Притворись (ЛП)

22

Макс

Если наркотики оказывали такой же эффект, то я понимала, почему у людей возникала зависимость. Несмотря на то, сколько раз я это делала, менее волнующе не становилось. Нервозность, страх, надежда, боль и исцеление - моя душа сама была вселенной, когда я выходила на сцену.

Я перепробовала множество вещей в попытке снова склеить свою жизнь после смерти Александрии, снова вернуть к ней вкус. Подействовала только музыка.

Когда прозвучали последние ноты “Лучше”, я знала без тени сомнения, что сделаю все что угодно, чтобы сохранить это ощущение. Может, меня это делало слабой. Явно делало эгоистичной и лживой, но если имелся хоть какой-то способ убедить Кейда продолжать нашу игру так долго, чтобы мои родители окончательно не лишили меня средств, то я не отступлюсь.

После третьей или четвертой песни я нашла его в толпе. Клянусь, я уже дважды в поисках него просмотрела весь бар и начала думать, что он ушел. А потом увидела его за столиком в самом центре помещения с той же блондинкой, с которой он разговаривал в “Трестле”. Несмотря на абсолютную абсурдность, я почувствовала раздражение, что он привел ее. Успокаивало лишь то, что все то время, когда я глядела на него, он не отрывал от меня глаз.

Мы заиграли один из наших каверов на Райли Кайли, и я не смогла удержаться от взгляда на него.

“И это неприятности, детка, я - неприятности.

Я просто неприятности, неприятности, неприятности”.

Он вскинул в мою сторону брови, и я чуть не засмеялась в микрофон.

Песня подходила нам, и я думала о нем, когда выбирала ее для нашего сета. Она рассказывала о том, какими неправильными могли стать отношения, если одной из сторон в них был такой человек, как я. Ядовитыми.

Ходячий труп… как говорилось в песне. Это обо мне, но несмотря на то, как часто я твердила себе, что встречаться с Кейдом было плохой идеей, я не могла остановиться.

Во время песни я пыталась передать все эти мысли, пыталась предупредить его, как только могла.

Мне не следовало замечать то, как его глаза следили за моими движениями или как его поза выпрямлялась каждый раз, когда я смотрела на него. Меня не должно было это волновать. Мне не следовало глядеть в его темные глаза. Мне действительно не нужно было между строк облизывать губы, потому что даже отсюда я видела, как вздымалась и опадала его грудь. Мне хотелось жалеть о том, что я поощряла происходившее между нам, но я не жалела.

“Неприятности, неприятности…”

Песня закончилась, и я бросила взгляд на Спенса, чтобы убедиться, что тот готов для следующей, одной из наших. В ответ он посмотрел на меня, а потом его взгляд устремился к зрителям. Мне не нужно было смотреть в ту же сторону, чтобы понять, что он глядел на Кейда.

Не разобрать было и его внутреннего монолога. Мне в пору и самой себе читать нотации. Помимо всех обычных уровней глупости, применимых к происходящему, было очень высокой степенью глупости позволять ему отвлекать меня во время сета, особенно при том, что у меня осталось всего несколько месяцев, чтобы сделать что-то значимое в своей карьере прежде, чем родители лишат меня средств. Мне нужно, чтобы каждая песня звучала настолько потрясающе, насколько это возможно. Я не могла себе позволить испортить ни одного стиха, ни одной строчки, ни даже ноты.

Всю оставшуюся часть сета я не сводила глаз с Кейда. Я работала на сцене, флиртуя с Мейсом и Спенсером. Я наклонялась вперед, чтобы коснуться нескольких парней среди зрителей, так же флиртуя с ними. Забавное наблюдение: чем больше разбитой и несобранной ты чувствуешь себя на сцене, тем более интересной находят тебя люди. Любимыми песнями у публики были те, что я написала в свои самые мрачные и злые моменты. Покажи такую агрессию где-нибудь еще помимо сцены, и люди будут пялиться на тебя, обсуждать или избегать.

Вот мы доиграли нашу последнюю песню, одну из написанных Спенсером, и аплодисменты зазвучали настолько громко, что на несколько минут заглушили даже мои мысли.

Я вдыхала их волнение. Вот это жизнь. Может, где-то еще я и была ходячим трупом, но только не здесь, на сцене.

Оператор по свету направил луч прожектора на сцену, пока каждый из нас махал рукой. Когда включился верхний свет, на мгновение ослепив меня, то красота этого момента исчезла, и у меня перехватило дыхание.

Вспышка фар.

Скрежет металла.

Визг шин.

А потом вращение, вращение, вращение.

Неконтролируемое и бесконечное.

Я так и стояла, застыв, пока Мейс не обхватил меня рукой за шею. Его и мою кожу покрывал пот. Он утянул меня со сцены, и я дождалась, пока мы окажемся за кулисами и вне поля зрения толпы, чтобы стряхнуть его объятье.

- Туалет, - прорычала я, надеясь, что он поймет намек. На этот раз я зашла в кабинку, чтобы он не мог последовать за мной. Я пнула ногой закрытую позади меня дверь и подавила желание закурить. Мне хотелось, чтобы нас снова сюда пригласили, а для этого мне не следовало курить в их туалете, даже если от этого мне станет лучше.

Так что я сделала вид.

Я представила вспышку пламени, запах дыма и фильтр на своих губах. Я медленно вдохнула, вспоминая возникающую расслабленность, и выдохнула. Я сосредоточилась на том, чтобы таким образом выкинуть воспоминания.

Однажды Спенсер мне сказал, вообще-то на одном из дней рождения Александрии, когда я была совершенно разбита, что мы должны жить так, будто курим: вдыхать настоящее и выдыхать прошлое. Что-то из этого осталось во мне. Последнее время я курила только в редких случаях, но почти каждый день зажигала воображаемую сигарету. Мне не нужен был никотин, только лишь движение, дыхание.

В заднем кармане завибрировал телефон.

“Отличное шоу, Злая Девочка. Ты все еще хочешь, чтобы я зашел?”

Хотела ли я?

Может, просьба сделать мне такое одолжение, несмотря на все непонятные чувства между нами, и делала меня плохим человеком, но это ничего не меняло. Он по-прежнему был мне нужен, и если он позволял мне использовать его, то я не могла поступить иначе.

“Да, Золотой Мальчик. Когда захочешь”.

Когда я вышла из туалета, меня ждал Мейс. Спенсер куда-то испарился, так что остались только мы вдвоем.

- Ты закончила строить из себя звезду?

Я закатила глаза.

- То, что мне после сета нужно несколько секунд побыть наедине с собой, не делает меня звездой, Мейс.

- Тогда что насчет того, что ты всю неделю отшиваешь меня?

У меня не была ответа на свое поведения, по крайней мере, хорошего. Так что я адресовала то же и ему:

- А что насчет того, что ты сегодня целый день игнорируешь мои звонки и срываешь настройку инструментов?

Он помотал головой, чтобы откинуть черные волосы с лица. Он сунул руки в карманы своей кожаной куртки, полностью застегнутой. И с бледным лицом проговорил:

- Я же сказал, что кое-что произошло.

В грудь закралась капля беспокойства. Он о чем-то лгал.

- И что же это, не хочешь мне рассказать?

Он дернул кулаком в кармане и стиснул челюсти. А потом покачал головой и пожал плечами.

- У тебя свои секреты, у меня свои.

- Разница в том, Мейс, что мои секреты не отражаются на группе.

- Боже, Макс, ты же знаешь, что мне абсолютно насрать на эту группу. Ты знаешь, что я здесь только из-за тебя.

Невероятно. Какими-то сумасшедшими частями своего мозга он, должно быть, полагал, что это прозвучало романтично, потому что шагнул ко мне и скользнул руками к моим бедрам. Я с силой оттолкнула его.

- Если бы ты хоть что-то знал обо мне, то тебе было бы известно, что группа - это моя жизнь.

- О, ну конечно, ты, очевидно, беспокоишься об этой группе больше, чем обо мне или ком-либо еще.

- Ты чертовски прав.

Он дернул одну из своих сережек и провел большим пальцем под носом. Встал передо мной и произнес:

- Ты настоящая злючка, ты это знаешь?

Мне уже давно это известно.

- И это говорит мне парень с точечными зрачками. На чем сидишь? Не мог дождаться окончания сета?

Он закрыл глаза и простонал:

- Я все понял. Ты злишься из-за сегодняшнего утра. Прости. - Его руки метнулись к моему подбородку, и он продолжил: - Мы не можем просто…

Я снова отпихнула его и почувствовала, как его ногти оцарапали мне челюсть.

- Нет, Мейс! - Мой голос взрывался, и я заставила себя успокоиться и сбавить тон. Последнее, что нам было нужно, - это чтобы кто-то услышал, что мы тут ругаемся. - Просто… я не могу прямо сейчас, Мейс. Давай возьмем на вечер тайм-аут и вернемся к этому вопросу позже.

- Позже, да, последнее время я слишком часто это слышу. Мне уже надоело ждать этого позже.

Черт побери. У меня не было сил, чтобы сейчас с этим разбираться. Я попыталась потянуться к нему, успокоить, но он отшатнулся от меня.

- Черт побери, я не знаю, чего ты хочешь от меня, Мейс.

Его лицо исказилось злостью, когда он сказал:

- Не уверен, что вообще чего-то хочу от тебя.

Он вылетел в переулок через черный вход, и это не сулило ничего хорошего для наших отношений, потому что меня больше всего раздражало то, что он снова оставил нас со Спенсом собираться одних.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

- Для тебя это действительно работа? - Я обернулась и обнаружила Кейда, прислонившегося к двери. На нем была черная застегнутая на все пуговицы рубашка с закатанными до локтей рукавами. Можно было судить, что ты пребываешь в плохой форме, если даже вид предплечий парня отвлекает тебя. То, что я не видела его целую неделю, не подавило моего влечения к нему.

Неприятности.

- Иногда, - выдавила я. - В данный момент это просто кукиш с маслом.

Один уголок его губ приподнялся в полуулыбке, и он спросил:

- Хочешь, чтобы я ушел?

Не знаю, многое ли он слышал из нашей ссоры, чтобы понять, что меня лучше сейчас не трогать, или просто он так хорошо меня читал. Я не успокоилась, ни на каплю, но доверяла ему, чтобы не оттолкнуть.

- Нет, ничего страшного. Со мной все хорошо.

Вдох.

Выдох.

Он оттолкнулся от стены и вошел в комнату, закрыв за собой дверь.

- Я правда рад, что пришел, - сказал он.

Я кивнула и, будучи мазохисткой, спросила:

- А где твоя подружка?

Он рассмеялся и провел ладонью по подбородку. У меня задрожали руки, и мне пришлось спрятать их за спину, подальше от него.

- Она ушла, - ответил он. - Слава Богу. Она еще в середине хотела уйти. А я - нет. Мы договорились, что каждый пойдет своей дорогой.

Я села в угол потрепанного старого дивана, а он где-то в полуметре от меня. Я придвинулась чуть ближе.

- Я бы не обиделась. Ты мог и уйти.

- Нет, не мог. - Его взгляд метнулся к моим ногам, всего на секунду, но я заметила. - Уверен, ты слышала это множество раз, но ты была потрясающей.

По коже разлилось тепло, и я грелась в его внимании, как в лучах солнца. Я подтянула к себе ноги и пристроила на коленях подбородок.

- Не стесняйся повторять мне это так часто, как захочешь.

Он вытянул руку на диванной подушке позади меня и произнес:

- Это я могу.

Я откинула голову назад, пока она не коснулась его руки. После ссоры с Мейсом кровь по-прежнему пульсировала слишком быстро, и раненой злобной части меня действительно хотелось доказать, что меня не беспокоила злость Мейса. Я повернулась к Кейду и склонила свои ноги к его.

- Итак… я…

Тут распахнулась дверь, и вошел Спенсер в сопровождении двух людей позади него. Высокий привлекательный блондин с невысокой брюнеткой под боком. Я услышала, как Кейд резко втянул воздух за секунду до того, как брюнетка выпалила:

- Кейд? Когда ты вернулся из Техаса?