Призраки прошлого

Глава 6

— Святые угодники! — молодой, полный веселого изумления голос, совершенно не похожий на ставший уже более, чем привычным, голос мага, находящегося здесь же, рассыпался над холмом каскадом звонких отголосков, заставляя только, было, покинувших пределы замка Эрика и Романа пораженно замереть. Неизвестный молодой человек, за то время, что понадобилось хозяину замка и его брату, чтобы рассмотреть нового визитера и покинуть замок, выходя к нему, успевший, прогуливаясь возле дверей старинного строения, подойти к Альберту и стоящий теперь к нему лицом и, соответственно, спиной к замку, медленно поднял голову, переводя взгляд с чего-то в своих руках на ясное и чистое небо над собой. Лицо его пока что рассмотреть возможным не представлялось, однако, яркое солнце очень четко выделяло его худощавую, даже откровенно худую фигуру и непостижимым образом бросало золотистые отблески на копну темно-русых, немного вьющихся волос.

— С ума можно сойти, какая великая милость свалилась на наши головы! — продолжал, между тем, выражать молодой человек свои явно ненатуральные, откровенно насмешливые восторги, — Если слух меня не обманывает, то скрип двери значит, что его светлость господин граф таки соблаговолил предстать пред светлы очи любящей родни, промурыжив ее предварительно целый час на улице!

— Кто-то тут со временем не дружит, по-моему, — весьма и весьма хмуро прореагировал на последнее заявление незнакомца оборотень и, шмыгнув носом, слегка коснулся переносицы, лишь недавно принявшей нормальную форму, кончиками пальцев, — «Любящие» они, как же…

— До крайности любящие, — категорично заявил юноша, стоящий перед замком и, все так же не поворачиваясь, подбросил в воздух небольшое резиновое колечко, тотчас же ловко его поймав, — А с песиками никто не разговаривает вообще. То, что ты так быстро нашел себе нового хозяина, предав прежнего, конечно, похвально, но…

— Собаке нужен поводок, — негромко перебил, вероятно, довольно говорливого на его взгляд, молодого человека, маг и, очаровательно улыбнувшись, перевел взгляд на Ричарда, не обращая ровно никакого внимания на совершенно растерянных братьев де Нормонд. Оборотень гневно выдохнул, но предпочел промолчать. Память о сильных кулаках кажущегося довольно хрупким юноши была еще слишком свежа, и провоцировать его на новую стычку Ричарду в данный момент не хотелось.

Тем временем, девушка, стоящая подле оборотня и решительно не понимающая ни растерянности выскочивших так быстро наружу Эрика и Романа, ни поведения незнакомца, который, заявившись к их дверям, по сию пору не поворачивался, демонстрируя созерцателям лишь свой темно-русый затылок, тяжело вздохнула.

— Наглость, я смотрю, у этой «родни» просто зашкаливает, — пробурчала она себе под нос и, быстро глянув на странно напряженного Эрика и не менее напряженного Романа, опять воззрилась на спину молодого человека, — Какие там «светлы очи», если он затылком разговаривает? Интересно, его надо, как избушку, попросить передом повернуться, что ли? — при сих словах взгляд ее обратился к стоящему рядом оборотню, как, вероятно, к тому, кто уже определенно имел дело с этим юношей. Тот, и без того выглядящий не особенно радостно, нахмурился, еле заметно качая головой, правда, выражая этим скорее незнание, нежели решительное опровержение.

Молодой же человек, без особенного труда расслышавший слова Татьяны (впрочем, она и не пыталась особенно понизить голос), неожиданно весело расхохотался и, повернув доселе все еще немного приподнятую голову, резким движением опустил подбородок. Прядь темно-русых волос от этого движения упала на его лицо и, повиснув вдоль носа, бросила на него какую-то зловещую тень, в то же время удивительным образом подчеркивая четкий профиль незнакомца.

— А вот насчет наглости я совершенно согласен, — как-то очень уж весело заявил он, крайне медленно поворачиваясь вполоборота не то к собеседникам, не то все-таки к хозяину замка и его брату, — Интересно, доколь еще я буду выслушивать наезды от каких-то невнятных девочек и хамоватых песиков? Боже-Боже, — он на мгновение закатил глаза, а затем неожиданно вновь взглянул на пришедшего с ним и, даже более, вероятнее всего, приведшего его сюда, мага, — Ты не говорил, что за три столетия они настолько растеряли культуру, что будут меня прямо с порога обижать! — в последних словах юноши неожиданно прозвучала абсолютно искренняя, какая-то детская обида, и Эрик, вздрогнув, неуверенно шагнул вперед. Говорить он пока что ничего не говорил, кажется, ненадолго потеряв дар речи.

— Ну-ну-ну, — Альберт, изобразив в ответ сочувствие, мягко и ободряюще улыбнулся, — Не стоит принимать это так близко к сердцу, мой мальчик. Тем более, что тебя еще никто не обижал, — в голосе и улыбке мага при этих словах тенью скользнула насмешка.

Парень, к которому он обращался, негодующе фыркнул и, прокрутив на указательном пальце левой руки свое колечко, легко сжал его в кулаке, возмущенно оборачиваясь к ошарашенным собеседникам.

— И что мне теперь, ждать, пока обидят, а потом потребовать сатисфакции? — яркое солнце сверкнуло в его пронзительно-зеленых глазах, почему-то очень сильно выделяя темный зрачок и озарило лицо, как-то очень уж резко подчеркивая четкие, почти точеные его черты.

— Ну, зачем же, — маг, широко улыбаясь, немного приподнял брови, демонстрируя вежливое и довольно легкое удивление, — Я думаю, что потребовать ее ты можешь прямо сейчас… — в темных глазах мужчины блеснули насмешливо-холодные искорки, и он, будто бы стремясь скрыть их, чуть опустил ресницы, безмятежно добавляя, — Или ты можешь просто начать мирную беседу, в ходе которой, надеюсь, с мальчиков спадет оцепенение, — он задумчиво потер подбородок и, будто бы беседуя с самим собою, пробормотал, — Возможно, мне следовало предупредить, что я приду не один…

— Чтобы они вообще к нам не вышли? — насмешливо и вместе с тем гневно фыркнул в ответ юноша и, скрестив руки на груди, тяжело вздохнул, немного склоняя голову набок, — Ну, и с чего я должен начать? «Здравствуй, братик, как дела»?

— Бра… тик?.. — в два выдоха выдавил из себя в ответ молодой граф и как-то пошатнулся, будто бы намереваясь сделать еще один шаг вперед, но почему-то не делая его, — Ты… нет, это невозможно… — он замотал головой и, коснувшись заметно дрожащей ладонью лица, медленно провел по нему, словно бы пытаясь снять паутину наваждения.

— Ой, да ладно тебе, все в этом мире возможно, — его собеседник, еле заметно поморщившись, разъединил скрещенные руки и, подтверждая свои слова, махнул в сторону Эрика зажатым в левой руке резиновым колечком, — Если уж ты проигнорировал вопрос про дела, может, хочешь что-то узнать сам? Давай, спрашивай, я сегодня прямо-таки на редкость добр, может быть, даже отвечу.

Татьяна в замке, слушающая эту беседу с изумлением, пожалуй, едва ли меньшим, чем то, что испытывал сейчас сам граф де Нормонд, недоуменно повела головой из стороны в сторону.

— Какой еще «братик»… — не в силах сдержать изумление, пробормотала она, — Ничего не понимаю… Кто это вообще такой? — взгляд ее снова обратился к Ричарду, однако тот, слишком поглощенный происходящим, да и, вероятно, собственными мыслями обо всем этом, даже не заметил ее взгляда. Девушка, видя, что на оборотня надежд возлагать не приходится, чуть вздохнула и хотела, было, уже обернуться за ответом к Винсенту, замершему на балюстраде, как неожиданно раздавшийся с улицы насмешливый и даже язвительный голос юноши заставил ее вновь обратиться в его сторону.

— Боюсь, песику вряд ли известно мое имя, — не скрывая несколько жестокой ухмылки, хладнокровно говорил молодой человек, — Кажется, я не успел представиться, когда бил его… — он на мгновение закусил ровными белыми зубами нижнюю губу, похоже, сдерживая смех и, неожиданно широко улыбнувшись, перевел взгляд на ошарашенного графа де Нормонд, — Ну что, никто не хочет меня представить? — он замолчал на мгновение и, не видя реакции на свой вопрос уточнил, — Нет? — после чего, тяжело вздохнув, демонстративно опустил плечи, — Вот так всегда, опять придется взваливать на себя груз непосильной ответственности… — юноша негромко рассмеялся и неожиданно выпрямился вновь, слегка склоняя голову набок и устремляя взгляд прямо на девушку. Та, почему-то мигом ощутившая себя до крайности неуютно, немного поежилась и как-то машинально подвинулась ближе к Ричарду. Тот, заметив некоторый испуг девушки, слегка приобнял ее за плечи, приободряя и поддерживая. Юноша, наблюдающий это, еле заметно сузил глаза, растягивая губы в подобии вежливой улыбки. Голос его, когда он заговорил, прозвучал гордо.

— Людовик Филипп де Нормонд, — молодой человек слегка приподнял подбородок, однако тотчас же, словно бы спохватившись, опустил его и, галантно прижав к груди резиновое колечко, склонился в почти незаметном поклоне, — Конечно же, не к вашим и не к услугам, мадемуазель, — взгляд зеленых глаз опять скользнул к Ричарду, и вежливая улыбка юноши обрела какой-то неприятный оттенок, — И уж точно не к твоим, песик. А впрочем, если нужно подправить носик — только обратись, я с радостью это сделаю.

Оборотень, словно забыв о том, что обнимает Татьяну, стиснул ее плечо сильнее и, скрипнув зубами, попытался рвануться вперед, в гневе даже не думая о собственном нежелании провоцировать этого юношу. Девушка, с трудом сдержавшая негромкий вскрик, ибо внезапно усилившаяся хватка на плече причинила ей некоторую боль, поспешила удержать его.

— Ой-ой-ой, какие злобные песики! — назвавшийся Людовиком жизнерадостно рассмеялся и, переведя взгляд на братьев де Нормонд, заинтересованно приподнял бровь, — И что, никто даже не хочет поздороваться?

Роман, вздрогнув от этого вопроса, будто от ожога, растерянно приоткрыл доселе плотно сжатые губы.

— Луи… — сорвался с них полный не то изумления, не то потрясения, не то даже ужаса, вздох. Татьяна, услышав это, удивленно моргнула. Почему-то в момент, когда молодой человек столь церемонно представлялся ей, она не подумала, что полное его имя можно сократить таким образом.

— Луи Филипп… — пробормотала она и, невесело усмехнувшись, чуть качнула головой, негромко прибавляя, — «…И короля назовут королем в честь короля иного…»[2] — неожиданная острая догадка, некое воспоминание вдруг кольнуло ее, точно иголкой, и Татьяна, пораженная, совершенно ошеломленная возникшим у нее предположением, снова предприняла попытку обратиться к Винсенту, — Подожди, но не может же это быть…

Попытка ее вновь, как и прежняя, оказалась безжалостно оборвана еще в самом начале голосом находящегося перед замком юноши, полным, судя по всему, абсолютно искреннего изумления.

— Ого… — даже несколько растерянно произнес он, каким-то очень изящным, элегантным, даже можно сказать изысканным, жестом вздергивая красивые брови, — Я, конечно, ожидал восторгов на свой счет, но такого даже и предположить не мог. Благодарю за комплимент, при случае сделаю попытку его вернуть, — он неожиданно скривился и, почесав в затылке, уточнил, — Наверное, — подумал еще секунды три и махнул в сторону собеседницы все тем же пресловутым резиновым колечком, — Может быть, — после чего замер на мгновение и, обреченно вздохнув, развел руки в стороны, — Во всяком случае, вероятность такая точно имеется. Можешь радоваться.

Татьяна, как-то совершенно не испытывающая желания радоваться столь невнятным обещаниям возвращения невольного комплимента, слегка фыркнула и, отвлеченная от собственной догадки, открыла рот, намереваясь в не самой вежливой форме высказать молодому человеку все, что думает о его заверениях, однако, не успела произнести и слова.

— Кто ты? — резкий и довольно холодный вопрос молодого графа показался дуновением ветра на этом утопающем в солнечной жаре холме. Юноша, наконец узревший куда как более привлекающий его объект для беседы, с улыбкой обратился к блондину и, демонстрируя некоторое удивление, слегка склонил голову набок.

— Я? — невинное изумление прозвучало в его голосе при этом вопросе, а улыбка, растягивающая губы, стала еще шире, — Людовик. Бога ради, неужели твой склероз за три века обострился до такой степени, братец, что ты не способен вспомнить даже того, что я произнес несколько мгновений назад?

Роман, слегка нахмурившись, сделал небольшой шаг вперед, взирая на молодого человека почти неприязненно. Выпадов в сторону близких он не любил, пожалуй, еще больше, чем в свою собственную.

— Полагаю, брат имел в виду «что ты?», — абсолютно нетипичным для него, жестковатым и совершенно не шутливым тоном уточнил он. Юноша медленно перевел взор на него и, сдерживая ухмылку, вновь легонько куснул себя за губу, щуря зеленые глаза.

— О, так ты тоже здесь? А я прямо-таки, знаешь, как-то сразу и не признал… Хотя, наверное, да, наивно было надеяться, что ты за три столетия соизволишь подстричься.

Лицо виконта де Нормонд ощутимо помрачнело, будто скрытое тяжелой грозовой тучей. Выпады в сторону своей шевелюры он не выносил еще больше, чем наезды на родственников.

— С чего бы это? — нарочито медленно процедил молодой человек и, скрестив руки на груди, слегка приподнял одну бровь, делая это с видом оказываемого собеседнику безмерного одолжения.

— Ну, как же, — молодой человек хмыкнул и, перехватив свое колечко в другую руку, слегка отвел ее в сторону, — А в память о любимом младшем братике? Ты же знаешь, я всегда ненавидел твои патлы.

Глаза Романа потемнели. Казалось, грозовая туча, собирающаяся на его челе, вот-вот грянет бурей.

— Если ты и в самом деле Людовик… — медленно начал говорить он, однако, закончить не успел. Его собеседник, вновь чуть склонив голову набок (видимо, этот жест входил у него в число любимых), слегка сузил глаза.

— А ты сомневаешься, — спокойно констатировал он и, прокрутив на указательном пальце теперь уже правой руки колечко, ухитрился запустить его в воздух, затем легко ловя и сжимая, — Интересно, и почему же это я не удивлен?

— Если ты и в самом деле Людовик! — немного повысил голос виконт, взирая на него холодно и даже несколько надменно, — То ты должен бы помнить себя с волосами до плеч. Сильно же ты ненавидел мои «патлы», если пытался отрастить такие же…

— Чего? — на лице юного собеседника интантера отразилось совершенно детское недоумение, на какой-то миг смягчающее резкие черты его лица, и Эрик, не сводящий с него взгляда, вздрогнул. Лицо графа де Нормонд выглядело сейчас настолько потрясенным, до такой степени растерянным и обескураженным, что Татьяна в замке вдруг ощутила, как по коже побежали мурашки. Давешняя догадка вновь вернулась и категорически потребовала высказать ее, дабы получить себе подтверждение или опровержение, однако, промолвить девушка ничего не успела.

— Врешь ты все! — абсолютно по-детски заявил приведенный Альбертом юноша и, фыркнув, обиженно упер руки в бока, — Сам должен помнить, что тогда просто заболел цирюльник, а отец так долго искал нового, что волосы у меня успели отрасти! Меня это, между прочим, страшно бесило.

Виконт промолчал, предпочитая, видимо, оставить сие выступление без ответа. Однако, на лице его ненадолго отразилось что-то, определенно говорящее, что проверку парень прошел, причем прошел с блеском и на все возможное количество процентов.

Ричард, который слушая мирную беседу, уже некоторое время растерянно моргал, тоже заметил это выражение на лице молодого интантера и, не выдержав, решился подать голос. Впрочем, обратиться он предпочел все-таки к стоящей рядом с ним девушке, а не к кому-то из непосредственных участников происходящего.

— Но это же… — забормотал он, медленно переводя на нее взгляд, — Это же… не может же это быть их младший брат!

— Почему? — Людовик, что не удивительно, легко расслышавший слова оборотня, чуть склонил голову набок, одновременно немного поворачивая ее в сторону, вновь демонстрируя собеседникам четкий профиль, и с легкой улыбкой немного приподнял брови. Ричард, ждавший ответа совершенно с другой стороны, недовольно поморщился, но предпочел промолчать. Ответил молодому человеку, вероятно, следуя его примеру, вовсе не тот, к кому он обращался.

— Ты выглядишь старше возраста своей… — граф де Нормонл, запнувшись на мгновение, непроизвольно сглотнул, продолжая уже с некоторым усилием и на порядок тише, — Своей смерти.

Юноша, насмешливо щуря зеленые глаза и откровенно лукаво улыбаясь, мягко повернул подбородок в сторону, как становилось все более и более понятно и очевидно, старшего брата.

— А никто и не умирал, — промурлыкал он и улыбка его внезапно трансформировалась в ухмылку, — Хотя я, безусловно, до крайности польщен, что ты соблаговолил обратить внимание, что я немножечко подрос.

— Это-то как раз понятно издалека без бинокля, — сумрачно вмешался в мирное общение Роман, — Ты не ответил.

— На что я не ответил? — похоже, абсолютно искренне удивился Людовик и, почесав висок резиновым колечком, сдвинул брови, разводя руки в стороны, — Я же только и делаю, что отвечаю!

— Ты так и не сказал, кто ты, — негромко пояснил Эрик, взирая на своего юного собеседника со странной смесью радости и чего-то, более всего напоминающего отвращение. Молодой человек, без особенных усилий заметив и выделив именно последний ингредиент в этой смеси, открыл, было, рот, чтобы сообщить все, что он думает на сей счет, однако не успел.

— И сделай одолжение, — решительно прервал юношу виконт де Нормонд, не дожидаясь, пока возмущение того выльется в слова, — Не называй в сотый раз свое имя. Вопрос состоит в том, что ты из себя представляешь, — коротенькое словечко «что» он очень ясно выделил голосом, впрочем, не вкладывая в него никакой особой симпатии. Луи, безо всякого удовольствия выслушав брата, медленно потянул носом воздух, набирая его как можно больше, дабы разразиться какой-то очень длинной и, скорее всего, крайне негодующей тирадой, но сказать снова ничего не успел.

— Подмастерье мага… — раздался за спинами Татьяны и Ричарда скорее обреченный, нежели удивленный голос хранителя памяти, звучащий до такой степени слабо, что девушка, мигом занервничав, взволнованно оглянулась на него.

— А кот, я вижу, шарит в теме, — Людовик, успевший выдохнуть часть несколько опрометчиво набранного им в таких количествах воздуха, немного вытянул шею, пытаясь разглядеть за спинами остающихся в стороне косвенных участников происходящего утомленного событиями, несколько более бледного, чем совсем недавно, Винсента. Не сумев же сделать этого, он, тем не менее, одобрительно кивнул и, чуть возвысив голос, добавил, обращаясь явно к тому, кто только что высказал столь смелое предположение:

— В некотором роде. Ученик мага… — он на мгновение замолчал и, снова разведя руки в стороны, широко улыбнулся, — Маг.

По губам Альберта, о чьем присутствии увлеченные общением со столь внезапно явившимся из глубины веков родственником молодые люди уже практически забыли, и который наблюдал все происходящее совершенно безмолвно, спокойно внимая речам своего протеже и ответам на них, змеей скользнула откровенно насмешливая улыбка. Похоже было, что сам маг отнюдь не считает своего ученика равным себе по статусу, и то, как легко последний ставит себя на одну планку с учителем, его забавляет.

— Маг?.. — Эрик, судя по всему, решительно не интересующийся реакциями дядюшки, и вполне довольствующийся своими собственными, потрясенно покачал головой, — Но… но как?..

— С каких это, интересно знать, пор, маги обладают бессмертием? — сумрачно пробурчал Ричард и, издав недовольный вздох, вновь потер переносицу. Судя по всему, вопрос касательно чересчур уж крепких кулаков новоявленного мага его волновал не меньше заданного. Татьяна, бросив на него быстрый взгляд, чуть поморщилась.

— У Альберта спроси, — негромко проговорила она и тотчас же устало закатила глаза. Слышащий все, что не предназначалось для его ушей, Людовик уже начинал утомлять своим поведением, опять предвосхищая ответ Ричарда или даже того же самого Альберта.

— Точно-точно, все вопросы к дяде! — жизнерадостно известил присутствующих юноша, опять прокручивая на пальце свою игрушку и, демонстративно зевнув, с нарочитой ленцой пояснил, — Я не в настроении рассказывать страшные истории. Тем более, что конура песика уже сгорела, костерок сделать больше не из чего… А у камина сидеть я не хочу, — в зеленых глазах сполохом полыхнула ядовитая насмешка, и девушка в замке вздрогнула. Разве мог этот парень знать слова, что произносили они вчера, уходя от дома Ричарда?.. Или он…

Теперь уже ей не позволили не только высказать сию крайне интересную мысль вслух, но даже и додумать ее. Виконт де Нормонд, и без того уже несколько секунд как периодически бросающий довольно неприязненные взоры в сторону учителя своего младшего брата, наконец не выдержал.

— Значит, это твоих поганых рук дело? — молодой человек едва ли не рычал, взирая на того, кого столь долго полагал родственником, почти с ненавистью, — Что ты с ним сделал?! Отвечай!

Альберт, без особенного труда понявший, что Роман, видимо, следуя совету Луи, предпочел задать все вопросы ему, печально вздохнул.

— Ах, — горестно прошептал он, качая головой, — Как невежлива и груба стала нынешняя молодежь… — он быстро глянул на собеседника и, мягко, почти ласково улыбнувшись, ненавязчиво поправил, — Полагаю, ты хотел сказать «талантливых», не правда ли? Да, то, что твой брат жив — дело моих рук, Роман. То, что он выжил тогда… то, что он жив до сих пор… и даже то, что жизнь его, несомненно, продолжится, если, конечно, кто-нибудь из вас не решит прервать ее.

— Силенок не хватит, — ухмыльнулся Людовик. Казалось, слова дядюшки позабавили молодого человека, однако же, в глазах его на какое-то краткое мгновение сверкнул тщательно сдерживаемый, но от того не менее горячий и яростный гнев.

Где-то вдалеке приглушенно грохотнул гром.

Альберт, который, не взирая на то, что разговаривал с одним из старших братьев своего протеже, не ослаблял внимания, направленного на последнего, чуть сдвинул брови.

— Людовик… — негромко, предупреждающе произнес он, буквально сверля взглядом темно-русый затылок юноши. Тот на несколько мгновений прикрыл глаза и, сделав медленный и глубокий вдох, вновь их открыл.

— Порядок, — коротко ответствовал он, старательно вновь натягивая на лицо выражение прежней веселости.

Татьяна в замке, слегка побледнев, непроизвольно стиснула руку стоящего рядом Ричарда, словно бы и не замечая этого. Взгляд ее был прикован к находящемуся перед замком юноше.

— Не погода управляет магом… — сорвался с ее губ почти испуганный, и при этом совершенно неосознанный шепот, — А маг погодой…

— Что? — Ричард, переведя взгляд на стоящую рядом с ним девушку, непонимающе приподнял брови. Ответить Татьяна не успела.

— Надо же, — Альберт, без особого труда расслышавший слова дочери, приподнял брови, удивленно улыбаясь, — Я рад, что ты запомнила хотя бы некоторые из тех слов, что я сказал, моя милая.

Роман, в большей степени уделявший внимание тем, кто находился перед ним, нежели тем, кто оставался позади, нахмурился и завертел головой, глядя то на девушку и оборотня, то на мага.

— Что сказал? — непонимающе переспросил он.

Винсент за спинами Татьяны и Ричарда, до сей поры предпочитавший хранить молчание, вдруг встрепенулся.

— Кто сказал?.. — услышала девушка его удивленный голос.

Людовик, который после неосторожно продемонстрированной им вспышки гнева, целых несколько секунд не говорил ни слова, негодующе обернулся к дяде.

— Кому сказал? — почти возмущенно вопросил он, по примеру брата хмуря красивые брови.

Альберт, медленно обведя взором всех вопрошающих, негромко рассмеялся. Во взгляде его мелькнуло ожидаемое, но холодное веселье.

— Удивительная фамильная черта, — сквозь смех проговорил он и, переведя взгляд за спины Ричарда и Татьяны, тонко улыбнулся, — Разумеется, исключая Винсента. Тем не менее, должен отметить, что за собой подобного я не замечал…

Роман, не давая магу закончить явно подразумевающую завершение фразу, негромко, но очень отчетливо фыркнул и открыл рот, намереваясь что-то сказать.

Луи, предпочитая не замечать проявления скептических настроений брата, да и вообще все еще не поворачивающий вновь к нему головы, предвосхитил это желание и в свой черед усмехнулся, обращаясь к магу.

— Ты просто невнимательно за собой наблюдал, — хладнокровно заявил он, — А вообще, семейные черты…

— «Семейные», — не выдержал Роман и, не желая долее хранить тайну, которая, по сути, тайной ни для кого из присутствующих, за исключением, возможно, лишь Людовика, не являлась, скрестил руки на груди, чуть отставляя одну ногу в сторону и всем своим видом изображая насмешливое негодование, — Ах, как мило. Может, кто-нибудь себя еще и нашим дядей назовет?

Луи, мигом забыв об общении со своим спутником, живо обернулся. В зеленых глазах его вновь мимолетной искоркой сверкнул гнев.

— А почему бы, собственно, и нет? — вызывающе осведомился он, по примеру брата скрещивая руки на груди, — У Эрика что, склероз заразный, по воздуху передается? Ну, так пойди и перечитай фамильное древо, если забыл, кто…

— Постой, — голос Альберта, довольно неожиданно прервавший мирную перепалку братьев, заставил их обоих на удивление синхронно умолкнуть, а Эрика, до сей поры пребывавшего в состоянии молчаливого поражения, немного встрепенуться и прийти в себя.

Маг между тем, уже решительно не обращая никакого внимания на присутствующих, сделал странный, почти незаметный жест рукой и внезапно склонил голову набок, приближая ее к плечу, и словно прислушиваясь к чему-то. Пространство перед замком, да и его холл ненадолго окутала тишина. Казалось, все, даже те из присутствующих, кто, как Роман или Ричард, не особенно любили приказов в свой адрес, опасаясь помешать странным действиям мужчины, нарушив тишину, предпочли повиноваться его воле.

Губы мага изогнулись в странной, не очень приятной улыбке.

— Вот как… — негромко промолвил он, медленно поднимая голову, — Не трудись, Луи. Им известно.

Татьяна, пристально наблюдающая из замка за странным поведением родителя, недоверчиво и подозрительно прищурилась. Ей вдруг почудилось, что в то мгновение, когда маг вновь выпрямил голову, по руке его, спускаясь с плеча, сбежал не самых маленьких размеров, хотя и не особенно крупный, белый паук.

Впрочем, происходящее заставило ее почти сразу же забыть об этом странном видении, отложив мысли о нем до лучших времен.

— Ой, и что же это, интересно знать, им известно? — Людовик, расцепив скрещенные на груди руки, явно машинально покачал на пальце свою излюбленную игрушку, и опять обернулся к Альберту, — Известно, что ты не родной нам по крови? Да ну и подумаешь, кому нужна эта кровь? По духу мне лично ты ближе, чем они.

— Польщен, — маг, не скрывая самодовольной и насмешливой улыбки, чуть опустил голову в знак благодарности, успев перед этим бросить быстрый веселый взгляд в сторону хозяина замка и его брата. Происходящее его определенно до крайности занимало; складывалось впечатление, что Альберт намеренно привел сюда своего юного протеже, дабы, наблюдая за его разборками с любимой и любящей родней, немного развеяться и от души позабавиться.

Ричард в замке, не прекращая приобнимать стоящую рядом с ним девушку за плечи, тем самым оказывая ей некоторую поддержку, устало провел свободной рукой по собственным волосам, убирая со лба короткую челку и отводя ее назад.

— Ну и семейка… — недовольно пробурчал он, — Два вампира, один маг, всякие некровные родственнички… С ума свихнуться можно.

— Было бы с чего свихиваться, — мгновенно отвлекшись от вызывающих его недовольство разговоров, Людовик вновь расплылся в полной веселой жестокости улыбке, — Тут, на минуточку, не присутствует ни одного вампира, так что я не знаю, откуда ты их насчитал аж две штуки! Или это собачья математика? Дядя, кажется, нас отнесли к разряду кровососущих тварей, — последнее предложению юноша явно намеревался произнести обиженно, но смех, рвущийся наружу не дал ему этого сделать. Оборотень, выслушавший все наезды со стороны молодого мага в свой адрес совершенно без энтузиазма, несколько демонстративно обратился к Татьяне.

— Что он несет? — спрашивал Ричард негромко, однако, в то же время, вполне отчетливо, словно бы специально давая Людовику возможность расслышать его, — Эрик и Роман — они же… кто?

— Не… — начал, было, безусловно тоже слышавший слова мужчины и, пожалуй, лучше, нежели его младший брат, граф де Нормонд, но упомянутый брат, пренебрежительно махнув в его сторону колечком, предпочел ответить сам.

— Интантеры… — элегически протянул он и, подняв руку с колечком в воздух, внимательно посмотрел сквозь него на обоих своих братьев, затем легко пожимая плечами, — Величайшее творение дяди. Ну, во всяком случае, задумывались таковым и, даже, возможно, стали бы, если бы вели себя умнее… Сильные, ловкие, бессмертные существа, имеющие в своем арсенале все вампирские способности, вроде сильно острого слуха или там обоняния, в качестве бонуса еще и какую-то индивидуальную для каждого ерунду, да к тому же не нуждающиеся в крови! Да, будь ребятки чуть поумнее, могли бы стать ни больше ни меньше, чем людьми, обладающими неплохими дополнительными навыками! Но, увы… Игра, как оказалось, свеч не стоила.

Роман, как один из благополучно смешанных с грязью интантеров, сумрачно нахмурился. На лицо его, не успевшее еще толком просветлеть, вновь набежала тень.

— Утихни, мелкий, — раздраженно буркнул он, — Много болтаешь.

Между тем, Татьяна в замке, в общем-то прекрасно осведомленная о способностях интантеров, медленно, но верно переваривала все, сообщенное Ричарду молодым магом.

— Не нуждается… — пробормотала она и, потрясенно покачав головой, одними губами прибавила, — В крови…

— «В кр.», — тихо и хрипло подтвердил за ее спиной Винсент и, тяжело вздохнув, попытался принять более удобное положение, — Значит, это была его записка.

— Значит, да, — Татьяна, которую и прежде уже мучили подозрения такого рода, уныло кивнула и предпочла вновь обратить внимание на происходящее перед замком. Записку, как и способности интантеров, в конце концов, можно было обсудить и потом.

А события пред замком тем временем развивались, обстановка все сильнее и сильнее накалялась и, надо сказать, все меньше напоминала мирное общение давно не видевшихся родственников.

— О, а ты, смею предположить, сильно крупный, раз отдаешь такие приказы, — Луи саркастически прищурился и как-то очень уж демонстративно стиснул в кулаке резиновое колечко. Он явно планировал прибавить что-то еще, бросив в адрес Романа какую-то грубоватую колкость, однако, не успел даже открыть рот.

— Зачем ты пришел, Людовик? — голос хозяина замка ледяной волной накрыл окрестности, и Татьяна, вдруг вспомнив его таким, каким он предстал в миг первой встречи, непроизвольно поежилась.

Луи, до сего мгновения буквально светившийся откровенно злым, насмешливым весельем, хмыкнул. Улыбка с его губ никуда не делась, но на лицо, бросая на него зловещий оттенок, вдруг набежала тень.

— За благодарностью, как это не удивительно, — молодой человек напустил на себя самый, что ни на есть невинный вид и развел руки в стороны, — Я ведь все-таки подружку тебе приволок, братик, ты должен бы питать ко мне самую глубокую признательность! — взгляд зеленых глаз скользнул к холлу замка, и юноша пренебрежительно искривил губы, — Ну, и псинка бонусом досталась. Будет теперь, кому на дорогих гостей гавкать…

— О чем идет речь? — Роман, понимающий явно не больше недоуменно нахмурившегося Эрика, провел ладонью по волосам, убирая их пальцами назад, — Ты про что говоришь, мелкий?

Людовик очаровательно улыбнулся. Очаровательно до такой степени, что у Татьяны в замке побежали по спине мурашки. Интуиция подсказывала ей, что шутки любого рода и вида окончательно завершились, и теперь пришедший к их вратам юноша настроен вполне серьезно. Даже не взирая на кажущуюся его дурашливость.

— Я бы очень сильно просил вас, многоуважаемый брат, — заговорил между тем молодой маг, странным образом совмещая в своем голосе шипение змеи и мурлыканье кошки, — Не отзываться о моей персоне столь пренебрежительно. Мне это неприятно, — приподняв на мгновение брови и придав лицу почти грустное выражение, он задумчиво почесал в затылке, взъерошивая волосы, — Нда. Так о чем это я?.. А, так разве что ли Эрик не сообщил тебе о том, как блестяще выпнул меня от замка, когда я, по доброте своей неимоверной, доставил ему подружку? А ведь я даже выпнулся, еще и собачку уволок с собой!

Роман, слушающий все это со все более и более возрастающим недоумением, несколько раз растерянно моргнул, тщательно подбирая слова для достойного ответа. Подобрать он их благополучно не успел.

— Не может быть… — Эрик пораженно качнул головой и, шагнув вперед, недоверчиво вгляделся в младшего брата, — Так это…

— Это действительно он приволок нас сюда… — не менее потрясенно вклинилась в речь графа Татьяна и, заметив, что стоящий рядом оборотень никак не реагирует, недовольно дернула его за рукав, — Рик, ты слышишь?

Ричард успел только кивнуть.

— Ты поклонился тогда!.. — ошарашено, и вместе с тем едва ли не возмущенно проговорил Эрик и, словно беря пример с собеседника, чуть склонил голову набок, — Зачем?.. Почему??

— Зачем?.. — Луи, похоже, сам до крайности озадаченный заданным вопросом, опять почесал в затылке. Русая прядь вновь упала на его лоб, свисая вдоль носа и бросая на очаровательное юное лицо зловещую тень.

Несколько секунд юноша размышлял, по-видимому, абсолютно искренне не находясь, что ответить, затем безмятежно пожал плечами и, весело подбросив в воздух свою игрушку, без труда поймал ее.

— А черт меня знает, — легко ответствовал он и, покрутив колечко на пальце, неожиданно почесал им висок, — Наверное, чтобы впечатление произвести… Ну, или не знаю, ты же всегда у нас был великим графом, пред которым все должны были падать ниц! — голос Людовика засочился ядом, — Хотя я не удивлен, что ты не узнал меня. Когда ты вообще обращал внимание на глупого маленького Луи? — здесь к ядовитым ноткам очень явственно добавилась горечь застарелой обиды.

— Всегда, — не давая ответить старшему брату, отрезал Роман. Эрик, практически не уступая ему в категоричности суждений, хмуро воззрился на вновь обретенного родственника, обращаясь к нему:

— Что ты говоришь, Людовик? — голос хозяина замка звучал все же немного мягче голоса виконта, однако, в нем прослеживались стальные нотки, — Ты позабыл? Тебя любили все! И внимание все обращали только…

— Нет, — Луи, прищурившись, провернул на пальце колечко и, зачем-то сунув свободную руку в карман, хмыкнул, — Нет, Эрик, нет, мой милый наивный братишка. Все любили тебя. И внимание все всегда доставалось тебе и исключительно тебе. О, я прекрасно помню это! — молодой маг, по-прежнему держа одну руку в кармане и помахивая резиновым колечком, зажатым в опущенной второй, медленно прошелся перед изумленными слушателями, — Помню, как восхищались тобою даже случайные прохожие… Вот, говорили они, вот идет достославный наследник благородного рода! Кому же, как не ему, еще быть увенчанным графской короной? — голос молодого человека ощутимо помрачнел, — Я шел рядом, когда слышал все это, и что же? Меня никто не замечал, просто не видел, я был всегда погребен под тенью твоего величия! — юноша, распаляющий себя собственными словами все больше и больше, остановился прямо перед Эриком. Зеленые глаза его потемнели, на дне их плескалась тяжелая, огненная злоба, едва ли не ненависть.

— Я был так наивен, что желал твоего внимания, Эрик, — голос продолжающего обличительную речь молодого мага сейчас напоминал шипение взбешенной ядовитой змеи, — Но тебе было не до меня! Я просил… Ты, должно быть, уже и забыл об этом… Просил всего лишь научить меня скакать на коне, но все, на что тебя хватило — это одно жалкое подобие урока! Ты посмотрел, как я влез на лошадь, а после того, как я упал, не имея ни малейшего опыта, решил поставить на мне крест и не обращать на меня больше внимания вообще! Я всегда был для тебя скорее интерьером, бесплатным приложением к помещениям замка…

— Людовик… — попытался, было, вставить хоть слово в свое оправдание хозяин Нормонда, однако, собеседник не дал ему этого сделать. Подняв руку, сжимающую колечко, в останавливающем жесте, он криво ухмыльнулся. В лице его появилось что-то неприятное, резко портящее красивые черты.

— И все же я умею скакать на коне, Эрик, — проговорил он, жестко и в то же время насмешливо, — Но не благодаря тебе. А благодаря дяде.

В последних словах молодого человека прозвучала столь неприкрытая признательность, такая искренняя симпатия, что Роман, чье чело омрачалось все более и более по мере речи младшего брата, наконец не выдержал и, резко шагнув вперед, презрительно скривился, элегантным жестом упирая одну руку в бок и вздергивая подбородок.

— Какая горячая любовь к незваному родственничку, — насмешливо и презрительно вымолвил он, — Вот любопытно, любил ли бы ты дядюшку так же сильно, если бы узнал, как он травил нас?

Ответом виконту послужил негромкий, приглушенный смешок. Донесся он отнюдь не со стороны Людовика, а откуда-то из-за его спины, вынуждая присутствующих вновь вспомнить о нахождении здесь Альберта.

Между тем, маг, посмеявшись в кулак, опустил руку и, безуспешно пытаясь подавить улыбку, перевел взгляд на ясное небо над своей головой.

— Ну, положим, травил не только я… — весьма и весьма задумчиво промолвил он, усиленно пряча веселье в голосе.

Луи, не пожелавший обратить внимания на обожаемого дядюшку пока тот смеялся, почесал бровь и обернулся к нему. На лице его на несколько секунд отразилось непонимание.

— А?

Альберт опустил голову, бросая на протеже одновременно загадочный и красноречивый взгляд, и тот с облегчением кивнул, снова поворачиваясь к кровным родственникам.

— Ааа… ну да, было дело, — на губах юноши расцвела откровенно гадкая, очень неприятная, откровенно змеиная улыбка, — Раз или два довелось помочь дяде делать из вас заготовку для интантеров. За это благодарности я тоже ожидаю.

Эрик открыл рот, силясь выдавить что-то из себя, однако, то ли не нашел слов, то ли не нашел даже и голоса, и так и оставшись с открытым ртом, потрясенно покачал головой.

Татьяна в замке, чувствующая себя едва ли лучше молодого графа, молча созерцала нахальное и порочное лицо младшего брата блондина; Ричард, буркнув что-то о том, что и не сомневался, тоже умолк.

Роман резко сделал шаг вперед, выходя на один уровень со старшим братом и вставая рядом с ним. Глаза его пылали, губы были приоткрыты, выпуская сбивчивое и частое дыхание, — таким взбешенным юного виконта еще не доводилось видеть практически никому из присутствующих.

— Змееныш… — прошипел он, стискивая руки в кулаки.

— Благодарность, достойная дворянина, — абсолютно равнодушно отметил Людовик и, в задумчивости покрутив на пальце колечко, перевел взор на самого старшего из своих братьев, — Хотя чего еще ждать? Впрочем, быть может, вы, господин граф, скажете мне что-то более умное, м?

Эрик медленно поднял голову. В серых глазах его застыл тот же мертвенный холод, что так поразил и даже испугал Татьяну в первый день их знакомства.

— Мне нечего сказать тебе, — тихо произнес граф де Нормонд и, неожиданно выпрямившись, вытянувшись, словно струна, так же негромко, но твердо и холодно добавил, — Мой брат уже все сказал.

Людовик отшатнулся, будто от удара. На лице его, поочередно сменяя друг друга, промелькнули поражение, негодование и… разочарование, немного смешанное с грустью.

— Твой брат… — так же тихо, как и блондин, проговорил молодой маг и неожиданно криво и очень жестоко улыбнулся, — Так я и думал. Снобизм давно затмил в тебе жалкие проблески чести и совести, граф, я понимал это еще тогда… — юноша резко сделал шаг вперед и, продолжая все так же неприятно улыбаться, прищурился, — Только знаешь, я отнюдь не добрая старушка Альжбета ла Бошер из Мо, Эрик. Я не стану до конца дней своих превозносить причинившего мне зло… Не надо так удивляться, — Людовик хмыкнул, — Я знаю об этой бабуле и о той давней истории, знаю, что старуха, которой ты по дурости разнес сарай, волновала тебя сильнее, чем я! — последнее слово его совпало с неожиданным и резким жестом. Выдернув из кармана доселе скрытую в нем руку, молодой человек взметнул ее высоко вверх. В воздухе где-то на уровне его лица что-то смутно блеснуло, однако, Татьяна и Ричард, более заинтересованные словами юноши, этого не заметили.

— Какая еще Альжбета? — оборотень, отвлекшись от происходящего снаружи, перевел удивленный взгляд на стоящую рядом с ним девушку, — Первый раз слышу о такой.

Татьяна успела лишь пожать плечами, намереваясь сообщить, что и сама прежде не слышала ни о каких старушках, когда неожиданно раздавшийся очень близко за ее спиной голос хранителя памяти вынудил ее обернуться.

— Альжбета ла Бошер — добрая старушка, которая немного помогла Эрику во времена его бурной юности. Он скакал на лошади в окрестностях Парижа и, когда находился неподалеку от городка Мо, животное вдруг чего-то напугалось и понесло. Эрик уже тогда был довольно умелым наездником, но справиться со словно обезумевшей кобылой не сумел. Бешеный галоп завершился в стене сарая одной из жительниц этого города, той самой старушки, причем как раз тогда, когда она подходила к этому сараю. Бабуля, конечно, испугалась, но, увидев, что молодой граф, упав с лошади, повредил ногу, не стала возмущаться, а сделала все, чтобы помочь ему унять боль, после чего за свой счет вызвала экипаж, на котором Эрика и доставили в замок. Он никогда не забывал об этом, и с тех самых пор предано заботился о доброй старушке, обеспечивая ее быт.

— Винсент! — голос Чарльза, послышавшийся от дверей гостиной, как и появление самого доктора, оказался довольно неожиданным, хотя, возможно, должен был быть предсказуем, — Я ведь просил тебя соблюдать постельный режим! Я ищу тебя… — заметив внезапно изменившееся и сильно побледневшее лицо хранителя памяти, который в данный миг находился уже не возле балюстрад, а стоял рядом с Татьяной и Ричардом, Чарли осекся, — Что такое?..

Девушка, которая на протяжении не слишком продолжительного рассказа не сводила взгляда с рассказчика, тоже увидев выражение его лица, стремительно обернулась. Зрелище, представшее ее взору, было и впрямь пугающим и, что навевало еще больший ужас, вызывало воспоминания о виденной в прошлом картине.

Эрик, схватившись за шею, медленно оседал на землю. Роман, смотрящий на него широко распахнутыми глазами, совершенно явно не зная, что делать, пытался поддержать брата, однако, ему это почему-то не удавалось.

— Что… — заметив, как дрожат не только губы, но и руки виконта, Татьяна на мгновение лишилась голоса.

Тем не менее, Роман ее понял.

— Я… я не… — пролепетал он, с трудом выдавливая из себя слова и, отчаявшись поддержать потерявшего сознание брата, осторожно опустил его на землю, в бешенстве шагая вперед. Людовик, находящийся прямо перед ним, молча ухмылялся.

— Что ты сделал с моим братом?! — зарычал интантер, похоже, разрываясь между желанием остаться рядом с Эриком и отнести его в замок, и тягой отомстить за него, хорошенько отделав ученика мага. Разрешение этой дилеммы пришло с совершенно неожиданной стороны.

Луи только, было, открыл рот, собираясь ответить на заданный вопрос, ответить наверняка насмешливо, ядовито, а то и откровенно грубо, как сильная рука, схватив за шиворот, резко дернула его назад, тряхнув при этом так, что любимая игрушка юноши — резиновое колечко, вылетев у него из рук, шлепнулось практически под ноги взбешенному Роману.

— Я просил тебя!.. — послышалось яростное рычание, в котором шокированные наблюдатели без особенного труда распознали голос Альберта, — Как ты смел?!

— Брось, дядя, я всего лишь… — закончить Людовик не успел. Маг, не ожидая окончания оправданий, резко щелкнул пальцами.

Мгновение спустя на полянке перед замком остались лишь безжизненно лежащий Эрик, обескураженный и одновременно злой Роман, и спешащие из замка Татьяна, Ричард, да кое-как ковыляющий Винсент.

Появившись в маленькой гостиной довольно скромной по размерам квартиры, где он проживал после сожжения дома Ричарда, Альберт, все еще крепко сжимающий ворот племянника, резко толкнул последнего вперед, отшвыривая от себя, словно нашкодившего щенка.

Людовик, не растерявшись, легко и изящно крутанулся на каблуках и, сделав шаг назад, с размаху упал в глубокое мягкое кресло, небрежно закидывая ноги на стоящий рядом старинного вида стул.

— Это антиквариат, — раздраженно буркнул маг, резкими шагами проходя мимо лениво развалившегося, явно не чувствующего своей вины юноши, к длинному, во всю стену, столу, заставленному обилием каких-то пробирок и склянок.

— Ну и что? — Людовик, разведя руки в стороны, чуть присполз в кресле.

— Он не предназначен для того, чтобы на него закидывали ноги, — процедил мужчина, мрачновато созерцая пустое место на столе, где, вероятно, прежде что-то лежало.

— Да брось, — его ученик, фыркнув, закинул ногу на ногу и сполз еще ниже, — Тоже мне, великий ценитель старины! Ностальгия по давно минувшим дням замучила?

Альберт, отвернувшись от стола, внимательно глянул на собеседника и задумчиво потер подбородок. На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание.

— Все-таки ты очень похож на брата… — наконец промолвил маг и, слегка вздохнув, снова отвернулся к столу, — Просто чрезвычайно.

Луи с интересом изогнул красивую бровь.

— На которого?

— На Романа, — бросил, не оборачиваясь, Альберт и недовольно поморщился, — Впрочем, он у меня ничего не воровал…

— В суд на меня подай, — лениво огрызнулся юноша и, извернувшись ужом, улегся в кресле, головой опираясь на его подлокотник, а ноги закидывая на спинку, — Я вообще не понимаю, чего ты распсиховался. Разве не для того ты эту свою новинку бадяжил, чтобы подарить ее моему братику?

Маг снова обернулся и, прислонившись к столу, слегка оперся на него руками.

— Луи, ты себя хорошо чувствуешь? — в голосе мужчины, совершенно не соответствуя псевдо-заботливому вопросу, явственно слышался гнев, — Препарат не был завершен! Даже я не знаю теперь, какое действие он окажет на Эрика, предсказать это невозможно! И если бы кое-кто слушал меня более внимательно, когда я об этом говорил…

— Перестань! — Людовик, сморщившись, словно проглотил лимон, рывком скинул ноги со спинки кресла и, вскочив, снова развел руки в стороны, — Дело уже сделано! Какая разница, какое он окажет… — юноша внезапно осекся. В зеленых глазах его, пробиваясь сквозь цветущую в них доселе ненависть, мелькнула странная боль, а после неожиданно появился не скрываемый, ничем не прикрытый страх. Молодой человек пошатнулся и, сделав шаг назад, упал на антикварный стул, на который несколько минут назад забрасывал ноги. Лицо его менялось буквально на глазах и, сохраняя взрослые черты, приобретало выражение все более и более детское, делаясь похожим на лицо перепуганного собственными действиями четырнадцатилетнего мальчишки.

Альберт, глядя на все эти перемены, насторожился.

— Дядя… — даже голос молодого мага звучал теперь более потеряно, испуганно, лишь усиливая его сходство с подростком, — Дядя, что я наделал?.. Я… — он на миг закрыл лицо руками, а затем подался вперед, взирая на уже берущего что-то со стола мужчину с отчаянной надеждой, — Скажи, с Эриком ведь все будет хорошо, правда?.. Я… Я не хотел делать ему плохо, ты же знаешь! Я только…

— Я знаю, — Альберт, захватив со стола жгут, мягко улыбнулся, приближаясь к племяннику, — Ты просто хотел помочь ему, мальчик мой, ты не хотел и не мог причинить ему вред. Не бойся… Эрик сильный и умный мальчик, я уверен, он оценит твою помощь по достоинству. Но ты вновь слабнешь… Ты ведь хочешь вернуться домой, в семью, не правда ли?

Луи, завороженно слушая дядюшку, уверенно кивнул. Тот улыбнулся вновь и, аккуратно подняв рукав молодого человека, затянул на его руке жгут.

— Но ты должен вернуться к ним сильным, понимаешь? — каждое слово мага просачивалось ядом в уши юноши, мутя его сознание, — Иначе они просто не примут тебя, ты же знаешь. Работай кулаком.

Людовик, почти не отдавая себе отчета в действиях, принялся сжимать и разжимать кулак той руки, на которой был затянут жгут.

— Зажми, — ласково повелел Альберт и, перехватив поудобнее сжимаемый им в пальцах, незамеченный ранее его учеником, шприц, поднес его к руке юноши, аккуратно вонзая иглу в бледную кожу, — Вот так. Немного ненависти внутривенно тебе не помешает…

Луи, то ли по какой-то причине не ждавший боли, то ли испуганный словами дяди, дернулся, но тотчас же замер. По вене его, вводимая магом, заструилась ясно видная даже под кожей какая-то темная жидкость.

Через секунду, когда юноша снова взглянул на дядю, глаза его были полны жгучей ненависти и гнева. От страха за родного брата, царившего в них несколько мгновений назад, не осталось и следа.

— Татьяна…

Неожиданно послышавшийся за спиной голос заставил девушку, дернувшись, несколько заторможено обернуться через плечо, не выпуская руки лежащего на кровати Эрика. Наткнувшись на внимательный, исполненный жалости взгляд хранителя памяти, она повернулась обратно. Ничего нового от вошедшего она не ожидала.

— Прошло уже пять дней… — неуверенно начал Винсент, собираясь, очевидно, аккуратно подвести к тому, что девушке, безвылазно просидевшей все это время у постели графа, было бы неплохо дойти до гостиной и поесть, прогуляться и подышать свежим воздухом, или же сделать еще что-нибудь общественно полезное.

Татьяна не прореагировала. Она, казалось, вообще не слышала обращенных к ней слов, отдавая все внимание молодому человеку, лежащему на кровати.

Хранитель памяти, не видя реакции, умолк и, ограничив свое красноречие тяжелым вздохом, подошел к тумбочке, стоящей возле кровати. На тумбочке лежала небольшая, но, судя по всему, вполне вместительная колба, завершающаяся острой иглой и немного напоминающая дротик. Это была та самая колба, которую Людовик, разглагольствуя об Альжбете ла Бошер, швырнул в брата, ловко попадая ему точно в шею. Чем была наполнена эта колба, осталось неизвестным — содержимое выплеснулось из нее, вероятно, спровоцированное легким нажимом на иглу в мгновение ее соприкосновения с кожей графа, и теперь блуждало по организму последнего.

— Я не хочу, чтобы придя в себя, он увидел, что меня нет рядом, — негромко подала голос девушка, и Винсент, отвлеченный от нерадостных воспоминаний, снова перевел взгляд на нее.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Хранитель памяти, будто бы не решаясь произнести что-то, задумчиво покачивался с пятки на мысок, изредка кусая себя за губу; Татьяна и вовсе была поглощена своими мыслями.

— Скажи… — мужчина, решившись, внимательно взглянул на ее затылок, затем, набрав побольше воздуха, тихо промолвил, — Что ты будешь делать, если он так и не придет в себя?

— Он очнется, — резко оборвала его девушка и, помолчав мгновение, твердо продолжила, — Я знаю это. Не верю, не надеюсь, но знаю… Можешь, конечно, звать это безумием, но… — она не договорила. Хранитель памяти вновь вздохнул.

— Кому, как не тебе знать это, — пробормотал он себе под нос и, бросив быстрый взгляд на спокойно лежащую на ногах у графа кошку, в раздумье почесал левую бровь, кивая на животное, — Она, видимо, тоже это знает.

Татьяна вновь не ответила. Мужчина, не зная, какими словами еще говорить с девушкой, медленно прошелся по комнате у нее за спиной.

— Интересно, почему Альберт был так недоволен… — задумчиво вымолвил он по прошествии пары минут, — Чтобы не было в колбе, но вряд ли же это приготовил Людовик, ведь так?

— Он маг, — отстраненно откликнулась девушка, — Кто знает, на что он способен… Сюда ведь он нас с Ричардом притащил.

— Да… — Винсент, обрадованный тем, что сумел вызвать ее на разговор, остановился возле подоконника и, опершись на него, выглянул в окно, — Сложно предсказать способности того, кого воспитал Альберт. Хотя я бы не сказал, что он считает этого мальчика равным себе.

— Винс, — Татьяна, все так же сжимающая руку Эрика, неожиданно обернулась, внимательно взглядывая на собеседника, — Скажи, как ты думаешь, много ли тогда на балу было его приспешников?

Мужчина, ждавший, пожалуй, чего угодно, но никак не подобного вопроса, повернувшись к собеседнице, недоуменно моргнул.

— Не знаю, я не считал их. Чем вдруг вызван такой вопрос?

— Я просто вспомнила, — девушка, вновь переведя взор на графа, нахмурилась, — Ты помнишь, я разговаривала там с человеком, назвавшимся месье Чесле́ром? — хранитель памяти кивнул, и Татьяна, даже не обратив на это внимания, продолжила, — Мне кажется, он очень похож на того парня, который улыбнулся мне… ну, перед нашим с тобой знакомством.

Винсент нахмурился, старательно вспоминая некогда продемонстрированное им девушке их совместное прошлое. Никаких улыбающихся парней ему на память решительно не приходило, однако, спорить о таких, на его взгляд, пустяках, мужчине хотелось меньше всего, посему он предпочел пожать плечами.

— За тобой следили многие, насколько я помню. Кто знает…

— Альберт говорил, я как-то пропала из поля его зрения на три месяца, — перебила его Татьяна, снова оборачиваясь и слегка хмурясь, — Скажи, это были… те три месяца?

На сей раз вздох хранителя памяти был скорее обреченным, хотя и отчасти усталым. Не скрывая очевидного, он молча кивнул, а уже после, ощущая необходимость объяснений, промолвил:

— Я ощущал чье-то присутствие рядом с тобой. Недружелюбное присутствие… Я кое-что умею, помимо основных своих обязанностей, поэтому постарался скрыть тебя.

— Тебе это удалось… — задумчиво пробормотала девушка и неожиданно нахмурилась, — Я все забываю спросить… А куда делась твоя татуировка?

Винсент, полагавший, что сильнее, чем вопросом о древнем бале его изумить нельзя, ошарашенно захлопал глазами. Пару секунд он потерянно молчал, затем решительно задрал левый рукав футболки.

— Никуда она не делась, — демонстрируя яркое изображение большого леопарда, мужчина слегка пожал мускулистым плечом, — В подвале было темновато, потом я был в футболке, вот и… Татьяна, ты меня извини, конечно, но тебя в данный момент больше ничто не интересует?

— Интересует, — девушка, сразу же несколько помрачнев, снова отвернулась от собеседника, взглядывая на молодого человека, чью руку она ни на мгновение не отпускала, — Еще как интересует… — пробормотав это, она ненадолго умолкла. Винсент, моментально ощутивший вину за то, что снова переключил внимание собеседницы на вещи более грустные, тихо вздохнул, и уже хотел, было, извиниться, когда девушка вдруг снова подала голос.

— Ты знаешь… — тихо промолвила она и замолчала, словно бы опасаясь продолжать. Повисло молчание.

— Его руки… — вновь предприняла попытку возобновить начатую фразу Татьяна, однако, продолжать ее опять не стала. Хранитель памяти вновь вздохнул и немного нахмурился.

— Что «его руки»? — вопросил он, стараясь подтолкнуть собеседницу к продолжению разговора. Та, в свою очередь, тяжело вздохнула и, укусив себя за губу, продолжила с какой-то отчаянной решимостью, причудливо сплетшейся с полубезумной надеждой:

— Его руки становятся теплее, — девушка сильнее стиснула пальцы блондина и взволнованно взглянула на явственно удивленного ее словами мужчину, — Это… это безумие, да?.. Его руки всегда были холодны, он же… Но теперь они потеплели! Винс… Может, попросить Чарли снова осмотреть его?

Винсент, кажущийся совершенно растерянным и, по-видимому, толком даже не знающий, как реагировать на слова девушки, неловко пожал плечами.

— Чарли же по людям специализируется, и вообще…

— В чем дело? — знакомый голос, насмешливых или веселых интонаций в котором за последнее время практически не было слышно, раздавшись из-за двери, решительно вклинился в разговор. Секунду спустя вслед за голосом вошел и Роман, окидывая находящихся в комнате серьезным и внимательным взглядом.

— Что-то случилось? Зачем вам Чарли?

— Я не уверена… — начала, было, девушка, но хранитель памяти решительно перебил ее.

— Татьяне кажется, что его руки стали теплее.

Роман слегка приподнял бровь, демонстрируя изумление пополам с недоверием.

— Теплее?.. Может, ему просто от твоих ладоней тепло передалось?

Татьяна, к которой и был обращен вопрос, отрицательно мотнула головой.

— Я держу его за одну руку. А вторая рука тоже…

— Тогда, быть может, и стоит снова напрячь Чарльза, — голос еще одного нового участника беседы заставил всех обернуться к дверям комнаты. Ричард, прислонившийся к косяку, слегка вздохнул и немного отвел одну руку в сторону.

— А что терять? Хуже-то все равно не будет.

— Ладно, — Роман, обладающий привычкой моментально оценивать логичность приводимых доводов, серьезно кивнул, — Сейчас я приведу его, — последние слова он договаривал уже на ходу, протискиваясь мимо оборотня в открытую дверь.

Тот же, пропустив юношу, нахмурился и, сунув одну руку в карман, приблизился к тумбочке, рассматривая, как давеча Винсент, лежащую на нем ампулу с иглой. Затем чуть сжал губы и покачал головой.

— Кто бы мог подумать, что вот эта мелочь может справиться с таким сильным существом…

Винсент, не отвечая, грустно кивнул. Татьяна же, о чем-то вспомнив, быстро глянула на мужчину через плечо.

— Ты говорил как-то… — задумчиво начала она, совершенно машинально поглаживая руку молодого графа, — Что «он» не знает о силе Эрика… Ты имел в виду Альберта?

Ричард, вмиг помрачнев, неприязненно сморщился и, отойдя от тумбочки, сунул и другую руку в карман.

— Да, — с явной неохотой ответил он, — Но я ошибался. Альберт, видимо, прекрасно знал о его силе… Только вот мне сообщить об этом забыл как-то.

— Еще бы ему не знать, — Винсент, не сдержав ухмылки, задумчиво почесал мочку уха, — Если он сам был первопричиной появления этой силы. Кстати, вот и объяснение слову «лично».

— То есть, творение рук его? — голос Романа, снова послышавшийся от двери через рекордно небольшой промежуток времени, учитывая масштабы замка и длину его коридоров, мигом вызвал подозрение, что доктора, стоящего рядом с ним, он приволок сюда с крайне высокой скоростью. Взъерошенная шевелюра последнего эти мысли лишь подтверждала.

Впрочем, за исключением взлохмаченных волос, выглядел Чарли достаточно адекватно, ухитряясь даже сохранять спокойствие в окружении всех присутствующих здесь странных личностей. Пять дней, проведенных в стенах Нормонда, здорово повлияли на мнение молодого доктора о его обитателях, изменив прежде питаемый страх на отношение почти дружеское.

— Роман сказал, вы хотите, чтобы я вновь осмотрел господина графа? — произнес он, окидывая взглядом Татьяну и Винсента, и уделяя как-то мало внимания оборотню, притулившемуся возле подоконника, — Но ведь я уже делал это. И результат тогда…

— А вдруг сейчас что-то изменилось? — Татьяна, не вынесшая доле попыток доктора откосить от осмотра, выпустила руку графа, прижимая собственную к груди, — Чарли, пожалуйста… Ну, разве это так уж для вас трудно?..

Молодой человек вздохнул и, не обращая внимания на замершего рядом с ним Романа, не совсем довольного тем, что на вопрос ему никто не ответил, решительно направился к девушке.

— Мне не трудно, — произнес он наконец, когда Татьяна уже поднималась со стула, предоставляя ему место у постели больного, — Но, должен сказать, немного неприятно осматривать фактически труп, если судить по медицинским показателям. Да и методы приходится использовать довольно кустарные… — он взял Эрика за руку, обхватывая его запястье пальцами и умолк, прикрывая глаза и, вероятно, считая удары его пульса.

В комнате повисло молчание. Никто из присутствующих не решался помешать доктору, опасаясь отвлечь или сбить его.

Некоторое время Чарли, удерживая руку пациента в своей, внимательно прислушивался не то к биению его сердца, не то к собственным ощущениям. Затем, нахмурившись то ли непонимающе, то ли недоверчиво, а может быть, даже подозрительно, он неожиданно извлек из большого, глубокого кармана белого халата, который категорически не желал снимать, устаревшей модели тонометр и, натянув манжетку на руку графа де Нормонд, предварительно задрав рукав его рубашки, принялся мерить давление. Вскоре процесс был завершен и Чарли, нахмурившись еще больше, добыл из другого кармана градусник.

— А он неплохо подготовился, — шепнул Ричард стоящему неподалеку от него Винсенту, — Кислородную маску, интересно, не захватил?

Чарльз, услышавший этот, прозвучавший в тишине комнаты достаточно громко, шепот, мрачновато глянул на оборотня.

— Это было со мной, когда я встретил Романа, — негромко, но все же весьма недовольно поведал он, — Кислородную маску после этой встречи я взять уже не успел… — бормоча последние слова практически себе под нос, молодой человек аккуратно взял в руку градусник, коим на протяжении разговора измерял температуру блондина и, взглянув на результаты измерения, вздохнул, — Что ж… не могу сказать, что это очень утешительно. Пульс господина графа находится в пределах нормы, температура его тела тоже не превышает необходимой отметки, а с таким отличным давлением ему можно смело отправляться на орбиту… Все, что я вижу — так это то, что предо мною лежит совершенно здоровый человек. Почему он не приходит в себя уже столько времени, я не…

— Человек?. — Татьяна, из всех слов доктора уловившая практически лишь одно, предпочла не дослушивать остальные излияния. Еще на несколько секунд в комнате воцарилось молчание, все взгляды были прикованы к ней. Девушка, на протяжении этих секунд созерцавшая с каким-то упрямым выражением пол, медленно подняла голову.

— Чарли… — то, что она нервничает, было заметно невооруженным взглядом, однако голос ее звучал сладко, — А вы не могли бы осмотреть… вот этого юношу? — девушка обернулась, указывая на Романа. Тот явственно опешил.

— Стоп-стоп-стоп, а я-то здесь при чем? В меня всякой гадостью не кидались, я вообще… — заметив почти умоляющее выражение на лице Татьяны, виконт тяжело вздохнул и решительно направился вперед, — Ладно, если ты так хочешь, конечно, хотя я не понимаю…

Договаривать юноша нужным не посчитал и, приземлившись на кровать рядом с братом, деловито закатал рукав, предоставляя Чарльзу возможность измерить давление и ему.

Проводимые процедуры заняли около двух минут, затем молодой доктор, отстранившись, недоверчиво перевел взгляд с Романа на Эрика и обратно. На лице его начала медленно отражаться какая-то мысль, отразиться которой сполна, однако, не дали.

— Ну? — нетерпеливо вопросила Татьяна, шагая ближе к доктору и его пациенту. Первый со вздохом пожал плечами.

— Ну… если бы я не видел его совершенно жизнеспособным… — осторожно начал он и, на всякий случай отодвинувшись от Романа подальше, решительно закончил, — Я подумал бы, что он находится в глубокой коме, фактически на грани смерти.

Роман, совершенно озадаченный, внимательно оглядел себя и, пощупав собственные колени, поднял взгляд.

— Я в коме?.. — он почесал в затылке и с видимым интересом осведомился, — А почему я не в курсе?

— Тебе не сообщили, — хмыкнул хранитель памяти и, пытливо взглянув на виновницу эксперимента, вопросительно приподнял брови, — Татьяна, что ты хочешь узнать? О том, что Роман и Эрик…

— Вот именно! — девушка, уже не пытаясь сдерживаться, метнулась к кровати и, схватив любимого за руку, взволнованно взглянула на него, — Роман — интантер, Эрик должен соответствовать по показателям ему, но… но он… — она умолкла, затем севшим голосом закончила, — Он человек.

Слова девушки произвели эффект разорвавшейся бомбы. Роман, по сию пору сидевший на кровати рядом с братом, вскочил, медленно переводя потрясенный и недоверчивый взгляд с него на девушку и обратно; Винсент предпринял неловкую попытку сесть на прикроватную тумбочку, не выразившую одобрения его действиям; Ричард, приоткрыв рот, пораженно взъерошил волосы. Один лишь Чарли, начавший догадываться о происходящем еще до того, как Татьяна это озвучила, ограничился тем, что тихонько вздохнул и, опустив плечи, принялся задумчиво созерцать собственные руки.

— Это невозможно! — виконт де Нормонд, наконец обретя ненадолго утерянный от шока голос, быстрыми и резкими шагами прошелся по комнате, мрачно хмурясь. В глазах его плескалась почти безумная надежда, но губы были плотно сжаты, будто бы подчеркивая упрямое нежелание юноши мириться с самим появлением этой надежды. Спустя несколько секунд он остановился возле двери и, рывком обернувшись, подозрительно воззрился на замершую возле ложа графа, Татьяну.

— Интересно, когда это ты успела так сильно вновь треснуться головой, что делаешь подобные выводы?

Ответить несколько растерянная внезапностью наезда девушка не успела.

— Но это правда, — молодой доктор, неожиданно поднявшийся на ноги, окинул всех присутствующих серьезным взглядом и вновь остановил его на Эрике, — Когда я осматривал господина графа несколько дней назад… сразу после случившегося, его показатели совпадали скорее с вашими… — взгляд голубых глаз метнулся к Роману, — А теперь… — Чарли неожиданно умолк и, тяжело вздохнув, опустил голову, чуть качая ею и бормоча, — Что за безумное место…

— Безумное не место, а маги, — поправил его Ричард и, переведя взгляд на мирно лежащего графа, цокнул языком, видимо, пытаясь выразить обуревающие его эмоции, — Особенно заявляющиеся в гости без спроса.

— Ты в свое время, помнится мне, тоже без спроса приходил, — не удержался от несколько язвительного замечания хранитель памяти. Правда, пробормотал он его столь тихо и рассеянно, что вся язвительность оказалась этим тоном зарублена на корню, и мужчина, жестом остановив вознамерившегося возразить оборотня, внимательно вгляделся в спокойное лицо экс-хозяина. Затем глянул на взволнованную, буквально вцепившуюся в руку последнему, девушку, посмотрел на Чарльза и, наконец, куснув губу, вынес вердикт:

— В общем-то, звучит вполне логично. Тем более, что от поделок Альберта всего можно ожидать…

Доктор бросил на него весьма красноречивый взгляд, и уже хотел, было, сообщить, что лично он готов ожидать здесь чего угодно не только от какого-то там Альберта, но и от некоторых чересчур быстро выздоравливающих личностей, но, вероятно, решил, что сейчас для подобных заявлений не время, посему предпочел промолчать.

Винсент же, ухитрившийся менее, чем за неделю, полностью оправиться от страшных ран, предпочел сделать вид, что взглядов в свой адрес не замечает и, сделав шаг ближе к кровати и, соответственно, к самому Чарльзу, внимательно глянул на него сам.

— Но если он человек… — медленно проговорил мужчина, слегка сдвигая брови, — То почему не приходит в себя? Неужели же нет никакого…

— Может, ему нашатырь под нос сунуть? — внес лепту в общее течение беседы Ричард и, абсолютно невинно улыбнувшись, пожал плечами, — Ну, раз уж он человек.

— Еще предложи водой его окатить, — пасмурно откликнулся Роман, который по сию пору вообще предпочитал делать вид, что не присутствует в комнате и, вздохнув с явным оттенком ностальгии, продолжил, — В наше время обмороки, наравне со слишком долгим сном, лечились куда как проще…

— Да куда уж проще… — успел еще пробурчать оборотень, а виконт, между тем, уже решительно приблизился к брату и под перекрестным огнем всеобщих изумленных и негодующих взглядов, резко тряхнул его, схватив за ворот рубашки.

— Подъем, братик! Труба зовет, народ желает лицезреть бодрого графа!

Девушка, потерявшая на пару секунд дар речи, быстро пришла в себя и, вскочив на ноги, справедливо возмутилась:

— Ты аккуратнее не умеешь?! Эрик, между прочим, на позиции больного!

Роман медленно перевел взгляд на негодующую жительницу замка и, едва заметно сморщив нос, лениво велел ей:

— Отстань, — после чего, явно довольный произведенным эффектом, прибавил, — Мой брат — что хочу, то и делаю. Эрик! Хватит дрыхнуть, армия ждет твоих приказов!

Чарли, и без того явственно ошарашенный поведением юноши, приоткрыл рот. Винсент, не в силах сдержать эмоции, закрыл лицо рукой; Ричард ограничился красноречивым вздохом; а Татьяна, похоже, снова лишилась дара речи от столь вопиющего хамства.

И вдруг в повисшей пораженной тишине по комнате пронесся слабый вздох, отдаленно напоминающий стон.

— Минуту… — умоляюще прошептал знакомый голос, и Татьяна, не успев обрести дар речи, лишилась его вновь, лишь взволнованно прижимая руки к груди.

— Минута тебя уже не спасет, — категорично сообщил юноша и, рывком усадив брата на кровати, с явно искусственным негодованием прибавил, — Хватит нервировать всех, вставай!

Граф де Нормонд недовольно приоткрыл один глаз и, особенно не пытаясь противиться настойчивым действиям брата, зевнул, прикрывая рот рукой.

— Нервировать? — недоуменно и откровенно сонно переспросил он, — Не понял, а кого я нервирую тем, что просто сплю?

— Всех, — Винсент, не в силах сдержать улыбки, сделал шаг к экс-хозяину, уточняя, — Абсолютно всех. С пробуждением, Эрик.

Блондин, похоже, лишь сейчас заметивший пребывание возле его ложа достаточно большого количества народа, открыл второй глаз и растерянно заморгал обоими.

— А вы… что тут все?..

— А мы тут все нервничаем, — внес свою лепту в течение мирной беседы Ричард, — Абсолютно все. Или что, не похоже как-то?

Татьяна, уже несколько секунд как пытающаяся выдавить из себя хоть слово, наконец, не выдержала и, не давая графу ответить на заявление оборотня, решительно шагнула вперед. Руки она все еще продолжала прижимать к груди.

— Эрик… — тихо произнесла девушка, будто не веря, что действительно видит любимого, видит его живым, здоровым и, судя по всему, вполне дееспособным. А затем, дождавшись, когда вопросительный взгляд блондина обратится к ней, она, уже не пытаясь, да и не находя в себе сил сдерживаться, буквально бросилась вперед, крепко обнимая молодого человека за шею и едва ли не роняя его на кровать.

Молодой человек, едва удержавшись в прежнем положении, растерянно обнял ее и, словно ища ответ на невысказанный вопрос о странном поведении девушки у других, обвел их всех недоумевающим взглядом.

— Что такое? Что произошло?

— А ты разве не помнишь? — хранитель памяти слегка нахмурился и, взглянув на друга с некоторым даже подозрением, осторожно добавил, — Эрик… что вообще последнее ты помнишь?

Граф де Нормонд, явно искренне изумленный подобным вопросом, честно задумался, обнимая не желающую отстраняться от него Татьяну одной рукой, а второй как-то машинально проводя по волосам, зачесывая их пальцами назад.

— Я помню… — медленно начал он, затем примолк, будто бы испрашивая совета у собственной памяти и, наконец, уверенно кивнул, — Да, помню, как мы разговаривали с Людовиком. Его привел дядя… зачем-то. Потом… Потом он упомянул про тетю Альжбету, и… меня комар, кажется, укусил, да? — он окинул всех присутствующих вопросительным взглядом, как-то рефлекторно касаясь ладонью шеи.

— Вот интересно, чего бы это комарам кусать своего собрата… — не удержался Ричард, не скрывая, впрочем, достаточно радостной улыбки. Роман, кажется, даже не услышав слов оборотня, уверенно кивнул брату.

— Ага, комарик. Маленький такой… и рукотворный, — с сими словами юноша аккуратно взял с тумбочки колбочку и продемонстрировал ее явственно растерявшемуся блондину, — А вот и он. Мы его поймали.

Молодой граф недоуменно приподнял брови и тут же нахмурился, пристальнее вглядываясь в демонстрируемый ему предмет.

— Что это? — непонимающе вопросил он, — Какое это имеет…

— Результат стараний нашего братца не может не иметь отношения! — категорично заявил виконт, — Именно благодаря им мы имеем то, что имеем и ты стал человеком.

Эрик ошарашенно моргнул, даже чуть подаваясь назад, словно бы слова брата испугали его.

— Чего? Что ты… Подожди, сколько я спал?.. Мне сильно хочется есть, я как будто вечность не ел, но ведь так… — он перевел взгляд на Винсента, затем на Чарльза и неуверенно продолжил, — Не было бы после нескольких часов сна… да?

— Ну, технически-то ты не ел три вечности… — элегически протянул Ричард и, хмыкнув, тоже перевел взор на Чарльза, словно бы передавая ему пальму первенства.

Ответ же, однако, последовал совсем с другой стороны.

— Не мудрено захотеть есть за три столетия, — задумчиво подтвердил хранитель памяти и, почему-то вздохнув, скрестил руки на груди, — Пять дней, Эрик. Ты спал чуть больше суток, поэтому нет ничего удивительного в том, что…

— Эрик, — Татьяна, не выдержав муки молчанием, решительно вклинилась в речь Винсента, — Ты хочешь есть, в смысле хочешь крови или…

Граф медленно перевел взгляд на нее и недоуменно моргнул, словно бы вопрос показался ему несколько странным.

— Нет… — медленно проговорил он и, в раздумье почесав затылок, добавил, — Чего-нибудь… вроде картофеля или овощей… Это довольно странно, я уже не помню, когда хотел в прошлый раз чего-то подобного…

— Зато я прекрасно помню, — жизнерадостно заявил его младший брат, — Не менее трехсот лет назад. Чему ты удивляешься, брат мой? Я же тебе ясно сказал — стараниями наших двух общих родственников, один из которых нам совсем не родственник, а другой — натурально заблудшая душа, ты теперь человек. Если я еще не поздравил, поздравляю еще раз.

— До того не поздравлял, но поздравил еще раз… — слегка ухмыльнулся Ричард, демонстративно обращаясь к прикроватной тумбочке, столь любимой Татьяной, а не к молодому виконту.

Эрик, не обращая на это высказывание ни малейшего внимания, чуть приподнялся на кровати, вглядываясь в лицо брата, словно пытаясь угадать, шутит тот или нет. Впрочем, дело это было заранее обречено на провал, ибо по Роману степень его серьезности угадать никогда было нельзя.

— Но ведь это невозможно… — растерянно прошептал граф, медленно переводя взгляд на девушку, будто надеясь найти у нее ответ на невысказанный вопрос, — Татьяна, я же…

— Ее можешь вообще не спрашивать, — не предоставляя последней даже шанса на ответ, виконт насмешливо хмыкнул, — Это вообще была ее идея и она пристала ко мне, чтобы я приволок сюда Чарли. Второй раз, кстати, уже. Нахалка.

Татьяна в очередной раз ненадолго лишилась дара речи. Но почти сразу же в спешном порядке обрела его и, негодующе повернувшись ко вконец обнаглевшему на радостях юноше, гневно выдохнула через нос.

— Роман, тебе по шее давно давали?

Виконт безмятежно пожал плечами.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь рискнул бы. Приходится тосковать так…

— Я с удовольствием это исправлю! — моментально заявила Татьяна, предпринимая честную, но довольно безуспешную попытку подняться с кровати. Эрик, удержавший девушку от сего безответственного поступка, тяжело вздохнул, переводя взор на весело хохочущего брата, который в данный момент как раз предпринимал попытку спрятаться за сильно удивленного такой перспективой Чарльза.

— Не хочу показаться эгоистом… — нарочито негромко и очень вежливо промолвил он, — Но не кажется ли вам, что сейчас есть несколько более важные темы? И касаются они непосредственно моей скромной персоны.

— Вот же эгоист! — мгновенно обрадовался Роман, прекращая попытки скрыться и оставляя бедного доктора в покое, — И как только можно думать постоянно о себе? Вообще, чего тебе еще надо? Зачеловечился — и радуйся! Сам же об этом мечтал.

— Да, но я не совсем уверен… — предпринял заведомо безуспешную попытку возразить слишком уж обрадованному его возвращением к жизни брату, молодой граф. Юноша демонстративно закатил глаза.

— Кто-нибудь, закройте ему рот, а? Чарли, — в голосе виконта неожиданно появилась какая-то аристократическая надменность и он, не дожидаясь ничьей реакции, решительно подтолкнул Чарльза вперед, — Поведай товарищу результаты его осмотра. То есть, твоего осмотра. То есть, твоего осмотра им, вернее, тобой, — окончательно запутавшийся в обилии осмотров и запутавший несчастного врача, Роман почел за лучшее временно умолкнуть.

Чарли же, столь бесцеремонно выпихнутый вперед юным нахалом с претендующими на дворянское благородство манерами и буквально принужденный все же известить общественность в лице блондина о результатах хоть какого-то осмотра, неуверенно кашлянул.

— Ну… У меня, конечно, не было достаточно хорошего оборудования, чтобы сделать однозначный вывод… Хотя я не уверен, есть ли вообще способ отследить процесс превращения нечеловека в существо человеческое… В общем, того, что я смог понять, вполне довольно, чтобы заключить — вы совершенно, абсолютно здоровый человек. Физически, по крайней мере, — доктор чуть пожал плечами. На лице его на мгновение очень ясно отразилось не высказанное вслух сомнение в психическом здоровье графа, однако, его он благоразумно предпочел скрыть.

— А я-то ждал жутких кровавых подробностей, — расстроился тем временем Роман, — Ты что, не мог у него хотя бы кровь на анализ взять? — он с весьма натуральной претензией воззрился на молодого доктора и, убедившись, что тот от неожиданного наезда лишился дара речи, довольный обратился к брату, — Ну что, теперь душа твоя удовлетворена? Видишь, все прекрасно, ты натуральный не-интантер.

Эрик тяжело вздохнул. Душа его, похоже, все еще сопротивлялась неожиданно обрушившемуся на нее счастью, храня какие-то неясные сомнения, и виконт, видя это, раздосадовано хлопнул себя по бедрам, раздраженно закатывая глаза.

— Ну, теперь-то что?

— Если я теперь и в самом деле человек, — несколько неуверенно, но с явственно прослеживающимися в голосе нотками беспокойства начал блондин, — Встает вопрос защиты замка. Я…

— Ты думаешь, оборотня, интантера, пантеры и льва для его защиты будет мало? — Ричард, по сию пору в большей степени отмалчивающийся, решил принять участие в общем течении радостной беседы и, насмешливо изогнув бровь, привычным жестом скрестил руки на груди, — Прибавь к этому еще Татьяну с ее бронебойным браслетиком, непрошибаемым кулоном и…

— Настырно царапающимся хвостатым безобразием, — воодушевленно подхватил Роман и хотел, было, добавить еще что-то, но тут к общему хору присоединился хранитель памяти.

— И получишь полный набор пригодных для защиты замка личностей, — категорично заявил он, после чего почесал нос и с явственно мечтательным оттенком прибавил, — Хотя Татьяну лично я бы запер в подвале, чтобы не высовывалась.

Девушка, совершенно не ожидавшая подобных высказываний, не нашлась, что ответить и, к нескрываемому удовольствию Винсента, лишь пару раз открыла и закрыла рот, да возмущенно выдохнула.

Эрик, между тем, слушающий эти заверения со все более уверенной улыбкой, неожиданно поднялся на ноги.

— Что ж… — не ожидая продолжения тех самых заверений, молодой граф чуть развел руки в стороны и пожал плечами, — Кажется, смысла спорить с комплектом защитников не наблюдается. В таком случае, быть может, нам стоит переместиться в гостиную? Опасаюсь вызвать недовольство моего брата, привлекая внимание к своей скромной персоне, но мне бы не хотелось, став человеком, сразу же умереть от голода.

Виконт де Нормонд демонстративно поморщился.

— Не беспокойтесь, дорогой брат, свое недовольство касательно ваших эгоистических настроений я как-нибудь скрою. Но вот за то, что ты хочешь из меня сделать повара, я…

— Подожди-подожди, — блондин, не дожидаясь окончания наигранных возмущений, непонимающе нахмурился, останавливающе поднимая руку, — Из тебя? А как же Анхель?

Роман, мигом растеряв всю свою дурашливость, помрачнел. На лицо его набежала тень, где-то за которой притаилась неясная вина.

— Он не отвечает мне, — негромко вымолвил юноша, отводя взгляд, — Уже давно. Но давайте-ка это и в самом деле обсудим в гостиной?

Прошло не меньше часа, прежде, чем вся компания, за исключением Чарльза, который предпочел избавить себя от удовольствия участвовать во всеобщем обсуждении, собралась в гостиной. Эрик, решивший, что перед тем, как есть, не помешало бы вымыть руки, а еще лучше — принять ванну, однако, уговоренный на душ, некоторое, и, надо заметить, вполне продолжительное время, разбирался с оным под чутким руководством брата, а завершив сию процедуру, изъявил желание переодеться. Роман, не преминув заметить, что за последний десяток лет (не говоря уже о прошедших веках) это впервые, приволок брату принесенную когда-то одежду, по сию пору пылившуюся в шкафу.

Теперь же Эрик Стефан де Нормонд, облаченный в относительно свежую и чистую одежду, с немного влажной шевелюрой и видом вполне довольным и умиротворенным, сидел в гостиной, вытирая руки пушистым белым полотенцем и, облокачиваясь одной рукой на предназначенный для этого подлокотник, а другой — на собственное колено, старался держать в поле зрения всех участников собрания. При учете того, что Татьяна, стремясь быть оригинальной, да и устав от долгого сидения, устроилась за спинкой его кресла, упершись в него обеими руками, это было несколько затруднительно, но граф справлялся.

— Итак, — Роман, поднявшись для наглядности на ноги, демонстративно прокашлялся и, окинув всех присутствующих внимательным взглядом, убедился в их наличии и внимании к его словам, после чего многозначительно вопросил, — Кто из присутствующих может внести конструктивные предложения по существу вопроса?

— Быть может, господин виконт подаст нам позитивный пример и сам внесет парочку предложений? — очень вежливо осведомился хранитель памяти и, разведя руки в стороны, прибавил, — А мы их обдумаем.

Господин виконт, совершенно искренне пораженный таким заявлением, заморгал, прижимая руку к груди.

— Я? Но я же председатель! — наконец проговорил он, добавляя в голос нотки праведного негодования, — Я не могу вносить предложения, я могу только рассматривать и одобрять или нет то, что предлагаете вы.

— Я не хочу вносить предложения, которые будут критиковать! — мгновенно ощетинился оборотень и, закинув ноги на стол, скрестил руки на груди, — Я натура нежная и чувствительная!

— Вот о нежности и чувствительности своей упырям расскажешь, натура, — не растерялся Роман, — Как раз перед тем, как в следующий раз им оторвать голову…

— Я бы попросил без наездов! — совсем возмутился мужчина, негодующе воздевая палец, — Я к этому вообще не имел никакого отношения, это все вы! И вообще-то…

Эрик красноречиво кашлянул. Самозабвенно препирающееся собрание примолкло, почтительно обращая внимание на возвратившегося к жизни хозяина замка.

— Хотелось бы узнать у господина председателя, суть какого вопроса он изволит рассматривать, — вежливо и даже немного высокопарно произнес тот и, повернувшись к столу, за которым сидело подавляющее большинство присутствующих, еще более вежливо прибавил, — Ибо, помнится мне, единственный вопрос был обращен изначально именно к нему.

Винсент, обрадованный таким поворотом событий до чрезвычайности, весело хлопнул в ладоши.

— Точно! Роман, колись.

— Вот именно, — буркнул Ричард, по-прежнему недовольный необоснованным обвинением его в жестоком обращении с упырями, — А то только и знает, что других винить, а сам-то…

Виконт, по сию пору стоявший, в попытке изобразить из себя одновременно трибуну и оратора, недовольно фыркнул и, не отвечая на выпад оборотня, сел, ухитряясь при этом развести руки в стороны.

— А я забывчивый, — с видом профессионального заговорщика, скрывающего государственную тайну, заявил он, — Вы задаете мне слишком много вопросов и я ни одного уже не помню. Да, — и он выразительно кивнул, подтверждая собственные слова.

Эрик, настроенный в данный момент довольно миролюбиво и, видимо, даже согласный немного подыграть брату, тонко усмехнулся.

— Мм, дайте-ка вспомнить. Мне кажется, что речь шла о…

— О пауках, — внезапно вклинилась в речь любимого графа Татьяна и, судя по всему, сама от себя такого не ожидавшая, растерянно примолкла.

Взоры всех присутствующих устремились к ней. Даже Эрик обернулся, в явном изумлении взирая на свою ненаглядную и вопросительно приподнял брови.

— Извини, а при чем здесь пауки?

— Да, и при чем тут Анхель? — не выдержал, разумеется, прекрасно помнящий суть вопроса, Роман и, вопреки брату, нахмурил брови, — Какие пауки, если мы говорим о нем?

— Гляди-ка, вспомнил, — не удержавшись, хмыкнул хранитель памяти, — И напоминать не пришлось…

— Не мешай, живность, — беззлобно огрызнулся виконт, — Ты видишь — я не въезжаю?

— Так может… — начал, было, уже Ричард, радостно подхватывая эстафетную палочку, но Татьяна, покинувшая свое место за графским креслом, решительно перебила его.

— Может, мне дозволено будет ответить на вопрос?

Оборотень, умолкнув, сделал приглашающий жест рукой. Винсент многозначительно приподнял брови, изображая внимание. Реакция слушавшего с самого начала и не пытавшегося перебить, Эрика в расчет не принималась, а вот Роман, по обыкновению любящий привлекать внимание к собственной персоне, милостиво кивнул.

— Может. Поведай нам о днях своих суровых, женщина.

— Я сейчас кому-то насильно рот закрою, — пообещала девушка и, присев на ближайший к креслу графа стул, положила перед собою на столешницу сцепленные в замок руки, — Ну, так вот. В общем-то, я далеко не уверена и это вообще могло мне только показаться… Хотя я, конечно, вроде бы видела, точно видела, но могла ошибиться, учитывая происходящее…

Хранитель памяти закатил глаза и, откинувшись на спинку стула, утомленно вздохнул.

— Разбудите, если она когда-нибудь перейдет к сути вопроса, — с демонстративной ленцой в голосе попросил он. Роман согласно кивнул.

— Разбудим, если хоть кто-то к тому времени останется бодрствовать. Татьяна, ты не могла бы немного ускорить ход повествования? — сказано сие было столь вежливо, столь проникновенно, но при этом до такой степени насмешливо и колко, что девушка, лишенная возможности заранее оправдаться и откосить от ответа за возможные неточности, раздраженно фыркнула. Кошка, откуда-то образовавшаяся под столом, внезапно мяукнула, поддерживая не то хозяйку, не то нетерпеливое собрание.

— Короче, я видела, как по одежде Альберта сбежал паук, — довольно категорично заявила девушка и, решив более никого не утомлять подробностями, умолкла, скрестив руки на груди.

В гостиной повисла тишина. Некоторое время все присутствующие пораженно молчали, силясь понять, как же реагировать им на сие шокирующее заявление, но слов ни у кого не находилось.

Наконец, Ричард, придя в себя первым, вежливо кашлянул и лаконично осведомился:

— И?

— И он был белым! — недовольно заявила Татьяна, откидываясь на спинку стула и озирая всех собравшихся с великой претензией во взгляде.

Роман, следуя позитивному примеру оборотня, тоже вежливо кашлянул, затем сам оглядел всех участников собрания и с явно ненатуральной осторожностью осведомился:

— Кто-нибудь еще, кроме меня, не понял, какая связь между Анхелем, который был сутью вопроса, и бегающими по дяде белыми пауками?

— О, гляди-ка, он снова вспомнил! — ожил в свою очередь Винсент, предпочитая пока реагировать на слова юного виконта, а не на загадочные высказывания Татьяны, — А я уж думал спросить Чарли, не лечит ли он ранний склероз…

— Он прошел сам, — отмахнулся юноша, — Ты давай, не отвлекайся, я что один ее пытать буду? Никому, кроме меня, не интересно?

Эрик, добровольно принимая на себя роль единственного, кто был способен договориться с девушкой без пыток и даже понять ее, очаровательно улыбнулся.

— Милая моя Татьяна… — проникновенно начал он, — Быть может, ты и в самом деле пояснишь нам ход своих мыслей? Ибо я и сам пока ничего не понимаю.

Татьяна тяжело вздохнула. На лице ее отразилась глубокая скорбь умного человека, попавшего в общество глупцов и она, снова подавшись вперед, к столу, начала:

— Как я уже говорила — я не уверена в том, что видела. Альберт стоял далеко, это мог быть просто блик… Но мне почему-то кажется, что для обычного блика у него было слишком много лап. Не знаю, может, конечно, быть, что я и не права… — на сей раз девушку слушали с куда как большим вниманием и она, приободрившись, перешла, наконец, к сути дела, — Вспомните — ведь Альберт явно поначалу не хотел принимать слов о том, что он не родня вам. Людовик бросился защищать его, и отец сначала его не останавливал… А потом вдруг склонил голову к плечу, будто слушая что-то и сообщил Луи, что нам обо всем известно. Так вот, паук сбежал по его рукаву сразу после этого странного наклона головы, — она обвела всех торжествующим взглядом, однако, не увидев на лицах особенного восторга ее наблюдательностью и понимания важности замеченного ей, сразу же сдулась.

— Но при чем здесь все-таки Анхель? — Роман, воспринимающий все на сей раз на удивление серьезно, нахмурился. Ответ последовал, как не странно, не с той стороны, откуда он его ожидал.

— Ему кто-то сообщил о том, чего сам он знать не мог… — покусав в раздумье губу, медленно проговорил хранитель памяти, — Кто-то, кто всегда находился в замке и запросто мог услышать наши разговоры…

— Да, но паук!.. — попытался, было, заспорить виконт, но тут снова включилась девушка. Ричард тем временем о чем-то напряженно размышлял.

— Анхель всегда смутно напоминал мне это насекомое. Ты знаешь, он какой-то… неприятный.

— Членистоногое, — рефлекторно поправил юноша, на несколько мгновений задумался, а затем, решительно хлопнув по столу ладонями, вскочил со стула, — Да это бред какой-то! Да, он пропал куда-то, игнорирует меня, но Анхель не превращается в паука!

— А ты точно уверен в том, куда он девается, исчезая? — тихо осведомился Эрик. Его брат осекся на полуслове и медленно сел. Вполне вероятно, что он все же нашелся бы, что сказать и ответил бы или возразил хоть что-нибудь, но в этот момент Ричард, все вспоминавший что-то, неожиданно подал голос.

— Я вспомнил, — слова эти прозвучали скорее как итог его попыткам, нежели обращение к кому бы то ни было, и тем не менее, внимание оборотень к себе привлек, — Всем же известно, что нос мне сломал этот… ваш дражайший братик, верно? — получив в ответ несколько кивков, в том числе и от Татьяны, коей Людовик братиком как-то не приходился, он машинально потер не так давно перебитую переносицу и продолжил, — Ну, так вот. Когда он меня бил, — здесь оборотня передернуло, — Был один странный момент. Альберт-то наблюдал за всем, наслаждался, и вдруг приказал прекратить. Я не могу сказать, чтобы я жаловался на передышку от кулаков этого малолетнего бандита, но странно было видеть, как Альберт склонил голову к плечу… А потом — это я уже смутно — что-то говорил об ударах головой… В смысле, что кто-то ей ударился. Мальчишка еще беспокоился, как бы дядюшка не решил лечить меня, — мужчина недовольно поморщился.

Роман, выслушавший излияния оборотня довольно внимательно, не удержался от ухмылки.

— Похоже, слабовато он тебя бил, раз ты успел такое заметить.

Ричард, вскинувшись, бросил на виконта почти злой взгляд.

— Вот знаешь, заметно, что вы с ним родственники! Не сомневаюсь, что однажды поладите!

Хранитель памяти, по-видимому, серьезно размышляющий над небольшим рассказом оборотня, утомленно вздохнул, обращая взгляд к хозяину замка.

— Эрик, можно я стукну твоим кулаком по столу? Это же невозможно — думать о серьезных вещах в такой обстановке.

— Думай о вещах несерьезных, — моментально посоветовал виконт, не давая графу вымолвить и слова, — А вообще, что тут думать-то? Мне лично очередной брошенный в Анхеля камень совершенно понятен. Я только не знаю, как он успел добежать туда… ну… в общем, туда, где чихвостили Рика.

— К тому же так вовремя, — подхватил Ричард, спуская очередной мимолетный наезд в свой адрес на тормозах, — Как будто бы почувствовал… А если так, то с чего бы это такие милости в мой адрес?

Юноша недовольно фыркнул, скрещивая руки на груди.

— Да уж, мне тоже интересно. То он ему кофе подает, когда меня игнорирует, то от побоев спасает…

— Слушайте, — Татьяна, поглощенная своими мыслями и абсолютно не обращавшая внимания на мирно текущую за столом беседу, вдруг вклинилась в нее, — А разве маг — не человек?

Второй раз за непродолжительное время в гостиной после слов девушки повисла тишина. Несколько секунд присутствующие молчали, недоуменно созерцая собеседницу, не находясь, что сказать и как выразить все мысли, что она вызвала своим вопросом, пока, наконец, Винсент не обрел дар речи.

— Человек, конечно, — хранитель памяти чуть нахмурился, вглядываясь в Татьяну, будто ища что-то в ее лице, — Откуда у тебя вообще подобные мысли?

— Если человек, то почему живет так долго? — девушка, не отвечая на вопрос, предпочла задать свой, вполне объясняющий, между тем, ход ее размышлений, — И почему обладает такой физической силой?

— И такой жестокостью… — задумчиво подхватил Эрик, и неожиданно грустно вздохнул, — Луи был таким хорошим, таким добрым мальчиком… Ты помнишь? — он обратил взор к брату. Тот невесело улыбнулся и кивнул.

— Как не помнить. Хороший, добрый, и к тому же всего боялся. Помнишь, как он поцарапал палец и закатил истерику из-за того, что у него кровь? — улыбка виконта приобрела явственно ностальгический оттенок.

— Да, — граф, улыбнувшись в свой черед, согласно кивнул, — Тогда мы узнали, что он боится вида крови…

— Можете мне поверить — от этого страха он совершенно избавился, — Ричард, чье отношение к Людовику не могли бы изменить никакие воспоминания братьев последнего, недовольно нахмурился и, проведя рукой по лбу, словно бы стирая что-то, мрачно прибавил, — Сейчас ее видом он откровенно наслаждается. Маньяк малолетний.

Эрик тяжело вздохнул.

— Вот я и не понимаю, как он мог так измениться? Много, конечно, прошло времени, он вырос, но…

— А царевна молодая между тем росла-росла, поднялась и расцвела… — задумчиво пробормотала Татьяна и, слегка поникнув, добавила извиняющимся тоном, — И Альберт, думаю, сыграл в этом не последнюю роль. Хотя мне показалось, что они не очень-то ладят.

— Только потому, что царевну дернули за шкирку? — хмыкнул Роман, — Вообще, это была глобальная наглость — нашего брата так бесцеремонно дергает какой-то там безродный Альберт! Надо будет при случае вызвать его на дуэль.

— Вообще, я просто подумала, что если они не ладят, есть шанс вправить Людовику мозги, — девушка слегка развела руками, — И, кстати, Альберт же вроде вполне ро́дный. Только не того рода, как хотелось бы ему…

— Боишься потерять статус? — елейным голоском осведомился виконт и, тотчас же переводя тему, добавил, — Я как-то не очень представляю, как можно вправить мозги этому ненормальному, если он считает нас последним оплотом зла и так поступил с Эриком.

— Ну, Эрику-то это пошло скорее на пользу, — заметил внимающий происходящему Винсент, — Интересно, Альберт опасался именно этого или…

— Ты думаешь, он волновался о моей жизни? — молодой граф невесело хмыкнул, — Боюсь, она волнует только часть моих родственников, остальные же предпочитают придерживаться иных позиций. Да, кстати, о жизни. Вы точно уверены, что вы все вместе сумеете защитить замок?

Роман окинул брата внимательным взглядом, задумчиво кивнул скорее себе, чем ему и медленно, но уверенно промолвил:

— Похоже, первым на дуэль я вызову все-таки тебя. Это же надо — иметь наглость сомневаться в силах родного брата! Жаль, что у меня нет перчатки, иначе я бы непременно… — закончить фразу он не успел. Эрик, не желающий более выслушивать возмущений брата, швырнул в него все еще находящимся в его руках полотенцем. Последнее, не достигнув цели, развернулось в процессе и, мягко спланировав на край стола, принялось медленно стекать на пол. Из-под стола выглянула кошка и, увидев пушистую тряпочку, болтающуюся над ее головой, воодушевленно мурлыкнула, вероятно, решив, что с ней вдруг возжелали поиграть, после чего подпрыгнула, впуская в полотенце когти и вместе с ним благополучно приземлилась на пол. Полотенце, падающее вторым, мягко накрыло ее с головой, и Тиона, негодуя на такой поворот событий, отчаянно завертелась, пятясь и пытаясь выбраться из пушистой ловушки.

Роман, внимательно пронаблюдав всю эту сцену, хихикнул.

— Вот живодер, кошечку решил на дуэль вызвать? И как только не стыдно обижать маленьких и местами беззащитных созданий! Татьяна, ты задумайся, за кого планируешь замуж выходить.

Татьяна, поперхнувшись на ровном месте, несколько озадачено воззрилась на нахального виконта.

— А я… разве уже планирую?

— Так я же еще на балу тебе сказал, чтобы планировала, — юноша, демонстративно удивившись, пожал плечами и вздохнул, — Ох уж эти девушки и их память…

Эрик, услышав сие совершенно бессовестное признание, нахмурился.

— Ты сказал?.. Я же просил, чтобы ты никому!..

Продолжения его возмущений узнать никому не удалось. Ричард, коему, по всей видимости, идея замужества Татьяны все еще была не слишком приятна, категорически прервал сей милый разговор.

— А давайте вы это как-нибудь не сейчас обсудите, а? — он устало вздохнул и, почесав кончик носа, прибавил, — У нас разве закончились вопросы, в чьей сути надлежит разобраться? Что там у тебя с браслетом? — сей вопрос, обращенный к девушке, оказался настолько неожиданным, что последняя совершенно откровенно растерялась, переводя взгляд на упомянутую безделушку на своей руке. На протяжении нескольких секунд она внимательно созерцала его, затем напряженно сглотнула и неуверенно вытянула руку вперед, сопровождая действие словами:

— Ну… я бы сказала, что ничего особенно хорошего.

Свежеиспеченный человек, оборотень, интантер и хранитель памяти синхронно подались вперед, вглядываясь в опасное украшение. По сути изящное, сейчас оно почему-то казалось тяжеловесным, а камень, зажатый в лапах у искусственной кошки придавал ему и вовсе зловещий вид. Довольно же глубокая трещина, пересекающая последний только усиливала неприятное впечатление, производимое браслетом.

Эрик, приподнявшийся со своего места, дабы лучше рассмотреть украшение, уперся обеими руками в столешницу и, выпрямившись, с нескрываемым беспокойством, граничащим почти что со страхом, посмотрел на девушку. Винсент, поначалу нахмурившийся, закатил глаза и, всем видом показывая, что он предупреждал, недовольно откинулся на спинку стула, принимаясь с крайним интересом изучать собственные ногти. Ричард ограничил проявление своих эмоций тем, что нахмурился, а вот Роман, вероятно, сообразивший, что трещина на камне взялась не просто так и хорошего от нее ждать и в самом деле ничего не приходится, предпочел не сдерживаться.

— Как твои ощущения от пребывания в роли бомбы замедленного действия? — с некоторой долей насмешки поинтересовался он у малость обескураженной таким вопросом девушки, — Говори, не стесняйся, после твоей преждевременной кончины будет хотя бы, что вспомнить.

Эрик, судя по всему, моментально забывший страх или, по крайней мере, отвлекшийся от него, тяжело вздохнул и медленно опустился в кресло.

— Иногда у меня возникает странное чувство, будто благородное воспитание прививалось с пеленок исключительно мне одному, — доверительно сообщил он не знающей, что отвечать виконту, Татьяне. Та, в свой черед отвлекаясь от неприятных мыслей о не менее неприятных трещинах, слабо усмехнулась и согласно кивнула.

— У меня тоже. Это же, по-моему, можно отнести и к умению поддерживать серьезный разговор.

— Но-но! — виконт, негодующе воздев указательный палец, грозно нахмурился, всем своим видом демонстрируя негодование, — Я бы попросил! Я способен поддержать треп на любую тему, пусть даже и глобально серьезную. А еще я умный, сообразительный и частями даже гениальный. Так что вы вообще должны сильно радоваться тому, что я у вас есть.

— О, мы счастливы… — Винсент так тяжело вздохнул при этих словах и изобразил на лице столь обреченное выражение, что Роман воззрился на него с нескрываемо возмущенным подозрением.

— Что-то ты не счастливо вздыхаешь.

— Ты еще к моим вздохам цепляться будешь?! — мгновенно вскипел его собеседник и даже сделал попытку угрожающе привстать на стуле, однако, быстро передумал и опустился обратно.

Виконт же, демонстративно не заметивший этой попытки и внезапно вспомнивший о добровольно взятой на себя должности председателя, деловито откашлялся.

— Итак, коль скоро у нас возник еще один вопрос, чью суть необходимо обсудить, предлагаю вернуться к прежнему формату нашего официального заседания. И, собственно, по сути этой сути пусть выразит свои эмоции господин де ля Кот. Предлагаю закрыть всем уши — месье Винсент определенно нервничает и, вероятно, его речь будет…

— Ты умолкнешь сегодня? — поинтересовался хранитель памяти и, недовольно поморщившись, тяжело поднялся со стула, всем видом выражая готовность подыграть расшалившемуся виконту, — Для начала мне бы хотелось понять, почему высказываться должен именно я, — последнюю фразу мужчина обращал совершенно явно к самопровозглашенному председателю собрания, однако, ответ на нее последовал совсем с другой стороны.

— Когда я нашла браслет, он посоветовал обратиться к кому-то, кто разбирается в этом, — девушка слегка вздохнула, не то виновато, не то осуждающе, — Я обратилась тогда к тебе. Наверное, поэтому ты теперь на позиции разбирающегося…

— Зашибись, — коротко характеризовал объяснение Винсент и, с крайне вредным видом вновь усевшись, недовольно побарабанил по столу пальцами. Взгляд его, устремленный скорее на браслет, а не на его хозяйку, был мрачен.

— Что ж… — помолчав некоторое время, негромко молвил он и, набрав побольше воздуха в грудь, продолжил, — Начнем с того, что я предупреждал об опасности с самого начала. И если бы кто-то меня внезапно решил послушать…

— А я-то думал, тут только Татьяна не по делу болтает… — элегически протянул оборотень, запрокидывая голову и с ненатуральным интересом изучая потолок. Хранитель памяти по-кошачьи или, скорее даже, по-львиному фыркнул и, за неимением в данный момент хвоста, раздраженно дернул подбородком.

— Продолжим тем, что некоторые могли бы не влезать! — несколько повысив голос, рыкнул он и, разведя руками, закончил, — Ну, и наконец, помочь разобраться с тем, что творится с камнем в браслете мог бы тот, кто его сотворил. В крайнем случае — его потомок.

Эрик, старательно игнорируя небольшие перепалки между своими друзьями (ибо Ричарда он уже тоже справедливо относил к числу таковых), внимательно выслушал слова Винсента и, как только тот умолк, слегка нахмурился.

— Где же искать этого потомка? — осведомился он, скрывая невеселые нотки в голосе и, протянув руку, накрыл ею ладонь заметно нервничающей Татьяны, тем самым успокаивая последнюю, — Ты знаешь, где он может находиться?

— Ну… — хранитель памяти ненадолго задумался, покусывая губу, после чего многозначительно изрек, — Я знаю, где он обитал три столетия назад. Правда, немного не уверен, что он все еще живет там же и честно и верно ждет, пока мы придем… Хотя, конечно, можно попытаться проверить. В конечном итоге, вдруг он оставил там записку со своим новым адресом!

— Ты так говоришь, как будто уверен, что он жив, — заметил Роман, подозрительно прищуриваясь на друга. Последний равнодушно пожал плечами.

— А что тебя смущает? Он же маг.

Юноша поморщился, как могло показаться со стороны, с некоторой досадой.

— Что-то я так неожиданно не люблю магов… — задумчиво промолвил он и, устало вздохнув, прибавил, — Ладно, граждане эксплуататоры, я бедный и усталый, но морально готов вас сопровождать, чтобы вам было стыдно.

Татьяна непонимающе моргнула, затем перевела взгляд на явно тоже недоумевающего графа, после чего, мимолетно глянув на так и застывшего с выражением совершенного безразличия хранителя памяти, опять обратила внимание на виконта, несколько неуверенно произнося:

— Да мы вроде… тебя и не звали.

— Как это не звали? — вопрос почему-то был задан отнюдь не Романом, совершенно явно недовольным тем, что фразу нагло украли прямо у него с языка, а Ричардом, осуждающе нахмурившимся и даже выпрямившимся на стуле для придания большей внушительности своему облику, — Вы что, вдвоем идти намылились?

Татьяна от столь прямого вопроса растерялась повторно.

— Эм… Вдвоем — это я с Винсентом или мы с Эриком?.. — аккуратно уточнила она, очень надеясь, что в ответ не последует никаких обвинений ее в недогадливости. Впрочем, граф де Нормонд, очевидно, тоже не горя желанием слышать таковых, предпочел предотвратить возможные выпады в сторону девушки и поспешил на помощь.

— Я полагаю, что мы отправимся втроем, — вежливо произнес он, посылая Татьяне мягкую, успокаивающую улыбку и, предвосхищая вопросы, уточнил, — Я, Татьяна и Винсент.

Последний из упомянутых путешественников, услышав это заявление, изумленно вскинул брови.

— Погоди-ка, погоди-ка… — продолжая говорить, он нахмурился, вытягивая перед собой руку в останавливающем жесте, — Я вообще-то полагал, что перед тем, как куда-то гулять, тебе нужно бы отдохнуть, прийти в себя, да и вообще, знаешь… осознать себя в ипостаси человека, разве нет?

— Отдохнуть? — Эрик, не в силах сдержать эмоции, даже фыркнул, — Мне кажется, я уже достаточно отдохнул. Сколько там дней, ты говоришь, я спал?

— Пять, — опережая хранителя памяти, довольно мрачно ответствовал его младший брат, — Без двух минут неделя. Эрик, я склонен согласиться с котом и даже поддержать его. Вам идти втроем несколько… ммм… как бы это сказать… недальновидно.

— И довольно рискованно, — поддержал виконта Ричард, — Я мог бы…

— И я! — Роман, категорически не желая прерывать свою речь, решительно перебил оборотня, — Я тоже вполне могу, между прочим!

Татьяна не удержалась от смешка.

— Надо же, какие все способные… — проговорила она, все еще улыбаясь, — И что же это вы оба можете, позвольте узнать?

Оборотень и интантер переглянулись. На лицах их явственно отобразилась одна и та же мысль о крайней непонятливости женского пола вообще и данной конкретной его представительницы в частности.

— Сопровождать вас, — выказав удивительное единодушие, вымолвили они в один голос и, переглянувшись еще раз, выжидательно уставились на хозяина замка и его потенциальную невесту. Не вызывало сомнений, что ждут они решения упомянутой пары и выбора в пользу одного из них. Или обоих сразу.

Эрик, взирающий на них не менее внимательно, чем они на него, на этот раз сам не сумел сдержать улыбки.

— А замок охранять мы попросим Альберта, правильно? — очень вежливо, с несомненным закосом в елейность, осведомился он и, демонстрируя свою благовоспитанность, выпрямился в кресле, кладя перед собою на стол сцепленные в замок руки, — С нас довольно и Винсента. Кроме того, мне кажется, вы слишком уж плохого мнения обо мне теперь. Я вполне сумею постоять в случае чего не только за себя, но и за Татьяну.

Роман фыркнул, не пытаясь скрыть обуревающие его эмоции.

— Кажется, эта Альбертовская гадость сказалась и на вашем рассудке, мой глубокоуважаемый глупый брат, — не менее, а то и более вежливо, хотя и с явственно издевательскими нотками, промолвил он и, теряя на глазах остатки благородных манер, с тяжким вздохом уселся на стол, — Я прямо так и вижу эту вашу компашку сирых и убогих, — один только-только очухался и, можно смело сказать, абсолютно слаб, второй тоже не слишком-то давно встал с постели и перестал шататься при ходьбе как чахлая былинка, и, — ну, разумеется! — есть еще наша неподражаемая Татин со своим бронебойным браслетиком, которым пользоваться она не умеет и который использовать весьма не рекомендовано.

— А пессимистом он называет меня… — задумчиво проговорил блондин и, решительно прекращая дискуссию, обратил взгляд к хранителю памяти, — Друг мой, далеко ли до места, куда ты нас хочешь вести?

— Куда вы заставляете меня вести вас, — на редкость безмятежно уточнил Винсент и, не оставляя вопрос экс-хозяина без внимания, неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, — Ну, так где-то… Около часа, наверное, или чуть больше с учетом пересеченной местности.

Молодой граф удивленно приподнял брови.

— Совсем близко… А я и не знал, что возле моего замка водятся маги. Впрочем, так даже лучше, — он вновь обратил внимание на брата и слегка склонил голову набок, тем самым внезапно напомнив Татьяне Людовика, — Ты и на такое расстояние от замка мне отойти не позволишь?

— Да будь моя воля, я бы тебя вообще на цепь посадил, — хладнокровно ответствовал ему заботливый и любящий брат и, подумав секунду, прибавил, — И запер бы где-нибудь в дальней комнате. Во избежание.

— В уголок, чтобы никто не уволок, — прокомментировала сие заявление девушка и, тотчас же стремясь откреститься от прозвучавших слов, невинно улыбнулась, опустив очи долу.

— Между прочим, замечательная мысль, — оживился виконт, оставляя попытки хранить хладнокровие, — В уголок и на цепь… — он неожиданно вздохнул, — Жаль, что Анхеля нельзя тут оставить. А как было удобно — мажордом под рукой, если что… — следующий его вздох имел уже явно ностальгический оттенок.

— Кстати, Анхель — еще одна причина, чтобы ты и Рене остались тут, — заметил Эрик и, слегка нахмурившись, серьезно глянул на брата, — И да, Роман, постарайся узнать что-нибудь о… пауках, — последнее слово прозвучало довольно значительно, вероятно, поэтому Роман предпочел не спорить с братом и, кисло улыбнувшись, согласно опустил подбородок.

Он, как уже не единожды замечала Татьяна, вообще был большим поклонником таких незавершенных кивков, задерживая подбородок в нижней точке.

Граф, не желая более выслушивать никаких прений, решительно поднялся на ноги и галантно подал руку девушке, предлагая последовать его примеру. Последняя ничего против абсолютно не имела, посему уже через несколько мгновений молодые люди, держась за руки, уверенно шагали в сторону выхода. Винсент, окинув остающихся взором великомученика, чуть дернул уголком губ и с видимым отсутствием энтузиазма последовал за ними.

Они уже покидали замок, когда Татьяне в голову вдруг пришла неожиданная мысль, которой она тотчас же поспешила поделиться.

— А что, если он и правда подслушивал все наши беседы и сейчас тоже слышал, о чем шла речь?

Молодой человек, к которому, собственно, и был обращен этот вопрос, пожал плечами и, сжав губы, медленно покачал головой.

— Тогда нам тем более нужно знать все о нем, чтобы избавить замок от его общества.

Татьяна ненадолго умолкла, но, пройдя несколько шагов, сочла нужным поделиться еще одним соображением.

— Но я ведь не совсем уверена, что тот паук и этот мажордом — одно лицо… Может, Анхель тут вообще не при чем и мы напрасно его подозреваем?

— Лично я придерживаюсь того мнения, что он еще как при чем, — прореагировал на ее слова как раз нагнавших их Винсент, — Если он даже по какой-то странной случайности вдруг не шпион и не связан с Альбертом, рыльце у него наверняка в пушку. Не могу объяснить, но есть в нем нечто…

— Подозрительное, — подхватил блондин и, немного помрачнев, пробормотал, — Да, везет же Роману с друзьями…

— И не говори, — вздохнула в ответ девушка, вспоминая про Влада.