Притяжение

ГЛАВА 19

Когда Ник приближалась к вокзалу, ветер трепал на стендах воскресные номера «Таймс». Ник подошла к расписанию поездов. Отправление электричек на Кротон; одна из них доставит ее в Гастингс-на-Гудзоне, где жил Джеффри Уайт. Поскольку она выросла в Доббс-Ферри, на следующей после Гастингса станции, Ник знала этот маршрут, как «Отче наш». Ее отец, ежедневно возвращаясь с работы, обычно сходил в Гастингсе, откуда удобнее было добираться до их дома, чем от станции «Доббс-Ферри».

Следующая электричка на Кротон отходила с тридцать пятого пути в час двадцать. Ник посмотрела на большие вокзальные часы. До отправления поезда оставалось две минуты. Ник помчалась по мраморному полу, направляясь к тридцать пятому пути, и влетела в электричку вслед за последним кондуктором.

— На Гастингс? — спросила она, задыхаясь от бега, чтобы убедиться, что не ошиблась.

— На Гастингс, — ответил кондуктор и прокричал: — Отправление!

Ник прошла в заполненный пассажирами вагон и заметила свободное место на той стороне, откуда, как она знала, будет виден Гудзон. На скамейке уже расположилась полная, дружелюбная с виду женщина, похожая на латиноамериканку, с прикорнувшим к ней спящим ребенком. Убедившись, что других свободных мест в этом вагоне нет, Ник села рядом, стараясь не побеспокоить спящего ребенка. Женщина посмотрела на Ник, взглядом давая ей понять, что не ожидала обрести соседку.

— Извините, — автоматически проговорила Ник, заняв свободное место; поезд тронулся.

— Кажется, у нас свободная страна, — бесстрастно заявила полная женщина. Затем она фыркнула, как бы выражая сомнение в собственной правоте.

Ник пыталась устроиться поудобнее, но тщетно. Соседка и ребенок занимали больше двух третей скамьи. Ник закрыла глаза и откинула голову назад. Она знала, что должна подумать о предстоящем, но не была уверена, что сможет побороть сонливость.

— Билетики, пожалуйста. — Пронзительный голос кондуктора раздался над самым ее ухом. Ник, проспавшая, может быть, минуты три, мучительно возвращалась к реальности, ощущая слабую головную боль, которая, несомненно, перерастет в мигрень, если она снова не заснет через две-три минуты. Кондуктор смотрел на нее с легким раздражением. Женщина с ребенком получила билет, перегнувшись через Ник, и та вспомнила, что у нее — впервые за последнюю пару дней — есть кое-какие деньги.

— До Гастингса и обратно, — попросила Ник.

«Это маленький городок. Номер Джеффри должен быть в телефонной книге. Я возьму такси».

— Десять долларов, — безразлично ответил кондуктор, проделав соответствующие дырочки в билете. Ник протянула ему двадцатидолларовую купюру и получила сдачу.

Поезд вынырнул из-под земли, и Ник, полусонная, с неровно бьющимся сердцем, испытывала странное удовольствие, глядя на беднейшие кварталы Гарлема. По этому маршруту она ездила домой ребенком, потом подростком. В былые времена подобная поездка означала окончание какого-нибудь знаменательного события в ее жизни: позднее возвращение в канун Рождества после посещения магазинов; обратный путь после бродвейского шоу в сопровождении ухаживавшего за ней сверстника; они с отцом возвращаются домой из его нью-йоркского офиса. Знакомые места. Полуразвалившиеся дома проплывали мимо, как что-то надоевшее. Ник закрыла глаза и погрузилась в дремоту.

— Вы снимаетесь в одном из сериалов? — спросила ее вдруг полная женщина, словно Ник обязана была отвечать, как на допросе. Она открыла глаза. Теперь головная боль локализовалась где-то у правого глаза.

— Простите, вы о чем? — спросила Ник, чувствуя, как подергивается ее глаз.

— Как называется этот сериал? Я знаю: вы там играете. Как же он называется?

— Я не актриса, — сказала Ник, устало закрывая глаза. Она испытывала легкое отвращение к себе из-за того, что старалась отвечать вежливо.

— Ну, тогда у вас есть двойник, который живет в этом же городе, можете мне поверить. Вы как две капли воды похожи на ту девушку, которая играла… как же это называлось? «Орлиный эскадрон». Вспомнила.

— Извините, — повторила Ник, надеясь, что ее соседка замолчит.

— Я всегда мечтала стать актрисой, но эта шлюшка, игравшая в «Орлином эскадроне»… сейчас я не хотела бы поменяться с ней местами. У нее большие неприятности. Вы смотрели новости вчера вечером? Да, ей не позавидуешь.

Ник безумно захотелось уснуть.

— Послушайте, — начала она, попытавшись применить другую тактику, — не могли бы вы разбудить меня перед Гастингсом? Боюсь заснуть и пропустить свою остановку.

— Нет, не могу. Никак.

— Ладно. Хорошо. Извините, — проговорила Ник, не открывая глаз.

— Мы сходим в Грейстоуне, и нас тут уже не будет, когда поезд подойдет к Гастингсу.

Грейстоун. Ник знала, что это последняя станция перед Гастингсом.

— Тогда, пожалуйста, разбудите меня, когда будете выходить. Хорошо?

— Спи, бэби, спи, — проговорила женщина и резко замолчала. Ник хотела поблагодарить ее, но уже засыпала.

Закутанный в шаль кроваво-красного цвета, Джеффри Уайт улыбался Ник. Он смеялся не переставая, пока Ник не проснулась от толчка соседки. Одновременно кондуктор объявил:

— Грейстоун. Подъезжаем к Грейстоуну. Следующая станция Гастингс-на-Гудзоне.

Женщина с ребенком направилась к выходу, затем вдруг обернулась и обратилась к Ник:

— Я ошиблась. Теперь я вас хорошенько рассмотрела. Вы не так уж и похожи на ту мисс «Орлиный эскадрон». Она красивая. Вы тоже хорошенькая, но она красивее вас. Не обижайтесь, дорогая, — сказала она напоследок и, хихикая, удалилась.

Ник смотрела на Гудзон. Бушевал шторм, и река являла собою впечатляющее зрелище. Вспышки молнии озаряли реку фантастическим блеском. Шел сильный дождь.

Ник встала и решительно направилась к выходу. Она знала, что до Гастингса осталось не более двух миль. В окнах замигали огни приближавшегося маленького городка, мимо проплыл кабельный завод, затем показались большие железные ворота, отделявшие платформу от стоянки автомобилей — той самой, где они с матерью несчетное число раз ждали возвращения отца со службы. Под стук дождя, бившего по окну вагона, Ник охватило странное чувство: ей казалось, что она возвращается домой.

Сойдя с поезда, Ник обнаружила, что из-за шторма на улице уже совсем темно. Укрывшись под навесом, она рассмотрела два огонька, которые, должно быть, светились на заднем бампере станционного автобуса-такси, подбиравшего пассажиров, которых никто не встретил. Дождь лил не переставая. Даже пробежав чуть-чуть, Ник вымокла бы до нитки. К тому же похолодало. Она пробежала несколько шагов по направлению к автостоянке. Ледяные капли дождя хлестали по ее лицу. Добравшись, наконец, до автобуса, Ник забарабанила по стеклу. Водитель опустил его на один-два дюйма и недовольно посмотрел на Ник.

— Мне нужно проехать в одно место. — Ник пыталась перекричать ветер. — Но я не знаю точного адреса. Найду его и вернусь.

Шофер пожал плечами и быстро закрыл окно. Ник снова вернулась под навес, затем поднялась по лестнице в помещение вокзала. Заметила будку телефона-автомата. Дверца, сорванная с петли, не закрывалась и со стуком болталась на ветру. Под аппаратом висел справочник, от которого оторвали обложку и часть текста. Ник стала его перелистывать. Последние буквы алфавита отсутствовали, но «у», по счастью, уцелело. Ник водила продрогшим указательным пальцем вверх и вниз по колонкам, начинавшимся с буквы «у», и наконец прочла фамилию Уайт. Скорее всего, это и был адрес Джеффри: Сценик Драйв, 91.

Ник помчалась вниз по лестнице и подбежала к стоянке в тот момент, когда автобус-такси двинулся с места. Она ринулась ему наперерез, провалившись в глубокую лужу и сильно промочив ноги. Автобус остановился, и Ник вошла в него, насквозь промокшая.

— Я ведь предупредила, что вернусь, — сердито сказала она шоферу.

— Полегче, леди, я вас не знаю. Как я мог быть уверен, что вы действительно вернетесь?

— Меня не было всего две минуты, — не унималась Ник. — Вы что, собирались оставить меня здесь, на вокзале?

— Успокойтесь, — лениво отвечал шофер. Он слишком сильно нажал на педаль газа, и автобус быстро поехал вверх по крутому холму, за которым располагался городок. — Куда едем?

— Сценик Драйв, 91, — ответила Ник, проводя рукой по влажным волосам. Она выглянула в окно. Несмотря на дождь, она разглядела библиотеку, полицейский участок, винный магазин. Старенький кинотеатр, свидетель ее первого поцелуя. Они проехали мимо большого костела и стали подниматься на еще один крутой холм по той самой дороге, по которой Ник с матерью всегда возвращались домой.

Усталая, голодная, промокшая и замерзшая, Ник уже подумывала о том, чтобы развернуться и поехать обратно в город.

«Нет».

Автобус двигался навстречу буре, которая набирала силу. Когда они приблизились к табличке с надписью «Ривервью-Мэйнор», за которой простиралась самая красивая часть городка, перед ними упала большая ветка, перегородив дорогу. Шофер стал ее объезжать.

— Чертов шторм, — пожаловался он. — Чертов ураган. Теперь они называют их мужскими именами, вы можете в это поверить?

— Я могу поверить чему угодно, — заявила Ник.

— Лучше бы я остался на Карибском море. Хотя я его ненавижу. Там постоянно бушуют ураганы.

Ник не стала поддерживать разговор на эту тему, обострявшую ее беспокойство за судьбу отца, застрявшего в Сент-Маартене.

Автобус медленно въезжал на холм, затем свернул влево, на незнакомую улицу. Реки дождевой воды текли по обочинам, заливая проезжую часть дороги. Автобус свернул вправо, замедлил ход и остановился.

— Три с половиной доллара, — сказал шофер.

Ник дала ему четыре, открыла дверь, вышла из автобуса и перепрыгнула через водный поток, чтобы снова не промочить ноги. Автобус уехал, и Ник направилась к дому с остроконечной крышей в стиле «Тюдор»; его кирпичные стены блестели от дождя. Плащ Джоанны, как выяснилось, не был водонепроницаемым, и Ник начала дрожать от холода. Она медленно подошла к крыльцу, выгибая шею, чтобы лучше рассмотреть людей, едва различимых за окном столовой.

Занавески были опущены, но не до конца, и сквозь щель Ник увидела группу людей, столпившихся в комнате с чашечками кофе в руках; казалось, им не по себе, они едва разговаривали друг с другом. Ник узнала Барбару — она сидела с бокалом в руке и просматривала газету, а двое детей, мальчик лет двенадцати и девочка лет пяти-шести, сидели за столом, размазывая еду по тарелкам. В комнате было слишком много народу, словно хозяева боялись остаться одни. Ник наблюдала. Девочка немного поела. Мальчик сказал что-то Барбаре, которая, кажется, его не слышала. Она сдвинула очки на лоб, отпила большой глоток из бокала и кивнула. В комнату вошла женщина постарше, проговорила что-то, принужденно улыбаясь, собрала тарелки и вышла. Дети продолжали сидеть почти неподвижно.

Ник подошла к входной двери и стала искать звонок. Не найдя его, взяла тяжелый дверной молоток, имевший форму копыта, но не смогла заставить себя воспользоваться им. Она молча смотрела на дверь. Затем неожиданно для себя принялась колотить в дверь, подняв страшный шум. Потом застыла, выпрямив спину.

Дверь отворилась, и за ней показался сын Джеффри Уайта, бледный, худой, с коротко остриженными светлыми волосами, в спортивном костюме. Он выглядел усталым, но подвижным.

«Глаза Джеффри».

Затем вышел высокий стройный мужчина в темно-бордовом свитере с высоким воротником.

— Я справлюсь без тебя, Девон, — обратился он к мальчику. — Твоя мама не хочет, чтобы ты ни с кем разговаривал.

— Да? — отозвался мальчик, игнорируя его замечание. Казалось, сын Джеффри был смущен молчанием нежданной гостьи.

— Я… хотела бы поговорить с твоей мамой, — вымолвила Ник наконец.

— Сейчас для этого не самое удобное время, — раздраженно ответил мужчина.

— Мне очень жаль, — сказала Ник.

— А кто ее спрашивает? — поинтересовался мальчик.

Знал ли он имя предполагаемой виновницы смерти его отца? Ни мальчик, ни мужчина ее, кажется, не узнали. Но сейчас они услышат ее имя. Ник перевела дыхание, пристально вглядываясь в лицо мальчика. Молчание было нарушено Барбарой, приближавшейся к ним.

— Девон, я велела тебе не подходить к двери. Кто там?

— Я не знаю, мама.

— Бога ради, Боб! Может хоть кто-нибудь позаботиться о том, чтобы дети держались подальше от двери?

После этих слов Боб, чье терпение, по-видимому, иссякло, пробормотал что-то невразумительное и исчез из виду.

Появилась Барбара. Ник показалось, она выглядела точно так же, как в ресторане три дня назад. Высокая, очень худая, черноволосая, с некогда красивым лицом человека, привыкшего скрывать свои чувства. Она сохраняла самообладание, считая это делом чести. Похоже, она даже не плакала. Во всяком случае, макияж был сделан ею очень искусно.

— Сейчас мы не намерены ни с кем разговаривать, — заявила Барбара, приняв Ник за репортера.

— Ах, — пробормотала Ник, теряя остатки храбрости. — Нет. Я не из газеты, миссис Уайт.

Вспыхнула молния, за ней последовал раскат грома.

Барбара опустила очки со лба на нос и внимательно посмотрела на Ник.

— Миссис Уайт… — снова начала Ник.

Глаза Барбары внезапно сузились: она узнала гостью.

— Девон, — спокойно обратилась Барбара к сыну, — вернись в столовую, ты еще не закончил ужинать.

— Я закончил, мама.

— Делай то, что я сказала, Девон. Живо!

Губы Девона сжались. Он пошел в комнату. Убедившись, что он ушел, Барбара перевела взгляд на Ник, которая все еще мокла под дождем.

— Вы знаете, кто я… не так ли, миссис Уайт?

— В ресторане вы выглядели лучше, — проговорила Барбара Уайт, словно припоминая давний сон. — Но и я, наверное, тоже.

— Мне необходимо… поговорить с вами. Никто не знает, что произошло… и я подумала… если бы мы с вами…

— Пошла вон! — завопила Барбара Уайт, теряя всякое самообладание. Казалось, звук собственного голоса несколько шокировал ее, но она продолжала: — Как вы посмели прийти сюда? Как вы посмели? Я звоню в полицию. Девон! Позвони 911. Сейчас же. — Она захлопнула дверь.

Ник повернулась и выбежала на улицу, под неистовые порывы ветра, едва удерживая равновесие. Она помчалась вниз по холму, ее слезы смешивались с каплями дождя, ноги почти онемели от ледяной воды. Никакого транспорта не было. Улица была незнакомой, но Ник понимала, что, спустившись вниз, она найдет дорогу на станцию.

Она знала и то, что совершила сейчас ужасную глупость, а возможно — допустила роковую ошибку. После этого Эрни Моран, скорее всего, откажется защищать ее интересы. Кроме того, полиция Гастингса могла появиться здесь с минуты на минуту и арестовать ее. Ник бежала, не останавливаясь, чтобы не замерзнуть окончательно.

Фары машины осветили ее сзади, и она поднялась на обочину. Огни проплыли мимо, освещая дорогу впереди. Это была полицейская машина. Ник перешла на быстрый шаг. Машина испустила резкий, прерывистый звук, и голос произнес через микрофон:

— Вы не должны идти пешком в такой шторм, мисс.

— Я знаю, — отозвалась Ник. Позвонила ли Барбара в полицию? — Моя машина сломалась, и мне не на чем добраться до станции.

— Считайте, что вам повезло. — Голос звучал дружелюбно. — Я дам вам полицейский эскорт.

Ник понимала, что было бы безумием не принять предложение полицейского; она села в машину. Полицейский был один. Он посмотрел на Ник и сочувственно засмеялся.

— Вы когда-нибудь слышали о новейшем изобретении — такси? — спросил он. Его возраст приближался к пенсионному, у него были седые волосы и красивое лицо патриарха.

— Я привыкла ходить пешком, — пояснила Ник. — Никак не думала, что разразится такой ливень. А на полпути решила, что вымокнуть сильнее уже невозможно.

— Надеюсь, вы спешите не на медную вечеринку? — с улыбкой спросил полицейский. Они уже находились в центре городка, напротив железнодорожной станции.

— Нет, — подтвердила Ник, опасаясь, что полицейский вот-вот получит по рации приказ задержать женщину, подозреваемую в убийстве и находящуюся поблизости от Сценик Драйв, 91. Еще Ник боялась, что все сказанное ею сейчас полицейскому может быть использовано против нее на суде. Ведь она ему наврала? Но Ник не могла думать об этом. Она хотела одного — выйти из машины. Вспышка молнии осветила железнодорожную станцию, которая была уже рядом.

— Что заставило вас отправиться в город в такую погоду?

— Я там живу. Я была в гостях.

— По тому, как вы бежали, я вообразил, что вы спасаетесь от погони. — Ник испуганно смотрела на полицейского. — Нет, кроме шуток, — продолжал он, — хозяева должны были оставить вас переночевать, если ваша машина сломалась. — Ник ничего не отвечала. Они подъехали к станции. Ник начала вылезать из машины.

— Вы можете посидеть здесь со мной, пока не подойдет ваш поезд. У меня хорошая печка.

Ник посмотрела полицейскому в глаза, чтобы понять, насколько он откровенен. Она дрожала и отчаянно нуждалась в человеческом тепле, но риск был слишком велик.

— Вы необычайно любезны, — ответила Ник, — но я в порядке.

— В этом не может быть сомнений. Вы в полном порядке, хотя и промокли насквозь.

— Спасибо, что подбросили меня.

Полицейский шутливо отдал ей честь. Ник захлопнула дверцу, и машина тут же поехала обратно. Ник сориентировалась и уже направилась к платформе, когда к станции подъехала другая машина, спустившаяся с холма и затормозившая совсем рядом с Ник, разбрызгивая грязь, как моторная лодка. Машина осветила Ник фарами. Она в ужасе пятилась назад и чуть не упала, поскользнувшись на влажной мостовой. Машина ехала прямо на нее. Ник продолжала пятиться назад. Машина не останавливалась, и у Ник не было времени изменить направление движения или отскочить в сторону. Взвизгнули тормоза, машина накренилась на одну сторону, затем выпрямилась и остановилась в нескольких дюймах от Ник, ослепленной светом фар. Шофер опустил оконное стекло. Женщина высунула голову из окна и прокричала:

— Залезай!

Это была Барбара Уайт.