Вас ожидать. Мы побеседуем. Преданный вам Батон».

— Можно ехать дальше?

— Нет, подождите. Однажды я получила анонимное письмо:

«Принцесса, если Вам неизвестно, куда Ваш черный котик с белым пятнышком (видите, от меня ничто не укрылось) наведывается каждую ночь, значит, Вы — исключение, поскольку все придворные только об этом и судачат. Мне хотелось Вас предупредить, потому что Вы всегда были мне симпатичны. Итак, он ходит к кошке консьержки, и вместе они мяукают ночь напролет. Имеющий уши да услышит. Подруга-доброжелательница».

Самое интересное во всей этой истории — это что у меня никогда не было кота.

—В любом случае, у вас поразительная память.

—Когда вы говорите комплименты, постоянно возникает ощущение, что вы издеваетесь. Можете трогаться.

Позже они устроили стоянку в низине и расположились на ночь. После ужина Ангина легла спать, а Джонатан остался в кабине изучать карту и курить сигареты. Когда и он решил уснуть, девочка лежала раскрывшись, на ней были лишь кружевное белье и украденные чулки. Оба делали вид, что спят.

Загрузка...