— Почему ты столько меня фотографировал?
— Мне не кажется, что я много тебя фотографировал. И, конечно же, я фотографировал тебя меньше, чем хотел. Кстати, я не знаю, зачем я тебя фотографирую… может быть, потому, что не могу тебя ласкать, гладить, но я даже тебя не спрашивал, могу ли ласкать тебя…
— Даже мысль об этом меня ужасает…
— Видишь: гораздо легче спросить, можно ли тебя сфотографировать, чем спросить, можно ли тебя ласкать… я фотографирую тебя, как если бы запасался тобой на будущее, запасался на время твоего отсутствия. Эти фотографии похожи на залоги или гарантии моих желаний: я даже не знаю, напечатаю ли я их когда-нибудь, но, если однажды, в самом деле влюбленный, я почувствую, что твое отсутствие становится для меня нестерпимым, что же, я буду знать, что могу воспользоваться этим маленьким свитком и проявить твое изображение, чтобы ласкать тебя, но не приводя в ужас, или чтобы околдовать тебя… Рассказывают, для того, чтобы влюбить в себя кого-то строптивого, достаточно без его ведома оставить гнить под его кроватью зеленое яблоко с вонзенными пряными бутончиками гвоздичного дерева. Фотография служит похожим средством, как если бы я хотел приворожить тебя: беря твою фотографию, я соединяюсь с тобой, если хочу, и даю тебе войти в мою жизнь, я немного ассимилирую, отчасти поглощаю тебя, и ты ничего не можешь поделать…