ЯМКА

В научной статье я читаю о том, что наибольшая острота зрения достигается в небольшой средней впадине желтого пятна, расположенного в центре сетчатки в ямке, которая, если ее вообразить в пространстве, вытянув перед собой руку, будет соответствовать площади ногтя указательного пальца.

Стало быть, область предельно сконцентрированного зрения ограничивается площадью этого ногтя, который можно последовательно перемещать в пространстве, почти касаясь различных предметов, и, сантиметр за сантиметром, с каждым прикосновением заново составляя картину реальности, как если бы она была паззлом, каждая деталь которого размером и формой напоминает ноготь указательного пальца (близорукие от этого явно бы пострадали).

Стало быть, ямка — центр, точка фокуса, расположенная внутри ореола довольно размытого видения, и ореол этот представляет собой смутную картину цветовых пятен, как если бы совсем рядом с нами была пустота. Но сама картина, может быть, составляет всего лишь воспоминание о том, что ямка зарегистрировала еще раньше, словно неподвижное изображение, которое еще слегка трепещет и будет еще некоторое время маячить, прежде чем полностью распадется, уйдя под новую сетку предельно острого зрительного восприятия или же растворившись в образе мечты. Фазу активности ямки сменяет фаза отдыха, фаза обработки картины: время от времени в ямке наступают каникулы, мы стараемся не фиксироваться на чем бы то ни было, она обращается в размышление или в сон.

Иногда ямка возвращается к прежним областям, осязательный отросток в виде указательного пальца с ногтем неустанно проводит по той же картинке, по тому же лицу, по тому же телу, по тому же полотну: субъект влюблен или одержим. Теперь, когда он смотрит на фотографию, как бы разбивая ее на более или менее узкие (или в то же самое время и увеличиваемые) участки и части, он принуждает ямку выполнять то же упражнение, что выполняет взгляд, когда субъект охвачен желанием или одержимостью, то есть он принуждает к бесконечному рассматриванию. Он не видит больше ничего, только один этот образ, вырванный из абсолютно размытого окружающего контекста и реальности, и он слишком долго глядит, слишком много смотрит, слишком пристально вглядывается в одни и те же пигментные штрихи на бумаге. Фотографический взгляд представляет собой некую разновидность фетишистского взгляда: внутри одной ямки — другая ямка, зародыш, сидящий в ребенке, крошечная бездна, сверхпристальность (чересчур богатая, чересчур сладкая или же чересчур горькая).

Отсюда происходит и разница в предпочтениях (а также во вкусах) большого или маленького формата, выставки или альбома, образа проецируемого или же напечатанного. Чем больше растет картинка, тем напряженнее усилия разжижения и реактивации: увеличивается поверхность для восприятия с помощью ямки и пальца, взгляд расширяется, вместо того, чтобы концентрироваться, и что-то должно при этом теряться; даже если образ появляется на белом экране посреди ночной бесконечности, исходящее из глазной ямки восприятие на своем пути встречает всевозможнейших паразитов, готовых отвлечь внимание ямки, и не только каких-нибудь светлячков, тогда восприятие становится как бы публичным. А глядя на снимки небольшого формата или изображения в книге, совершаешь что-то более тайное, в большем одиночестве, с большей порочностью, порой не вступая в прямой контакт с объектом: это все равно, что смотреть в чужие глаза на расстоянии двух сантиметров, разглядывать чужие губы, прежде чем их поцеловать; рассматривать «тайком», словно что-то запретное, через замочную скважину, заглядывать в потайное дно медальона или шкатулки. Смотреть тогда означает то же самое, что и желать или предаваться мечтаниям, вглядываться в самую глубь.

Загрузка...