Призраки прошлого

Глава 10

— Что произошло? — когда Луи появился в комнате квартиры, где некогда ругался с дядей, вернув против его воли Эрику человечность, маг, стоя посреди нее, раздраженными, резкими движениями расстегивал испорченную, испачканную рубашку.

— Почему ты задержался? — Альберт, оторвав последнюю пуговицу, сорвал рубашку и, в бешенстве скомкав ее, отшвырнул куда-то в угол комнаты, бросая гневный взгляд на племянника. Тот пожал плечами и покрутил на пальце свое обожаемое колечко.

— Хотел поблагодарить за игрушку. Так что случилось?

— А ты не видел?! — рявкнул маг и, резкими, быстрыми шагами приблизившись к столу, густо уставленному колбами, пробирками и пузырьками, уперся в него руками. Голос его слился в невнятное бормотание.

— Я… Я не знаю, не понимаю… КАК! — последнее слово он выкрикнул, с силой ударяя кулаками по столешнице. Зазвенели склянки, а маг, непроизвольно дернувшись, зашипел от боли, переводя взгляд на собственное плечо.

— Я так давно не испытывал боли… — прошептал он и, подняв правую руку, снова коснулся рваной раны, тотчас же с новым шипением отдергивая пальцы, — И так давно не терял крови… я…

— Так, — Людовик, видя, что дядя сейчас пребывает явно в чересчур смятенном состоянии духа, мимолетно коснулся пальцами виска, а затем, подойдя к столу, схватил собеседника за здоровое плечо, толкая на стул, находящийся здесь же, — Сядь и успокойся.

— Что? — рыкнул, было, маг, однако, увидев, что племянник уже вполне уверенно хватает один из пузырьков — самый нужный в данной ситуации! — устало вздохнул и, присаживаясь, понуро опустил плечи. Быть на позиции больного ему еще не доводилось, но доверить свое лечение кому-то, кроме себя или Луи он не мог.

— А теперь постарайся подумать и внятно объяснить, — Людовик, намочив небольшой кусок ваты в нужном растворе, присел на край стола, склоняясь к плечу дяди и начиная осторожно его обрабатывать, — Как такое могло случиться? Почему Эрику удалось ранить тебя?

— Или вы позволили? — Анхель, по сию пору молча сидевший в кресле и в раздумье постукивающий себя пальцем по губам, проницательно прищурился. Альберт, все еще пребывающий в состоянии достаточно взвинченном, раздраженно мотнул головой.

— Я еще не свихнулся, чтобы позволять этому щенку ранить меня, я хотел убить его! — гневно сообщил он и, тяжело выдохнув, на некоторое время умолк. Рану немилосердно жгло и щипало, хотя Людовик, прекрасно понимая, что испытывает дядя и от вида его крови удовольствия почему-то не получающий, старался действовать как можно аккуратнее.

— Наверное, виновата кровь… — Альберт, немного остывший, сдвинул брови, сверля сердитым взором какой-то гвоздик на противоположной стене, — Вампиры нуждаются в ней, ибо она дает им силу жить, интантеры же… Могут получить от нее намного большую силу, сами не сознавая того.

— Но Роман тоже пил кровь, — ученик мага, стерев последние капли крови вокруг раны, немного наклонился назад, беря еще один пузырек, только на сей раз наполненный какой-то мазью и принялся сосредоточенно наносить ее на рану учителя, — Ему не достало сил ранить тебя.

— Роман пил кровь? — Анхель, не в силах сдержать улыбку, запрокинул голову и, подавляя смех, легонько куснул себя за губу, — Даа…

— Не понял, — Луи, даже прекратив обрабатывать рану, медленно поднял голову, — На что ты намекаешь?

— Он намекает на то, что кровь Роман пил один-единственный раз в своей жизни, — Альберт вздохнул и, покосившись на ученика, бросил, — Не отвлекайся. Он пил кровь только один раз — в момент обращения, когда убил Мари.

— А, твою Мари? — Людовик облизал губы, пытаясь скрыть насмешливую ухмылку. Дядя в ответ поморщился.

— Я никогда ее так не называл, и никогда не считал так, да и речь сейчас идет отнюдь не о глупой горничной. Кровь Роман попробовал только тогда, с тех пор же Анхель давал ему слегка разбавленный томатный сок с капелькой вина, и мальчик, принимая это за чистую монету, пил, да к тому же и поил брата.

— Эрик был слаб, — снова подал голос Анхель, — И должен был оставаться таковым. Мастер просил поить этим мальчишек, чтобы они не обрели чересчур великую силу, пока не придет время, и он не сможет предъявить права на замок, пока этот… Винсент ла… или как его, ля де…

— Де ля Бош, насколько я помню, — отозвался Луи и, тряхнув головой, отставил пузырек, завершив наносить мазь и беря в руки бинт, — Да-да, я помню, что из-за умений этого парня дядя не мог пробраться в замок. Хорошо, хоть семейное древо подправить успел, я оценил, кстати, дату своей смерти.

— Очень за тебя рад, — сдержанно откликнулся Альберт и, вздохнув, поднял взор к потолку, — Правда вот, с датами смерти брата и его жены я промахнулся — признаюсь, не думал, что они проживут дольше шестидесяти лет. А впрочем, тридцать лет разницы в рамках трех столетий — сущая ерунда… Чертова семейка, постоянно обманывает мои ожидания!

— Ах, да, я отвлекся, — Луи, наложив бинт, так затянул его, что дядя, одарив его гневным взором, раздраженно зарычал от боли.

— Полегче, мальчик!

— Извини. Так что там с Эриком? — молодой маг немного ослабил повязку, — Если он был слаб, то с какой радости стал силен сейчас?

— Не так давно… — ворас, вновь включаясь в разговор, кривовато ухмыльнулся, — Не так давно граф совершил небольшое путешествие к деревне, на обратном пути из которой мы встретили его. Там он убил девчонку…

— Верно, — Альберт кивнул, неприязненно поморщившись, — Я сглупил, упустил из виду этот факт. Думал, что потеряв суть интантера, Эрик растеряет и все обретенные силы, но, судя по всему, кое-что он все-таки сохранил. Что же… — он усмехнулся, — Радует, что теперь, во всяком случае, его гораздо проще убить, да и проживет мальчишка не так долго. Должен признать, Луи, хоть я и сердился на тебя, когда ты обратил его, сейчас я этому даже рад.

Людовик, задумчиво кивнув, снова сильно дернул затягиваемый бинт, однако, поспешил смягчить это новым вопросом.

— Ты говорил, что интантерам не нужна кровь, чтобы жить. Почему же тогда Эрик…

— Он-то считал себя вампиром, — маг искоса глянул на непонятливого племянника и неожиданно вздохнул, — Пугал этим Татьяну, вот и решил, когда захотел есть, не причинять вреда ей, а убить кого-то еще.

— А что вы скажете о Татьяне? — Анхель, с глубоким интересом склонив голову набок, немного подался вперед, — Она спасла Ричарда, мне казалось, вас удивило это.

— Я не думал, что его любовь к ней настолько сильна, — Альберт, удовлетворенный наложенной повязкой, еще раз вздохнул и откинулся на спинку стула, — Думал, это была лишь игра, страсть, симпатия… Но оказывается, псы тоже способны на чувства. Жаль, что Татьяна так и не вняла моим увещеваниям оставить его…

— Насколько я успел понять, девочка весьма своевольна, — Анхель равнодушно пожал плечами и опять откинулся на спинку кресла, — Может быть, конечно, это от того, что она не была воспитана вами… Но мысли, бродящие в ее прелестной головке, определенно не соответствуют вашим.

— Своевольна… — маг ненадолго скривился, затем закусил губу, раздраженно тряхнув головой, — Своевольна! Упрямая девчонка, которой не додали воспитания! Ничего… я сумею вложить в ее голову нужные мысли, я…

— Дядя, — Людовик, отвлекая мужчину, уже начавшего погружаться в радужные планы, нахмурился, — Так что теперь делать с Эриком? Если он и кошка — единственные, кто может причинить вред тебе, тогда, быть может, стоит держаться от них подальше? — он слегка потер скулу и, шмыгнув носом, оглянулся назад, на стол, — А мне не помешало бы немного подлечиться, чтобы быть готовым к следующей встрече с проклятой шавкой…

— Я думал, он задел тебя лишь однажды, — Анхель, склонив голову, с интересом осмотрел синяк, уже очень четко проявившийся на лице парня, — Или я что-то пропустил, пока пытался вырваться из когтей кошки?

— Если так думал ты, то так подумал и он, — отстраненно отозвался Луи и, взяв со стола новый кусочек ваты, принялся приводить в порядок собственный нос. Голос его зазвучал невнятно.

— Я не остановил его руку во второй раз, я отвел ее. Он успел ударить меня… — губы его на мгновение сжались, во взгляде сверкнула веселая ненависть, — Однако, я расквитался! Заодно и кошечке его…

— Да-да, я видел, — ворас, махнув рукой, дабы оборвать поток красноречия юноши, неожиданно поднялся на ноги, — Я вам больше не нужен, мастер? Могу идти?

Альберт, бросив на него быстрый взгляд, мягко улыбнулся.

— Разумеется. Всего доброго и спасибо за помощь, господин маркиз.

Анхель склонился в небольшом, исполненном достоинства, истинно дворянском поклоне и, развернувшись на каблуках, быстро вышел, не обращаясь пауком, сохраняя человеческий вид.

Людовик проводил альбиноса задумчивым взглядом, затем взглянул на дядю.

— Ты ему доверяешь?

— Доверяю ли я ему? — Альберт, продолжающий смотреть на дверь, в которую вышел ворас, мимолетно улыбнулся и, втянув воздух, на выдохе произнес, — Ни на йоту.

Над ветвями большого дерева, как и под ними, повисла гулкая тишина. Альберт и его помощники исчезли, мрак, созданный силами мага и в последние минуты превратившийся в совершенную, непроницаемую тьму, постепенно редел, рассеиваясь. Воздух становился все чище и прозрачнее, дышать стало на порядок легче, но, увы, как-то понять, осознать случившееся это не помогало.

— Это… — Роман, первым нарушив тишину, медленно перевел взгляд с того места, где некоторое время назад стоял дядя, на брата и, моргнув, очень вежливо осведомился, — Какого черта это было?

— Ты спрашиваешь меня? — Эрик, изумленный этим фактом, пожалуй, ничуть не меньше, нежели всем происшедшим, обернулся, удивленно моргая, — Но почему меня?

— Это же ты его ранил, — юноша, вздохнув, немного отстранился ото льва и, привалившись к дереву, с самым независимым видом скрестил руки на груди, — И было это довольно эффектно. Особенно после того, как мой меч дядя благополучно проигнорировал, и кстати… — он скользнул взглядом по траве неподалеку от себя и удовлетворенно улыбнулся, — Хорошо, что он не прихватил его с собой как сувенир.

— Я не думаю, что все было так уж… — граф неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, не в силах придумать наиболее емкую характеристику, посему предпочел обойтись словом более простым, — Хорошо. Тьери говорил, что его нельзя ранить, если сам он не пожелает этого, а значит…

— Нет, не думаю! — Татьяна, в конце концов тоже решившая поучаствовать в беседе, сделала несколько осторожных шагов и, убедившись, что никакой новый враг не собирается выскочить на нее из-под земли, поспешила к возлюбленному, — Отец был испуган. Я никогда таким его не видела, ты ранил его, Эрик! Сам, без его разрешения…

— Подтверждаю, — неожиданно раздавшийся голос Винсента заставил девушку на секунду замереть от неожиданности. Хранитель памяти, сидя на траве, довольно потянулся, с явным наслаждением вновь ощущая себя человеком и, почесав в затылке, неожиданно покраснел.

— Я… в общем, хочу сказать… — промямлил он, принимаясь интенсивно обдирать траву вокруг себя, — Что да, Альберт был слишком уж изумлен для человека, который… эээ… ожидал бы удара. Вот, — насобирав горстку растительности вокруг себя, он опустил руки, будто прикрываясь и, подумав мгновение, скрестил ноги.

Татьяна, честно старающаяся смотреть ему в глаза, деликатно кашлянула и предпочла как можно более внимательно изучить ближайшее к ней дерево.

Винсент восседал на траве абсолютно обнаженный, какой-то взъерошенный и помятый и, надо признать, выглядел одновременно впечатляюще и странно.

— Прости, Винс… Тебя что, из душа выдернули? — девушка старательно облизала губы, скрывая улыбку. Хранитель памяти в ответ раздраженно рыкнул, явно заимствуя этот звук у своей звериной ипостаси.

— Угадала. Я был в душе, когда вот этот тип… — он метнул сердитый взгляд на Романа, но тот столь натурально притворился несчастным и умирающим, что мужчина как-то сразу устыдился собственного гнева, — В общем, он принялся колотить по двери и руками, и ногами, и вопить, что наших бьют, чтобы я срочно бросал все и спешил вместе с ним на помощь, а то их там уже убивают, терзают, режут и мучают… — он виновато развел руки в стороны и тотчас же поспешил вернуть их в прежнее положение, прикрываясь, — В общем, времени одеваться у меня не было.

— А сейчас, решив, что битва закончена, ты решил испугать всех своим недомытым видом? — вопрошала девушка с просто зашкаливающей невинностью, однако, хранитель памяти в последнюю определенно не поверил и, вероятно, решив прибегнуть к мерам более кардинальным, схватил проходящую мимо с независимым видом кошку, прикрывая ею причинное место. Кошка временно потеряла дар речи.

— Я же предлагал тебе завязать полотенце вокруг хвоста, — очень мягко промурлыкал Роман, сам кусающий губы от едва сдерживаемого хохота. Смеяться ему сейчас было несколько больно, посему виконт честно и искренне пытался убедить себя в серьезности происходящего. Впрочем, удавалось ему это плохо.

— Побрею на лысо и из волос набедренную повязку сделаю, — угрожающе огрызнулся Винсент и, демонстрируя, что кошку взял совершенно просто так, потому что дико соскучился по ее пушистой шкурке, принялся яростно наглаживать зверюшку. Зверюшка, ни капли этому не поверив, вознегодовала и выпустила когти. Хранитель памяти, на мгновение замерев, плотно сжал губы, явно изо всех сил сдерживаясь от каких бы то ни было комментариев в адрес Тионы, а после чего, буквально отшвырнув кошку от себя, постарался все-таки максимально засыпаться травой. Кошка, совершенно довольная таким раскладом, чинным и грациозным прыжком взлетела ему на голову, а после благополучно исчезла в ветвях дерева, возле которого Винсент и находился.

— Так вот! — голос хранителя памяти прозвучал на порядок громче, ощущалось, что мужчина раздражен, — Возвращаясь к напечатанному. Альберт был чрезвычайно изумлен, я бы даже сказал — испуган, а такого бы не произошло, если бы он подставился сознательно.

— Но он подставил плечо, — заметил граф, предпочитавший оставаться в стороне от веселых шуток на тему обнаженного вида Винсента, — Это доказывает…

— Это доказывает обратное, — Ричард, бледный, как смерть, несколько шатающийся, кое-как доковыляв до мирно беседующих друзей, без излишних церемоний шлепнулся на траву, — Он бы не подставился, если бы не был уверен, что ты разочаруешься, пытаясь ранить его.

— Пожалуй… — блондин в раздумье провел пальцами по губам и, оглядевшись, подобрал выроненный магом кол, — А может, всему виной кровь оборотня? Она была на дереве, когда я…

— Если бы моя кровь имела такой эффект, в живых бы меня не было уже некоторое время как, — безрадостно хмыкнул оборотень, — Так ты говоришь, моя кровь была на этой штуке? Меня ранили ей?

— О, да у кого-то тут склероз? — виконт, постаравшийся встать несколько попрямее, широко и очень вежливо улыбнулся, — Он сам пришел или его привели за ручку?

— Я не интересовался, — недовольно откликнулся Ричард и, упершись ладонью в землю, с невольным, хотя и слабым стоном поднялся на ноги. Затем, пошатываясь, словно березка в ураган и придерживая голову за висок, попытался сфокусировать расплывающуюся перед глазами действительность.

— Так вот, о чем я, — удовлетворенный привлечением всеобщего внимания, он многозначительно поднял руку и, чувствуя, что заваливается назад, в спешном порядке нащупал над головой одну из ветвей большого дерева. Мельком порадовавшись, что рост позволяет ему дотянуться до нее, дабы обрести с ее помощью устойчивость, он кашлянул, решительно продолжая:

— Я помню, кто-то говорил — то ли вы, то ли не вы — что-то насчет того, что Альберт вам что-то подмешивал. Травил вас, так, кажется, звучала эта фраза…

— Я говорил об этом, когда дядя привел Луи к нам в первый раз, — подтвердил Роман и, окинув взором шаткую конструкцию по имени Ричард, слегка нахмурился, собираясь выразить некоторые сомнения в устойчивости оборотня, однако же, был опережен.

— Мне кажется, ты зря встал, Рене… — Эрик, сам хмурясь, сделал несколько шагов в сторону друга, дабы если что поддержать его.

— Нормально, — экс-Ренард махнул свободной рукой и, кое-как переступив постарался перестать шататься, — В общем, я подумал — не может ли быть так, что он подсыпал именно тебе что-то не то, что сейчас аукнулось ему?

— То есть, то, что он подсыпал мне, дает мне способность ранить его? — недоверчиво резюмировал граф и, выражая сомнение, слегка покачал головой, — Не знаю, это…

— А почему нет? — Татьяна, сама с беспокойством поглядывающая на Ричарда, слегка пожала плечами, — Он же упоминал что-то о том, что интантеры — существа экспериментальные, да и потом, кто знает, чем Луи обратил тебя в человека…

— А кто знает, как тебе удалось возвратить в сознание Рикки? — Роман, вежливо изогнув бровь, бросил хитрый взгляд на оборотня. Тот в ответ на новую вариацию его имени неприязненно сморщился.

— Альберт же говорил что-то, я помню… — начал, было, он, однако, Винсент перебил его.

— Да-да, Ричард, никто не спорит, что ты очень… да мы все любим Татьяну, и я думаю, каждый бы не задумываясь пожертвовал собой ради нее, — Роман, Эрик, сам Ричард и даже Влад кивнули почти синхронно. Девушка, чувствуя себя до невозможности польщенной, заулыбалась, отчаянно пытаясь спрятать улыбку.

— Но все-таки нельзя списывать со счетов то, что защищает ее, — продолжал хранитель памяти, — Кулон…

— Я думала, меня защищает браслет! — Татьяна, как-то сразу прекратив радоваться, насторожилась, неуверенно касаясь пальцами прозрачной кошачьей фигурки, — Да и от чего было меня защищать? Страха перед Ричардом я не чувствовала, ни в какой помощи не нуждалась…

— Браслет — это, так сказать, более агрессивная форма защиты, — Винсент, мгновенно приняв на себя вид бывалого профессора, мягко улыбнулся, — Я бы даже мог сказать — агрессивная форма силы, заключенной в нем. Тогда же как кулон — форма более мягкая, дружелюбная, защищающая и помогающая. Помогающая не только защитить носителя, но и защитить того, кому носитель желает помочь…

— То есть, меня вытащил из власти Альберта кулон? — Ричард, судя по всему, этим раскладом довольный куда как меньше, чем романтической версией спасения при помощи собственной сильной любви к девушке, откровенно поморщился, — Надо же, как все просто. Значит, меня спас кулон, а Альберт намешал в организме Эрика столько всего, что тот сумел его ранить?

— Есть вариант куда как проще, — хранитель памяти, услышав последнее утверждение, легонько качнул головой, — И логичнее. Живая кровь… Ты ведь убил тогда кого-то возле деревни, не так ли, Эрик?

— Опасно прямолинейный вопрос, учитывая, что от деревни мы все еще не слишком далеко, — вздохнул молодой граф, однако же, не опровергая слов Винсента, кивнул, — И ты думаешь, это могло дать мне… какие-то силы?

— Я думаю, что набирается немалое количество факторов, которые, собравшись вместе, и дали тебе возможность ранить Альберта, — хранитель памяти, на краткое время опять попытавшись прикинуться лектором, но осознав, насколько смешно выглядит в этой роли сейчас, скромно улыбнулся.

— Или убить его… — Цепеш, наконец сумевший немного прийти в себя и выдавить что-то более похожее на слова и менее на сип, медленно и осторожно втянул воздух. Переломанные и потрескавшиеся ребра отозвались на это резкой болью, и мотоциклист, охнув, немного согнулся, прижимая руку к груди.

— Я… не знаю, — граф де Нормонд устало вздохнул и, потерев переносицу, слегка тряхнул головой, — Давайте вернемся в замок, вылечим всех вас, и там уже подумаем. В наш проклятый замок…

— А почему проклятый? — Роман, очень чувствительный по отношению к своему обожаемому родовому поместью, недовольно поморщился, — За что это ты его так неласково?

— Потому, что его проклял тот колдун, о котором говорится в легенде о кошке, — ответ прозвучал, как это ни странно, ни от Эрика, а от Ричарда, причем произнесен был довольно хрипло, — Не помню, как его… То ли Рейгар, то ли Рейк…

— Рейнир, — безрадостно напомнила Татьяна. Имя колдуна по какой-то причине буквально впилось ей в память, и это девушку совсем не радовало.

Винсент, услышав прозвучавшее имя, насторожился.

— Рейнир?.. — недоверчиво переспросил он и, взъерошив собственные, и без того очень лохматые волосы, покачал головой, — Невероятно… Нет, это было, конечно, вероятно, но я и подумать не мог!.. Чтобы он…

— Подожди, ты что, его знаешь? — блондин, непонимающе переведя взгляд на хранителя памяти, чуть повернул голову в бок, как делал всегда, желая выглядеть более внимательным, или в самом деле пристальнее вглядываясь во что-то. Винсент отрицательно мотнул головой.

— Слышал о нем, — лаконично уведомил он и, тяжело вздохнув, с видимой неохотой продолжил, — Один из самых, если не самый сильный маг из когда-либо существовавших на этом свете. Вершил невозможное, готов был переписать мир, переделав его под себя, мог предвидеть будущее… Погиб при загадочных обстоятельствах. Так это он проклял замок?

Граф де Нормонд ограничился легким кивком, а вот девушка, не выдержав, предпочла уточнить:

— А может, и не только он. То пророчество на двери в его домике, Тьери сказал, что оно больше похоже на проклятие…

— В таком случае, был проклят не замок, а граф, — хранитель памяти мрачно улыбнулся и, покачав головой, пробормотал, — С ума сойти, так это был его дом! Значит, и скелет…

— Ребята, — Роман, утомленный ролью слушателя куда как больше, нежели ролью болтуна, легонько помахал в воздухе рукой, — Я, конечно, не хочу напрашиваться, но, быть может, мы все-таки вернемся в замок? Проклят он, или нет, мне, честно говоря, до лампочки, меня вполне устраивает, что там есть кровать, на которую можно лечь…

— А затем снова позвать Чарли, — в тон ему продолжил Винсент, не скрывая ухмылки, — Чтобы он был в шоке… — внезапная мысль заставила хранителя памяти умолкнуть и, посерьезнев, оглядеть всех раненых.

Картина его взору представала не самая радужная. Возвращение в замок было, безусловно, хорошей и даже прекрасной идеей, вот только до самого замка надо было как-то еще добраться, а передвигаться сейчас, кроме Татьяны и Эрика, самостоятельно мог, пожалуй, разве что Дэйв, да и тот откровенно хромал, не в состоянии как следует наступать на одну лапу. Влад не был в силах даже говорить, мог лишь изредка вставлять какие-то замечания, да надсадно дышал; Роман, хоть и хорохорился, и даже, казалось бы, стоял несколько более уверенно, сам не был способен пройти даже шага; Ричард же и вовсе держался на ногах лишь благодаря веточке, за которую продолжал цепляться, как утопающий за соломинку. Из средств передвижения же был лишь мотоцикл, посему Винсент, поморщившись, подумал, что придется ему взвалить на себя обязанности верховой лошади.

— Ладно, во всяком случае, мне не придется искать штаны… — пробурчал он себе под нос, отвечая собственным мыслям. Эрик с Татьяной, переглянувшись и как-то очень быстро сообразив, о чем идет речь, сами оглядели всех, нуждающихся в помощи.

Ричард, заметив обращенный к нему взгляд хранителя памяти, хмыкнул.

— Кого-нибудь другого повезешь, не бойся. Я так… сам… в состоянии дойти.

— Так вот, значит, как это бывает, когда говорят «состояние нестояния», — глубокомысленно протянул Роман, созерцая едва держащегося на ногах оборотня, — С тобой, пациент, все абсолютно понятно даже без доктора. Патологическое нежелание обременять других тяжестью своей шкуры, это, я думаю, признак…

— Повышенной болтливости, — отрезал Винсент и хотел, было, подняться на ноги, но, спохватившись, остался сидеть, хотя и не преминул выпрямиться, — На мне поедешь, болтун. И попробуй только дернуть за гриву или пришпорить — не посмотрю, что ранен, сброшу и съем! А вам двоим, — он указал поочередно на Ричарда и Владислава, — Придется как-нибудь поделить мотоцикл. Я двоих не увезу, я слишком хрупок для этого.

— Да-да! — мгновенно оживился Роман, — Он так хрупок, что даже я, легкий, как перышко, могу раздавить его! И, кстати, обязательно сделаю это, если кто-то решит покуситься на меня своими зубами, — речь свою виконт завершил очаровательной улыбкой, и хранитель памяти, предпочитая не искать слов для достойного ответа, поспешил снова обратиться львом.

Затем он поднялся, довольный, что хотя бы в звериной шкуре может позволить себе сделать это и, подойдя к совершенно счастливому интантеру, с видом всемирного одолжения улегся рядом с ним. Роман, сияя, как тульский самовар, в одно шаткое движение отстранился от дерева, и вполне аккуратно, чего от него, в общем-то, было трудно ожидать, уселся на льва.

Эрик, оглядевшись, уверенным шагом приблизился к валяющемуся на боку мотоциклу и, наклонившись, уже куда как менее уверенно поднял его, аккуратно подкатывая к Владу и пытаясь придать транспорту устойчивости.

— Сможешь сесть? — поинтересовался он. Цепеш, не произнося ни слова, кивнул и, уцепившись за своего ненаглядного железного коня, удерживаемого графом, кое-как поднялся, с некоторым трудом перекидывая ногу через транспорт и устраиваясь на сидении. Эрик обернулся на замершего в одной позе оборотня.

— Ричард!

— Да ты к нему как-нибудь подъедь, — весело подсказал Роман, покрепче сжимая львиную гриву. На спине Винсента ему сиделось довольно удобно, голова пока не кружилась и виконт пришел в самое, что ни на есть жизнерадостное расположение духа.

— Вообще, я когда-то даже учился кататься на этом коне, — задумчиво продолжил он, с интересом созерцая мотоцикл, — Правда, Влад почему-то отказывается с тех пор мне его давать, — наткнувшись на весьма красноречивый взгляд Цепеша, он удовлетворенно кивнул и, демонстративно вздохнув, опустил взгляд на льва, — Придется обходиться подручными средствами. Давай, скачи, мой верный лев, увези меня куда-нибудь в голубые дали!

Девушка ненадолго закрыла лицо рукой. Роман, приободрившийся и повеселевший, вновь начавший шутить, безусловно, очень сильно радовал своим поведением, но и в не меньшей мере утомлял и напрягал им. Шутить над болью, чужой и своей собственной, смеяться даже над смертью — таков был этот юноша, и привыкнуть к этому никак не получалось.

— Я хочу поговорить с Татьяной.

Хриплый голос Ричарда, столь неожиданно ответивший на слова не то виконта, не то графа, заставил ее, удивленно отняв руку от лица, непонимающе воззриться на оборотня.

— Наедине, — несколько тише и, вместе с тем, более упрямо прибавил тот, сверля взглядом отнюдь не девушку, а молодого графа, которого такая перспектива заметно не радовала.

Он помолчал, переваривая это желание своего друга и одновременно соперника, казалось бы, уже бывшего, но теперь словно бы стремящегося вернуть себе этот статус, затем, быстро глянув на девушку, вздохнул.

— Если мы уйдем вперед, вы не догоните нас, — негромко молвил он, — Татьяна не сможет довести тебя, быть может, будет лучше побеседовать дома?

— Нет, — Ричард нахмурился и, аккуратно отпустив ветку, осторожно развел руки в стороны, — Я в порядке, говорю же тебе. Видишь? Вполне могу… — он пошатнулся и осторожно переступил с места на место, — Справлюсь, не беспокойся. Мне действительно необходимо поговорить с ней.

Эрик заколебался. Некоторое время назад, при обстоятельствах совершенно иных, оборотень тоже рвался побеседовать с девушкой наедине, и беседа эта, наконец свершившись, привела к результатам решительно неожиданным, но нельзя сказать, чтобы неприятным. Да и, если задуматься, особенных поползновений в адрес Татьяны Ричард предпринимать не пытался, как и сама девушка ни разу не давала повода всерьез усомниться в ней.

Граф тяжело вздохнул и, бросив красноречивый взгляд на возлюбленную, кивнул, не то отвечая на слова оборотня, не то давая понять ей, что в ее верности более не сомневается. Татьяна ответила на этот кивок ласковой улыбкой, посылая любимому воздушный поцелуй. Сама в себе она тоже ни капли не сомневалась.

Блондин, аккуратно поворачивая мотоцикл с восседающим на нем Владом, кивнул Винсенту и сидящему на нем Роману, в сторону лесного массива, а точнее — в сторону тонкой тропинки, ведущей к замку.

— Идем.

Виконт, не говоря ни слова, сжал губы и, неодобрительно покосившись на весьма неустойчивого Ричарда и на замершую неподалеку от него девушку, слегка покачал головой. Доверие-то к обоим остающимся он испытывал, однако, проверять его желания не имел.

Через несколько минут, когда ветви деревьев надежно скрыли от удаляющихся молодых людей оставшихся на месте сражения, он перевел внимательный взгляд на брата.

— Ты уже настолько доверяешь Ричарду?

Эрик, мимолетно оглянувшись назад, легко и спокойно улыбнулся. Ответ его был простым и ясным.

— Я доверяю Татьяне.

Время текло неимоверно медленно, грозясь растянуться в дурную бесконечность. Прошла минута, вторая, началась третья.

Ричард упорно молчал, уделяя внимание исключительно сохранению себя в вертикальном положении, да изредка поглядывая на ветки, сомкнувшиеся за спинами покинувших пространство под большим деревом графа и его раненых спутников.

Татьяна, честно ожидающая начала беседы, которую выпросил оборотень, тихонько вздохнула и, в поисках более интересного предмета для созерцания, нежели упрямый в своем безмолвии мужчина, огляделась.

Неподалеку в траве что-то сверкнуло, и девушка, с любопытством вглядевшись, удивленно приподняла брови.

— Смотри-ка, Роман забыл свой меч! — воскликнула она и, приблизившись к оружию, выпавшему из рук Альберта и так и не подобранному виконтом, аккуратно взяла его за рукоять, приподнимая и рассматривая на солнце. Держать чего-то подобного в руках ей еще не доводилось, хотя к холодному клинковому девушка издавна питала некоторую слабость и сейчас она просто залюбовалась им. Меч был великолепен. Тонкий, острый, изящный, с длинным клинком, сталь которого сверкала на солнце, он ничуть не пострадал в драке, сохраняя свой первоначальный, благородный вид. Как это Луи назвал его — эсток?

— Опасно держать в руках оружие, если не планируешь сражаться, — оборотень, наконец решивший подать голос, мельком глянул на девушку через плечо и покачал головой, — Где-то я слышал, что если поднять меч без желания напоить его кровью, он может привлечь к тебе беды… или, как минимум, врагов.

— Ты хотел поговорить об этом? — Татьяна вежливо приподняла бровь, на всякий случай опуская клинок и упирая его острием в землю.

— Не совсем, — по губам Лэрда змеей скользнула мимолетная, тонкая улыбка и он, негромко вздохнув, все-таки повернулся к собеседнице, — И я думал, ты знаешь, о чем должна бы была идти речь.

Девушка вздохнула сама и, кивнув, опустила плечи. Надежды спустить то, что произошло между ними в миг, когда ей удалось каким-то чудом вырвать оборотня из власти мага, на тормозах, стремительно разлетались в пух и прах, однако она все-таки предприняла попытку сделать это.

— Рик… Я все понимаю, честно. Ты был еще не совсем в себе, не отдавал себе отчета в действиях…

— О, я вполне отдавал себе отчет! — восклицание оборотня оказалось неожиданно громким, и Татьяна даже немного забеспокоившись, как бы его не услышали ушедшие, машинально поднесла палец к губам. Ричард медленно втянул воздух.

— Я прекрасно понимал, что делаю, Татьяна, и я не намерен извиняться за это. Я поцеловал тебя, да, подтверждаю, и сделал это совершенно осознанно, обнял и поцеловал, потому что хотел поцеловать. Потому, что ты спасла меня, потому что я… — он ненадолго примолк, затем, быстро облизав губы, намного тише продолжил, — Это все время говорили за меня, но я сам еще не произнес сегодня ни разу, — он приподнял голову, взирая на собеседницу твердо и решительно, уверенно и ясно, — Я поцеловал тебя, потому что я люблю тебя, Татьяна.

— Ричард… — девушка, совершенно не представляя, как реагировать на это, вопреки собеседнику опустила голову, созерцая траву под своими ногами, — Я… я тоже, конечно, очень люблю тебя, просто не так…

— Я не прошу бросать его ради меня, — прервал ее оборотень и, протянув руку, коснулся кончиками пальцев подбородка собеседницы, приподнимая его, — Более того — приди тебе в голову такая мысль, я бы первый был против этого.

— Как?.. — Татьяна, понимая, что сложная логика мужчины явно ускользает от ее понимания, недоуменно хлопнула глазами, — Я думала… разве ты не сказал только что, что любишь?..

— Да, люблю, — спокойно ответил тот, медленно опуская руку и отпуская подбородок девушки, искренне опасаясь поцеловать ее вновь, — Татьяна… Я опасен. Я сказал это Луи не просто так, эти слова были правдивы — я опасен и, быть может, опасен куда как больше, чем он. Если Альберту вновь взбредет в голову управлять моим сознанием, если он захочет, чтобы я сделал что-то… — он сжал губы и упрямо покачал головой, — С ним тебе спокойнее, моя милая, безопаснее. Он не причинит тебя вреда, ни осознанно, ни подневольно, поэтому… — он на мгновение замолчал, затем быстро облизнув губы, принужденно улыбнулся, — Мне действительно неприятно и больно признавать это, но с ним ты счастлива. Ну, а я… — он повел плечами, слегка пошатнулся и хмыкнул, — Я, конечно, собственник, но я не деспот, и если ты счастлива — то мне довольно и того. Вот только, знаешь, если у меня вдруг появится девушка…

— Обещаю, ревновать я не буду, — Татьяна, не в силах сдержать улыбки, осторожно взяла собеседника за руку, — И буду даже рада за тебя. Я… иногда думаю… Мне жаль, что я тогда оказалась на балу, — взгляд ее исполнился самой искренней виной, — Если бы не браслет… Если бы мы не встретились тогда, ты не любил бы меня так, как сейчас. И все эти три столетия…

— Татьяна! — Ричард, легонько сжав ее пальцы, поднял свободную руку, останавливая поток извинений, — Я не жил три сотни лет монахом, свято храня верность той, что встретил однажды на балу. Ты тогда понравилась мне, как говорят — запала в душу, но время шло и образ твой стирался… Если поначалу я искал в каждой тебя, то потом перестал. А Альберт, он бы в любом случае отправил меня следить за тобой, мы бы все равно встретились и ты бы все равно понравилась мне вновь. Как и я тебе, — он легко улыбнулся, однако улыбка получилась несколько самоуверенной. Чувствовалось, что в собственной неотразимости у мужчины сомнений нет.

— И, полагаю, все дальнейшее происходило бы по тому же сценарию, — продолжил он, — Сначала я злился, что ты выбрала Эрика, сейчас понимаю… К тому же, честно говоря… — Ричард закусил губу, поднимая взор и в раздумье созерцая ветки над собой, — Я не хочу злиться на него. Он хороший человек, прекрасный друг, а вражда, что сеял между нами Альберт, давно забыта… Вообще, живя в замке я ощущаю себя так, будто живу в семье. И ты — ее часть.

— Как и ты, — девушка, коснувшись ладони собеседника уже и второй рукой, улыбнулась очень мягко и ласково. Таких откровений от этого человека она как-то не ждала, но именно поэтому слышать их было до невозможности приятно и радостно.

— Я не зря сказала, что очень люблю тебя, Рик, просто не так, как… хотелось бы тебе, не так, как прежде. Я люблю тебя как очень близкого человека, как старшего брата, о котором я всегда мечтала, как… да я даже не знаю, как, знаю, что ты дорог мне и терять я бы тебя не хотела ни в коем случае!

— Поэтому и спасла, — Ричард кивнул, отвечая на ее улыбку своей, — И меня, и его… да всех нас, пожалуй.

Девушка, в очередной раз услышав про свои заслуги, откровенно смутилась. С ее точки зрения, она не делала ничего особенного — разве что лазила куда не просят, да нарывалась на неприятности.

— Я ничего не сделала… — неуверенно пробормотала она, — Я просто…

— Оказывалась в нужном месте в нужное время, вот и все, — согласился оборотень и, вздохнув, покачал головой, — Как это я мог забыть о твоей феноменальной способности принижать собственные заслуги… Подумай сама — ты спасла Эрика, вытащила его из трехсотлетнего забвения, спасла Романа, вернула им обоим память, вытащила Винсента из подвала… Спасла меня, спасла, когда сумела вытащить меня из лап своего родителя в первый раз, и спасла сейчас. Если бы не ты, Эрик и Роман никогда не узнали бы, что брат их жив, и что…

— И что он перешел на сторону их врага, — Татьяна поморщилась, — Об этом лучше бы им было и не знать, по-моему. Ладно… Мне очень приятно, что ты так изменился, что ты так… относишься ко мне и я рада была этому разговору, правда. Однако, пора идти, иначе мы просто не успеем догнать наших… Я поняла, что поцелуй был благодарностью и…

— О, нет! — Ричард, мгновенно нахмурившись, решительно высвободил ладонь из ее рук, — Это не было благодарностью, Татьяна, совсем нет! Благодарность — это вот… — он сам взял руку девушки в свою и, с некоторым трудом согнувшись, поцеловал ее тыльную сторону, — И вот… — аккуратно сжимая ее руку, мужчина легко подался вперед, едва не завалившись на собеседницу и коснулся губами ее щеки, — А то был просто поцелуй. И я бы настоятельно рекомендовал тебе отдать меч мне.

— Чт… а?.. — девушка, как-то не ожидавшая такого внезапного крушения романтических мгновений, растерянно перевела взгляд на меч. Беря Ричарда за руку двумя руками, она аккуратно прислонила его к собственному бедру и теперь уже успела напрочь забыть о близости довольно грозного оружия.

— Зачем? — она аккуратно вновь сжала рукоять и подозрительно покосилась на собеседника.

— Конечно же, затем, чтобы я мог тебя им проткнуть, — фыркнул в ответ оборотень и, решительно отбирая у девушки эсток, уверенно ткнул его острием в землю, немного опираясь на рукоять, — Вот так… Пожалуй, с его помощью я все-таки сумею дойти.

— Роман будет в восторге, — ухмыляясь, покачала головой Татьяна и, по мере сил поддерживая спутника, направилась с ним вместе в путь.

— Мой меч! — Роман, не разочаровав ожиданий Татьяны, при виде ее и оборотня, который с помощью оружия передвигался довольно уверенно и даже почти не наваливался на девушку, едва не упал от возмущения со льва, — Хватило же мозгов у человека! Так осквернить мое любимое оружие! Значит, разговор был всего лишь прикрытием? Ты мечтал поиздеваться над моим мечом, негодяй!

— И в кого только он такой догадливый? — Ричард, недовольно фыркнув, попытался прибавить шагу, однако, сие далось ему плохо, поэтому он предпочел продолжить идти в том же темпе, что и прежде, — Разбрасываться ценными вещами не надо, тогда их и осквернять не станут.

— А может, я его бросил, чтобы подобрал кто-то благородный, чтобы он кому-нибудь сослужил хорошую службу! — виконт, разочарованный в попытке сотворить доброе дело, недовольно надулся, — А ты…

— Кстати, Рене, — Эрик, в последнее время почему-то вновь начавший называть оборотня его прежним именем, с неожиданным интересом оглянулся через плечо. Привело это к тому, что мотоцикл, ведомый им, на котором восседал Цепеш, немного вильнул и парень, чтобы не упасть, принужден был схватиться за руль, не сдержав болезненного стона из-за вынужденной резкости движений.

— Осторожнее!.. — голос его звучал сдавленно, разговор все еще давался Владиславу с трудом, хотя внешне он казался несколько более жизнеспособным, нежели некоторое время назад.

— Извини, — граф, выправив средство передвижения, снова обернулся к Ричарду, — Я никак не могу понять, почему что Альберт, что Луи без конца называют тебя безродным псом? Я помню, ты упоминал, что ты дворянин, и как это…

— И что твоя голубая кровь не позволяет тебе унижаться до уборки, — Татьяна, разумеется, тоже нагнавшая друзей, поспешила дополнить слова возлюбленного, с не меньшим интересом взирая на шедшего рядом мужчину, — А правда, почему? Я как-то не задумывалась на этот счет, но ведь Эрик прав — если ты дворянин, то что их не устраивает в твоей родословной?

— Наверное, то, что мне она неизвестна, — Ричард невесело и кривовато улыбнулся, со вздохом начиная сознаваться, — Я помню, я уверен в том, что отношусь к дворянству, что моя кровь, так сказать, голубого цвета, но что я за дворянин — всегда было загадкой. Почему-то убежден, что прежде я это знал, а теперь… Я просто не могу вспомнить, кто я — маркиз, может быть, граф или, скажем, барон — для меня это тайна. Альберт же, вместе с этим мальчишкой не верят в это и думают, что я все выдумываю, лишь бы прикрыть свое истинное, не благородное происхождение.

— Благородство не зависит от происхождения, — негромко отозвался молодой граф, мимолетно посылая улыбку идущей теперь уже рядом с ним девушке. Та уверенно кивнула, соглашаясь с ним.

— Вот именно. О происхождении Луи мы знаем все, но вот благородства в нем я как-то не заметила, — она слегка вздохнула и, вновь вспомнив, что Ричард приписывал к ее заслугам возвращение в семью блудного брата, поморщилась, — Как только он смог стать таким…

— Да он всегда таким был, — Роман, легко включаясь в беседу и даже отвлекаясь от надругательства, которому был подвергаем его ненаглядный меч, слегка усмехнулся, — Наглый, самовлюбленный, дерзкий, на редкость упертый, беспринципный, бессовестный и бесстрашный до безрассудства мальчишка, до полубезумия обожающий нас. Ты помнишь, как он бегал за нами хвостом, возмущаясь, когда мы пытались улизнуть?

— Да… — Эрик, не скрывая мечтательной, подернутой дымкой ностальгии улыбки, вздохнул полной грудью, — И как пытался проникнуть на бал, просто потому, что мы с тобой там были, и плевать, что бал организован для взрослых… И как я учил его скакать на коне, — он кашлянул и слегка покачал головой, — Он, помнится, упоминал, что я отказался его обучать, но как-то забыл заметить, что когда впервые сел на моего любимого скакуна, так его пришпорил, что бедное животное взвилось на дыбы, разумеется, сбросив его наземь. Я тогда сказал, как сейчас помню, что до тех пор, пока он не научится управлять собой, управлять лошадьми я ему больше не позволю… — молодой граф пожал плечами, — Он обиделся. И, судя по всему, продолжает обижаться и по сей день…

— Действительно, так и остался четырнадцатилетним мальчишкой, — девушка слегка поджала губы, — Интересно, повзрослеет ли когда-нибудь… А ведь я, читая фамильное древо, даже расстроилась, когда прочла о смерти четырнадцатилетнего паренька, переживала!

— Да уж, семейное древо дает довольно общую картину случившегося, — Роман хмыкнул и, сжав львиную гриву, попытался сесть попрямее, ибо за время беседы ухитрился сползти на один бок, — Конечно, трогательно видеть дату смерти мальчишки, но, увы, трудно понять, каким характером этот мальчишка обладал. Может быть, он и повзрослеет… Но всего, что наделал, исправить не сможет. Даже если мы с Эриком простим его, забудем о том, что он помогал дяде, списав все на того, просто потому, что он наш брат и мы рады его возвращению из мертвых, то вот, скажем, Рику он никто, так что вряд ли он простит этого ненормального.

Ричард, внимательно выслушавший характеристику, данную старшими братьями младшему, криво усмехнулся, качая головой.

— А нужно ли ему мое прощение? — поинтересовался он, — Я-то человек не злой, может, и простил бы, дав пару раз по наглой роже, но ему, подозреваю, это без надобности. Если уж только он совсем повзрослеет, но для этого должно произойти чудо.

— Да кто его знает, — отмахнулся виконт, — Этому парню может прийти в голову все, что угодно, вдруг да вздумает повзрослеть?

— Кстати, о приходящей в голову ерунде! — Татьяна, несколько оживившись, с интересом воззрилась на юношу, — Я все время забываю тебя спросить. Когда мы только познакомились, ты продемонстрировал мне след укуса на шее, но откуда?.. Эрик же…

— Пара капель краски, а ты такая наивная, — отмахнулся Роман, явно абсолютно довольный самим собой, а заодно и произведенным эффектом, — Татьяна, серьезно, ты в самом деле полагаешь, что о твоем прибытии в замок я не был осведомлен еще до того, как ты заставила Эрика впустить тебя?

Девушка медленно моргнула, затем перевела взгляд на задумчиво улыбающегося чему-то графа, взглянула на Ричарда, и… не нашлась, что сказать. Оборотень, мгновенно перехватывая у нее пальму первенства, недоверчиво нахмурился.

— Знал? Значит, ты и мою драку с этим гаденышем слышал?

Юноша самодовольно кивнул и очаровательно улыбнулся. Татьяна, в свой черед нахмурившись, ответила на эту улыбку недоверчивым взглядом.

— Тогда почему позволил пойти Эрику, а не разобрался сам?

— Потому, что уже давно прикидывал, чем можно было бы расшевелить его, — голос Романа, вопреки его насмешливому виду, прозвучал на удивление серьезно, — И когда услышал, что он прореагировал на драку (на которую мне, замечу в скобках, было решительно наплевать), подумал, что способ сделать это найден, а уж когда услышал твои с ним препирательства и вовсе обрадовался. Такая настырная девчонка определенно должна была заставить моего брата выпасть из анабиоза и, как мы видим, это и случилось.

«Настырная девчонка» в лице Татьяны, как-то совсем не ожидавшая комплиментов, молча закрыла рот. Что сказать, она не знала и посему, предпочитая вообще избегать продолжения разговора, тихо отошла к Эрику, предпочитая идти поближе к нему.

Виконт, удовлетворенный этим, перевел взгляд на Ричарда.

— А теперь вернемся к вопросу твоего издевательства над моим мечом…

Эрик, мимолетно улыбнувшись в сторону брата и его оппонента, который, не смотря на не самое хорошее самочувствие, огрызался довольно уверенно, обратил взор на девушку идущую рядом. Откуда-то сверху раздалось негромкое шуршание и, прежде, чем молодой человек успел что-то сказать или, возможно, даже подумать, ему на плечо уверенным, грациозным прыжком приземлилась Тиона, утомившаяся следовать за небольшим отрядом по деревьям, уподобляясь обезьяне.

Граф, на мгновение согнувшийся от внезапной тяжести, усмехнулся.

— Кажется, кто-то устал идти пешком… — заметил он и, вновь обратив внимание на девушку, поинтересовался, — Все в порядке?

— Ты о разговоре с Ричардом? — вопросом на вопрос ответила Татьяна. С той самой секунды, как они нагнали своих спутников, она подспудно ощущала интерес молодого графа, который тот не желал выказывать на всеобщее обозрение. Сейчас же, когда внимание всех присутствующих, включая даже измученного Влада, было приковано к оборотню и интантеру, он решил улучить минутку.

— Он сказал, что любит меня… — задумчиво продолжила девушка, не дожидаясь очевидного ответа, — И сказал, что хочет, чтобы я была с тобой.

— Со мной? — Эрик, удивленный и обрадованный этими словами, пораженно качнул головой, — Я не ожидал этого. Но почему?

— С ним для меня опасно, — Татьяна улыбнулась, осторожно беря любимого под руку, насколько это было возможно, ввиду того, что руки его были заняты мотоциклом, — Он сказал, что после того, что сегодня сделал Альберт, не может позволить себе подвергать меня такому риску. Сказал… что мы все для него как семья, и он не желает таить ни на кого обиду.

— Благородное сердце… — граф де Нормонд снова покачал головой, — Я бы никогда не подумал, что Ричард способен на такие поступки. По крайней мере, раньше… Он сильно изменился за последнее время.

— Да и в этом нет ничего удивительного, — девушка негромко вздохнула, закусывая ненадолго губу, — Случилось столько всего… Как хорошо, что теперь все закончилось, правда? И Альберт теперь будет опасаться тебя, да и помощники его, я думаю, тоже.

— А мне, напротив, думается, что все еще только начинается, — задумчиво отозвался молодой человек, — Альберт испугался, да, он сбежал, но я не сомневаюсь, что он вернется. И приведет с собою если не этих, то других помощников, он не отступится просто так от своей цели. Тьери не сумел ни объяснить нам пророчество, которое ты полагаешь проклятием, ни справиться с браслетом, а наши друзья ранены и каким-то образом нужно вызвать Чарльза, чтобы он помог им. Когда я думаю обо всем этом, невольно задаюсь вопросом — что, если Винсент прав? И проклят и в самом деле не мой замок, а я сам? Я как будто притягиваю к себе несчастья, но, к сожалению, они обрушиваются на дорогих мне людей.

— Ты умеешь испортить момент, — пробормотала Татьяна и, на мгновение прижавшись к своему сердечному другу, отрицательно покачала головой, — Ты не проклят, Эрик, даже не смей думать так. Знаешь, я не хочу, конечно, показаться чересчур уж самонадеянной, но Ричард сказал, что я спасла многих. Тебя, Романа, его, даже Винсента и… возможно, Людовика, ибо без меня вы бы никогда не узнали, что он жив. Если уж ты что и притягиваешь к себе, так это не несчастья, а возможность вернуть утраченное счастье. Да и вообще, как не стыдно, став человеком после трехсот лет замерзания в холле, так размышлять?

— Не знаю, — граф, уже вознамерившийся считать себя проклятым, смущенно улыбнулся, — Наверное, не стоит. Хотя для меня загадка и то, почему я, будучи лишен памяти, продолжал сидеть на одном месте, будто переживая глубочайшее горе? И ведь я помню, мне было грустно, мне не хотелось шевелиться, не хотелось ничего… Почему?

— Может быть, все дело в том, что ты несколько чувствительнее Романа? — девушка неуверенно пожала плечами, — Или Винсент где-то просчитался и, стерев воспоминания, не сумел забрать чувства… В конечном итоге, за ту трагедию ты винил себя, хотя и не был виновен, вот это и дало результат.

— Пожалуй, — отстраненно отозвался молодой человек и надолго умолк.

Они уже подходили к замку. Роман с Ричардом продолжали о чем-то спорить, лев под виконтом, которого тот периодически пробовал пришпоривать, или просто дергал за гриву, изредка порыкивал. Влад, увлеченный их шутками и даже забывший о собственной боли, изредка вставлял одно или два словца.

Эрик, завидев башни Нормонда, неожиданно улыбнулся, снова поворачиваясь к девушке. Лицо его сияло торжественной и радостной решимостью.

— Прости, за всеми этими событиями я совсем забыл спросить, — произнес граф, и улыбка его стала шире, — Татьяна… так ты станешь моей женой?

Фрязино.

16 декабря 2018 года