Призраки прошлого

Глава 8

— Нет. Я уверен, что он не лгал.

Роман, услышав неожиданно донесшийся со стороны холла голос брата, поднял голову от старинной, почти древней книги, которую внимательно изучал доселе и, усмехнувшись чему-то, легко поднялся на ноги, отправляясь встречать задержавшихся путешественников.

До слуха его донесся недовольный вздох, вероятно, принадлежащий хранителю памяти и голос, раздавшийся мгновением позже, подтвердил это предположение.

— Хорошо, пусть в этом он и не лгал. Но влияние Альберта на него довольно сильно, и полностью быть уверенным в его словах нельзя.

Юноша, чей интерес возрастал с каждым новым словом вернувшихся путников все больше и больше, прибавил шагу.

— То есть, ты думаешь, Альберт и уколов ему никаких не делал?

Узнав голос Татьяны, Роман довольно улыбнулся. Подсчет был завершен и цифры сошлись — замок покинули трое и трое же вернулись обратно, причем, судя по всему, все трое находились по-прежнему в полном здравии.

— Ну, уколов… — начал хранитель памяти, но в этот миг виконт де Нормонд, миновав двери гостиной, вышел в холл, являя себя пред очи светлые всех в нем присутствующих.

— С возвращением, господа бродяги, — юноша окинул всю троицу заинтересованным взглядом, хотел, было, задать столь важный ему вопрос, но, увидев чумазого Винсента, который так и не успел привести себя в порядок, откровенно хрюкнул, как-то сразу отвлекаясь от собственных мыслей, — Вы что там, пыль котом вытирали?

— Да нет, пол подметали, — невозмутимо отозвалась Татьяна и, очаровательно улыбнувшись, прибавила, — И дымоход чистили.

Роман, заинтригованный сим заявлением еще больше, слегка приподнял брови.

— В древней-древней избушке древнего-древнего мага есть новый-новый дымоход?

— Был бы новый, не надо бы было чистить, — недовольно буркнул хранитель памяти и, вздохнув со странным оттенком неоправданной ностальгии, прибавил, — Наверное, юность его еще скелет знал…

Виконт де Нормонд слегка потряс головой и, поправив разметавшуюся шевелюру, недовольно упер руки в бока.

— Вот, значит, меня с собой они не берут, а потом начинают невнятными страшными историями пугать про всяких юных скелетиков, которыми чистят старые дымоходы, — он недовольно хмыкнул и, скрестив руки на груди, претенциозно продолжил, — Я требую кровавых подробностей, приведших к скелетам! Ну-с, кто первый будет рассказывать?

— Да чего там рассказывать-то, — Винсент утомленно вздохнул и, пожав одним плечом, скороговоркой проговорил, — Дом, пророчество, Татьяна, комната, камин, скелет, корабль, перстень, дорога, ручеек…

— Тпру! — Роман, абсолютно неудовлетворенный таким коротким изложением событий, сделал движение, будто натягивал поводья норовистого скакуна, — А теперь по каждому пункту, пожалуйста, отдельные подробности. Чем больше и кровавее, тем лучше.

Татьяна, вспомнив о пережитом ею в избушке «дедушки-колдуна», как выразился Людовик, недовольно поежилась.

— Сам не знаешь, о чем просишь, — буркнула она и, явственно предпочитая не быть наглядным пособием при перечислении так желаемых юношей подробностей, начала потихоньку пробираться к балюстрадам.

Винсент, не то не заметивший этих маневров со стороны девушки, не то решивший не мешать им, слегка потер нос, собираясь с мыслями. Нос, испачканный прежде лишь чуть-чуть, после этих действий стал равномерно серого цвета. Роман, кусая губы, старательно отвел взгляд, сдерживая рвущиеся наружу шутки, дабы не сбивать придворного сказителя с мысли.

— Как я и обещал, путь занял у нас не слишком много времени — лишь чуть больше часа, хотя я и не засекал. То, что маг не живет в избушке, стало ясно с первого взгляда…

Эрик Стефан де Нормонд, за все время разговора не вымолвивший ни слова, неожиданно шагнул вперед. Он понимал, что рассказ Винсента, безусловно, важен и что понять все случившееся в избушке возможно лишь при обстоятельном изучении каждого события, но сдерживать себя долее не мог. Слова рвались наружу и молодой человек, устав бороться с собой, наконец дал им выход.

— Мы встретили Луи, — негромко произнес он. Татьяна, как раз приблизившаяся к балюстрадам, возле которых стоял Роман, замерла на полушаге. Эту тему без внимания ей оставлять тоже не хотелось.

Винсент, моментально сбитый и отвлеченный от повествования, подавил недовольный вздох и, напустив на себя откровенно несчастный вид, опустил плечи, изображая покорность жестокой судьбе, адептом которой сейчас выступал Эрик.

Роман, немного ошарашенный известием, нащупал позади себя балюстраду и осторожно присел на нее. Видимо, стоять ему, говоря о младшем братце, было некомфортно.

Блондин, заметив его действия, чуть поморщился.

— Не сиди на балюстрадах, — проговорил он и слова эти, как-то сразу сбросив покров оцепенения, накрывший собою холл после сообщенной новости, прозвучали особенно отчетливо.

— Я и не сижу, — отмахнулся виконт, устраиваясь поудобнее, — Ты имеешь в виду, братик поджидал вас в избушке?

— Нет, — граф де Нормонд утомленно выдохнул и, оглядевшись, присел на собственный стул, пока еще продолжающий мирно обитать в холле, — Мы встретили его на обратном пути.

— Глобально на пути, — поддакнул хранитель памяти, решая все-таки поучаствовать в беседе, — Прямо на дороге стоял, мальчишка…

Юноша, мгновенно уловив в голосе друга некоторое раздражение, с интересом склонил голову набок. Черные волосы его, скатившись на одну сторону, водопадом накрыли плечо, скрывая его от глаз собеседников.

— И каковы же твои впечатления от общения с нашим блудным братишкой на здоровую голову? — серо-зеленые глаза немного сузились, в них зажегся огонек нового интереса. Чувствовалось, что Роман уже предвидит и даже предвкушает должный последовать ответ, но все-таки очень желает его услышать.

Винсент думал не долго — воспоминания от общения со столь разозлившим его парнем были вполне свежи, как и впечатления от него.

— Дергается много, — раздраженно обронил он и, нахмурившись, на несколько секунд сжал губы. После чего, немного справившись со вновь вспыхнувшим гневом, продолжил нелестную характеристику:

— Наглый, беспардонный и абсолютно не знакомый с уважением к другим мальчишка. Прямо как ты, только гораздо хуже.

Его собеседник, похоже, впечатленный последними словами хранителя памяти больше всего, изумленно прижал руку к груди.

— Да ты что? На этом свете существует кто-то, хуже, чем я? — он несколько секунд помолчал, позволяя присутствующим сполна прочувствовать степень его изумления, а после небрежно добавил, — Бессовестная попытка отобрать у старшего брата пальму первенства. Надо будет обязательно вернуть ее обратно.

— Ха-ха, — раздельно, выразительно и, вместе с тем, очень кисло отозвался де ля Бош, — Мне вообще рассказывать дальше или тебя теперь только пальмы этого мальчишки волнуют?

— Так у него их много? — совсем возмутился юноша, — Кого же это он еще ограбил… — и, заметив, что шутки его более как-то не находят отклика у присутствующих, предпочел сменить тему, с восхитительной небрежностью ставя согнутую ногу на балюстраду рядом с собой, — Чего он от вас хотел-то вообще? Или чисто так, компанию составить, растения обсудить?

Эрик, сидящий на стуле боком, вздохнул и, облокотившись о его спинку, оперся подбородком о ладонь.

— Ты удивишься, но, вероятно, скорее второе. Он так толком и не сказал, что ему было нужно, хотя, уходя, заметил, что выяснил все, что хотел, — по губам графа скользнула легкая улыбка, — Попросил меня быть осторожнее. Почему-то вспомнил про ту деревню, люди из которой все еще недолюбливают меня…

— «Веря сказкам чертова старика», — воодушевленно подхватила девушка, опираясь рукой о балюстраду рядом с Романом, но глядя, тем не менее, на его брата.

— Какого старика? — хриплый голос, неожиданно раздавшийся от дверей гостиной, заставил всех участников небольшого собрания перевести внимание туда, — кого обернувшись, кого просто сменив объект созерцания. Как обычно оригинальный виконт, которому надлежало оглянуться, при этом едва не свалился с балюстрады.

— Вот поэтому я тебе и говорю не сидеть на них, — со скрытым удовольствием отметил блондин и юноша, недовольно махнув рукой в его сторону, чуть не упал повторно. Рассерженный собственной неожиданной неловкостью он, нахмурившись, предпочел обратить свое недовольство на нового собеседника.

— Ты же говорил, тебе плохо!

— А мне и плохо, — Ричард, и в самом деле какой-то бледный, имеющий откровенно нездоровый вид, слегка привалился плечом к дверному косяку, — Но я же не мог проигнорировать возвращение наших блудных… Так что за чертов старик был упомянут тобой, Татьяна?

Девушка, слегка заволновавшаяся за состояние здоровья оборотня, легко пожала плечами.

— Это не мной, — пояснила она, — Это Людовик так сказал. Я вообще не понимаю, почему он вдруг завел разговор о той деревушке, и о людях там, если только… — неожиданная мысль заставила ее изумленно приоткрыть рот и медленно обвести взглядом всех присутствующих в холле. Упомянутые присутствующие молча смотрели на нее, ожидая продолжения фразы.

— А что если… — Татьяна, все еще неуверенная в своей догадке, как-то рефлекторно понизила голос, будто стесняясь собственных слов, — Что, если это был намек?.. Что, если этот «дедушка-колдун» живет там, прячется среди людей?

Ричард, устало опустивший голову, услышав последнее предположение, рывком вскинул ее. Движение это оказалось для оборотня чересчур резким и он, машинально ухватившись за косяк, дабы не упасть назад, неожиданно закашлялся, прижимая руку ко рту. Девушке, обеспокоенно взиравшей на него, вдруг почудилось, что на пальцах мужчины что-то сверкнуло, однако, рассматривать это сейчас было явно не время.

— Кого-то определенно надо отдать на растерзание Чарли… — элегически промурлыкал Роман. На губах его появилась улыбка отъявленного злодея, правда, неизвестно, кому адресованная — не то Ричарду, которого он намеревался отдать на произвол придворного доктора; не то доктору, даже не подозревающему о том, какую роль ему намереваются вменить.

— Думаю, он будет крайне рад продолжить лечение наших домашних зверюшек, — злобная улыбка виконта стала сладкой.

Ричард, с хрипом втянув воздух, попытался, было, что-то ответить, как-то прореагировать на слова молодого нахала, однако, вновь зашелся кашлем, сгибаясь в три погибели. Татьяна, не могущая доле наблюдать за страданиями оборотня, даже не предпринимая попыток помочь ему, бросив в сторону Романа до крайности неодобрительный взгляд, сделала шаг к мужчине, намереваясь поддержать его.

Дойти до Ричарда она не успела. Откуда-то со стороны гостиной внезапно послышалось негромкое цоканье по каменному полу звериных когтей и в следующий миг, черной тенью скользнув в дверном проеме, рядом с оборотнем оказался его верный и преданный, неотлучный и незаменимый друг — большая пантера. Остановившись рядом с хозяином, она прижалась боком к его ногам. Ричард, казалось, начавший приходить в себя, рефлекторно коснулся ладонью большой головы зверя и, медленно выпрямившись, неуверенно втянул воздух, затем столь же неуверенно его выдыхая. Вздох получился глубоким и совершенно спокойным. Кашель, мучивший оборотня еще мгновение назад, прошел, словно по волшебству.

Татьяна, покосившись на пантеру, медленно перевела взгляд на Винсента. Ей еще не доводилось слышать о способностях хранителей памяти излечивать одним лишь касанием, и этот вопрос, можно смело сказать, ее весьма заинтересовал. Однако, господин де ля Бош, хмурый и, по-видимому, сильно недовольный вынужденным перерывом в обсуждении тем куда как более важных, на его взгляд, оставил вопрос в глазах девушки безо всякого внимания. Тем более, что Ричард, определенно чувствующий себя лучше, вновь решил подать голос.

— Сочувствия, я вижу, от представителей вашей ненормальной семейки ждать бесполезно, — хрипло проговорил он и, явно машинально почесав пантеру за ухом, продолжил, — Я, собственно, вот о чем. Один колдун в этой деревушке точно есть. Правда, честно, я без понятия, жил ли он в какой-то древней избушке, да и с предками его я особенно не знаком.

— Но его ты знаешь, — отметил Эрик, поворачиваясь на стуле и, облокотившись теперь обеими руками о его спинку, в упор глянул на оборотня, — Откуда?..

Ричард недовольно поморщился. Было видно, что воспоминания о пресловутом колдуне неприятны ему.

— От Альберта, — в конце концов нехотя признался он и, покосившись на пантеру, словно бы испрашивая у нее совета, прибавил, — Старик считал его своим другом. Но…

— Но мало ли на свете стариков, которые его таковым считали, — вклинился Роман, легко угадывая предполагаемое продолжение прозвучавшей фразы, — У дяди вообще вряд ли друзья водятся, по-моему, он не слишком восприимчив к подобным отношениям… Может, это и другой дед.

Винсент в крайней задумчивости потрогал испачканный и оцарапанный нос и вздохнул.

— Все может быть, — элегически протянул он, — Тем более, если в ситуации присутствует Альберт.

Эрик, мельком глянув на него, легонько кивнул, затем вновь переводя взгляд на брата.

— Почему ты думаешь, что у него нет никаких привязанностей? Он это, конечно, он, но… а как же Мари? Он ведь подарил ей кулон, целовал ее, ты сам говорил. Да и Луиза…

— Ну, ее он точно не целовал, — фыркнул Ричард, не позволяя виконту де Нормонд, к которому, как нетрудно догадаться, и были обращены слова блондина, ответить, — Луиза это вообще… Не более, чем инструмент. Бездушный, бесчувственный…

— Ну да, — не удержался хранитель памяти, — Бесчувственная, а на тебя-то виды имела. И не отнекивайся — я сам видел. На балу еще.

Оборотень, по-видимому, сильно возмущенный этими словами, непроизвольно сжал руку, которую все еще держал на голове пантеры, планируя, вероятно, образовать кулак. Кулака не получилось, зато Дэйв, чье ухо угодило в крепкую хватку хозяина, негодующе пискнул. Звук оказался довольно сильно похож на простое мяуканье, поэтому, когда из-под лап пантеры донесся кошачий ответ, никто особенно не удивился. К манере Тионы всегда приходить на важные заседания все уже успели привыкнуть. Ричард же предпочитал просто не замечать кошку.

— Я вообще без понятия, чего она там имела на меня, — недовольно проговорил он, бросая на Винсента мрачноватый взгляд исподлобья, — Вешалась на шею конкретно, достала… Нет, я, конечно, не жил монахом в те годы, да в общем-то и сейчас этого не планирую делать, но эта кровожадная девчонка меня доконала конкретно.

Роман, похоже, совершенно не питающий ревности к своей глобально бывшей симпатии, ухмыльнулся, старательно принимая на себя вид безоблачной невинности.

— И чего же ты шансом не воспользовался, коль монахом не жил? Или на период общения с ней решил таки принять сан?

Ричард поморщился. На лице его явственно проступило выражение величайшего отвращения.

— Посмотри на Татьяну и сравни ее с этой… — он сжал губы, ловя грубое словцо, — И скажи — кого я должен бы был выбрать?

Юноша, улыбнувшись в ответ с совершенно очаровательной проказливостью, возвел очи горе. Голос его, когда он заговорил, напомнил мурлыканье все той же Тионы, которая, надо заметить, была явно не слишком довольна таким наглым плагиатом.

— А я бы на твоем месте выбрал Луизу…

Татьяна, прекрасно помнящая «темпераментную» серую мышь, не так давно окончившую свои дни перед вратами Нормонда, легко угадав наезд в свою сторону, причем, вероятнее всего, не столь искренний, сколь провокационный, стараясь держать себя в руках, внимательно посмотрела на вьющуюся уже у ее ног кошку.

— Тио, милая моя, можно я швырнусь тобой в этого хама?

Виконт довольно захохотал. Судя по всему, реакция на его слова последовала именно та, на которую он и рассчитывал, посему юноша, совершенно удовлетворенный этим, счел беседу о темпераментных мышах завершенной.

— Ладно, — уже несколько более серьезно вымолвил он, отворачиваясь от потенциального пациента придворного доктора и обращая вновь внимание на вернувшихся путешественников, — Что там у нас с баранами?

Хранитель памяти утомленно вздохнул и, сунув руки в карманы, бросил грустный взгляд на занятый стул. После чего, видимо, решив отвлечься от печали разговорами, все-таки ответил.

— Смотря с которыми. Я тебе их много перечислил.

— Да, и я уже ни одного не помню, — отмахнулся Роман, — Так что давай еще раз и хоть немного более подробно.

Винсент, на которого вновь свалилась обязанность придворного сказителя, недовольно поморщился.

— Интересно, где на мне написано «сказочник»? — буркнул он и, не позволяя обрадованному обилием вариантов ответа виконту даже открыть рот, начал рассказ, — Я уже сказал, что до дома мы дошли быстро. Зашли внутрь, осмотрелись, Татьяна обнаружила дверку и пошла приставать к ней.

— Угу, — мрачновато откликнулась девушка, — А дверка начала на меня злобно ругаться рифмованными пророчествами.

Молодой человек, оглянувшись на не менее удивленного таким поворотом событий оборотня, слегка приподнял брови.

— Интригующе, — отметил он, — И что же там было, в злобно зарифмованных пророчествах?

— Можешь почитать сам, — хранитель памяти уверенно вытащил из кармана сложенный вдвое лист бумаги, на обратной стороне которого записывал пророчество, не менее уверенно развернул его и, посмотрев на размазавшиеся за время пути буквы, пригорюнился, — Или не можешь… Надеюсь, хотя бы в этом доме карандаши обитают?

— А что, в старенькой избушке, где вас подстерегал братец-грабитель, карандашиков нет? — казалось бы, искренне изумился Роман, — Или он не только пальмы тырит?

— Он пальмы не в избушке тырит, а возле речушки, — несколько мрачновато отреагировала девушка, — Тебе же…

— Я протестую! — Винсент, на которого, как всегда, по мнению Татьяны, не ко времени напал стих шутить, негодующе упер руки в бока, — Это был ручеек!

— Боже, да какая разница? — девушка недовольно всплеснула руками. Хранитель памяти вознегодовал еще сильнее.

— Как «какая разница»? Ручейки тоже имеют право существовать на этом свете! И коли у них нет заступника, их буду защищать я, до последней капли крови! Я прекращу эту бессовестную дискриминацию!

Роман, крайне заинтригованный прозвучавшими словами, вежливо изогнул бровь.

— О, как интересно… В чьих-то жилах скопилось слишком много крови? Ну, что ж… — он легко соскочил с балюстрады и склонился в сторону мужчины в изысканнейшем поклоне, — Я готов быть вашим противником, месье де ля Бош. Где моя шпага?

— Так вы, господин де Нормонд, против ручейков? — грозно осведомился хранитель памяти, делая весьма решительный шаг вперед, — В таком случае…

— Да хватит вам! — не выдержала Татьяна, — Нашли, тоже мне, время и… У тебя есть шпага? — неожиданно осознанный факт заставил ее перебить саму себя и с интересом воззриться на молодого человека, — Серебряная?

Юноша, тот час же отвлеченный от перспективы кровавой драки за права ручейков, ухмыльнулся, переводя взгляд на более интересный объект для беседы.

— Ты хочешь убить Ричарда? — очень ласково и проникновенно осведомился он и, переделав ухмылку в сладкую улыбку, промурлыкал, — Не переживай, с этим я справлюсь и сам.

Оборотень, который после прозвучавшего вопроса от неожиданности даже поперхнулся, нахмурился, по примеру Винсента шагая вперед и оставляя пантеру позади.

— Ах так? Можешь считать, что теперь у тебя два противника, де Нормонд! Я дорого продам свою жизнь!

— Черт возьми, да умолкните вы!! — граф де Нормонд, который уже на протяжении некоторого времени предпринимал интеллигентные попытки вежливо напомнить о своем существовании, наконец не выдержал, резко повышая голос и рывком поднимаясь на ноги. В холле повисла тишина. Столь яростное выражение недовольства было так нетипично для Эрика, казалось настолько диким и неправильным, что присутствующие, откровенно ошарашенные им, некоторое время совершенно искренне не находились, что сказать.

Блондин не преминул этим воспользоваться.

— Благодарю, — уже на порядок тише вымолвил он, — Довольно болтать обо всякой ерунде, существуют вопросы куда как более важные.

Роман, моментально выпавший из общего ступора, воодушевленно кивнул.

— Безусловно! И главный из них — здоровье моего братика, на которого общение с родственной мелочью как-то очень плохо повлияло.

Эрик чуть поморщился, намереваясь, вероятно, высказаться в том смысле, что среди вопросов существуют и еще более важные, нежели вопрос его здоровья, однако, не учел того, что народу, помимо него, в холле слишком много и каждый желает выразить свое мнение.

Оборотень недовольно хмыкнул.

— А я-то, наивный, думал, что теперь эта ваша пузатая родственная мелочь не будет влиять на уклад чьей-либо жизни… — и, бросив взгляд на явно не особенно довольного графа, вздохнул, — Ладно, ладно, я понял. С меня требуется серьезный и обстоятельный рассказ о Тьери. И если…

— О ком? — Татьяна и Винсент, задав вопрос в один голос, абсолютно синхронно повернулись в сторону Ричарда. У Романа, удивленного незнакомым именем не меньше, возникло странное ощущение, что у хранителя памяти и девушки есть что-то общее в манере поведения, какие-то смутные нюансы, роднящие их. Впрочем, в силу своего характера, юноша счел это лишь весьма забавным и предпочел не заострять сейчас внимания на очередной шутке, дабы не действовать на нервы и без того нервному брату.

— О Тьери, — тем временем спокойно повторил оборотень, — Ну, старик из той деревушки. Колдун, маг…

— Какое-то… не магическое у него имя, — девушка быстро глянула на Эрика, будто бы ища у него поддержки своим словам и, не обнаружив таковой, устало вздохнула, — Рик, ты уверен, что там нет других стариков?

— Ну, старики-то там, может, и есть, — хмыкнул мужчина, — Но магов среди них вроде бы как не наблюдается. Так вот, как я уже пытался сказать — этот самый Тьери связан с Альбертом. Но…

— Его можно выкрасть и силой заставить помочь нам! — мгновенно оживился Роман, опять не давая Ричарду завершить начатую фразу. Оборотень тяжело вздохнул.

— Людовика Альберт выдрессировал лучше, — мрачновато и даже как будто бы с угрозой отметил он, — Тот хотя бы не перебивает старших… Черта с два ты выкрадешь этого старика, а если попытаешься — еще большой вопрос, кто из вас кого будет пытать. И зачем.

Виконт де Нормонд, недовольно дернув плечом, оперся ладонью о балюстраду и, кривовато улыбаясь, прищурился в сторону оборотня.

— Тебе напомнить, сколько мне лет, Рене? Тоже мне, «старший»…

— А тебе напомнить, сколько мне? — хладнокровно отреагировал мужчина, — Так что угомонись, мальчик, и послушай, в конце концов, дяденьку Ричарда. Я в сотый раз пытаюсь объяснить, что старик на Альберта маленько обижен, так что…

Роман, органически не могущий молчать, когда говорят другие, заинтересованно вскинул брови.

— Чем это дядя его так обидел? Не давал играть с песиком? — эти слова сопроводил еще один, на сей раз довольно красноречивый прищур в сторону рассказчика.

Эрик, вполне оценивший попытки оборотня говорить и в самом деле о серьезных вещах, а кроме того — постоянную помеху этим попыткам в лице младшего из присутствующих здесь де Нормонда, снова не выдержал.

— Роман, уймись! — серые глаза сверкнули холодным гневом. Расшалившийся юноша, почуяв запах керосина, проникший в это дело, недовольно примолк, надувая губы и скрещивая руки на груди.

Ричард благодарно кивнул, посылая графу де Нормонд легкую улыбку.

— Спасибо. Так вот… Когда я был там в последний раз, Альберт велел мне ни под каким видом не приближаться к деревне и ни за что не общаться со стариком. Я сказал ему об этом и, готов клясться, Тьери был задет. Поэтому, быть может, до похищений дело и не дойдет.

— Враг моего врага — мой друг? — осведомился Винсент, с явным вниманием выслушавший слова оборотня, — Или приятель моего врага, на этого врага обиженный — мой помощник?

— Есть такая вероятность, — последовал уклончивый ответ и оборотень слегка вздохнул, — Но мы же до сих пор не уверены, что это тот самый старик, который нам нужен.

— Да хоть какой, — снова подал голос виконт де Нормонд, правда, говоря на сей раз несколько более серьезно, — Может, если помочь не сумеет, то знает хоть что-то об обитателе избушки… Рик, а в каких ты с ним отношениях?

Эрик, по-видимому, все еще не слишком доверяющий шутливой натуре брата, слегка сдвинул брови.

— Роман, я просил…

— Подожди, — Ричард задумчиво провел указательным пальцем по губам, взирая на юношу без малейшего осуждения, — Тебя интересует, не могу ли я представить ему Татьяну и ее браслетик? — и, дождавшись согласного кивка от парня, он ненадолго замолчал, покивав в ответ. Наконец какая-то мысль осветила его сознание и оборотень, с очередным вздохом сунув руки в карманы, легко пожал плечами.

— Представить-то я могу. И даже думаю, что Альберта рядом не будет… Но, ребят, — он окинул взглядом собравшихся, — Люди в этой деревне вряд ли забыли свои походы к стенам замка. Татьяна одним своим присутствием здесь произвела на них довольно сильное впечатление, Эрик для них вообще вселенское зло… А выманить старика за пределы деревеньки, я боюсь, будет не слишком-то просто.

Молодой граф, закусив губу, сделал несколько медленных шагов вдоль стоящего в холле стола. Затем побарабанил по нему пальцами, явно размышляя о чем-то и, наконец подняв голову, негромко вымолвил:

— Быть может, Луи и в самом деле дал подсказку, как убедить их… — заметив непонимание в глазах собеседников, он слабо улыбнулся, — Он сказал, что люди в той деревне уверены, будто у вампиров нет крови.

— Нет! Нет, нет и еще раз нет, я категорически против!

— Татьяна… — граф де Нормонд, зайдя следом за возмущенной девушкой в гостиную, остановился позади собственного кресла, взирая на нее, застывшую чуть поодаль, скрестив руки на груди. Она была чудо, как хороша сейчас, однако, молодой человек, прекрасно понимая, что избранница в данный момент вряд ли настроена на романтику, честно старался не отвлекаться от серьезных вещей.

Впрочем, произнести заготовленную убедительную речь он так и не успел.

— Я абсолютно согласен с ней! — Роман, возмущенный не меньше Татьяны, широкими шагами прошествовал следом за братом и остановился между ним и девушкой, правда, все-таки ближе к последней, — С какой бы стати ты должен устраивать ритуальное самоубийство на потеху двинутой на голову толпе?

— Да причем тут самоубийство? — Ричард, которого негодующие собеседники немного подвинули, проходя мимо, повернулся лицом к гостиной, снова прислоняясь плечом к дверному косяку, как и прежде, — Довольно нескольких капель крови, чтобы убедить их, и все.

— Ну, давайте захватим с собой Чарли со скальпелем! — всплеснул руками виконт, после чего недовольно оперся о спинку ближайшего стула, — Я не понимаю, вы что, такие же двинутые, как и эти людишки? Альберт может не стоять вплотную к старику, но вполне может находиться где-то поблизости, и кровь…

— Альберт не обладает волчьим нюхом, — хмыкнул оборотень, легко отбивая очередной выпад оппонента.

— Зато в его команде может найтись тот, кто обладает! — вмешалась девушка, — У тебя есть гарантии, что таковых там не имеется?

Хранитель памяти, некоторое время выслушивающий споры, доносящиеся из гостиной, не покидая холла, устало вздохнул и, подойдя ближе, аккуратно протиснулся мимо замершего в дверях оборотня. Говорить ему ничего не хотелось, участвовать в дискуссии и подавно, посему Винсент, смиренно дожидаясь окончания прений, смутно надеялся прикинуться каким-нибудь шкафчиком, стульчиком или же просто под шумок смыться куда-нибудь подальше от спорщиков. Надеждам его сбыться было благополучно не суждено.

Стоило только де ля Бошу появиться в дверях гостиной, как все взгляды мгновенно обратились к нему. На несколько секунд повисло молчание. Затем Татьяна, окинув взглядом всех прочих, требовательно произнесла:

— А ты что скажешь?

— Верно, пока у нас двое на двое, — подхватил Роман, — Нужен кошачий перевес, просто срочно необходим!

Ричард, закусив губу, возвел глаза к потолку, старательно пряча коварную улыбку.

— У меня есть Дэйв, кстати говоря… — задумчиво проговорил он и, не сдержав не улыбки, но ухмылки, опустил взгляд на графа, — Эрик, кажется, нас большинство.

— Он не говорящий! — возмутилась девушка, не давая блондину даже открыть рот, — Ты мухлюешь, Рик!

— Вот именно! — снова согласился виконт де Нормонд, — Если ты не будешь играть честно, то Винса мы запишем в свою команду. И Чарли заодно.

Хранитель памяти, отчаянно пытающийся вставить хоть слово и вертящий головой, глядя то на одного, то на другого, тяжело шагнул вперед.

— Успокойтесь, — голос его, как единственного нейтрально настроенного человека в этой комнате, сейчас вызвал даже больше внимания и послушания, чем голос самого хозяина замка, — Во-первых. Да, — он кивнул на Татьяну и Романа, — Я соглашусь, что кровопускание, да еще и вдали от замка — затея опасная. Но! — заметив, что юноша пытается очень бурно выразить свой восторг, он повысил голос, — Иногда для достижения целей необходимо и рискнуть. В конечном итоге, я напоминаю, что браслет сам по себе, без помощи по удержанию его, так сказать, в узде, может представлять собою куда как большую опасность, нежели та, которая может и не случиться. В общем, короче говоря, — господин де ля Бош устало вздохнул и, отодвинув один из стульев, недовольно уселся на него, — Вы заколебали со своими спорами, друзья мои. Все равно сейчас к старику никто не пойдет, так что самые уставшие пусть отправляются отдыхать, а я категорически требую карандаш и лист бумаги. Все, споры закончены.

— Пойду позову Чарли для поддержки, — недовольно пробормотал Роман и, прекрасно понимая, что делать этого не будет, тяжело вздохнул, — Все-таки посадить его на цепь и под замок было не такой уж плохой идеей… Как думаешь? — взгляд его обратился к явственно недовольной Татьяне. Та угрюмо кивнула и, покосившись на Винсента, по его примеру решительно уселась на ближайший к ней стул.

Эрик слегка покачал головой и, предпочитая мир бесконечным пререканиям, сам присел за стол переговоров, хотя и не зная, что говорить.

— Неплохая идея — то, что пойдем не сей секунд, — заметил Ричард, наконец-то отлипая от дверного косяка, — Я, пожалуй, пойду, поотдыхаю еще. Вам желаю того же, — и, завершив коротенькую тираду, он уверенно направился в сторону отведенной ему комнаты. Пантера потрусила следом за ним.

В гостиной на некоторое время воцарилось тяжелое, какое-то давящее молчание. Нарушил его Роман, в конечном итоге утомившийся терпеть неприятную тишину.

— Ладно… — в голосе его все еще чувствовалась тень недовольства, однако, молодой человек честно попытался скрыть его, — Отвлечемся от новой темы и вернемся к старой. Что там у нас со страшной древней избушкой и злобными пророчествами в рифму?

Эрик, на сей раз с радостью откликаясь на предложение брата, играющего роль придворного шута, мигом подхватил старую тему.

— Пророчество у Винсента, — откликнулся он и, помолчав с секунду, задумчиво добавил, — Записанное углем на обратной стороне списка…

— Какого списка? — Роман, явственно не понявший слов старшего родственника, недоуменно оглянулся на Татьяну, затем перевел взор на хранителя памяти и подозрительно нахмурился, — Того списка? Ты что, листочек дядин из замка стибрил? Признавайся, наглый кот!

Винсент лениво махнул рукой, кладя другой на стол сложенный вдвое лист бумаги.

— Выключись, — равнодушно прореагировал он, — Листочек я стибрил в избушке. Так что не волнуйтесь, уважаемый, вашему бесценному имуществу ущерб нанесен не был.

— И то радует, — жизнерадостно сообщил записанный в электрические приборы и абсолютно не планирующий выключаться, виконт, — Тогда поговорим о пророчествах…

— А пророчеству нужен карандаш, — голосом сварливой старушки, вероятно, пытаясь передать эмоции того самого пророчества, отозвался хранитель памяти, — А вы, молодой человек, все никак мне его не изволите предоставить.

Молодой человек, в адрес которого и был совершен наезд, по сию пору, в отличие от всех прочих, не сидящий за столом, а стоящий рядом с ним, демонстративно сгорбился.

— Как не стыдно сваливать такие тяжкие обязанности на старого, больного человека? Ну, что ж, мой бессовестный внучок, коль уж сам ты не можешь добрести до места обитания карандашиков и листиков, несчастный дедушка Роман, так уж и быть, изволит проводить тебя.

«Внучок» Винсент, моментально включаясь в игру, старательно изобразил величайшее волнение и заботу.

— Что ты, что ты, дедушка, в твоем возрасте категорически противопоказано шля… ходить на такие большие расстояния! Посиди вон лучше, кашку пожуй, а я тебе в подарок каракулю нарисую.

— Да я бы с радостью! — недовольно заохал Роман, — Так только ты ж ведь заблудишься, потеряешься, а я пойду искать тебя и потеряюсь сам.

— А потом на поиски вас обоих отправлюсь я, — вздохнула Татьяна и, оглядев пустой стол, требовательно добавила, — Дедуль, ты там пока каракули рисовать не ушел, может, ужин нам приготовишь?

Виконт, только, было, повернувшийся, дабы показывать путь хранителю памяти, услышав вопрос, медленно поднял подбородок. Затем не менее медленно повернул голову в сторону девушки и завершая маневр, резко опустил ее, бросая на посмевшую предложить ему подобные вещи Татьяну уничижающий взгляд.

— Ты хочешь заставить готовить меня? — тихо и зловеще, с истинно аристократическим холодом в голосе осведомился он, — Меня?

Девушка непроизвольно сглотнула. Ей, как и всем остальным было прекрасно понятно, что такое поведение Романа — не более, чем очередная шутка, однако, эффект произведен им был.

— Меня?.. — снова повторил юноша, хмуря изящные брови и, неожиданно повернувшись, возмущенно всплеснул руками, — Меня! Старого, больного человека двадцати трех лет от роду! У тебя совесть вообще есть?

Татьяна, закусив губу, чтобы не расхохотаться, изо всех сил попыталась изобразить серьезность. Последняя изображаться не пожелала и девушка вместо ответа зажала себе рот ладонью. На сей раз Роман превзошел даже самого себя — шутка оказалась столь удачной, что смех сдержать никак не получалось.

Эрик, сам не в силах удержаться от улыбки, вежливо кашлянул.

— Трехсот двадцати трех лет, — негромко поправил он младшего брата, и тотчас же, делая вид, что обращены эти слова были вовсе не к нему, принялся с преувеличенным вниманием созерцать пустой стол.

Виконт недовольно махнул в его сторону рукой.

— Никому не нужные подробности! Я юн душою, между прочим, да… Так о чем это… Ах да, — взор серо-зеленых глаз снова упал на хихикающую Татьяну, — Что там у тебя с совестью?

— А что с ней? — девушка, старательно изображая святую наивность, захлопала глазами, даже прижимая руки к груди, — Жива, вполне здорова, спасибо, что спроси…

— Она у тебя вообще существует? — решительно прервал собеседницу молодой человек.

Винсент демонстративно зевнул. Говоря начистоту, хранитель памяти сам был бы совсем не против немного передохнуть, однако, насущные дела в образе не переписанного пророчества вставали перед ним во всей своей красе, лишая малейших надежд на отдых. В свете же этого бесконечные шутливые перепалки друзей начинали ему все больше и больше надоедать.

— А что, похоже на то? — не давая ответить Татьяне, мужчина предпочел перехватить эстафетную палочку, медленно поднимаясь из-за стола, — Мог бы уже выучить, что когда она голодная, ее совесть убегает искать пропитание… Так что давай, дедушка юных лет, обеспечь народ провизией и дай мне, в конце концов, карандаш. Пока не найдем нового мажордома, его обязанности будешь исполнять ты.

Роман, вероятно, абсолютно не ждавший столь бессовестного наезда на свою вельможную персону, открыл в возмущении рот, не сумел выдавить даже писка и не менее возмущенно его закрыл. А затем, внезапно посерьезнев, быстро облизал губы и, уже без возражений, хлопнул открытой ладонью по столу.

Перед Эриком и Татьяной в мгновение ока возникли не блюда даже, а целые подносы, сервированные в лучших традициях исполнения нужд голодающих, снабженные не только пищей, но и напитками.

— Вот вам Роман-самобранка, — недовольно буркнул юноша и, решительно отвернувшись, уверенно зашагал в сторону библиотеки, — А теперь я пошел и не смейте боле сбивать меня с моего пути! Мурзик, за мной.

Потерявший в свою очередь дар речи Мурзик, скрипнув зубами, последовал за ним.

Совещание, на котором было больше смеха, чем серьезных слов, наконец завершилось.

— Что же тебе так не терпится мне сообщить? — Винсент, уверенно шагающий за буквально летящим впереди виконтом, слегка склонил голову набок. Понять стремление того поведать какую-то, вероятно, крайне важную, новость, было сейчас более, чем просто, и юноша, видимо, и не пытающийся скрыть этого своего желания, ничуть не удивился вопросу.

— Дойдем — узнаешь, — чуть усмехнулся он, оглядываясь на спутника через плечо. После чего помолчал и негромко, но очень серьезно добавил:

— Я не доверяю здешним стенам.

Слова, которым надлежало бы изображать шутку, прозвучали настолько искренне и до такой степени убедительно, что хранитель памяти, нахмурившись, невольно огляделся по сторонам. Доверия к местным стенам в его душе как-то тоже поубавилось.

— Тогда каким же стенам стоит доверять? — негромко вымолвил он и, не дождавшись ответа, прибавил шагу, заходя следом за ведущим его юношей в библиотеку, где, оглянувшись по сторонам, чуть приподнял уголок губ, — Или ты доверяешь лишь книжным шкафам?

Вопрос, заданный им, сейчас тоже призван был изобразить шутку, немного развеять странно напряженную обстановку, однако, Роман этой шутке не внял.

— Почему бы и нет? — голос интантера прозвучал абсолютно невозмутимо и вместе с тем просто до невозможного серьезно, — Книжные шкафы, быть может, не столь болтливы… Хотя я не знаю, в каких он отношениях с книгами.

Винсент насторожился.

— Он?..

Роман кивнул, на несколько мгновений сжимая губы.

— Он.

Хранитель памяти промолчал. Намеки юноши, хоть и призваны были, вероятно, немного приоткрыть завесу тайны, объясняя то, что ему так не терпелось поведать, были, тем не менее, слишком туманны — под определение «он» попадало слишком большое количество лиц. Впрочем, вероятно, если бы спутник молодого человека задумался, всерьез задаваясь целью расшифровать загадку, ему это удалось бы, но… Но гадать Винсент не хотел.

Роман, уже успевший дойти до стола, за которым некогда Татьяна знакомилась с браслетом и кошкой и читала фамильное древо семейства де Нормонд, обошел его и, повернувшись к собеседнику, нарочито медленным, почти величественным движением оперся руками о столешницу. Хранитель памяти, не дойдя нескольких шагов до него, остановился, скрещивая руки на груди и немного поворачивая голову, взирая на виконта искоса.

— Итак?

Роман улыбнулся. Улыбка у этого извечного шутника сейчас вышла почему-то безрадостной, и даже как будто бы усталой.

— Меня просили найти что-нибудь… — негромко проговорил он, — О пауках, — при последних словах взгляд его метнулся вниз, указывая на что-то, лежащее на столе.

Винсент медленно опустил руки. На вопросы, возникшие прежде, ответ был получен, личность человека, существа, идентифицированного виконтом как «он» стала более ясной, однако, теперь появились новые, не менее любопытные и важные загадки.

На столе, куда глянул Роман, лежала открытая почти посередине большая, тяжелая книга в старинном переплете. Названия ее не было видно — обложка была плотно прижата к столу, а на страницах никаких подсказок не наблюдалось, поэтому хранитель памяти, искренне интересующийся тем, что же именно по нужному предмету обнаружил молодой искатель, поспешил приблизиться, приподнимая пресловутую обложку.

Брови его недоверчиво поползли вверх.

— «Трактат о членистоногих»? — Винсент отпустил приподнятую им часть книги и та с негромким хлопком опустилась обратно на стол, — Тебе так не терпелось продемонстрировать мне свою очередную шутку?

Виконт досадливо вздохнул. Надо заметить, ему вообще не нравилось, когда репутация шутника мешала друзьям воспринимать серьезно проявления его серьезности, а этот раз и вовсе вызвал в нем некоторое негодование.

— Я не шучу, Винсент, — голос юноши прозвучал несколько прохладно, вызывая ассоциации с тем тоном, который не так давно напугал Татьяну, — И чтобы ты не слишком пугался, предупреждаю сразу — ничего хорошего тут нет. Зато есть важное и местами полезное…

— Ты не шутишь… — медленно повторил мужчина, вглядываясь в собеседника. Нет, он не шутил. И само это, сей факт казался настолько странным, что Винсенту просто хотелось занести его в историю, выгравировать дату дня, когда Роман счел что-то серьезным, на дощечке и повесить на самом видном месте. В самом деле — Роман не шутит! Роман! Человек, который даже из трагической гибели огромного количества народа в стенах этого замка ухитрился в свое время сделать шутку, тот, кто смеялся всегда и над всем! И вдруг он не шутит. Хранитель памяти был совершенно искренне поражен и даже немного шокирован.

— Не шутишь… — вновь неспешно проговорил он и, покачав головой, негромко хмыкнул, — Даю слово, я запомню этот день и час, чтобы потом напоминать тебе и всем, что было время, когда и ты что-то полагал серьезным, — он вздохнул и, изо всех сил отгоняя от себя стремление шутить, немного нахмурился, — Так. Ну и в чем же, собственно говоря, дело? Ты выяснил, что Анхель не боится дихлофоса?

— Чего не боится? — Роман, только, было, собиравшийся сделать замечание явственно хихикающему над ним собеседнику, искренне растерялся. Винсент, поняв, что шутка не прошла, недовольно махнул рукой.

— Да ничего… Рассказывай, в чем дело. Что можно было найти о таком, как он, в этой книге?

— Кое-что можно, — откликнулся юноша, — Произведение, конечно, сугубо научное, прозаичное и материальное, но авторам, очевидно, оно казалось неполным без небольшого мистического отступления. Они, видимо, планировали создать наиболее полное собрание информации о восьмилапых, поэтому изучали вопрос со всех сторон. В общем, не буду утомлять долгими предисловиями. Окружающий нас мир — и тебе об этом известно — достаточно густо заселен существами, обладающими, скажем, сверхчеловеческими способностями. Обыватели смертного вида, как правило, и не подозревают о них. Но есть и такие, о существовании которых неизвестно даже тем, кто либо плотно занимается этой темой, либо имеет непосредственное к ней отношение … Понимаешь, о чем я?

Винсент кивнул.

— Есть создания, о которых не имеют понятия не только люди, но и нелюди. И, как я понимаю, Анхеля ты относишь к таковым.

— Именно, — Роман на несколько мгновений сжал губы, собираясь с мыслями, — Так вот… Ты помнишь, возражая Татьяне, я говорил, что Анхель не превращается в паука? Я ошибался. Я думал, что существ, способных на такое, в природе не существует вообще, но они есть. Создания, способные принимать образ маленьких, невнятных паучков, становиться незаметными для окружающих… Неудивительно, что они считаются наилучшими шпионами. Тем более, что информацию тому, кто их послал, могут передавать, не принимая человеческого облика. Это объясняет дядины наклоны головы.

Хранитель памяти, мрачнеющий с каждым словом виконта все больше и больше, тяжело вздохнул.

— И как только Альберт сумел найти такого… — сумрачно пробормотал он, невидящим взором созерцая раскрытую книгу на столе, — Если о них практически никому не известно…

— Альберт жил в замке, — невесело напомнил интантер, — А книга его пределов, кажется, не покидала.

— Но это же надо было знать, где искать, что искать! — хранитель памяти, тряхнув головой, воззрился на неповинный ни в чем «Трактат» уже скорее с осуждением, — И среди обилия местных книг найти нужную… Ладно. Об этом позже, продолжай.

— Продолжаю, — кивнул виконт, — Эти существа очень независимы по своей природе…

— Я паук, хожу, где вздумается и гуляю сам по себе, — буркнул Винсент и, наткнувшись на осуждающий взгляд собеседника, поднял руки, — Молчу.

— Они очень независимы, — с нажимом повторил Роман, — Ярко выраженные индивидуалисты, вообще не склонны к общению даже с себе подобными. Но и тут не без исключений — если на своем веку такой паучок повстречает кого-то, кто сумеет завоевать его доверие, его любовь или дружескую привязанность — он будет верен ему до конца дней своих, сделает все для него, не пожалеет даже собственной жизни. Что еще… — взгляд юноши заскользил по строкам открытой книги, — Обучаемы. С рождения имеют некоторые способности к магии, которые могут развить в процессе жизни. Альбиносы. Не известно ни об одном таком создании, какое имело бы темные волосы или смуглую кожу… Хотя от обычных альбиносов их легко отличить по глазам — как правило, у альбиносов они красные, у этих же — вполне обычного цвета, но светлые, прозрачные.

Винсент задумчиво куснул себя за губу.

— Практически фоторобот… — пробормотал он и, неожиданно склонив голову набок, прищурился в сторону книги, затем переводя взгляд на собеседника, — У них есть название? Или о них так и говорят — «пауки»?

— В целом, да, — Роман легко развернул книгу к хранителю памяти и красноречиво указал на название небольшой заметки. Винсент, взглянув на указанное место, получил возможность лицезреть выделенное тонким наклонным шрифтом слово: «Voras».

— На пауков непохоже, — заметил он, поднимая взгляд, — Как это вообще читается? Ворас?

Юноша равнодушно пожал плечами.

— Наверное. Транскрипции я нигде не обнаружил, правил чтения — тоже, зато в процессе исследования местных словарей понял, что это, вероятно, литовский. Оттуда переводится, собственно, «паук». Наверное, первооткрыватели этого вида не были слишком уж изобретательны.

— Значит, ворас… — Винсент как-то отстраненно кивнул, словно размышляя о чем-то своем, — Ворас, ворас… Дурацкое название.

— Да уж, не «хранитель памяти», — фыркнул Роман, скрещивая руки на груди, — Что за манера — наезжать на всякую мелочь? У паучков прав не меньше, чем у ручейков, между прочим!

— «Хранитель памяти» — понятнее и куда как благороднее, — парировал его собеседник, презрительно морща нос, — А то «ворасы», «интантеры»… Зоопарк с непонятными названиями, — и не давая юноше возмутиться касательно небольшого наезда в его адрес, неожиданно ухмыльнулся, — Кстати, заметь тенденцию — все нечеловеческое во что-то превращается. Я — во льва, Ричард — в волка…

— Во все, что угодно, — поправил юноша, моментально отвлекаясь от оскорбления интантеров в его лице, — Вот любопытно, может ли он стать, в случае чего, скажем, табуреткой? Или хотя бы тумбочкой?

— Диванчиком, — отмахнулся хранитель памяти, — В общем, все вышеперечисленное и плюс ворас в паука. Один ты…

— Чувствую свою неполноценность, — виконт несколько надулся, — Кругом живность, а я — как смотритель зоопарка. Хотя сейчас это, конечно, очень важно…

— А вот вампиры превращаются в летучих мышей, если верить легендам, — не слушая его, элегически протянул Винсент, — Может, Альберт оставил тебе это? Роман, ты точно все о себе знаешь?

— Учитывая, что мой младший братик говорил о каких-то уникальных для каждого интантера возможностях — сомневаюсь, — честно признался юноша и неожиданно вздохнул, — Да… Жаль, дядя не написал книги об интантерах, может, хоть что-то о себе новое бы узнал.

Мужчина неожиданно не поддержал шутку. На лицо его, словно облачко, набежала странная задумчивость, казалось, слова виконта пробудили в его памяти что-то, что-то действительно важное и могущее пригодиться…

— Жаль, — невнимательно буркнул он, снова обращая взгляд на книгу, — Там есть еще что-то о них? Или это…

— Есть, — Роман, только, было, немного повеселевший, снова посерьезнел, даже помрачнел, — И вот это мне нравится меньше всего… Они способны проникать в сны человека. Проникать и внушать что-то, то, что нужно им…

— Колдуй баба, колдуй дед и во сне покоя нет, — прокомментировал хранитель памяти и устало вздохнул, — Я понимаю, к чему ты клонишь, Роман. Видимо, так он и убедил тебя некогда. Но разве ты…

— Сплю? — юноша горьковато усмехнулся, — Да, Винс. Я раньше тоже удивлялся этому, не понимал, почему мой организм все-таки нуждается во сне, тем более что, как сказал Чарли, я по сути в коме. Но слова Луи объясняют и это. Интантер, я, — в общем-то, человек, только с некоторыми способностями, позаимствованными не то у вампиров, не то у больной дядиной фантазии. Короче говоря, Винсент, да, я сплю. Поэтому Анхелю было нетрудно однажды обмануть меня, — он внезапно отвернулся и в несколько шагов оказавшись у окна, остановился, с преувеличенным вниманием вглядываясь в пейзаж за ним.

Винсент примолк. До сего мига он как-то не понимал, не сознавал, что за вечными шутками, за колкостью и язвительностью скрывается не более, чем ребенок, наивная, полная доверия душа. И если слова о предательстве Влада задели его, но, в целом, не нашли своего подтверждения, то откровенная ложь Анхеля, о которой он узнал таким образом, должна была ранить этого юношу сильнее, чем кого бы то ни было другого.

— Прости, — хранитель памяти вздохнул и чуть качнул головой, немного опустив ее, — Не надо было просить тебя заняться этим.

Роман, глядя в окно, грустно улыбнулся. Он и в самом деле был задет, и задет сильно, — впервые в жизни ему довелось пережить столь гнусное предательство. Это странно, но подобных чувств в нем не вызывали даже мысли об Альберте или Людовике, не говоря уже о Луизе.

— Я не понимаю, Винс… — негромко вымолвил он, все так же не глядя на собеседника, продолжая стоять к нему спиной, — Я действительно не понимаю, зачем ему понадобилось это. Зачем было обманывать меня, втираться в доверие? Для чего ему была нужна моя дружба, мое расположение? Зачем?..

Хранитель памяти пожал плечами. На его взгляд, ответ был совершенно очевиден.

— Ему ведь надо было как-то проникнуть в замок, чтобы следить за нами.

Виконт рывком обернулся.

— Но причем тут я? Он ведь мог просто шпионить в образе паука, мы бы и не подозревали о нем! Почему надо было притворяться моим другом, для чего?

— Видимо, не мог, — Винсент снова пожал плечами, опираясь обеими руками о стол, — Не знаю, Роман, я, правда, не понимаю замыслов этого паукообразного, как не понимаю и мыслей Альберта. Быть может, это он велел ему подружиться с тобой?

— Ему-то это для чего? — молодой человек скривился и, скрестив руки на груди, привалился спиной к тому самому окну, в которое смотрел только что, — Решил меня помучить? Мало того, что он лишил меня брата, еще и… друга.

— Скорее, слуги, — осторожно поправил мужчина, — Роман, подумай сам, разве Анхель был тебе другом в полном смысле этого слова? Он ведь даже не Влад. А брата Альберт не лишил тебя, согласись — Людовику он сохранил жизнь, а Эрик его стараниями получил шанс прожить жизнь спокойную и нормальную … Кроме того, у тебя есть друзья, — он ободряюще улыбнулся, немного расправляя плечи, — И, клянусь, я не предам тебя и не продамся Альберту даже за кусок колбасы.

Непривычно грустное лицо виконта осветила тень слабой улыбки.

— Самоотверженно, — отметил он, — Ладно, кот, дабы уберечь тебя от соблазна, колбасой я тебя сам покормлю. Или, быть может, побегаешь по замку в поисках паучка? — слова эти сопроводил небольшой, но довольно требовательный и где-то даже провокационный прищур.

Винсент задумчиво почесал нос.

— Не пауком единым сыт лев… — пробормотал он, после чего взъерошил шевелюру, пригладил ее и внимательно глянул на собеседника, — Значит, он так и не отвечает тебе?

Роман пожал плечами.

— Я не пробовал больше, да и зачем? Достаточно того, что меня он игнорирует, а вот Ричарда…

— Ты сказал ему?

Вопрос прозвучал достаточно неожиданно, и юноша совершенно искренне растерялся.

— Кому? Анхелю или Ричарду? — и не давая собеседнику ответить, предпочел сделать это сам, предоставляя сразу два ответа, — Первый игнорирует, а второй валяется, говоря, что ему плохо. Кстати, ты не разбираешься в болезнях оборотней? Что с ним?

— Не я тут доктор, — напомнил мужчина и, зачем-то оглянувшись, прибавил, — Думаю, Эрику и Татьяне пока тоже не стоит морочить этим голову. Вокруг них и без того полно загадок.

Виконт насторожился. Отвлеченный тем, что узнал сам, он как-то забыл о том, что у путешественников тоже есть какие-то новости. Причем новости, не касающиеся даже Людовика, затрагивающие что-то еще, не менее таинственное. Винсент, бросив, казалось бы, самую обычную фразу, вынудил его вспомнить об этом.

— Поясни, — просьба прозвучала как приказ и молодой человек, поморщившись, прибавил, — Будь так добр. И что за пророчество без карандашей, о котором ты так печешься?

Хранитель памяти огляделся, ища взглядом те самые карандаши, которыми надлежало снабдить несчастное пророчество. Карандашей так и не обнаружилось, зато на столе, почти рядом с книгой внезапно нашлись перо и чернильница со свежими чернилами — дань памяти глубокой старине.

— Скоро узнаешь, — откликнулся он, уверенно пододвигая стул к столу. Чистые листы бумаги здесь тоже имелись, — стол был целиком и полностью готов для работы по чистописанию и именно им Винс и намеревался заняться сейчас.

Роман, скептически созерцающий его, изобразил на своем лице что-то непередаваемо кислое.

— И как скоро случится эта радость? — без особенной надежды осведомился он, — Я успею сходить погулять, там, чайку выпить, ванну принять?

— Ты будешь занят, — Винсент, подняв голову от листа бумаги, который уже положил перед собой, неожиданно сунул руку в карман джинсов, добывая оттуда что-то, — Держи, дедушка, поиграй покуда. Внучок занят.

В воздухе что-то сверкнуло. Виконт, ловкий, как и всегда, вытянул руку, уверенно ловя неизвестный предмет и, поднеся ладонь к глазам, медленно разжал ее. Взгляду его предстал красивый, хотя и массивный, уже знакомый читателю перстень, украшенный опалом. Юноша с интересом приподнял бровь.

— Хороша игрушечка… Тоже сюрприз из избушки?

— Ага, — хранитель памяти, уже вовсю переписывающий пророчество, даже не поднял головы. Его собеседник, в общем-то и не заметив реакции мужчины, продолжал заинтересованно рассматривать кольцо.

— Не примерял? — он на секунду отвлекся от созерцания, обращая внимание на немного мучающегося с пером Винсента, — По-моему, на тебя налезет.

Хранитель памяти, посадив жирную кляксу, раздосадовано поднял голову.

— Говоришь, как Татьяна, — недовольно сообщил он, — И как ей тебе отвечу — я не самоубийца, чтобы напяливать всякую дрянь непонятного рода. Не отвлекай меня, сделай милость, — он снова наклонился над своим трудом, бормоча, — «…утянуть может в ночь, предавши твое доверие…»

Роман вновь с интересом приподнял бровь, даже отвлекшись от изучения перстня.

— Там что, обо мне?

Де ля Бош недовольно махнул в его сторону пером, разбрызгивая вокруг чернила. Несколько капель угодили ему на лицо и Винсент, ощущая себя дикарем в боевой раскраске, устало понурился, старательно продолжая писать и не удостаивая виконта ответом. Юноша, не дождавшись ни слова, недовольно хмыкнул, пробормотал что-то нелицеприятное о котах, которым бы лучше мышей ловить, а не кляксы ставить и, повернув кольцо к свету, прищурился, пытаясь разобрать гравировку внутри него и тем самым предоставляя хранителю памяти необходимое время.

— Semel hic Sol… — забормотал он, вглядываясь в витиеватые буквы внутри перстня и вертя его в разные стороны, пытаясь разобрать в слабом свете с улицы последнее слово, — Lu… lucebunt? — взгляд молодого человека вновь устремился к дикарю местного разлива, как раз завершающему свою рукопись, — «Однажды здесь засияет Солнце»?

— Да, — Винсент с чувством выполненного долга поставил еще одну кляксу вместо точки и, гордо выпрямившись, отодвинул перо с чернильницей подальше, — Ты помнишь латынь лучше Эрика, как я вижу. Татьяна находит эти слова довольно обнадеживающими, но я в этом не уверен. Впрочем, если посмотреть на камень…

— Думаешь, Солнце засияет в нем, разгоняя облака? — Роман немного наклонил кольцо, любуясь переливами опала, по поверхности которого и в самом деле словно бы плыли облака.

Хранитель памяти помолчал. Обсуждать кольцо ему почему-то не хотелось, хотя он и не знал, почему. Прореагировал на слова виконта он коротко, тотчас же стараясь перевести тему.

— Как знать. Все, пророчество готово, можете читать, добрый дедушка господин де Нормонд.

— О, благодарю вас, — юноша коварно улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, а после уверенным и быстрым движением бросил перстень обратно его владельцу, при условии, конечно, что Винсента можно было полагать таковым.

После чего, совершенно довольный тем, как хранитель памяти, чертыхаясь, полез под стол за ожидаемо упущенным колечком, спокойно подошел, беря в руки лист бумаги.

— Но это обращено скорее к Эрику, чем к Татьяне… — пробормотал он по прошествии нескольких секунд, поднимая взгляд и, не обнаружив Винсента на стуле, недовольно закатил глаза, затем склоняясь и заглядывая под стол, — Тебе сюда электричество с водопроводом провести и кроватку поставить?

— В следующий раз думать будешь, прежде, чем ценными вещами швыряться! — мрачно откликнулся стол, и хранитель памяти, пыльный и еще более грязный, недовольно высунулся из-под него, сжимая в ладони перстень, — Да, это скорее к Эрику. Да, мы понятия не имеем, о какой луне и каких кораблях идет речь. Поэтому и хотим сходить в гости к старику, в надежде, что он сумеет пролит свет на это.

Виконт недовольно дернул плечом.

— Мутное оно, пророчество это, — пробурчал он, — Кто сказал, что тут есть хоть слово правды?

— Сказал тот, кто написал, — отозвался Винсент, мрачновато улыбаясь, — К тому же, знаешь, пророчества редко лгут. Чтобы не имел в виду тот, кто его писал, боюсь, это вполне может сбыться. Вопрос только, что…

— Винсент, — Роман, совершенно не слушающий собеседника, неожиданно поднял взгляд, прекращая изучать пророчество, — А ты не думаешь, что вот это «камень точит вода» — не обязательно фигуральное выражение? Может быть, речь о камне на браслете?

— И о воде под днищем корабля, — невесело и довольно недоверчиво откликнулся хранитель памяти.

Девушка зевнула и, открыв глаза, совершенно бездумно воззрилась на уже давно знакомый высокий потолок. Вставать, не взирая на осознание важности этого действа, да и необходимости все же добраться до старика-мага из деревни, решительно не хотелось.

Все вокруг дышало умиротворением. Комната, очищенная усилиями самой Татьяны при переменной помощи каждого из обитателей замка, включая даже кошку, от пыли и вековой грязи, сейчас была залита солнцем, что придавало ее облику тепла и уюта. Рядом с девушкой, устроившись поверх одеяла и обняв ее поверх него же рукой, мирно спал хозяин замка. Вчера, когда препирательства касательно проливания его крови были все-таки прекращены и мир восстановлен, Эрик внезапно сообразил, что отныне ему, пребывающему в амплуа человека, как-то не комильфо ночевать, сидя на стуле в холле. Помимо же чисто эстетических и не соответствующих правилам дворянского этикета соображений, граф де Нормонд сообщил, что более не находит этот способ ночного отдыха особенно удобным и предпочел бы спать лежа в кровати. Татьяна, не раздумывая, предложила свою комнату и, после некоторых препирательств и даже совершения путешествия в свои старые, никем не приведенные в порядок покои, молодой человек все-таки согласился.

Правда, спать он лег, само собою разумеется, полностью одетым, да и одеялом укрываться гордо отказался. Девушка, вспомнив о заверениях Романа касательно матримониальных планов его брата, тихо фыркнула и, подумав, что если виконт окажется прав, то после свадьбы таких вольностей Эрику позволено не будет, демонстративно смирилась со своей тяжелой долей.

Где-то в ногах тихонько мурлыкала, убаюкивая саму себя, Тиона, внося свою нежную нотку в общее умиротворение нового утра.

Татьяна, осторожно повернувшись набок, с улыбкой взглянула на безмятежно спящего графа.

Тот лежал, обнимая ее одной рукой, подложив другую под щеку и, тихонько дыша, улыбался во сне. Девушка, чувствуя, как улыбка ее против воли становится еще шире, аккуратно протянула руку, убирая с высокого чела молодого дворянина несколько непослушных прядей светлых волос. Сейчас граф де Нормонд уже совершенно не казался тем таинственным, холодным и пугающим существом, что было встречено ею по прибытии в этот замок, нет — ныне Эрик походил скорее на самого себя из трехсотлетнего прошлого, казался столь же живым, веселым и умиротворенным. Словно бы и не было тех страшных лет, что пронеслись над ним, словно бы и не происходило в стенах замка никаких трагедий…

Глядя на спокойно спящего графа, Татьяна вдруг с особенной остротой ощутила свою ответственность перед ним и за него. Кажется, Роман некогда то ли говорил, то ли намекал, что брат его изменился к лучшему именно после знакомства с ней, и сейчас в лице последнего девушка находила подтверждение этим словам. Или это сказал не Роман, а Винсент… Впрочем, какая разница? Главное, что Эрик Стефан де Нормонд, потерявший после страшной трагедии смысл жизни и получивший лишь равнодушное существование, сейчас снова нашел то, ради чего ему стоит жить. Даже тогда, когда хранитель памяти вернул ему воспоминания, он не обрел былой легкости, прежнего наслаждения жизнью, это вернуло ему зелье Альберта, так благородно подаренное Людовиком.

Почти над ухом раздалось недовольное, очень громкое кошачье мяуканье. Татьяна, вздрогнув от неожиданности и пробудившись от глубоких, довольно приятных размышлений, повернула голову на звук, встречаясь глазами с пробудившейся вслед за хозяйкой Тионой. Во взгляде кошечки явственно читалось горячее желание незамедлительно позавтракать, причем, судя по всему, неважно, чем именно — хоть быком, хоть мажордомом, хоть самой девушкой. Учитывая же, что ни первого, ни второго в пределах видимости явно не наблюдалось, Татьяне несомненно грозила опасность.

Тио вновь издала полный негодования звук и, окинув хозяйку оценивающим взглядом, прищурилась, явно прикидывая с какой бы части ее тела начать.

— Тише ты! — девушка, абсолютно не ощущающая нависшей угрозы, недовольно нахмурилась, — Разбудишь же…

Несколько недовольный вздох, коснувшийся ее слуха, дал понять, что желаемого результата кошечка все-таки добилась. Граф де Нормонд, взъерошенный после сна, в измятой одежде, зевающий и выглядящий сейчас абсолютно не по-дворянски, приоткрыл глаза, сонно взирая на негодующую кошку.

— Похоже, она намекает на завтрак, — задумчиво пробормотал он и, сделав над собою видимое усилие, сел, приглаживая разлохмаченную шевелюру.

— Ага, — Татьяна, согласно кивнув, тоже села и недовольно нахмурилась, — И, судя по взгляду, завтраком была избрана я.

Эрик хмыкнул и, куснув себя за губу, безуспешно попытался утаить улыбку. Причем, чем та была вызвана угадать было бы сейчас достаточно сложно — причиной могли быть и слова девушки, и желания кошечки, и даже вид самой Татьяны, после сна выглядящей не менее взъерошенной и помятой, чем блондин. Как бы там не было, а улыбку скрыть у графа не получилось.

— Тогда, чтобы спасти тебя от опасности, эту дикую хищницу необходимо как можно быстрее накормить, — силясь не допустить в голосе излишне веселых ноток, да и вообще, похоже, старательно изображая если не холодного монстра, то очень благородного аристократа, проговорил он. Татьяна, быстро глянув на собеседника, хмыкнула. Лохматый аристократ, сидящий сейчас рядом с нею на кровати во вполне домашнем, уютном виде, и пытающийся, тем не менее, держать марку, зрелище являл собою не менее забавное, чем она сама, и вместе с тем несколько смущал, заставляя призадуматься, — быть может, эта попытка хранить благородное амплуа вызвана тем, что он пока не чувствует себя в ее обществе достаточно расслабленно?..

— Тебе незачем играть в благородного графа рядом со мной, — говорила девушка негромко, но старалась придать словам как можно больше веса, — Ты вполне устраиваешь меня просто в образе Эрика.

Блондин, не отвечая, тонко улыбнулся. Слова девушки были ему приятны, натура, привыкшая некогда к восторгам, адресованным скорее его титулу, нежели самой сущности, была польщена, однако, сообщать об этих чувствах молодой человек не пожелал.

— Я запомню, — уклончиво отозвался он и, указав взглядом на Тиону, прибавил, — Что ж, пойдем искать Романа, чтобы покормил ее? Как сказал Винсент, обязанности мажордома теперь выполняет он.

— Да, и я бы не сказала, что Роман был с этим согласен, — усмехнулась Татьяна и, чуть качнув головой, неожиданно задумалась, вспоминая события вчерашнего дня, — Кстати, мы же просили найти его что-нибудь насчет нашего прошлого мажордома… Любопытно, нашел ли он? Или вообще не искал?

— Думаю, ты все-таки несколько недооцениваешь его, — граф, чуть улыбнувшись, нарочито неспешно поднялся на ноги и, бросив мимолетный взгляд в зеркало, предпринял довольно невнятную попытку пригладить растрепанные волосы, — Роман это, конечно Роман, но если речь идет о вещах серьезных, он способен сделать то, что нужно. Я думаю, вопрос скорее в том, не пожелал ли он скрыть то, что обнаружил, дабы не тревожить нас…

— Да… — девушка, следуя примеру молодого человека, в свой черед спустила ноги с постели, — Может, он и прав, если это так. Вчера был не слишком удачный день для того, чтобы узнавать неприятные новости, — она ненадолго задумалась, совсем поднимаясь с кровати и, пожав плечами, прибавила, — Если они, конечно, неприятные.

— Приятного от новостей об Анхеле ждать не приходится, — блондин еще раз провел ладонью по волосам и, поняв, наконец, всю тщетность своих попыток, сосредоточился на том, чтобы оправить рубашку. Голос его при произнесении следующей фразы прозвучал несколько отстраненно, но вместе с тем — приглушенно, что позволяло сделать вывод об искренности слов.

— Наверное, не стоило просить его заниматься этим…

Татьяна, как раз направляющаяся к ширме, дабы сменить наряд со спальной рубашки на несколько поднадоевшее ей старинное платье, остановилась на половине дороги, удивленно оглядываясь через плечо.

— Почему? Ты настолько сомневаешься в способностях родного брата?

Эрик невесело усмехнулся, застегивая верхнюю пуговицу рубашки и, избегая смотреть на девушку, повернулся к зеркалу, изучая свое отражение и отвечая скорее ему.

— Я настолько уверен в ранимости своего брата, — говорил он негромко и так серьезно, что Татьяна, как раз совершенно не замечающая в Романе признаков ранимости, растерялась еще больше.

— Роман?.. — с губ ее сорвался невольный, но все-таки несколько неуверенный смешок, — Эрик, ты его ни с кем не перепутал? Когда бы это Роман был ранимым? Он же… — она неопределенно взмахнула в воздухе руками, — Нет, он, конечно, очень переживал за тебя, пока ты был без сознания, но это совсем другое! Ты это ты, не думаю, чтобы он мог сильно расстраиваться из-за какого-то там Анхеля, — свою речь девушка завершила негромким фырканьем и, вновь вспомнив о том, куда направлялась, все-таки проследовала за ширму.

Эрик, проводив взглядом ее удаляющееся отражение, тонко улыбнулся.

— Вижу, ты еще не успела достаточно узнать его, — отметил он и, сдержав легкий вздох, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки обратно, решительно присоединив к ней еще одну, — Роман всегда любил пускать пыль в глаза, делать вид, что все хорошо и что жизнь его легка и беззаботна даже тогда, когда поводов для веселья найти, казалось бы, было нельзя. Он привык быть весельчаком, шутником и балагуром, привык поднимать настроение всем своими шутками, привык всегда носить эту маску, скрывая свою истинную суть. Однако… Не стоит судить о людях по их маскам, Татьяна, никогда не стоит. Роман, не взирая на прожитую им долгую жизнь, не взирая на пережитое горе и ужасы, все еще остается ребенком. Наивным, доверчивым… — молодой человек закусил губу и слегка покачал головой, — Его еще никогда не предавали, не использовали. Я не знаю, что он думает насчет Владислава, но знаю, что если мы правы и Анхель, которого он почему-то полагал своим другом, использовал его, чтобы следить за нами, его это должно сильно задеть. Он не покажет этого, но… — граф не договорил, обрывая самого себя на полуслове. Девушка, успевшая за время его небольшой речи переодеться, выйдя из-за ширмы, молчала, серьезно глядя на него. Эрик, полагающий, что и без того сказал очень много, тоже примолк, отвечая не менее серьезным, сосредоточенным взором через плечо.

Наконец молчание стало затягиваться и Татьяна, решив не позволить ему сделать этого, поспешила все-таки отреагировать на слова собеседника.

— Да… Как-то не ассоциируется это с Романом, — она неловко улыбнулась и, совсем не желая дольше обсуждать скрытую ранимость самого веселого из обитателей замка, неожиданно добавила, — А Винсент, наверное, в курсе.

Молодой человек, по-видимому, не ожидавший подобных заявлений, неспешно моргнул, полностью поворачиваясь к собеседнице. На лице его, перебивая серьезность, медленно расцветало абсолютное, совершенное непонимание.

— В курсе того, что он обнаружил? Почему ты думаешь?..

— Потому что «дедушка Роман» повел его вчера в библиотеку, — девушка негромко хмыкнула, решительно направляясь к двери комнаты, — И придумал для этого до крайности подходящий повод — предоставить ему карандашики или проследить, чтобы он не заблудился… — она слегка прицокнула языком и чуть качнула головой, — Все-таки они определенно спелись. Может быть, пойдем, прижмем их к стенке и заставим расколоться?

Таких слов молодой граф, по-видимому, не ожидал еще больше. Однако, удивление его довольно быстро сменилось улыбкой и, качнув головой, он, безуспешно пытаясь ее сдержать, несколько картинно вздохнул.

— Интересно, удастся ли мне когда-нибудь привыкнуть к твоей манере речи… — задумчиво вымолвил он и, неожиданно о чем-то вспомнив, справедливо добавил, — Роман, конечно, говорит не менее… оригинально, но с его речами я свыкся в большей степени. А ты…

— Боюсь, у тебя просто нет выхода, — Татьяна, не желая долее тянуть время, решительно схватила собеседника за руку и потянула его в сторону коридора. Кошка, чрезвычайно обрадованная тем, что хозяева наконец-то соблаговолили последовать в нужную сторону, воодушевленно спрыгнула с кровати и, путаясь под ногами, бросилась вперед.

— Кроме меня и Романа здесь существуют еще и Винсент с Ричардом, — продолжала, между тем, девушка, — Они тоже умеют разговаривать… эм… непривычным тебе образом. Так что, подозреваю, рано или поздно и вам придется освоить эту манеру вести беседу, господин граф, — она весело улыбнулась и, лукаво глянув на любимого, уверенно зашагала рядом с ним по коридору. Тот, то ли не найдясь, что сказать, то ли просто не желая продолжать тему, предпочел ответу тонкую улыбку и немного прибавил шаг.

Прошло несколько секунд. Почти половина знакомого и ныне хорошо освещенного коридора уже оставалась позади, в пределах видимости замаячила лестница, ведущая в гостиную, когда Эрик, нахмурившись, неожиданно произнес:

— И все-таки я думаю, что он не врал. И насчет укола тоже.

Татьяна, едва не остановившись от неожиданности, удивленно покосилась на своего спутника. О ком идет речь, ей было понятно, однако, слова блондина вызывали некоторое недоумение, особенно последние из них.

— Ты полагаешь, Альберт и в самом деле сделал ему какой-то укол? Но какой?

— Вот это меня и беспокоит, — граф де Нормонд тяжело вздохнул и, не глядя на собеседницу, слегка покачал головой, не пытаясь скрыть помрачневшего лица, — Альберт что-то сделал с ним. Клянусь, Татьяна, Людовик не был таким жестоким, он бы не вырос таким, если бы рядом с ним не было дяди, я уверен! И, боюсь, дело здесь не только и не столько в воспитании, он сделал что-то еще… — молодой человек замолчал на полуслове, уже ставя ногу на первую ступень нужной лесенки. Девушка, забыв в задумчивости ответить, следовала за ним.

В гостиной, где они оказались по прошествии нескольких мгновений, их поджидала дивная, довольно неожиданная картина. Винсент и Роман, вероятно, так и не нашедшие времени для отдыха и сна (хотя хранитель памяти, по крайней мере, привел себя в надлежащий вид и щеголял теперь лишь царапиной на тщательно отмытом носу), сидели рядом за столом и о чем-то тихо переговаривались, внимательно изучая листы бумаги неизвестного назначения. Неподалеку от них лежала книга. Виконт де Нормонд, сжимая в тонких пальцах карандаш, не то указывал на что-то собеседнику, не то старался подчеркнуть особенно важную строчку. Вид его при этих действиях был столь серьезен и сосредоточен, что Татьяна не удержалась от комментария.

— Четыре черненьких чумазеньких чертенка… — негромко вымолвила она, честно пытаясь сдержать хотя бы улыбку. Граф де Нормонд непонимающе покосился на нее, а хранитель памяти, бросив на вновь прибывших в гостиную быстрый, совершенно невнимательный взгляд и вновь вернувшись к изучаемой им документации старинного вида, недовольно буркнул в ответ:

— Я помылся.

— Чертили черными чернилами чертеж! — с отчего-то ядовитым нажимом закончила девушка и, очаровательно улыбнувшись, все-таки обратила внимание на недоумевающего графа, — Это просто скороговорка. Но она могла бы быть подписью под этим натюрмортом, — и она указала широким жестом на явственно недовольных такой характеристикой «чертят».

— Ты что, в избушке вчера пыли надышалась, что у тебя чертенята с утра пораньше? — Роман, наконец, тоже соблаговоливший заметить прибывших в гостиную молодых людей, ехидно улыбнулся и тотчас же, стараясь прикрыть выбравшуюся наружу язвительность, натянул на лицо редкостную по своей чистоте невинность, — Между прочим, доброе утро, мадемуазель… месье… — взгляд юноши скользнул к брату и он склонил голову, изображая некоторое подобие поклона.

— Доброе, доброе, — жизнерадостно откликнулась Татьяна и, вновь очаровательно улыбнувшись, все-таки ответила на вполне провокационный вопрос интантера, — Нет, я просто водички попила из речушки… — взгляд ее упал на Винсента и девушка предпочла поправиться, — Которая ручеек.

Де ля Бош, совершенно довольный соблюдением так яростно защищаемых им вчера прав ручейков, одобрительно кивнул.

Роман же, между тем, в возмущении всплеснул руками.

— Из речушки! Не проверив крепость алкоголя и качество яда! Боже, какая безответственность! Или ты наивно надеялась, что я позволю придворному доктору, хирургу высшего класса, лечить тебя от похмелья?

Татьяна, не ожидавшая такого отпора, надеявшаяся сама обескуражить собеседника, озадаченно примолкла, подыскивая наиболее колкий ответ. Эрик, явно обрадованный ненадолго воцарившейся тишиной, не преминул ею воспользоваться.

— Значит, ты решил навязать Чарльзу титул придворного хирурга? А что, если он против?

— Кстати, да! — девушка, воодушевленная сменой темы, даже подняла вверх указательный палец, стараясь привлечь внимание к собственным словам, — У нас сейчас больных и раненых в анамнезе не наблюдается, а Чарли же мечтал успеть на какую-то там конференцию…

— На которую уже явно благополучно опоздал, — подхватил хранитель памяти, чуть усмехнувшись и, положив руку на по-прежнему находящуюся на столе книгу, немного отодвинул последнюю в сторону, — Но домой парня вернуть, конечно, не помешало бы… Роман, может, ты займешься этим? — взгляд его, устремленный к интантеру, был полон непонятной сторонним наблюдателям многозначительности. Роман, в отличие от непосвященных, мгновенно понявший не только взгляд, но и жест собеседника, моментально напустил на себя вид великомученика.

— Это будет тяжело до невозможности… — пробормотал он каким-то придушенным голосом, — Но ради друга, а тем более ради двух друзей, ради одного по просьбе второго я готов пойти даже на такие жертвы! — возвысив на последних словах голос до истинно мученического стона, он деловито выпрямился, оправил на себе одежду и спокойно сообщил, — Займусь этим немедленно. Давай, — и он протянул руки к книге, так бережно оберегаемой Винсентом от посторонних глаз.

Надо сказать, в этом и была его ошибка.

Татьяна, уже успевшая привыкнуть за время пребывания в замке и, уж тем более, за время общения с прочими его обитателями, подмечать даже самые мелкие мелочи, не обратить внимания на жест виконта попросту не могла. Да и Эрик, стоящий рядом с девушкой и почти не замечающий привычно несерьезного поведения младшего брата, уже некоторое время как присматривался к загадочному манускрипту, скрытому рукой хранителя памяти.

— А что у нас за книжечка? — девушка ласково улыбнулась, уверенно шагая вперед, — Тайная корреспонденция местных шпионов? Или страшные откровения какого-нибудь первооткрывателя замка?

На несколько мгновений повисла тишина. Затем Роман, явно без особенной охоты выпуская из рук старинную книгу, нарочито медленно повернулся и, напуская на себя вид жуткой взволнованности, картинно мягким голосом осведомился:

— Девушка, вы уверены, что вчера не бились головой о все деревья, мимо которых проходили? Я, как заместитель придворного лекаря нахожу ваше поведение довольно говорящим… типичным, я хочу сказать, симптомом, свидетельствующем о… — он задумался, не зная, о чем все-таки свидетельствует указанный симптом и, наконец, найдясь, уверенно закончил, — Об этом.

Винсент, в целом вынужденный в силу некоторых обстоятельств поддерживать игру юноши, тихо вздохнул и пригорюнился, опуская взгляд на стол и склоняя голову.

— Когда это он успел стать заместителем придворного лекаря… — пробормотал он себе под нос, явно стараясь сделать свои слова как можно более незаметными.

Эрик, сохранивший даже в человеческой ипостаси достаточно острый слух, проницательно прищурился, склоняя голову набок и, скользнув взглядом по приятелю, перевел взгляд на брата, мягко улыбаясь.

— Любопытно… а о чем, в таком случае, по мнению господина заместителя должна свидетельствовать моя подозрительность? Ибо мне по какой-то причине чудится, будто вы оба стремитесь что-то скрыть от нас, и поэтому переводите разговор на разные глупые темы.

Роман, вероятно, отнюдь не стремящийся признавать себя коварным обманщиком и не желающий подтверждать попытки со своей стороны скрыть важные улики, легко махнул рукой.

— Это паранойя, милейший. Но, увы, с этой проблемой вам бы лучше обратиться к специалисту, а мы, скромные подмастерья медицины…

— Ладно, хватит, — Татьяна, внезапно уставшая от шутливых препирательств, хмурясь, подошла к столу и, опершись обеими руками о столешницу, немного подалась вперед, — Ни я, ни Эрик не имеем в анамнезе склероза и события вчерашнего дня помним очень четко и ясно.

— К тому же, кошка, пожелавшая с утра пораньше перекусить, изволила напомнить нам о человеке, который некоторое время считался нашим мажордомом, — подхватил граф де Нормонд, тоже приближаясь к столу и останавливаясь рядом с девушкой в несколько картинной позе — скрестив руки на груди и отставив одну ногу в сторону, — Как и о том, что вчера, покидая замок, я просил своего брата найти что-нибудь, касающееся пауков.

Роман с Винсентом, переглянувшись, явственно помрачнели. На лицах обоих, как на странице открытой книги, читалось одно и тоже сомнение в необходимости сообщать хозяину замка и его боевой подруге об обнаруженной информации.

— Мы хотели… — неуверенно начал хранитель памяти, однако, виконт перебил его, негодующе взирая на абсолютно безвинно возлежащую на одном из стульев кошку.

— Сказать, что главный предатель здесь — вот это хвостатое насекомое! Кто ей вообще позволил болтать налево и направо о стратегически важных пауках?! — тут он неожиданно умолк и совсем другим, очень обиженным тоном, уверенно закончил, — Всегда знал, что она меня не любит.

— По-моему, это ты к ней все время придираешься, — фыркнула девушка, вполне закономерно обиженная наездами на свою любимицу, — Злопамятный человек, никак ей ту маленькую царапинку простить не можешь!

— Царапинку? — Эрик, впервые услышавший об этом эпизоде из общения своего брата с милым домашним животным, изумленно приподнял брови, недоверчиво переводя взгляд с первого на последнее и попутно даря его и девушке, — Как она могла оцарапать тебя?

— А это главный вопрос, — хранитель памяти, решительно вмешиваясь в разговор, утомленно вздохнул и, похоже, приняв какое-то решение, нарочито тяжело поднялся из-за стола, — Ладно. Мы, конечно, могли бы продолжить увлекательное обсуждение кошки, но что-то мне подсказывает, что сейчас даже она не находится на первом месте…

Кошка при этих словах возмущенно мяукнула. Слова Винсента она определенно понимала и наезд на свою вельможную персону принимать категорически не желала.

Между тем, Роман, мгновенно понявший, на что намекает де ля Бош, как-то посерьезнел, даже как будто бы помрачнел и медленно перевел на него исполненный праведного негодования взор.

— Винсент…

Хранитель памяти, будто и не желая замечать этих вполне очевидных намеков, безмятежно пожал плечами и, опустившись обратно на свое место, с безжалостностью, адресованной скорее виконту, нежели Тионе, произнес:

— Речь идет о пауках.

Татьяна с Эриком переглянулись. Роман, избегая смотреть на них, всем корпусом повернулся к столь беспардонно сдавшему его (да и себя самого заодно) мужчине и демонстративно потер кулак. Винсент не менее демонстративно не заметил этой угрозы и, развернув тяжелую книгу перед собой ко вновь прибывшим, пододвинул ее поближе к ним.

— Это трактат о членистоногих, — не дожидаясь, пока склонившиеся над фолиантом молодые люди вникнут в смысл написанного, принялся объяснять он, — Роман нашел его вчера. И обнаружил некоторую весьма интересную информацию о существах, называемых… — он бросил взгляд на пожелтевшую от времени страницу и, найдя на ней слово «Voras», подчеркнул его ногтем.

Эрик и Татьяна, переглянувшись еще раз, одновременно подняли головы, вопросительно взирая на хранителя памяти.

— И как это читать? — осведомилась девушка, — Прямо так, «ворас»? Что это вообще за нечисть?

— Паук, — Роман, недовольный сверх всякой меры и, судя по всему, не сильно горящий желанием принимать на себя роль рассказчика, обреченно опустил руки и сделал шаг ближе к столу, а главное — к лежащей на нем книге. Как первооткрыватель этого фолианта он сознавал обязанность поведать все обнаруженные факты лично.

— С литовского переводится как «паук». Если этого… существа открыли они, они были не слишком изобретательны.

— Зато они были литовцами… — рассеянно пробормотала Татьяна и, тряхнув головой, вопросительно покосилась на графа де Нормонд, — Но я никогда не слышала о таких…

— О литовцах? — младший брат хозяина замка, не дожидаясь реакции последнего, ухмыльнулся, изо всех сил пытаясь придать себе серьезности, — Да, мне вот о них тоже как-то слышать не доводилось… Как много неизведанного еще водится в мире!

Эрик, словно бы и не замечая шуток молодого человека, сохраняя вид абсолютно серьезный и сосредоточенный, поднял взгляд от книги, обращая его к девушке.

— Мне тоже не доводилось еще слышать о подобных существах, — задумчиво произнес он и, мельком глянув на брата, почел за лучшее уточнить, — О ворасах. Что они представляют из себя? — взор молодого графа обратился к пребывающему покамест в молчании хранителю памяти, — Или вы узнали только название, а сейчас как раз пытались выяснить, чего ждать от них?

— Не совсем так, — Винсент вздохнул, затем поморщился и попытался оправдаться, — То есть, так, но уже не совсем. Слушайте, честно говоря, мы с Романом вообще сомневаемся…

— Что вас нужно сейчас морочить на этот счет, — подхватил интантер, — У вас итак слишком много дел, начиная с браслетика и заканчивая… — он на миг задумался, после чего обреченно махнул рукой, — И не заканчивая.

Татьяна глубоко вздохнула. С одной стороны, она понимала и с благодарностью принимала желание изыскателей уберечь их от лишней информации, но с другой, сознавая, что незнание может в конечном итоге стать причиной еще больших проблем, не очень-то одобряла это. Мимолетный взгляд на Эрика дал ей понять, что молодой человек придерживается такого же мнения.

— Так, — девушка уверенно хлопнула в ладоши, пытаясь дать тем самым понять, что шутить более не намерена, — Мы, конечно, очень ценим вашу о нас заботу, но мне почему-то кажется, что с учетом всех событий, укрывание необходимой информации должно преследоваться по закону, — произнося последние слова, она нахмурилась и даже уперла руку в бок, всем видом демонстрируя серьезность собственных намерений.

Роман и Винсент, бессовестнейшим образом даже не пытаясь бояться, переглянулись, без особенного старания пряча улыбки.

— А по какому именно закону оно должно преследоваться, позвольте узнать? — до крайности вежливо осведомился хранитель памяти и тотчас же, не давая собеседнице ответить, горько вздохнул, — Жаль, наш придворный законник еще почивать изволит. Он бы точно нужный закон подобрал…

— Вряд ли есть закон, который мог бы оправдать отказ от заботы, — отозвался в свою очередь виконт и, с самым, что ни на есть, обеспокоенным видом уставившись на брата и его избранницу, осведомился, — Может быть, вы все-таки позволите нам еще немного о вас побеспокоиться? Из замка, например, выгнать, на вольные луга… Могу даже льва одолжить — ему тоже попастись не помешает.

— Если бы ты не был нужен для дела, я бы тебя давно уже съел, — меланхолично уведомил Винсент, придвигая книгу, раскрытую перед вновь прибывшими, обратно к себе.

— Не съел бы, — отмахнулся юноша, — Ты же мне все-таки друг.

— Довольно, — Эрик, с истинно дворянской щедростью позволивший рассказчикам отойти довольно далеко от обсуждаемой темы, наконец решил прекратить это, — Рассказывайте. Что представляют из себя существа, о которых вы говорите?

— Осмелюсь предположить, что ничего хорошего, — подала голос девушка, — Угадала?

Роман поморщился, косясь на сообщника.

— Как вообще можно иметь дело с такими догадливыми личностями? Может, ты и еще что-то угадаешь? — при последних словах он все-таки соблаговолил обратить взор на Татьяну, адресуя вопрос ей, а не Винсенту.

Девушка хмыкнула.

— А как же. Видимо, Анхель — и есть ворас?

— Видимо, — ответ последовал уже со стороны хранителя памяти, посему прозвучал уже куда серьезнее. Обстановка, доселе кажущаяся довольно легкой, веселой, совершенно непринужденной, неожиданно потяжелела, будто под гнетом единственного не шутливого слова. Винсент, и сам ощущая это, набрал в грудь побольше воздуху и выпрямился, готовясь начать рассказ.

— Думаю, поначалу вполне целесообразно будет упомянуть, что о ворасах как таковых, известно мало.

— А об отдельно взятом Анхеле и того меньше, — поддакнул Роман. Хранитель памяти чуть нахмурился в его сторону, однако, возмущение сдержал и продолжил.

— Обычно создания сверхъестественного мира так или иначе осведомлены о существовании друг друга, но ворасы в этой ситуации исключение. О них неизвестно никому, — ни людям, ни нелюдям, они как бы прячутся в тени, скрываясь в ней…

— Ну, хватит, — виконт, за несколько бесконечных секунд речи своего сообщника начавший откровенно зевать, решительно прервал его, — Тебе волю дай, так ты сейчас целую лекцию придумаешь, профессор. Если говорить коротко, ворасы — это существа, которые обращаются в пауков. В человеческом виде почти альбиносы: светлая кожа, белые волосы, вот только глаза не красные, а тоже светлые, прозрачные. Плюс к этому, они очень обучаемы, способны к магии, являются превосходными шпионами и могут передавать информацию, не выходя из паучьего образа.

— Хорошего мажордома ты нам привел… — пробормотал мрачнеющий с каждым словом брата все больше, Эрик. Роман помрачнел сам и, только что гордый за свою способность к краткому изложению фактов, ощутимо сник. Де ля Бош, заметив это, вздохнул. Из присутствующих здесь он, пожалуй, был единственным, кто в полной мере понимал, как тяжело юноше было слышать этот упрек в свою сторону, как больно сделал ему брат, сам того не подозревая.

— Эрик, — окликнул он и, когда блондин вопросительно глянул на него, чуть покачал головой, — Не надо винить его. У ворасов есть и другие способности.

Татьяна, в свой черед заметившая буквально потускневшего виконта и одновременно сверх всякой меры заинтригованная словами Винсента, вопросительно вздернула брови.

— Гипноз?

— Сны, — недовольно буркнул в ответ молодой человек, пристально изучая столешницу и явно не планируя встречаться ни с кем взглядом, — Проникают в сон и внушают, что им заблагорассудится.

Девушка, явственно неудовлетворенная таким ответом, недоуменно хлопнула глазами.

— Но ведь Роман… Но ты разве спишь?

Юноша, почему-то несколько оживленный этим вопросом, откровенно фыркнул, наконец поднимая голову. На губах его виднелась все еще горьковатая, но от того не менее насмешливая ухмылка.

— Слушайте, ребят, вы точно не родственники? — демонстрируя, кого он объединяет в понятии «ребята», интантер демонстративно провел пальцем линию от Винсента к Татьяне и обратно, — Кот меня спросил о том же самом, причем теми же самыми словами.

— Когда я не был человеком, я тоже спал, — вмешался хозяин замка, — Может, не совсем полноценно спал, это было что-то сродни забытью…

— Ага, — Роман, окончательно развеселившись, даже заулыбался, — Дрых на стульчике вообще безо всякой совести, храпел даже. Ты не помнишь, как однажды проснулся, укутанный в пледик?

— Такие подробности моя память, увы, не удержала, — тонко улыбнулся граф, всегда испытывающий небольшое смущение, если речь заходила о тех годах, когда он сидел в холле, как безжизненная статуя, — Значит, Анхель проник в твой сон?

Ответить виконт, уже открывший рот, не успел.

— Возможно, что и нет, — хранитель памяти, внезапно опередивший молодого человека с ответом, а заодно и ошарашивший им всех присутствующих, неожиданно поднял стопку тех бумаг, что они с Романом изучали некоторое время назад и с легким хлопком опустил ее прямо на центр стола, — Представляю вашему вниманию средневековый эквивалент современного блокнота!

Внимание вновь прибывших мгновенно обратилось к упомянутому эквиваленту. Листы были аккуратно сшиты между собой, наводя на мысль об их упорядоченной последовательности. На первом из них, очевидно, заглавном, призванном изображать собою обложку, чьим-то до боли знакомым, четким и острым почерком было выведено «Voras». Нижняя часть этой страницы была украшена странным рисунком, напоминающим два треугольника, один устремленный вершиной вверх, другой вниз; не только соединенных, но и совмещенных между собой.

— Это уникурсальная гексаграмма, — голос объясняющего изображение хранителя памяти прозвучал странно хрипло, — Не знаю, зачем она здесь. Мне кажется, она была некогда символом защиты… чьей-то, но тут создается впечатление, будто автор сего рукописного труда полагал ее символом ворасов.

— Или одного вораса, — подала голос девушка, с интересом рассматривая рисунок, — Такое сложное название, а выглядит словно обычная шестиконечная звезда.

— Звезды тоже имеют значение, — напомнил о своем присутствии Роман и, вздохнув, решительно перевернул «средневековый эквивалент современного блокнота» обложкой вниз, демонстрируя заднюю часть его последнего листа, — Вообще, нас тут заинтересовало другое. Вот, — тонкий указательный палец юноши уверенно ткнул на единственную коротенькую фразу, расположенную ровно в центре страницы. Эрик с Татьяной, повинуясь этим указаниям, склонились над древней рукописью, внимательно читая эти слова.

— «Сон наяву»… — пробормотал граф, немного помолчав и, подняв взор, устремил его к младшему брату, затем переводя на Винсента, — Значит, он и в самом деле способен к гипнозу?

— Нет… — ответ, к вящему изумлению всех присутствующих, возможно, даже и кошки, хотя ее мнением никто не интересовался, прозвучал со стороны не хранителя памяти, но девушки. Татьяна медленно подняла голову, отрывая взгляд от строчки, которую изучала дольше, чем Эрик и, обведя им всех присутствующих, слегка покачала головой.

— Нет, это не гипноз. Это сон наяву, такое бывает, я знаю… Альберт делал это со мной.

В гостиной Нормонда повисло тяжелое, напряженное и настороженное молчание. Ни звука не разносилось по ней, ни шороха, ни вздоха. Все замерло, ожидая продолжения слов Татьяны, ожидая объяснения их, которое девушка, разумеется, не собиралась утаивать.

— Когда я была у него… — медленно начала она, — Там, в старом доме Рика… Он говорил, что я должна быть на его стороне, уговаривал меня изо всех сил и в конце концов заявил, что если я останусь при своем мнении, может случиться что-то страшное. И… — она сглотнула, — И показал. Я как будто в самом деле была там, среди развалин замка, я чувствовала холод снега, засыпающего их, я… — она примолкла, но чувствуя необходимость закончить, с усилием продолжила, — Я видела… вас мертвыми. Вас всех… А Ричард погиб у меня на глазах.

Молчание, ненадолго прерванное ее словами, стало еще более гнетущим. Вновь открывшиеся, хотя и бывшие некогда уже упомянуты, факты, вкупе дававшие дополнительное пояснение загадочной фразе из прошлого, поразили собравшихся и теперь, находясь под их гнетом, ни один из них не мог вымолвить ни слова.

— Мне помогла Тио, — Татьяна, видя, какое впечатление ее откровения произвели на обитателей Нормонда, поспешила немного исправить положение, возвращаясь от ужасов прошлого к подозрениям настоящего и слабо улыбаясь, — Она откуда-то взялась в том месте, единственное теплое и живое существо в этом царстве холода и смерти, подошла ко мне и… ударила лапой по щеке, — улыбка девушки стала смущенной, — Когти были выпущены, но боли я не ощутила, только дернулась. А когда пришла в себя, оказалась вновь в той же комнате, а на щеке у отца были царапины. Правда, они быстро прошли, но…

— Но сон наяву он тебе показал, — негромко продолжил Винсент и, в раздумье покусав губу, провел указательным пальцем по пресловутой строке, — И, видимо, Анхель тоже на это способен… — взгляд его при этих словах обратился к Роману. Тот, всем существом чувствуя вопрос, подразумеваемый хранителем памяти, мгновенно ощетинился.

— Мне-то откуда знать? Он со мной как-то не делился подробностями о своих умениях!

— Татьяна помнит это, — Эрик, склонив голову набок и становясь в этот миг невероятно похожим на Людовика, внимательно вгляделся в брата, — Может… ты тоже?

Юноша недовольно всплеснул руками и, всем видом демонстрируя страшную усталость, закатил глаза.

— Да что вы все прицепились? Я не помню, чтобы Анхель мне что-либо демонстрировал, не помню, чтобы он мне снился, я вообще не понимаю, почему считал его другом и зачем он притворялся таковым! — он раздраженно выдохнул и недовольно умолк. Винсент, уже слышавший от молодого интантера приблизительно такие же речи, сам слегка поморщился.

— Чего тут понимать-то, — недовольно буркнул он, снова придвигая к середине стола старинный фолиант, — Он же альбинос, значит, блондин и, соответственно, идиот… О. Прошу прощения, господин граф, — осознание допущенной оплошности заставило мужчину, даже слегка порозовев, бросить виноватый взгляд на хозяина замка. Тот, очаровательно улыбнувшись, изящным движением поправил светлую челку и, вздохнув, небрежно пожал плечами.

— Я бы, конечно, вызвал тебя на дуэль за такое оскорбление, де ля Бош, но не в моих правилах убивать животных, пусть даже и хищных.

— Да и я, хоть и хищник, но не людоед, — парировал экс-лев и, удовлетворенный этим обменом любезностями снова вернулся к насущным делам, чуть слышно буркнув напоследок, — Тем более, в тебе и есть-то нечего.

— Польщен, — холодно отозвался Эрик, без труда расслышавший последние слова приятеля и, демонстрируя издевательскую признательность, аккуратно опустил точеный подбородок.

Татьяна, начиная смутно догадываться, что без срочного вмешательства эта глупая перепалка не прекратиться, решительно придвинула к себе средневековый блокнот.

— Что еще интересного вы здесь нашли?

— Ничего, — легко откликнулся Роман, тоже не желающий долее терпеть, как Эрик и Винсент отбирают у него лавры главного остряка всея Нормонда, — Там непонятно как-то. Вернее, может быть, и понятно, но тут нужен словарь…

— И дешифратор, — подхватил хранитель памяти, не менее решительно, чем девушка, выхватывая у нее из рук сшитые листы бумаги и раскрывая ровно посередине, — Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, это литовский. Уж больно написание некоторых слов похоже на написание названия вида Анхеля в книге… Но если я понимаю немного больше, тот, кто писал здесь, шифровал свои записи от посторонних глаз. Может, боялся, что какой-нибудь шебутной племянник влезет, прочтет и испугается, — он снова обратил взор к Роману, на сей раз очень красноречивый. Почерк Альберта на обложке, да и на прочих листах средневекового блокнота был узнаваем без труда, посему намек на племянника угадать было не сложно.

Юноша, разумеется, понявший его, справедливо возмутился очередным наездом в свой адрес.

— Почему, как что, так сразу Роман? — негодующе вопросил он и хотел, было, добавить что-то еще, но передумал и произнес явно не то, что планировал, — Я не так добр, как мой брат! Вполне могу вызвать тебя на дуэль.

— Лучше вызови на дуэль Альберта, — отмахнулся Винсент, даже не глядя на потенциального противника, — Блокнот зашифровал он, а я не хочу пачкать зубы в твоей крови.

Роман, совершенно не ожидавший таких заявлений, временно потерял дар речи.

— Так и что же нам делать, пока Роман не вызвал дядю на дуэль? — граф де Нормонд, явно пытаясь вернуть беседу в более серьезное русло, оперся ладонями о стол и немного подался вперед, окидывая всех присутствующих внимательным взглядом, — Как нам поймать бегающего по замку белого паука, который передает ему все наши слова и, быть может, подслушивает и сейчас?

— А может и нет, — девушка, неожиданно для себя подавшая голос, немного выпрямилась, — Может, он уже сбежал, как только понял, что мы его раскусили?

— Все может быть, — без особенного энтузиазма и как-то отвлеченно откликнулся хранитель памяти, не отрывая взгляда от предпоследнего листа блокнота и, вздохнув, покачал головой, повторяя уже в ответ на собственные мысли, — Все возможно…

Роман, очень вовремя вновь обретший дар речи, отметив задумчивость друга, хотел, было, ввернуть какое-нибудь ехидное замечание на этот счет, однако, заметив объект его внимания, только хмыкнул.

— Ты что, нашел еще какие-то знакомые слова?

Винсент медленно покачал головой, затем неспешно поднял взгляд и, обведя им всех присутствующих, весомо произнес, не то отвечая виконту, не то просто извещая о находке:

— Цифры.

Повисло молчание. Некоторое время никто из собеседников хранителя памяти не подавал голоса; все терпеливо ждали пояснения. Но секунды тянулись, сменяясь минутами, а Винсент упрямо молчал, снова принявшись созерцать загадочные цифры и, по-видимому, начисто забыв о слушателях.

Татьяна потеряла терпение первой.

— Какие цифры?

Де ля Бош, видимо, и в самом деле чересчур увлеченный собственными размышлениями, вздрогнул и, вновь заметив, что в гостиной находится не один, заторможено кивнул.

— А… да. Вот, — он развернул средневековый эквивалент блокнота так, чтобы написанное в нем было видно всем и аккуратно положил его на стол, указывая на нижнюю часть одной из страниц, где четким и уверенным почерком человека, аккуратно ведущего рукопись, была выведена дата, очевидно, означающая окончание работы по выбранной теме — 15 октября 1713 года.

Роман закусил губу, немного склоняя голову набок, затем перевел недоумевающий взгляд на брата. Лицо того было серьезно, даже мрачно. Юноша непонимающе моргнул и обратил внимание на стоящую рядом с Эриком девушку. К его вящей радости, лицо той отражало точно такое же недоумение, как и его собственное. Судя по всему, впечатление указанная дата произвела только на двоих из присутствующих.

— Двое на двое, — виконт оживленно тряхнул головой и, легко поднявшись на ноги, подошел к Татьяне, демонстративно обнимая ту за плечи, — Ну, давайте, о, наши мудрые братья, объясните младшему поколению весь ужас этой невнятной даты.

— И желательно поподробнее, — подхватила девушка, полностью поддерживающая в этот момент «шебутного племянника» Альберта, как выразился Винсент.

Эрик с хранителем памяти переглянулись. На лицах обоих отразилось самое искреннее изумление, как можно не понимать столь очевидных вещей.

— Вы что, серьезно? — граф, обернувшись через плечо, недоверчиво перевел взгляд с девушки на брата и обратно. Обнаружив молчаливое согласие с его словами, он на мгновение сжал губы и, вздохнув, уже собирался, было, объяснить происходящее, но Винсент его опередил.

— Ума не приложу, как можно быть столь нерадивым исследователем! Роман!

Юноша, по-прежнему ничего не понимая, демонстративно вытянулся по струнке.

— Дата «смерти» Луи, быстро!

— Тысяча семьсот какой-то, — живо отозвался виконт и очаровательно улыбнулся, — Хочешь сказать, дядя доисследовал Анхеля в тот же год?

— Нет… — Татьяна, которой дата смерти четырнадцатилетнего мальчика, который, как оказалось, до сих пор жив, буквально врезалась в память, решительно высвободилась из рук интантера и, подавшись вперед, вновь глянула на дату, — На два года позже… Но тогда как?.. — она подняла голову и непонимающе перевела взгляд с Винсента на Эрика. Последний снова вздохнул.

— В этом и состоит главная странность, — негромко отозвался он, — Если здесь указана дата на два года позже той, значит, в это время я уже ничего не помнил и сидел в холле. Значит…

— Либо Альберт поставил дату более позднюю, чем действительная, — продолжил Винсент, — Либо свое исследование он продолжал здесь, в замке, даже тогда, когда он был уже, скажем, закрыт для туристов.

— Но Эрик был здесь не один! — Роман, тоже посерьезнев, нахмурился, неприязненно косясь на рукопись, — Я бы заметил дядюшку, уверен. Его здесь не было!

— Или был, — пасмурно откликнулась Татьяна, — После того, что уже произошло, в умениях отца я как-то не сомневаюсь. Да и в способностях Людовика… Кстати! — осененная внезапным воспоминанием, она хлопнула ладонью по столу, вынуждая хранителя памяти почти подпрыгнуть, а кошку под столом возмутиться.

— Чего «кстати»? — недовольно заворчал смущенный собственной реакцией Винсент, — К какой еще такой «тати»?

— Наверное, к той самой, что пугает тебя, нервный кот, — каверзно захихикал виконт и тотчас же принял на себя вид крайней серьезности, старательно прикидываясь непричастным.

Хранитель памяти недовольно махнул в его сторону рукой и, изогнув бровь, с некоторой претензией воззрился на примолкшую Татьяну.

— Итак, что такое важное ты вспомнила, что решила всех напугать?

— Я не испугался, — не преминул откликнуться никем не спрошенный Роман. Девушка же, явно даже не заметив его выступления, потерла переносицу, собираясь с мыслями.

— В общем… нет, это, конечно, может быть совсем неважно, но просто мы вспомнили о Луи, вот я и подумала… в смысле, тоже вспомнила. Нет, наверное, это вовсе не имеет значения, я понимаю…

— Татьяна! — Винсент очаровательно улыбнулся и щелкнул пальцами, привлекая ее внимание, — Не начинай, хорошо? Говори, что ты вспомнила. Коротко и ясно.

Девушка, недовольная тем, как беззастенчиво оборвали поток ее оправданий, поморщилась и, переходя в оборону, уперла руки в бока.

— Между прочим, вы с Эриком тоже это видели. Вернее, не видели. В этот раз, когда мы общались с Людовиком, у него не было того колечка, что он вертел при первой встрече.

Надо сказать, реакции на это известие она ожидала примерно такой, как и в прошлый раз, когда сообщила о сбежавшем по рукаву Альберта пауке, но ожидания ее оказались обмануты. Роман, фыркнув, присел на край стола и сунул руку в карман, насмешливо щурясь.

— Ты об этом колечке? — с этими словами он эффектным жестом бывалого фокусника вытянул из кармана небольшое черное кольцо и, прокрутив его на пальце, легонько сжал. Затем попытался сжать посильнее и, тяжело вздохнув, покрутил еще немного.

— Да… силушка-то у братца по жилушкам кудах-тах-тах…

Эрик, воспринимавший все происходящее достаточно спокойно, можно даже сказать, несколько отстраненно, услышав заявление брата, удивленно нахмурился.

— Ты это о чем?

— Я это об этом, — спокойно отозвался юноша и, вытянув руку немного вперед, изо всех сил стиснул пальцы. Наблюдателям видно было, как напряглись все мускулы под бледной кожей, как сжались губы прилагающего немалые усилия виконта, однако, кольцо осталось к его действиям совершенно равнодушно.

— Мне казалось, он его сгибал, — заметил Винсент, склоняя голову набок, — А он, между тем, не интантер…

— В том-то и дело, — Роман, прекратив бесплодные попытки уговорить резиновый эспандер подчиниться ему, вновь прокрутил его на пальце, — Теоретически, я сильнее его. Но практически он способен сделать то, на что у меня сил не хватает.

— Ему об этом лучше не говорить, — серьезно резюмировал граф де Нормонд, сдвигая брови, — Я не знаю, что Альберт колол ему, но… то, что человек, увы, являющийся его сообщником, сильнее даже тебя…

— А откуда у тебя вообще это колечко? — девушка, честно не вмешивающаяся в беседу старших, наконец не выдержала. Виконт хмыкнул и, подбросив упомянутый предмет в воздух, ловко поймал его.

— По-научному это называется эспандер, Татьяна, — наставительно молвил он, но тотчас же, оставив поучительный тон, невинно улыбнулся, — Он выпал из рук братишки, когда Альберт схватил его за шиворот. Вообще говоря, это верх наглости — какой-то безродный Альберт хватает за шиворот одного из представителей славного и благородного семейства! Нет, я определенно вызову его на дуэль.

— Ну… строго говоря, Альберт не совсем безродный… — Татьяна, скромно улыбнувшись, опустила глазки долу. Быть дочерью кого-то безродного было на порядок менее приятно, нежели быть дочерью представителя какого-то обнищавшего, но некогда не менее благородного рода.

— Боишься потерять дворянский статус? — виконт, мгновенно уловивший подтекст в словах собеседницы, расплылся в коварной улыбке, — Не волнуйся, на худой конец у тебя есть мой брат.

Упомянутый брат, икнув от неожиданности, потряс головой. Наезд был ему неясен, но подспудно ощущался.

— При чем тут я на худой конец?

— Ну, как же, — улыбка Романа стала приторно-сладкой, — Она выйдет за тебя замуж и получит статус графини.

Если юноша, обиженный тем, что слова хранителя памяти некоторое время назад вынудили его лишиться дара речи, хотел расплатиться тем же, то это ему удалось. Винсент, искренне желающий помочь друзьям, не сумел найти слов для достойного ответа; Эрик же с Татьяной, явственно смутившись, и в самом деле просто лишились возможности издавать членораздельные звуки.

Первым, как и положено человеку его статуса, пришел в себя граф.

— Роман! — голос молодого человека сейчас напоминал рык, причем столь явственно, что хранитель памяти невольно заволновался о собственном конкурентном преимуществе, — Что я говорил тебе на балу?!

— Да ты мне чего только не говорил, — юноша беззаботно отмахнулся, явно не придавая собственным словам очень уж большого значения, — Что же я, старый человек, должен теперь помнить все на свете?

— А ведь клялся, что склероз прошел, — не удержавшись, весьма каверзно ввернул хранитель памяти, после чего, натянув на лицо горестную мину, покачал головой, — И в кого он только такой обманщик…

— Мне вот тоже это интересно, — граф де Нормонд, уже вроде бы не особенно сердящийся на глупый выпад брата, делано нахмурился, с подозрением взирая на него, — Роман, признайся, тебя цыгане в детстве похитили? Воспитали, испортили и вернули обратно?

Виконт, похоже, абсолютно не обиженный этим вопросом, изумленно захлопал глазами, часто-часто смежая густые ресницы.

— Как ты догадался? — казалось бы, с самым искренним недоумением вопросил он, — Это была моя самая большая тайна, а ты…

— Слушайте, может вернемся к нашим баранам? — Винсент, только что совершенно внезапно осененный какой-то мыслью, предпочел прервать удивления молодого человека, немного подаваясь вперед, — Или что, цыгане теперь интереснее Анхеля? — при последних словах его осуждающий взгляд обратился почему-то к Татьяне, и та торопливо подняла руки, мгновенно капитулируя.

— Я здесь не при чем, это все они!

— …ее бессовестно раскрыл, — хладнокровно вклинился, завершая свою мысль, Роман и, похоже лишь после этого осознав слова прочих присутствующих, очаровательно улыбнулся, — А что случилось с пауками, если ты захотел вернуться к баранам?

— Их забрали цыгане, — хмуро буркнул хранитель памяти и, тяжело вздохнув, грузно опустился на стул, словно бы придавленный сверху тяжестью забот, — И пока их не вернули обратно, хотел поделиться одной… одним вопросом.

— Оригинально, — оценил юноша, не давая никому даже раскрыть рта и, внезапно устыдившись собственной беспардонности, зажал себе рот рукой, другой делая приглашающий жест.

Де ля Бош, только, было, собиравшийся вежливо попросить собеседника умолкнуть, разочарованно вздохнул и все-таки предпочел возвратиться к своим мысленным баранам.

— Почему Альберт оставил свои записи о ворасах здесь? В каморке, где любой мог их увидеть?

Девушка пожала плечами.

— Может, он хотел, чтобы кто-то их увидел. Анхель, например…

— Действительно, — подхватил Роман, убирая руку ото рта, — Зачем мучиться с самопознанием, когда можно просто взять чужие исследования и все о себе узнать!

— Тогда почему он не взял и не узнал? — голос Винсента прозвучал как-то тихо, вызывая смутные подозрения, что говорит мужчина не обо всем, что пришло ему на ум, что он пытается натолкнуть собеседников на те же мысли, хочет, чтобы они все поняли самостоятельно.

— Что тебя смущает? — Эрик, предпочитающий разного рода экивокам честную прямоту, немного приподнял подбородок, — Почему ты полагаешь, что Анхель должен был забрать эти записи?

Хранитель памяти, поняв, что попытки заставить собеседников дойти до нужных мыслей благополучно провалились, слегка поморщился. Положение его на позициях главного сказочника замка определенно укреплялось и, надо признать, мужчине это не слишком нравилось. По натуре своей он всегда был более деятелем, нежели рассказчиком.

— Анхель шпионил за нами, скрывал свои истинные намерения, свою сущность, — исходя из чистой вредности, он старался говорить как можно лаконичнее, излагая только сухие факты, — К чему ему оставлять на видном месте то, что могло бы раскрыть его инкогнито? Описание ворасов, как уже было выяснено, — фактически его портрет, зачем было так рисковать?

Ненадолго повисло молчание. Слушатели, начиная понимать справедливость подозрений своего друга, безмолвно переглядывались, не зная, как на них реагировать. Наконец, граф решил положить конец затянувшейся тишине.

— И какие следуют выводы? — он чуть повернул голову вбок, взирая на собеседника искоса. Последний почти незаметно пожал плечами.

— Вывод у меня напрашивается только один. Анхель не забрал эти записи не потому, что не хотел, а потому, что не мог сделать это.

— Анхель следил за нами, — девушка, не желая возобновления гнетущей изумленной тишины, поспешила сразу же высказать свое мнение на этот счет, — Он наверняка знал, что литовским никто из нас не владеет, мог оставить эти записи как насмешку.

— Ну да, вот, мол, вам блокнотик, где много полезной информации, которую вы никогда не узнаете, — кивнул Роман, однако, не успела Татьяна обрадоваться его поддержке, тотчас же и помотал головой, — Не годится. Он следил за нами — за мной и Эриком. Я даже не уверен насчет Винсента, а уж о тебе и говорить нечего…

— Ты появилась в замке совсем недавно, — подхватил Эрик, продолжая мысль младшего брата, — И мы никогда не говорили о том, какими языками ты владеешь.

— К тому же, с учетом того, что ты так бегло говоришь по-французски, он вполне мог предположить, что ты знаешь и другие языки, — вставил хранитель памяти, — Тем более, записи оставлены твоим отцом, как знать, вдруг тебе это передалось по наследству? Нет, он определенно не был в состоянии забрать их, не знаю только, почему…

Девушка, с неохотой признавая свое поражение, безмятежно пожала плечами, садясь на ближайший стул.

— Ну, тогда Альберт не зря оставил свои записки о пауках на самом видном месте, зная, что он не войдет.

Взгляды всех присутствующих обратились к ней и Татьяна, абсолютно не понимая причин такого внимания, несколько растерялась.

— Что?..

— Ты сейчас сказала… — медленно проговорил Винсент, пристально глядя на нее и заставляя тем самым еще больше смутиться и изумиться.

— Да? — неуверенно пробормотала девушка, — Что-то умное?..

— С тобой и такое бывает, — мгновенно обрадовал ее добрый Роман и, покусав губу, задумчиво кивнул, — Но как дядюшка мог защитить свою каморку от Анхеля?

— Видимо, есть какое-то отпугивающее заклинание, — хранитель памяти качнул головой, а затем, внезапно выпадая из добровольного анабиоза, резко вскочил на ноги, хлопнув ладонями по столешнице, — Так! Есть добровольцы пойти обыскать каморку придворного мага с целью нахождения средства от пауков?

Татьяна, от неожиданности подпрыгнувшая, неприязненно сморщилась, словно бы жалея упомянутых пауков от всего сердца.

— Конечно, есть, — недовольно пробурчала она, — Ты, уже вызвался. Можешь еще и Романа прихватить, не думаю, чтобы он был против.

Виконт, бывший, вне всякого сомнения, абсолютно против такого предложения, негодующе замотал головой и даже открыл рот, чтобы в категоричной форме отказаться от навязываемой ему обязанности, однако, брат опередил его.

— Верно, — кивнул он, — А пока вы будете искать способ защитить замок от Анхеля, мы сходим к магу. Надо только Рене разбудить… — в последних словах графа прозвучало некоторое сомнение. Судя по всему, упомянутая задача отнюдь не казалась молодому человеку простой, даже не взирая на то, что прежде будить мистера Лэрда ему не доводилось.

— Ну это уже ни в какие рамки не лезет! — Роман, совершенно возмущенный, сделал неловкую попытку подняться со стула, на который когда-то успел сесть, однако, оказался удержан за плечо хранителем памяти и ограничился тем, что обиженно надул губы, — Мы, может, тоже хотим свежим воздухом подышать? Может, мы по природе скучаем, тоскуем, пропадаем без нее?

— Кроме того, вы двое вряд ли без меня разберетесь с пророчеством, — Винсент, несколько нахмурившись, с некоторым вызовом приподнял подбородок, — Я определенно должен идти с вами!

— А я в качестве телохранителя, — Роман, не желающий оставаться в стороне ни под каким видом, гордо расправил плечи, — Собачки и котика вам для охраны будет явно маловато, кроме того, вы просто не имеете никакого морального права бросать меня в замке одного!

Хранитель памяти, усмотрев в последних словах виконта отличный повод пошутить, куснул себя за губу.

— Да не волнуйся ты так, — в голосе его зазвучали обманчиво-заботливые нотки, — Привидений я уже приручил, кидаться на тебя они не будут, обещаю.

— Мы не бросаем тебя одного, — Татьяна, решительно игнорируя остро́ту де ля Боша, сама поднялась на ноги, всем видом демонстрируя готовность идти, — Мы бросаем вас вдвоем. И с пророчеством сами вполне справимся… если, конечно, нам его отдадут.

— Между прочим, Роман, ты бы мог за время нашего отсутствия доставить домой Чарльза, — напомнил блондин, — Винсент… — заметив упрямый вид хранителя памяти, он устало вздохнул, — Я надеюсь, ты вчера все-таки переписал пророчество начисто?

— Я даже дал его почитать одному не в меру любопытному юноше, — буркнул мужчина и, с явственной неохотой сунув руку в карман джинсов, выудил оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, — И наши мнения ожидаемо сошлись — пророчество явно было адресовано тебе.

Эрик, приняв из рук друга упомянутый лист, равнодушно отмахнулся им от собеседника. Похоже было, что значения его словам он не придает.

Не в меру любопытный юноша, упомянутый хранителем памяти, заметив этот жест равнодушия, неодобрительно нахмурился.

— Не надо тут сквозняк устраивать, — как бы подчеркивая свои слова, Роман недовольно поморщился, — В пророчестве определенно идет речь о тебе, ну и… Я подумал, что слова о воде, точащей камень — это слова о камне на браслете.

— И о воде под днищем корабля, — подхватил Винсент и, напустив на себя обреченный вид, устало вздохнул, опуская плечи, — Вот поэтому я и говорю, что без меня с пророчеством вам не разобраться. Сделайте одолжение — не хотите брать меня с собой, так хотя бы запомните то, что я говорил.

— Обещаем, — Эрик, сам явственно не слишком-то радуясь этой отповеди, уверенно взял девушку за руку, — Что ж. Полагаю, нам все-таки пора.

— Как это пора? — Роман, внезапно всполошившись, словно вспугнутая курица-наседка, возмущенно вскочил, высвобождая плечо из крепкой хватки хранителя памяти, — А с Чарли кто за вас прощаться будет? Совсем культуру порастеряли, да?

— Тебе-то откуда знать про культуру, тебя же цыгане воспитали, — ехидно напомнила девушка и, качнув головой, уже спокойнее и серьезнее добавила, — По-моему, Чарли будет очень рад избавиться от нашего общества, даже не прощаясь.

Граф де Нормонд, на протяжении этой маленькой беседы о чем-то размышлявший, неожиданно качнул головой.

— Нет… Роман прав, после всей помощи, что Чарльз оказал нам, вышвырнуть его из дома, не сказав ни слова на прощание было бы верхом грубости и неприличия. Пожалуй… — он обратил взгляд на брата, — Приведи его в гостиную. Мы разбудим Рене и вместе с ним попрощаемся с Чарли, а потом все-таки отправимся к старику.

— Надеюсь, что это все же свершится… — пробурчала себе под нос Татьяна и, дождавшись согласного кивка со стороны виконта, направилась следом за своим графом в сторону двери, ведущий в коридор к библиотеке, а оттуда дальше — в комнату Ричарда, который помещался в одной из гостевых спален.

— Рик, труба зовет, пора вставать!

— Ммм…

— Риичард, солнышко уже встало, просыпайся!

— Мня…мм…

— Ричард! — Татьяна, довольно быстро утомившаяся попытками культурно разбудить безмятежно спящего оборотня, резким движением выдернула из-под его головы подушку. Тот даже не вздрогнул. Лишь вздохнул, да, свернувшись клубочком, нежно обнял одеяло и с блаженной улыбкой на устах, кажется, заснул еще крепче. Девушка, подумав, что, судя по всему, только помогла ему устроиться поудобнее и продлить глубокий сон, досадливо выдохнула через нос, упирая одну руку в бок. Во второй она все еще держала подушку, которой не преминула стукнуть оборотня. Тот что-то невнятно промычал и, укусив край одеяла, облизнулся во сне.

Эрик, внимательно созерцая происходящее, негромко фыркнул и, силясь сдержать улыбку, закусил губу. Безуспешные попытки девушки добудиться их предполагаемого проводника его откровенно забавляли, как, впрочем, и реакция последнего.

В конечном итоге, Татьяна вновь негодующе выдохнула и, повернувшись к графу, всплеснула руками.

— Это бесполезно. По-моему, его можно даже сбросить в пропасть — он только повернется на другой бок и захрапит еще громче!

Блондин, не отвечая, как бы невзначай провел кончиками пальцев по губам, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

Девушка, заметив эту заведомо обреченную на провал попытку, гневно нахмурилась.

— Так тебе смешно?! Сам попробуй его разбудить! — и, выпалив это, она отошла на несколько шагов, предоставляя молодому человеку полную свободу действий и занимая теперь уже сама позицию наблюдателя.

Эрик, между тем, безмятежно улыбнулся и, шагнув вперед, с непогрешимой уверенностью взял с прикроватной тумбочки кувшин с водой — Ричард ночью часто хотел пить и предпочел заранее удовлетворить это желание. Татьяна, несколько не ожидавшая столь радикальных решений, растерянно приоткрыла рот, не то просто выражая изумление, не то желая уточнить, не планирует ли граф де Нормонд совершить то, в чем она его подозревает. Однако, не успела она сказать и слова, как молодой человек безмятежно пожал плечами, сказал:

— Не думаю, что это может представлять проблему, — и, не мудрствуя лукаво, хладнокровно вылил всю воду из кувшина на голову безмятежно дрыхнущему оборотню. Затем пару раз встряхнул его, чтобы не оставить внутри ни капли и столь же спокойно вернул на место.

Татьяна, закрыв рот, в ожидании реакции, как ей казалось, достаточно закономерной, воззрилась на Ричарда. По ее предположениям, тот должен был бы, еще ощутив первые капли, подскочить, как ошпаренный и громко начать возмущаться, однако, мистер Лэрд не преминул удивить ее и сейчас.

Медленно, с явной неохотой, он открыл один глаз и внимательно осмотрел присутствующих в его комнате личностей. Затем тяжело вздохнул, закрыл глаз обратно, вздохнул еще раз и, наконец, распахнув оба ока, бросил все еще сонный взгляд на потолок.

— Дождик… Разве у нас потекла крыша? — задав сей вопрос, собственно, скорее крыше, нежели кому-то, кто бы мог ответить на него, мужчина зевнул и решительно сел, — Итак, чему обязан?

Как нетрудно догадаться, спал Ричард отнюдь не в костюме, предпочитая обходиться не более, чем бельем, посему такой вопрос, заданный им, сидящим на постели в наполовину обнаженном виде, вызвал некоторый ступор даже у Эрика.

— Дождику обязан своим пробуждением, — Татьяна, найдясь все-таки первой, недовольно уперла одну руку в бок, — Рик, ты никогда не думал обзавестись будильником, чтобы просыпаться хотя бы немного раньше обеда?

— Думал, — вновь широко зевнул ее собеседник и, внезапно спохватившись, вежливо прикрыл рот рукой, — Но последний из них я разбил о стену и проспал все, что мне было не нужно. Так что лучше уж положиться на помощь добрых друзей и их портативного дождика, — с сими словами он очаровательно улыбнулся, но тотчас же посерьезнел и окинул возмущенную девушку и абсолютно спокойного, улыбающегося графа, подозрительным взглядом, — Я надеюсь, вы меня разбудили не для того, чтобы сообщить, что на нас опять нападают?

— Мне казалось, ты обещал сопроводить нас в деревню, к старику-магу, — Эрик, неизменно вежливый даже в таких ситуациях, чуть склонил голову, — Доброе утро, Рене, извини, что не сказал раньше.

— Ваше «доброе утро», господин граф, было куда убедительнее слов, — не остался в долгу оборотень, решительно откидывая одеяло и, поднявшись на ноги, со вкусом потянулся. Ввиду его довольно неодетого состояния, и вполне мускулистой фигуры, зрелище получилось достаточно впечатляющим и Татьяна, мигом смутившись, предпочла перевести взгляд на пустой кувшин.

— А еще нужно с Чарли попрощаться… — пробормотала она, очень надеясь, что смятение ее мужчиной замечено не будет. Ричард, как раз завершивший потягивание, удивленно моргнул.

— Когда он успел умереть?

Девушка, чрезвычайно увлекшаяся рассматриванием кувшина, на миг потеряла нить беседы.

— Кто?.. — растерянно переспросила она, вновь поворачиваясь к собеседнику, — Ког… Чарли?? Он просто отправляется домой! — негодование, вмиг одолев смущение, захлестнуло ее, — Вот только тебе могло прийти такое в голову!

— Куда «домой», у него же дом в Лондоне? — оборотень, все еще не до конца проснувшийся, лениво пригладил взлохмаченные после сна и мокрые после полива волосы и задумчиво оглядевшись, поинтересовался, — Никто не видел мои штаны?

Эрик, тонко улыбнувшись, сделал шаг в сторону и взглядом указал на подоконник. Упомянутый предмет одежды и в самом деле находился там, что, в общем и целом, могло бы вызвать удивление, если бы не должная прилагаться к штанам рубашка, которая, сброшенная, очевидно, уже в полусне, мягко стекала со спинки кровати.

— Как вижу, ты не отличаешься любовью к порядку, — не удержался граф и его собеседник, уже успевший схватить штаны и начавший их натягивать, кривовато ухмыльнулся.

— Я дворянин, друг мой, моя голубая кровь не позволяет мне унижаться до уборки… Кстати, а что у нас с мажордомом? Или эта тема пока что закрыта и отложена до времен после похода к Тьери?

— Мы узнали, кто такой ворас! — Татьяна, которой, признаться, уже некоторое время как не терпелось обсудить с потенциальным проводником вопросы, касающиеся тем более важных, чем даже проводы придворного доктора, горделиво выпрямилась, выпаливая это. Однако, тотчас же немного смутилась и принялась оправдываться.

— Нет, в принципе, нашли это не мы, а Роман, и ему помог Винсент, то есть, он не помог, он узнал сначала, а потом помог…

— Татьяна, — в голосе Ричарда прозвучала почти мольба, — Успокойся, ладно? Я пока вообще слабо понимаю смысл твоих оправданий, кто кого нашел и кого ты обругала непонятным словом. Хорошее, кстати, слово. Надо будет запомнить…

— Ворасы — так называется вид Анхеля, — граф де Нормонд, не любивший, когда дело доходило до серьезных вещей, отвлекаться на шутки, немного нахмурился, — Поэтому, боюсь, запомнить это слово придется всем нам. Тебе известно что-нибудь о них?

Ричард помедлил и, забыв застегнуть штаны, потер подбородок, явственно задумываясь над заданным вопросом всерьез. Однако, довольно скоро отрицательно покачал головой и, виновато опустив плечи, продолжил одеваться.

— Нет, никогда не слышал. Что они такое?

— Существа, превра… — девушка, начавшая, было, отвечать, вдруг замерла на полуслове и, потрясенная внезапной догадкой, перевела взгляд с экс-интантера на оборотня. Затем неуверенно закончила:

— В пауков… Это же… Я же читала где-то это…

Эрик с Ричардом, переглянувшись, отреагировали непонимающими взглядами.

— Мы все это читали, — граф, аккуратно приобняв девушку за плечи, мягко улыбнулся ей, вызывая у Татьяны подозрение, что ее считают умалишенной, — Только что, в книге. Роман рассказывал…

— Да нет же! — девушка, решительно высвободившись из рук любимого, недовольно поморщилась, — Я не об этом. Еще раньше, в записке про разного рода существ… В записке Альберта! — ее глаза на миг зажглись энтузиазмом исследователя, сделавшего великое открытие, но тотчас же погасли, — Хотя о том, что он изучал их, мы знаем и так…

Ричард, застегивающий рубашку и уделявший большую часть внимания ей, при последних словах замер, поднимая взгляд.

— Ну, кто знает — тот знает… — медленно проговорил он, и переведя взгляд с Татьяны на Эрика, весомо добавил, — Я, например, об этом всем вообще в первый раз слышу. Вам бы не хотелось мне все это объяснить?

Граф де Нормонд, сознавая справедливость слов оборотня, слегка вздохнул. Обмусоливать в сотый раз одну и ту же тему, подробно пересказывая все, узнанное и выясненное Романом и Винсентом, ему не хотелось, однако, альтернативы определенно не было. В сложившейся ситуации держать тайны от союзников молодой человек находил крайне неосторожным, поэтому он коротко кивнул, давая понять, что объяснения предоставить действительно хочет.

— Мы объясним тебе все по пути к гостиной и, надеюсь, ты не возражаешь. Не хотелось бы еще больше тянуть время…

— Да-да-да, — Лэрд, лениво помахав в воздухе рукой и благополучно наплевав на дальнейшее застегивание рубашки, уверенно направился на выход, — А то ваш бедный маленький доктор сойдет с ума от ожидания. Его, по-моему, вообще пугает замок…

— Его пугает не замок, а обитатели, — с тихим вздохом парировала Татьяна и, невольно вспоминая, как сама впервые попала сюда, направилась следом за оборотнем, вполуха слушая лившийся из уст Эрика уже известный ей рассказ о ворасах.

В гостиную Ричард вошел, уже будучи целиком и полностью введенным в курс дела и, как следствие, довольно задумчивым. Впрочем, заметив Чарльза, который, опершись обеими руками на один из стульев, явственно томился в ожидании окончания своего заточения в стенах этого древнего строения, он мигом повеселел и, приблизившись к доктору, дружески хлопнул того по спине.

— Ну, что, Чарли, в путь-дорогу наконец-то? Что-то я чемоданчика твоего не вижу…

Молодой доктор, охнув от неожиданности, скупо улыбнулся в ответ на эту остро́ту.

— На самом деле, это довольно удивительно, что за время пребывания здесь я еще не успел обзавестись целым гардеробом, — хладнокровно парировал он, — В следующий раз, пожалуй, придется сделать это…

Роман, тоже пребывающий в гостиной, удивленно приподнял брови и поторопился высказать свое изумление, дабы оно не осталось незамеченным.

— Ты уже планируешь наслаждаться нашим обществом снова?

— С вашим-то образом жизни? — Чарли, скрестив руки на груди, кривовато усмехнулся и, вздохнув, устало покачал головой, — Я даже не сомневаюсь в этом. Ну, что же… Я польщен, что вы все решили попрощаться со мной, но, быть может, не будем затягивать с прощанием?

— Да ты на редкость вежлив, парень, — хранитель памяти, с ухмылкой поднявшись из-за стола, за которым сидел, подошел к доктору, протягивая ему руку. Глаза его улыбались.

— Спасибо, что спас мне жизнь, Чарли. Я не забуду этого, клянусь…

— Не стоит, — Чарльз улыбнулся, пожимая протянутую руку, — Я бы не остался в стороне, видя, как челове… ммм… живое существо истекает кровью. Поэтому… — взгляд голубых глаз обратился к Роману, а улыбка стала несколько смущенной, — Не стоило притаскивать меня так грубо, можно было просто попросить.

— В следующий раз обязательно попрошу, — виконт милостиво кивнул, не скрывая охватившего его веселья. Прощание с насильно приведенным в дом гостем его определенно забавляло.

— Даже, может, дам чемоданчик собрать… — глаза его лукаво блеснули и доктор невольно поежился. За проведенное здесь время он успел не только привыкнуть к обитателям замка, но и понять, что веселье, а уж тем паче — лукавство Романа ничего хорошего, как правило, не предвещает.

Эрик, заметив это, предпочел поскорее переключить внимание парня, оказавшего некоторую помощь и ему самому, на свою персону.

— Ты стал смелее, друг мой, — мягко отметил он, в свой черед пожимая руку собеседника, — И я должен быть благодарен — без тебя мои друзья не узнали бы, что за услугу оказал мне брат, и как привести меня в чувство…

— Вы немного переоцениваете мой вклад в это, господин граф, — Чарльз, кому хозяин замка внушал неизъяснимое уважение, вежливо улыбнулся и, пожимая его руку, склонился в небольшом поклоне, — Что же до моей смелости… — он выпустил руку графа и, окинув взглядом всех присутствующих в гостиной, улыбнулся уже не вежливо, не натянуто, а очень тепло и искренне, — Знаете, ребят, когда я оказался здесь впервые, не мог понять — то ли я спятил, то ли это вы все ненормальные… А потом понял, что ненормальная, судя по всему, судьба, которая столь странным образом подарила мне столь странных и необыкновенных друзей. Берегите себя, — он внезапно посерьезнел, — Я не знаю, что случилось с вашим этим мажордомом, но рад, что больше его здесь нет. Не могу этого объяснить, но он опасен… Я чувствую, у меня бывает такое, — молодой человек смутился и замолчал. Слушающие его обитатели замка тоже молчали, не выражая никаких насмешек или сомнений касательно впечатлений доктора об Анхеле. Их мнение насчет мажордома от его ничем не отличалось.

— В общем… — парень покрутил головой и вздохнул, — Я, правда, далеко не все понимаю, что у вас тут происходит. Но понимаю, что тот, кто навредил вам, господин граф, тот, кто был с ним, и уж тем более тот, кто ранил Винсента — существа опасные и я бы, честно, совсем не хотел, чтобы в следующий раз меня позвали не лечить кого-то из вас, а провожать в последний путь, — он дернул уголком губ и, явно смущаясь собственных нравоучений, обратил взор к девушке, — Тем более ты… вы, Татьяна. Вы — единственная девушка здесь, а значит, наиболее уязвимы. Берегите себя все. Пожалуйста, — завершив свою речь просящим взглядом, он быстро облизал губы и устремил все свое внимание на Романа. Говорить он больше ничего не желал, полагая, что и без того наболтал много глупостей.

Виконт поспешил не разочаровать его.

— Чарли, Чарли, твои речи достойны пера Шекспира, — прищелкнув языком, покачал он головой и, прижав руку к груди, патетически возопил, — Прощай, наш милый, добрый друг, поверь, тебя мы не забудем! И если мы когда-то вдруг… — поэтический запал кончился и юноша легко пожал плечами, — В общем, в случае чего, мы знаем, где тебя найти.

— Искренне надеюсь, что это не так, — доктор, немного ссутулившись и словно стараясь спрятаться от посягательств на его персону, запахнул поплотнее белый халат и даже сделал шаг назад, стараясь быть подальше от Романа.

— Подозреваю, что Чарли не был так уж неправ, думая, что в замке водятся психи… — задумчиво протянула девушка, с огромным интересом рассматривая собственные ногти. Виконт, мгновенно уловивший намек на свою вельможную персону, грозно нахмурился, упирая руки в бока.

— Ты на кого бочку катишь, женщина? Да моя нормальность, помноженная на манеры, достойна английского лорда!

— Вот тут я бы не согласился, — Ричард, успевший присесть на один из стульев, окружающих стол, вежливо улыбнулся и, облокотившись на столешницу, сложил пальцы домиком, принимая на себя вид едва ли не святого праведника, — Для лорда ты, пожалуй, недостаточно…

— Что! — Роман, вознегодовав еще больше, яростно засверкал глазами, — Где во мне ты мог вообще обнаружить недостаточность, плебей? Что я, на твой необъективный взгляд, не довольно красив? Или, быть может, умен? Образован?

— Воспитан, толерантен и интеллигентен, — голосом, в котором звенели арктические льды, ответствовал мистер Лэрд и, явно оскорбленный не менее виконта, гордо выпрямил спину, — Все это в очень большой нехватке.

— Да что б ты понимал!.. — юноша, на самом деле совершенно не испытывающий ни толики той обиды, что так стремился изобразить, попытался, было, развить дальше интересный по-своему разговор, однако, вежливое покашливание со стороны уставшего ждать Чарльза отвлекло его.

— Вы не могли бы продолжить эту беседу позже? — молодой человек вежливо улыбнулся и, прижав руку к груди в области сердца, добавил уже почти умоляюще, — Прошу вас… Я действительно очень хочу вернуться в нормальный, несколько более адекватный мир.

Виконт де Нормонд, мгновенно утративший желание спорить о разных глупостях и исполнившийся ощущением ответственности, немного выпятил грудь.

— Я так и знал, что без меня никто обойтись не может! Ну, что же, идем, друг мой. Скорый поезд по имени Роман отправляется спустя несколько минут от дверей замка — из гостиной не хочу, тут скользкий пол и я всех стесняюсь, — и, выпалив сие заявление, он уверенно подтолкнул молодого доктора в сторону дверей, ведущих в холл.

Чарли, похоже, не до конца веря своему счастью, торопливо зашагал на выход; Роман лениво последовал за ним.

— Даже мотоцикл теперь не одолжишь… — пробурчал он себе под нос и, вздохнув, неожиданно обернулся на пороге, склоняясь в изысканнейшем, изящном поклоне и снимая воображаемую шляпу, — Прощаюсь, господа и дама. И только посмейте еще раз заявить, что не блещу манерами!