Проблема эстетического отношения

Л. А. Гриффен

ПРОБЛЕМА

ЭСТЕТИЧЕСКОГО

ОТНОШЕНИЯ

НЕЖИН

ПП Лысенко Н.М.

2016

УДК 111.852

ББК 30г

Л 85

Рекомендовано к печати

Ученым советом

Центра памятниковедения НАН Украины и УООПИК

(прот. № 17 от 1 декабря 2015 г.)

Гриффен Л. А.

Л 85

Проблема эстетического отношения : [Монографія] /

Л. А. Гриффен. – К. : ПП Лысенко Н.М., 2016. – 256 с.

ISBN 978-617-640-193-3

Предпринята попытка естественнонаучного – в отличие от традиционно философского – анализа проблемы

эстетического отношения человека к действительности.

В основание исследования положена роль эстетического

в жизнедеятельности общественного организма. На этой

основе рассмотрена сущность эстетического отношения,

его генезис, формы проявления и функционирования,

а также роль искусства в его формировании.

Издание рассчитано на исследователей в области обществоведения вообще, и тех, кто занимается эстетической проблематикой в частности, студентов и аспирантов в данной области, а также всех, кого интересуют затронутые вопросы.

УДК 111.852

ББК 30г

ІSBN 978-617-640-193-3

© ПП Лысенко Н.М, 2016

© Гриффен Л.А., 2016

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая работа написана давно, но тогда не увидела света.

Сейчас издается все больше книг, хотя читают их все меньше. А уж

тем более редко кто читает предисловия. Но в данном случае, учитывая достаточно специфическую судьбу представленной работы (всетаки не так-то часто книга, посвященная каким-то научным вопросам,

издается через сорок пять лет после написания), для тех, кто сочтет

нужным с ней ознакомиться, предисловие может оказаться нелишним.

Ее автор (то есть ваш покорный слуга) – инженер по образованию и

научный работник по образу мыслей, – практически всю свою трудовую жизнь возглавлял небольшой исследовательский коллектив: сначала в отраслевом, а затем в академическом институте. И почти все это

время пять дней в неделю был инженером-исследователем, а два занимался … ну, бог весть чем. Сначала полагал, что философией. Так думал и тогда, когда писал предлагаемую книгу о проблеме эстетического

отношения (1965–1970 гг.). Поначалу я свято верил, что философия –

«царица наук», и именно в ее русле должен решаться вопрос об эстетическом отношении. Соответственно, такое представление в известной степени отразилось на излагаемом материале. Но по мере накопления знаний все больше убеждался, что философия здесь не причем.

И это также сказалось на книге, придав ей характер, не по форме, а по

сути мало соответствующий тому, что было характерным для нашей

«философской» эстетики того времени.

3

Л.А. ГРИФФЕН

Некоторыми вопросами, традиционно рассматривавшимися в философии, я заинтересовался еще будучи аспирантом – в значительной

степени под влиянием лекций заведующего кафедрой философии Киевского политехнического института В.И. Войтко. Этот интерес не

пропал и в дальнейшем, и став кандидатом технических наук решил

как-то восполнить пробелы в своем гуманитарном образовании. Прошел аспирантскую подготовку в Институте философии АН Украины,

сдал дополнительные кандидатские экзамены, написал кандидатскую

диссертацию, имел необходимые научные публикации, и даже успешно выдержал предзащиту. Но на этом дело и остановилось.

С благодарностью вспоминаю своего научного руководителя

П.И. Гаврилюка, с пониманием относившегося к моим взглядам. Остальные же профессиональные философы относились к выскочкеинженеру вполне терпимо, однако постоянно подправляли мой «нетрадиционный» марксизм – мягко, вежливо, но настойчиво. Я терпел

(и правил работу) сколько мог. А когда не смог, ушел. На основе

имевшегося материала написал вот эту книгу. Но по той же причине

(как, впрочем, и по некоторым другим) опубликовать ее тогда не удалось. С тех пор ее машинописный экземпляр так и пылился в шкафу.

А сейчас я ее просмотрел, и пришел к выводу, что почти ничто (кроме

формы, цитировавшейся литературы и немодных сейчас ссылок на классиков марксизма) не устарело и не потеряло актуальности (почему –

рассмотрим ниже). И я решил сделать себе подарок к юбилею – по

прошествии стольких лет ее все же издать. Конечно, сегодня я написал

бы ее иначе. Но уже не напишу. Однако и в существующем виде она

меня также в значительной мере устраивает, и я принципиально не

стал в ней ничего менять. Разве что вот добавляю предисловие с некоторыми пояснениями. И прежде всего – относительно «моего» марксизма и «некоторых других причин».

Так вот, что касается марксизма. В последующем многие тогдашние

«верные марксисты-ленинцы» (в том числе и мои заботливые наставники в области марксизма) скоропостижно прозрели, осознав «утопичность» и «ограниченность» Маркса. Я же так и остался марксистом. Дело в том, что фактически пришел я к нему уже сформировавшимся исследователем. И не обучался в высших партшколах с их цитатническим методом «работы с первоисточниками». Лекции в аспирантуре только заложили основы, а дальше осваивал классиков марксизма самостоятельно. Т.е. в основу моих мировоззренческих и социально-экономических представлений легли их аутентичные работы,

а не то толкование, которое, особенно начиная с 60-х годов, представляло не столько классический марксизм, сколько его номенклатурную

4

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

интерпретацию – нередко просто невежественную, часто приспособленческую. Такой подход к марксизму вызывал у меня активное отторжение. Это сказывалось и на моих занятиях эстетикой, переживавшей в это время период бурного развития.

Л.Н. Столович – один из тех, кто в то время активно создавал «марксистско-ленинскую эстетику» – позже, уже после «прозрения», писал:

«Эстетическая мысль довольно интенсивно развивалась в 20-х годах …

с 1937 по 1953 г. не вышла ни одна книга по эстетике … Лишь в 1956 г.

произошел эстетический «взрыв» … «Широкая дискуссия о сущности

эстетического, о природе красоты и о красоте в природе, об отношении

красоты и искусства началась в 1956 г.» … «Не случайно все это совпало с началом политической «оттепели», с первой попыткой выйти из

тоталитарного режима, с утверждения, пусть во многом словесного,

принципов гуманизма и свободы личности»1. А фактически с интенсивным формированием в сфере идеологии суррогатного «марксизма»,

достигшего вершин нелепости в хрущевском «нынешнее поколение

советских людей будет жить при коммунизме».

В эстетике это выразилось буквально в «навязывании» классикам

марксизма желаемых тогдашним исследователям эстетических взглядов. Особенно не повезло Ленину, который проблемами эстетики вообще не занимался. А ему со всеми возможными и невозможными

ухищрениями приписывали идею «искусства как средства (способа,

формы) познания». Видимо, зачем-то так было надо. И никакие доводы против не воспринимались. Помню, как заведующий отделом эстетики терпеливо и снисходительно объяснял горячащемуся неофиту,

как он неправ, отрицая подобные вещи. Потом оказалось, что человек

просто готовил докторскую диссертацию, «развивавшую ленинские

идеи» о познавательной сущности искусства… А касаемо проблемы

эстетического в действительности и в искусстве, то опять же превалировали схоластические построения с манипулированием цитатами из

классиков марксизма. Может, как раз поэтому дискуссия скоро выдохлась, и к 70-м годам «в известном смысле спор об «эстетическом» уже

стал историей»2, а сама она тоже «ушла в историю, сыграв, повидимому, свою роль в пробуждении действительно теоретического

интереса к эстетическим проблемам, так и не примирив обсуждающиеся концепции»3. Другими словами, ваш покорный слуга вступил в

дискуссию как раз вовремя, но не доспорил…

1

Столович Л. Философия. Эстетика. Смех. – СПб. – Тарту, 1999. – С. 109, 114, 110.

Тасалов В.И. Десять лет проблемы «эстетического» (1956-1966) // Вопросы эстетики. –

Вып. 9. – М., 1971. – С. 179.

3

Столович Л. Философия… – С. 114.

2

5

Л.А. ГРИФФЕН

А пытался. Оформив свою многострадальную диссертацию4 в виде

книги, отослал рукопись в издательство «Искусство». Мне ее вернули

назад с отрицательной рецензией уже тогда достаточно известного в

данной сфере Ю. Борева, и также отрицательным отзывом не менее

известного В. Скатерщикова.

Ю. Борев, считая тему данного исследования «имеющей большое

научное значение» и констатируя, что «в рукописи есть ряд верных

теоретических наблюдений», а также отмечая, что «совершенно верной методологической посылкой работы Л.Гриффена является ее антиэмпиризм», полагал все же ошибочным стремление автора определить сущность эстетического отношения «не через поиски общих качеств объекта, а через установление общественной функции этого отношения. Такое противопоставление представляется нам совершенно

неверным. Именно рассмотрение объекта отношения в свете общественной практики (= функции, необходимости) и есть верный научный

подход, диктуемый ленинской теорией отражения». В таком случае

вполне логично, что все, что находится за пределами традиционно эстетической философской проблематики рецензент не приемлет, и полагает, что «на многих страницах рукописи (см., напр., стр. 15–50)

речь идет о методологических и теоретических проблемах слишком

общих и далеко отстоящих от собственно эстетики и от предмета исследования», что «оборачивается у автора подчас забвением предмета

исследования и разговором обо всем понемногу».

Обращение к другим наукам для Ю.Борева вообще «выглядит как

дань моде и как распускание павлиньего хвоста эрудиции». Даже проблемы, связанные с природой человеческих потребностей, по его мнению, «не ведут скольконибудь прямо к эстетике и не говорят скольконибудь внятно о проблеме эстетического отношения». А робкое использование графических изображений вызывает у рецензента «ощущение

вычурного наукообразия»; по его мнению, они не только «никак не

разъясняют мысль автора», но даже «выказывают ее научную бессодержательность». В общем, вывод ясен: автору «не удалось скольконибудь

серьезно рассмотреть проблему эстетического отношения» и «работа не

обладает необходимой для публикации научной ценностью».

В. Скатерщиков отнесся к моей рукописи более снисходительно. Но,

тем не менее, и с его точки зрения, «не смотря на то, что в работе

4

Уходом из Института философии дело не кончилось. Я обратился с диссертацией к зав. кафедрой эстетики Киевского университета Кудину В.А., который, спасибо ему, ее прочел и

сделал дельные замечания, даже предлагал издать, но в это время в журнале «Коммунист»

появилась статья с критикой системно-структурных методов исследования и наше общение

на этом окончилось. Затем благодаря ей поступило предложения стать доцентом на кафедре

философии КПИ, также окончившееся ничем ввиду моей хронической беспартийности.

6

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

имеются позитивные элементы (и прежде всего, критический анализ

ряда трудов по эстетике и концепций, изложенных в этих трудах советскими эстетиками в последние годы…) общая философская и эстетическая направленность рецензируемой рукописи представляется методологически и теоретически неверной». Отмечая, что выделение в

подходе к действительности аксиологического наряду с гносеологическим не есть чем-то новым, В.Скатерщиков осуждает то, что «автор …

сводит все стимулы лишь к эстетическим, что обедняет сложность и

многообразие факторов социальной психологии, снимает проблему

связи ее с мировоззрением и активной практической деятельностью

людей. … Возникает концепция абсолютизации эстетического». И это

при том, что «классовый характер эстетического отношения автором

раскрыт совершенно недостаточно».

По первому разделу рецензент этим и ограничивается. А вот во втором, с его точки зрения, «с одной стороны, некоторые общие предпосылки эстетического отношения к действительности, коренящиеся в

аксиологической его природе разработаны в ряде мест интересно.

С другой же стороны, повторяемое, как заклинание, положение о сущности эстетического, как выражении общественной значимости явления, … исключает из эстетического отношения рациональный момент,

сводя его лишь к эмоциональному фактору…». Несмотря на «интересные замечания о значении эстетического как механизма, с помощью

которого общество делает общественно-значимое индивидуальнонеобходимым», «считая прекрасное оценкой повышенной общественной значимости предмета или явления, автор игнорирует роль формы в

красоте и заставляет нас отождествлять эстетическую и все другие

возможные оценки явлений жизни».

Что касается третьей главы, то хотя «критика, даваемая автором рукописи тем трактовкам познавательной роли искусства, которые порою

имеются в работе наших эстетиков, отчасти справедлива и точна», «но

автор, противореча марксистскому пониманию этой проблемы … воюет

вообще против признания искусства одной из форм познания мира», «ни

словом не обмолвившись об огромной советской литературе, посвященной обоснованию … значения труда Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» для понимания художественного отражения мира», да при

этом еще и «цитирует в защиту (?!) своей позиции Петцольдта» и «сознательно разрывает с традицией русских революционных демократов по

вопросу о познавательной функции искусства». Поэтому, хотя «рукопись Л.Гриффена в ряде мест интересна, талантлива, выдвигает ряд новых дискуссионных проблем», «эти серьезные, по нашему мнению, недостатки данной рукописи снижают ее научный уровень и оттесняют на

7

Л.А. ГРИФФЕН

задний план действительно интересные мысли», и соответственно она

«в целом по концепции и, главное, по недостаточной теоретической зрелости, не может быть опубликована в данном виде».

Данная работа была моей своеобразной «пробой пера», а потому коечто из отмеченного в рецензии и отзыве было справедливым и полезным.

Но такие замечания в основном касались не очень существенных деталей.

Играли роль, конечно, и различия в точках зрения по тем или иным вопросам. Однако, несмотря на ритуальные похлопывания по плечу, неприятие-то было настолько полным, что поначалу меня это даже несколько

удивило. Только потом я понял, что главная причина негативного отношения «метров» к моей работе состояла в различиях в принципиальном

подходе: я пытался в меру сил применить к решению проблемы научный

подход, а они твердо стояли на философских позициях.

Поэтому рецензенты свое внимание обратили на те моменты, которые как-то касались традиционно философской проблематики. А поскольку, базируясь на иных исходных позициях, они у меня выглядели

существенно иначе, это неизбежно воспринималось как ересь, которую, естественно, следовало заклеймить и пресечь. Весьма характерно,

что о содержании первой главы, где как раз и была предпринята попытка найти для эстетического отношения естественнонаучные основания, упоминалось в лучшем случае мимоходом – изложенное там с

точки зрения рецензентов к эстетике не имело ровным счетом никакого отношения. Важно и то, что в моей работе применительно к проблеме эстетического отношения речь шла не столько об особых объектах (предметах, явлениях, их чертах, свойствах, особенностях, сторонах, аспектах и т. п.), сколько об особом характере информации о них.

Но на этот – для меня один из главных – момент рецензенты вообще

внимания не обратили. Я же убежден, что проблема естественнонаучных оснований эстетической науки как была тогда, так остается и сегодня актуальной. В эстетике такие попытки периодически предпринимаются, но исходят при этом из неких частных посылок, в то время

как проблема, с моей точки зрения, имеет всеобщий характер, а потому

требует максимально фундаментальных оснований, сколь бы не казался философам-эстетикам такой подход притянутым за уши.

Как в те времена, так и сейчас считаю, что исходным пунктом любого исследования каких бы то ни было общественных явлений является

их роль в функционировании человеческого общества в его эволюционном развитии. Учитывая принципиальную взаимосвязь общества с

природной средой при этом следует исходить из того, что общество –

это функционально целостное образование – организм высшего уровня

биологической организации из «клеток»-индивидов, существующий,

8

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

как и любой другой биологический организм, в имеющей для него вероятностно-статистический характер окружающей среде за счет выноса в нее собственной энтропии5.

Сама по себе энтропия согласно второму закону термодинамики в

известном нам мире во всех материальных образованиях возрастает.

Но если в косной материи она вследствие этого неуклонно повышается, то фундаментальным признаком живого (в котором также постоянно происходит «генерирование» энтропии) является, в конечном счете,

ее снижение за счет «выноса» в окружающую среду (или, говоря иными словами, получения из среды отрицательной энтропии). Поэтому

живой организм «остается живым, только постоянно извлекая из окружающей среды отрицательную энтропию… Существенно в метаболизме то, что организму удается освободиться от всей той энтропии, которую он вынужден производить, пока жив»6. А антиэнтропийный (негэнтропийный) характер живой системы предполагает, что ее первым и

необходимым свойством является материальный обмен со средой.

Очевидно, что чем интенсивнее будет осуществляться процесс взаимодействия со средой, тем эффективнее окажется функционирование

системы. Стремление к повышению эффективности неизбежно приводит к развитию – усложнению биологического организма, предполагающему в том числе его внутреннее структурирование, т.е. специализацию его подсистем и организацию определенной внутренней взаимосвязи между ними. В частности, развитию особо подлежали те органы биологического организма, которые были специализированы именно на взаимодействии с окружающей средой.

Однако на определенном этапе для интенсификации данного процесса

у живой системы возникает необходимость во введении не относящихся

непосредственно к ней самой дополнительных промежуточных материальных элементов, комплексом каковых для общества стала техника7,

которая «возникает, когда для достижения цели вводятся промежуточные средства»8. Но для успешного материального (вещественного и

энергетического) взаимодействия общества со средой, да еще при помощи промежуточного агента, необходимо соответствующее информа5

Не имея возможности здесь в достаточной степени обосновать приведенное определение

общества, отсылаем читателя к монографии автора «Общественный организм (введение в

теоретическое обществоведение» (К., 2005), где этот вопрос рассмотрен подробно.

6

Шредингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физика. – М., 1972. – С. 74.

7

Ввиду другой тематики настоящей работы, мы не будем касаться вопросов, связанных

с техникой, несмотря на их исключительную важность для понимания функционирования общества. Интересующихся данными вопросами отсылаем к книге автора «Феномен

техники» (К., 2013).

8

Ясперс К. Современная техника // Новая технократическая волна на Западе. – М., 1986. – С. 122.

9

Л.А. ГРИФФЕН

ционное обеспечение. С этой целью общество осуществляет добывание,

переработку и накопление сведений об окружающей среде, о себе как

определенной объективной реальности и о характере и особенностях

взаимодействия между данными объектами. Определенным образом

систематизируясь в общественном сознании, эти сведения создают некоторую информационную «оболочку» общества – его ноосферу9.

Материальным носителем общественного сознания (в его идеальном

бытии) в ноосфере является мозг каждого индивида, в котором благодаря получаемой из окружающей среды информации и ее переработке

создаются определенные ментальные структуры. Собственно говоря,

в той или иной мере аналогичные процессы имеют место в любом биологическом организме, обладающем центральной нервной системой.

Однако для общества характерно, что идеальные процессы в ментальных структурах составляющих его индивидов посредством внешних

материальных объектов (знаков) сливаются в некое целостное явление –

общественное сознание, которое и представляет собой ноосферу в ее

актуальном бытии.

В отличие от животных, действующих главным образом на основе

инстинкта – программы поведения, заложенной при их рождении, в

общественном организме формирование программы действий каждого

индивида осуществляется исключительно за счет сведений и навыков,

усваиваемых им от общества в своем индивидуальном опыте. Программа действий общественного человека совместно с определяющим

ее комплексом представлений об окружающей среде и самом обществе

составляют то, что принято называть сознанием. А во взаимодействие

между индивидами включаются системы знаков, связывающих процессы в их мозгах в единое поле, благодаря чему получение, хранение,

переработка и использование информации осуществляется как процесс

общественный, создавая ноосферу общества. Раз возникнув на основе

«обобществления» условных рефлексов отдельных индивидов, общественное сознание определяет развитие общества, само в свою очередь

изменяясь в результате этого развития.

В основе формирования ноосферы лежит все тот же животный инстинкт, по мере биологической эволюции дополняющийся условными

рефлексами. Само же общественное сознание, оставаясь тем же по сути,

по форме своего проявления существенно изменяется по мере эволюции

9

Следует отметить, что в данном контексте употребление последнего термина несколько отличается от того, которое имеет место сегодня. Введенный В.И. Вернадским термин «ноосфера» пока не получил убедительного предметного наполнения и остается скорее образным отражением роли человеческого разума в планетарных процессах, чем научным понятием.

Здесь же под ноосферой понимается целостный комплекс различных видов общественного

сознания, создающий своего рода «интеллектуальную атмосферу» общества.

10

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

общественного организма. Общественное сознание, формировавшееся

одновременно с формированием общественного организма и в процессе

этого формирования как его важнейшая составляющая, еще социально

не дифференцированное и не оформленное в некоторую определенную

всеобщую систему, можно было бы определить как обыденное сознание.

Со становлением производящей экономики точно так же, как средства производства выделяются из прежде нерасчлененной совокупности технических устройств, из обыденного сознания выделяется та его

часть, которая направлена на непосредственное взаимодействие общества с окружающей средой, – та часть, которая ориентирована на добывание и переработку сведений о прагматических свойствах объектов окружающего мира (включая и само общество как объект познания). Поскольку и тот, и другой объект представляют собой определенную целостность, такое выделение требует формирования в том

или ином виде системных представлений и об окружающей среде, и о

самом обществе. В остальных областях общественной жизни обыденное сознание остается господствующим, однако оно постоянно развивается, поскольку в него постоянно осуществляется инфильтрация из

формирующихся системных представлений.

А формы общественного сознания, на которых базировалось взаимодействие общества со средой, постоянно развивались. Хотя в связи с

проблемами познания мы обычно говорим о науке, следует иметь в

виду, что «человек стал использовать и подчинять вещества и силы

природы задолго до возникновения науки»10. Наука – результат длительного развития познания, принимавшего в истории человечества

различные формы11.

Что касается непосредственного пополнения знаний об окружающем

мире, то на разных этапах развития имело место преобладание одного

из трех моментов:

– получение сведений благодаря оперированию объектами непосредственно в процессе жизнедеятельности (практика);

– «отстраненное» наблюдение над этими и другими процессами (созерцание);

– целенаправленное влияние на объекты изучения для получения

сведений о них (эксперимент).

На основе полученных таким образом сведений и происходила их организация в целостную систему, характер которой определялся уровнем

10

Рузавин Г.И. Фундаментальные и прикладные исследования в структуре научнотехнического знания // Философские вопросы технического знания. – М., 1984. – С. 42.

11

Так, Огюст Конт считал, что для мышления человека исторически характерны три его

формы: теологическая, метафизическая и позитивная (Конт Огюст. Курс положительной философии. – СПб., 1899).

11

Л.А. ГРИФФЕН

знаний. Сначала систематизация осуществлялось за счет «наложения» на

естественную среду в ее идеальном отображении в качестве организующего начала тех системных связей, которые были известны (а точнее,

привычны) человеку в ближайшем ареале его существования (зооморфизм), а в дальнейшем − в виде общественных связей (антропоморфизм).

В своем развитом виде такого рода система, которая базируется на образе

как исходном элементе, получила наименование мифологии. Следующим

шагом стала философия, которая на основе как бы априорных элементов –

категорий – идеально конструировала мир в виде более или менее целостной системы этих элементов, опять-таки «накладывая» полученную

конструкцию на действительность в качестве картины, которая по идее ее

полностью отображает, – хотя и в наиболее общем виде. И лишь на третьей, научной стадии отображения мира с достижением достаточно высокого уровня знаний сам этот мир в своем разнообразии сделался основой

обобщений в систематически связанных понятиях.

Во всех трех случаях получения и организации знаний имеет место

совокупность подходов практического (получение знаний непосредственно из окружающего мира) и теоретического (конструирование на

основе полученных знаний определенной системы − обобщенной идеальной модели мира, его элементов или аспектов). Однако указанные

три стадии имеют существенное отличие относительно связи теоретического и практического: если на стадии мифологии теоретическая

модель формируется главным образом на основе знаний, полученных в

процессе практической деятельности, то философская система преимущественно складывается в результате и на основе как бы «отстраненных» наблюдений над миром; научная же деятельность в качестве

основного метода накопления знаний предусматривает сознательное

воздействие с этой целью на объекты реального мира (эксперимент)12.

В процессе общественного развития, в частности, эволюции ноосферы, в том числе и с накоплением все большего объема знаний, прежние

формы, в которых преимущественно осуществлялось познание, постепенно изживали себя и заменялись новыми, более эффективно выполняющими задачу получения и систематизации сведений о мире. Однако формирование новых специально-познавательных видов общественного сознания заменяло ими предыдущие только частично. Становясь основным в выполнении необходимых задач по осуществлению

функционирования общественного организма, каждый новый вид

только постепенно вытеснял предыдущий на периферию ноосферы. И

сегодня при господстве в этой области научного сознания все еще остаются рудименты сознания философского, и даже мифического.

12

Более подробно этот вопрос рассмотрен в нашей статье: Общественные формы знания //

Наука и науковедение. – К., 2012. – № 2. – С. 118-128.

12

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

Тем более это касается сознания обыденного, которое продолжает

сохранять важное общественное значение. Только общество как целое

всегда стремилось свести все наличные знания в определенную систему. Большинство же знаний, используемых конкретным человеком в

обыденной жизни, практически никогда не сводится им в некоторую

единую, внутренне логичную, целостную и непротиворечивую систему. Но в то же время эти знания и в обыденном сознании не существуют совсем уж разрозненно. Они, как правило, интуитивно соединяются в ряд мало взаимосвязанных и внутренне далеко не всегда хоть

как-то логически упорядоченных конгломератов, относящихся к различным областям жизни (здравый смысл).

Повторим: сегодня именно наука по преимуществу приняла на себя

познавательную функцию применительно к формированию той стороны общественного сознания, которая «обслуживает» потребности общества в рациональнологической системе сведений об окружающем

мире и самом обществе. По преимуществу, но не полностью: философия продолжает отчаянно цепляться за свои былые позиции в сфере

познания. Да, она уже давно смирилась с утратой познавательных

функций по отношению к прагматическим характеристикам природных и социальных объектов, успешно изучаемых как естествознанием,

так и некоторыми «общественными» науками, основывающимися на

аналогичных объективных (естественноисторических) методах исследования. Однако все еще претендует на исключительную роль в познании некоторых важных явлений (не говоря уж о методологии и так

называемых «всеобщих законах»), связанных с отношением общественного человека к миру, которые пока еще не стали (или не стали в

должной мере) объектом применения естественнонаучных методов познания. К таким явлениям относится и эстетическое отношение.

Процесс своеобразного «вытеснения» наукой философии из области

положительного знания идет уже давно. Классики марксизма, ссылаться

на которых нынче не модно, были исключительно эрудированными и

проницательными учеными. В том числе и в своих суждениях о роли

философии в получении и организации знаний. Известно, какое огромное значение придавал Маркс гегелевской диалектике. С другой стороны, для развития интеллекта в качестве лучшего средства Энгельс рекомендовал изучение всей до сих пор бывшей философии. Достижения

философов прошлого они ценили исключительно высоко, хотя и понимали, что «философия … имеет склонность … замыкаться в свои системы

и предаваться самосозерцанию… Но философы не вырастают как грибы

из земли, они – продукт своего времени, своего народа, самые тонкие,

драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философ-

13

Л.А. ГРИФФЕН

ских идеях»13. Однако все это – в прошлом. А уже даже в то время,

сравнивая философию как способ познания с наукой, они были безжалостны в своем вердикте: «философия и изучение действительного мира

относятся друг к другу как онанизм и половая любовь»14.

Достижения достижениями, уважение уважением, но то, что Маркс

называл «гегелевским хламом», следовало окончательно отбросить.

В свое время Шеллинг считал, что философия в целом находит свое «завершение в двух основных науках, взаимно себя восполняющих и друг

друга требующих, несмотря на свою противоположность в принципе и

направленности»15 − натурфилософии и трансцендентальной философии. Что касается натурфилософии, то развитие знаний о мире приводило к «отпочковыванию» от нее все новых и новых наук, сужая (в пределе до нуля) ее предмет. Как утверждал О.Шпенглер, «систематическая

философия бесконечно далека нам в настоящее время; философия этическая закончила свое развитие»16. В результате «за философией, изгнанной из природы и из истории, остается, таким образом, еще только

царство чистой мысли, поскольку оно еще остается»17. «Живая» философия фактически завершилась Гегелем; сейчас же «за философией» вообще не осталось ничего кроме зрящного суемудрия18. Чтобы оценить

предмет, доступный философии сегодня, достаточно послушать действительно (без тени иронии) умнейшего человека, но истинного философа М. Мамардашвили: «предметом философии является философия же,

как это ни покажется, возможно, парадоксальным»19. Такое вот «самоудовлетворение». Так что классики марксизма оказались правы.

Сегодня философ (в том числе и философ-эстетик) при столкновении с реальными явлениями действует как слепцы в известной притче,

пытающиеся на ощупь выяснить, что такое слон. Попалась под руки

нога – колонна, ухо – полость, живот – бочка, хобот – шланг. При таком «методе» и зрение мало что даст, ибо явление еще не раскрывает

сущности. Даже если от «что?» перейти к «зачем?», но не выделить

главную причину. Зачем, скажем, тому же слону хобот, отсутствующий у других животных? Ну, хорошая, конечно, вещь: можно подобрать что-то с земли, отбиваться от хищников, напиться и окатить себя

13

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 1. – С. 105.

Там же. – Т. 3. – С. 225.

15

Шеллинг Ф.В.И. Система трансцендентального идеализма. – М., 1936. – С. 16.

16

Шпенглер О. Закат Европы. – Новосибирск, 1993. – С. 87.

17

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 21. – С. 316.

18

Более подробно этот вопрос рассмотрен в авторских работах: Гриффен Л.А. Успение

философии Л.А. Гриффен / Коммунист. – М. – 2005. – № 3; Его же. Проблема идеального в контексте социальной роли философии Л.А. Гриффен / Ильенковские чтения −

2006. Материалы VIII Международной научной конференции.− К. : НАУ, 2006.

19

Мамардашвили М. Как я понимаю философию. – М., 1992. – С. 23.

14

14

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

водой, использовать в качестве дыхательной трубки при переходе водоема, трубить в него, наконец. Этакая небесполезная полифункциональность. Вот только непонятно, почему бы и другим животным не

обзавестись столь полезным органом. Однако есть-то он все же только

у этого, самого массивного животного, существующего во вполне определенных жизненных условиях. Ну, не может слон при его огромной

потребности в пище питаться чем-то кроме веток деревьев, причем в

гигантских количествах. Объедать их на манер козы – с голоду помрешь, нужно срывать, в том числе и повыше. Вот тут хобот совершенно незаменим. А другое африканское животное, массой поменьше, но с

той же практически кормовой базой, – жираф, – «решило» вопрос несколько иначе, а именно отрастив длинную шею.

Приношу извинения за такие упрощения. Они, однако, довольно наглядно демонстрируют, как функции, а соответственно и морфологическая структура организма в процессе эволюции определяются условиями существования последнего. В этом отношении человеческое

общество как целостный биологический организм принципиально ничем не отличается от других биологических организмов. Только вот

его «органами» стали отдельные индивиды, уже так сказать в исходном состоянии имевшие такое мощное индивидуальное приспособительное устройство как развитой головной мозг. При переходе от собственно биологического к социальному, имеющем кардинальный характер, собственно биологические изменения сравнительно с ними ничтожны. Человек как представитель семейства гоминид в своем геноме

всего-то процента на три отличается от человекообразных, а результат

изменений колоссальный, невиданный в истории эволюции животного

мира. Все же дело в том, что человек как индивид, как «орган» общественного организма получил другие возможности взаимодействия с окружающей средой (и с другими «органами» общественного организма),

обеспечивающие успешное существование и развитие общества в ней в

качестве единого целого. Опираясь на определенные ментальные структуры и некоторые связывающие их внешние агенты общество в процессе антропосоциогенеза выработало для этого соответствующие механизмы. Среди них один из важнейших – эстетическое отношение к

действительности. И если мы хотим выяснить сущность этого механизма, мы должны опираться не столько на его внешние проявления,

сколько на его же общественную функцию. Только такой – естественнонаучный, а не философский – подход к вопросу может привести к истине. Конечно, для нормального философа такого рода «отвлечения»

достаточно скучны, и «не относятся к делу», но любой другой подход

так и оставляет нас барахтаться в псевдоученой схоластике.

Яркий пример – такая отрасль философии как этика, потерявшая

смысл и значение с развитием науки об обществе. Сама по себе мораль,

15

Л.А. ГРИФФЕН

понятно, значения не потеряла; но Маркс и Энгельс не напрасно утверждали, что «коммунисты вообще не проповедуют никакой морали»20 –

не в том, разумеется, смысле, что предпочитают аморальность, а в том,

что «в самом марксизме от начала до конца нет ни грана этики»21. Философские категории добра и зла марксизму как научной теории принципиально чужды. Но «философам-марксистам» эти мнения классиков никак не мешали развивать «марксистско-ленинскую этику»…

В том числе и потому, что «развитием» марксистской теории в былые

времена, к сожалению, в основном как раз и занимались философы. Но

«философ-марксист» – типичный оксюморон. Философия и марксизм

принципиально несовместимы. Если ты марксист, то исследуешь социальные процессы с научной точки зрения, основываясь на материалистическом понимании истории и опираясь на изучение реальной жизни.

Философы же во все времена в основном полагались на операции с умозрительными категориями, комбинируя из этих пазлов столь же умозрительные системы. Словом, «ловили в темной комнате черную кошку,

которой там нет». Ну, а «философы-марксисты» к этому добавляли еще

оперирование цитатами из классиков (примерно так же, как богословы

оперируют цитатами из священного писания). В той же комнате искали

все ту же кошку, но с периодическими криками: «Нашел, нашел!».

Доразвивались до ручки. Их стараниями классический марксизм был

предельно примитивизирован и извращен, что стало одной из важных

причин произошедшей с нами катастрофы. А сейчас он вообще подвергнут остракизму. Да и то сказать: что сторонники, что противники

марксизма сегодня отличаются практически одинаковой невежественностью. Первые его не изучают, поскольку полагают, что им и так

давно уже все ясно, а вторые – потому, что он, по их мнению, в лучшем случае несовременен, а в худшем – вообще неверен. Но и тем, и

другим невдомек, что классический марксизм – всего лишь первый (и

чрезвычайно успешный!) опыт научного изучения социальных процессов, который должен быть полностью освоен и развит далее. Развит не

посредством новых комбинаций старых цитат, а переходом на новую,

более высокую ступень познания общества с учетом его развития и

новых научных достижений за последние полтораста лет. Классический марксизм не устарел и не потерял своего значения. Но его уже

просто недостаточно для анализа современных социальных процессов.

Это – обычное явление в науке. Так, к примеру, классическая (ньютоновская) физика, впервые систематизировавшая научные представления о физической реальности, и сегодня не потеряла своего значения.

И хотя ряд важных задач только лишь на ее базе уже не решить, с нее

20

21

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 3. – С. 236.

Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 1. – С. 440.

16

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

нужно начинать – и идти дальше. Но ни «верные марксисты-ленинцы»,

ни их противники этого до сих пор так и не осознали.

А о «прозревших» и говорить нечего. «Откат» в постсоветское время

в социально-экономическом отношении закономерно вызвал регрессивные процессы и во всех остальных сферах общественной жизни:

деградацию науки и образования, спад в культуре, своеобразный религиозный «ренессанс» и вообще существенное снижение общего интеллектуального уровня. В частности, в гуманитарной сфере произошла

ощутимая реставрация «философского подхода» – за счет подхода научного. И если в области той же эстетики раньше существовали все же

попытки ввести в анализ элементы научного подхода, то в эстетическом мейстриме они сейчас практически отсутствуют (зато появились

попытки связывать эстетическое отношение с религиозным22).

Здесь не место детально рассматривать сегодняшнее состояние эстетики. Надеюсь, когданибудь это будет сделано, но уже кем-то другим.

А сейчас рассмотрим только некоторые характерные моменты на конкретном примере – работе Ю. Борева «Эстетика». Выбор этого примера обусловлен рядом моментов. Ну, вопервых, это ж он был рецензентом моей работы. Вовторых, данный пример достаточно типичен,

причем вследствие занимаемого Ю. Боревым места в «эстетической

гильдии», вполне репрезентативен. Достаточно сказать, что его книги переведены на различные языки и изданы во многих странах. И, в-третьих,

что не менее важно, все эти годы он, как когда то выражались, «колебался вместе с линией партии», регулярно переиздавая свою книгу.

И мотив для этого был вполне благовидный: «В настоящее время содержание наук удваивается каждые 8-12 лет. Именно в таком ритме

происходили переиздания «Эстетики»23.

Разумеется, сегодня точка зрения Ю. Борева столь же идеологически

выверена, как и ранее. Но теперь его уже не интересует столь любимая

ранее «ленинская теория отражения»; наоборот, он полагает, что

«марксистская концепция искусства как формы общественного сознания … заставляет теоретика проделывать мыслительные фигуры высшего пилотажа» чтобы объяснить «каков общественный или мыслительный механизм перехода от экономических явлений к художественным». «Несовершенство марксистской концепции искусства как формы

общественного сознания, обусловленной экономикой, порождало и

вульгарный социологизм», и другие недостатки теории (С. 145). Насчет

«фигур высшего пилотажа» (критике которых как раз и была посвящена

значительная часть моей работы) он, безусловно, прав, подтверждая эту

мысль собственным примером. Но дело не в «вульгарном социологиз22

23

См., напр.: Яковлев Е.Г. Эстетика. – М., 2003.

Борев Ю. Эстетика: Учебник. – М., 2002. – С. 11.

17

Л.А. ГРИФФЕН

ме» марксизма, а в его собственной вульгаризации впоследствии «прозревшими» адептами. Именно ими, а не классиками марксизма, которые

неоднократно принципиально возражали против объяснения всего и вся

«экономическими явлениями». Не думаю, что бывшему «верному марксисту-ленинцу» такая позиция классиков марксизма может быть неизвестной, просто имеет место обычный для ренегатов подлог.

Но обратимся к существу дела. «Содержание наук» за прошедшие

годы уже многократно «удваивалось». Что же нового вносит Ю. Борев

в свою «Эстетику» по результатам этого «удвоения»? Если по существу (конечно, не считая приличествующей нынешним временам формы), то ровным счетом ничего – начиная с определения эстетики как

науки и кончая общественными функциями искусства. Определение

эстетики носит у него «философский», т.е. схоластический, характер, а

в определении функций искусства – все та же эклектика.

«Эстетика – философская наука о сущности общечеловеческих ценностей…, о наиболее общих принципах эстетического освоения мира в

процессе любой деятельности человека…» и т.д., и т.п. (С. 1З). В науке

понятия без их определения не имеют смысла. В данном случае видим,

что «опорные пункты» здесь «общечеловеческие ценности» и «эстетическое освоение мира». Что касается «ценностей», то касаемо их ничего,

кроме обычных философско-аксиологических «фигур высшего пилотажа», автор предложить не может (а относительно именно «общечеловеческих ценностей», то мы их уже нахлебались по горло). Ну, а «эстетическое освоение мира», кроме откровенной тавтологии касаемо «эстетического», отличается еще и неопределенностью того, что такое «освоение». Автор, конечно, не дает себе труда объяснит, что это такое. Но не

стоит и обращаться к философским вообще, и эстетическим в частности

словарям; там этого фундаментального для нашего случая понятия вообще нет. Даже в толковых словарях не во всех есть пояснения, а где

есть, то только то, что «осваивать – делать своим» (что бы сие не значило), и все. Для разных «приватизаторов» более чем достаточно, а вот для

ученого – маловато будет. Но в том то и дело, что автора не интересуют

научные понятия. Он мыслит философскими категориями, которые еще

со времен Аристотеля в определениях не нуждаются, поскольку играют

роль «тех всеобщих определений, через которые ум познает вещи: их

своеобразная природа заключается в том, что “с их помощью и на их основе познается все остальное, а не они через то, что лежит под ними”, –

остро высказывает суть проблемы Аристотель»24. Ну, и ладно; но тогда

нечего делать вид, что занимаешься наукой.

Что же касается общественных функций искусства, то также ничего

нового, кроме велеречивости, книга не содержит. Ну, разумеется, те24

Ильенков Э.В. Философия и культура. − М., 1991. − С. 91.

18

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

перь уже о «познании» как главной функции искусства, речь не идет.

Но и новых предложений нет. А есть все тот же полифункциональный

винегрет, но со значительно возросшим числом ингредиентов-целей

(автор называет их целый десяток, а мог бы, наверно, и больше). Причем, что интересно: каждый вид «общественного сознания» имеет

свою область «освоения» действительности. А вот искусство как «художественное освоение мира» – «“дублер” разных форм деятельности

человека: существует наука, познающая мир, но и искусство – тоже

познание; есть педагогика, но и искусство – тоже воспитание; существуют естественные языки и современные средства массовой информации, но и искусство – тоже язык и средство информации. Искусство не

заменяет ни одну форму деятельности человека, а моделирует и дублирует каждую из них». Зачем? Оказывается, им обеспечивается «деятельность субъекта, направленная вовнутрь»: самопознание, самооценка, самосозидание, «самообщение» (С. 147). Опять вспоминаются

классики марксизма с их отношением к «современной» философии…

Повидимому, рассчитывать на то, что в ближайшее время появятся

действительно научные работы по чрезвычайно важной проблеме эстетического отношения, к сожалению, не приходится. Сам переход в

данной области к научному анализу от философского, учитывая многовековые традиции последнего и его несомненные прежние заслуги,

субъективно чрезвычайно сложен. А объективно этому далеко не способствуют переживаемые нами сейчас «смутные времена».

Но любые «смутные времена» когданибудь кончаются. «Зигзаги», как

и временные отступления в развитии, – не редкость в историческом процессе. Однако они не могут отменить общей интегративной тенденции

процесса общественного развития – от разрозненных организмов-племен

через переформатирующее их классовое общество к единому организмучеловечеству, когда и начнется, говоря словами Маркса, подлинная история человечества. И на этом пути важное место принадлежит социализму.

Потому раньше или позже, но мы неизбежно вернемся на путь социалистического развития, что даст толчок также развитию науки.

Сейчас для такого перехода имеется ряд существенных препятствий,

в том числе и отсутствие теоретического обоснования. К сожалению,

пока не существует политической силы, которая взяла бы на себя данную миссию. Коммунистическое движение (прежде всего в его руководящем звене) окончательно выродилось: с одной стороны в соглашателей, а с другой – в ретроградов. Соглашатели заняли мягкие парламентские кресла, и с удобствами «отстаивают интересы трудового

народа», а ретрограды мечтают о том, чтобы опять превратиться в

«слуг народа» со всеми вытекающими номенклатурными последствиями. Соответственно и в теории первые пробавляются винегретом из

цитат классиков пополам с элементами новомодных буржуазных «на-

19

Л.А. ГРИФФЕН

учных теорий», вторым же, превратившим недоученный марксизм в

священное писание, давно надо бы понять, что наше великое, прекрасное и трагическое прошлое ушло безвозвратно. «Новый социализм»

будет опираться на это прошлое, но станет действительно новым, завершающим этапом этой общественной формации. Каким – тема особого разговора, которому здесь не место25.

Но это произойдет лишь тогда, когда в теории мы вернемся к аутентичному марксизму и приступим, наконец, к его развитию. Повидимому, это

уже задача новой генерации коммунистов. Я, что мог, попытался сделать

в своих статьях и книгах. Хотелось бы надеяться, что кое-что в них окажется небесполезным для этой «новой генерации». В том числе сказанное

относится и к той попытке научного анализа эстетического отношения,

которая была предпринята в предлагаемой работе. Думается, что проблемы, связанные с эстетическим отношением, также сыграют свою роль в

новой теории – в силу их исключительного теоретического и практического значения (недаром ведь Ленин в свое время мечтал «отделить на эстетике» Луначарского от Богданова), а предложенные подходы при всем

их несовершенстве может быть когданибудь кому-нибудь послужат отправным пунктом для дальнейших исследований.

*

Эту книгу я посвящаю памяти моей супруги Нины Матвеевны. С ней

мы прожили вместе пятьдесят восемь лет. Несмотря на профессиональные заботы кандидата наук, «отвлекающие» ее на такие не оченьто женские объекты, как роторные экскаваторы, она успевала воспитывать троих детей (также, между прочим, получивших кандидатские

степени), восьмерых внуков и даже немножко одного правнука. А что

касается меня, то без ее терпения и поддержки не появилась бы ни эта,

ни последующие мои книги. Да и сам бы я был другим.

Гриффен Леонид Александрович

доктор технических наук,

профессор (по историческим наукам),

Заслуженный деятель науки и техники Украины,

г. Боярка Киевской области,

1970–2015 гг.

25

Ряд соображений на этот счет имеется в моих работах, в частности, в книге «Социализм. Некоторые вопросы теории» (К., 1998).

20

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Выискивать новые основания

для каждого отдельного явления

и бесполезно и в высшей степени

противно философии

Эдмунд Бёрк

Многовековая история философии свидетельствует, что в сложном и

многообразном комплексе философских дисциплин удельный вес каждой из них – далеко не стабильная величина. Изменение уровня знаний

о природе и обществе вследствие развития конкретных наук и самой

философии, а прежде всего потребности общественной жизни приводили не только к выделению из философии все новых отраслей знания

в самостоятельные науки, но и к смещению акцентов внутри философии, к преимущественному развитию тех или иных ее частей.

Немецкий классически идеализм, непосредственно предшествовавший современной философии, основной упор делал на гносеологическую проблематику, великие философы этого периода практически

всякую деятельность сводили к познавательной. Здесь не место для

рассмотрения причин такого положения; достаточно констатировать

этот общеизвестный факт.

Философия марксизма – диалектический и исторический материализм – учение, сильное своей внутренней логической связью. Марксистская философия рассматривает все аспекты природы и общества в

конечном счете в их единстве, уделяя надлежащее внимание всем во-

21

Л.А. ГРИФФЕН

просам философской проблематики. Однако и в ней в каждый конкретный период потребности общественного развития выдвигают на

первый план те или иные ее стороны. По словам Ленина, положение в

обществе и философия заставило Маркса и Энгельса обращать главное

внимание не на гносеологию, а на достраивание диалектического материализма доверху – на разработку проблем исторического материализма. Во времена Ленина на передний план философии опять выдвинулась проблема познания, за которую ему и пришлось приняться.

Если мы и сейчас в философии проблемы гносеологии ставим во главу угла, то это объясняется не только сохранившейся важностью вопроса (как самого по себе, так и в борьбе в буржуазной идеологией), но в

значительной степени инерцией, тем, что данным вопросом главный образом завивался в философии Ленин. Однако в данный момент как потребности общественного развития в нашей стране, так и нужды борьбы

с буржуазной идеологией настоятельно требуют выдвижения на передний план в философии другой проблемы – проблемы человека.

Такое положение обусловлено двумя моментами. Вопервых, борьба за

построение коммунизма – это также (и, может быть, прежде всего) борьба

за нового человека. Чтобы она была успешной, нужно знать, какими методами и в каком направлении действовать. Мы должны изучить объект и

определить четко и конкретно конечную цель воздействия. С этой задачей

связан и второй момент. Борьба за «создание» нового человека одновременно означает и борьбу против буржуазной идеологии. Современные

защитника капитализма стремятся поставить его идеологию на солидный

философский фундамент. Поэтому проблема человека занимает видное

место почти во всех современных философских системах: «Проблема

личности, ее этических и духовных ценностей становится одной из ведущих тем современной буржуазной философии и социологии, этики и эстетики, литературы и искусства»1. Борьба с враждебными коммунистической идеологии философскими построениями в этой области требует положительного решения вопроса о человеке.

К проблеме человека имеют отношение практически все разделы современной философии. И, может быть, прежде всего это относится к

гносеологии. Однако гносеология рассматривает только узкий, хотя и

чрезвычайно важный аспект проблемы – познавательную деятельность

человека. Феномен человека как целостное явление гносеологией, как

и другими разделами философии, не рассматривается. Исключение,

быть может, составляет только так называемая «философская антропология» (необходимость появления марксистского варианта которой

дискуссионна). Однако она необоснованно отделяет проблему челове1

Мысливченко А.Г. Проблема человека. – М., 1965. – С.3.

22

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ка от уже сложившихся философских дисциплин. Задачу рассмотрения

человека как целостного явления можно решить, только привлекая

весь арсенал средств, которыми обладает философия. И нам представляется, что важнейшее место в комплексе наук, изучающих феномен

человека, должно принадлежать эстетике.

Модным на Западе теориям, представляющим человечество сборищем одиночек, мы должны не только противопоставить свое представление об общественной сущности человека, но и конкретно выявить ее

в связях между людьми и в отдельном индивиде. Ибо только так можно ответить на извечный, но особо актуальный сегодня, вопрос: что

есть человек? И ответ не может быть получен без помощи эстетики.

Неразрывно связанные с проблемой человека вопросы общественного развития в наше время имеют особое значение. Попытка последовательно провести взгляд на развитие общества как диалектический процесс предполагает взаимосвязанное рассмотрение двух аспектов развития, обусловленных двумя сторонами диалектического противоречия: сущностью явления, его структурой с одной стороны, и условиями его существования с другой, то есть в данном случае характеристикой общества и условиями его взаимодействия с окружающей средой.

По нашему мнению, в основу подобного рассмотрения должно быть

положено два момента: 1 – доведение до логического завершения и

распространение на все социальные явления без исключения марксистского положения об общественной сущности человека, и 2 – рассмотрение первого положения в связи и в зависимости от вероятностно-статистического характера окружающей среды. Последовательное

проведение такого взгляда требует взаимосвязанного анализа большого фактического материала и применения методов и выводов ряда наук. С другой стороны, подобный синтез может помочь более четко определять радиус действия тех конкретных наук, которые имеют отношение к проблеме человека. Нам представляется, что эта работа должна быть начата с эстетики, как с одной из важнейших наук о человеке.

Настоящее исследование посвящено вопросу о сущности эстетического отношения, его роли в общественной жизни, характере его формирования и функционирования. По нашему мнению, понимание природы

эстетического требует его расширения до таких пределов, когда оно

становятся одним из главных факторов, определяющих самую сущность

человека. Будучи одной из наук о человеке, эстетика в комплексе проблем человека охватывает как раз те, которые дают человеку качественную определенность, то есть условия человеческого в человеке.

В настоящее время в эстетической проблематике господствующее положение занимают вопросы искусства, и практически вся «эстетическая

наука есть не что иное, как теоретическое обобщение опыта конкретной

23

Л.А. ГРИФФЕН

практики художественного творчества, а также выражение существующих в данном обществе вкусов и эстетических воззрений»2. Конечно,

эстетика должна служить теоретической базой для общего искусствоведения, но не в этом ее главная задача. Эстетика – философская наука,

призванная изучать эстетическое отношение человека к действительности, отражающее его общественную сущность. И сведение области действия эстетики (хотя бы главным образом) к сфере искусства есть принижение ее роли и значения, есть исключение или, по крайней мере, ничем не оправданное и ничем не компенсируемое ограничение тех ее задач в изучении человека, которые может выполнить только она одна.

Большинство работ по эстетике заполнено так называемым «конкретным анализом» произведений искусства. Примерами «из художественной литературы» можно заполнить любое количество страниц и

сделать из них любые желательные автору выводы. Но это не приведет

к решению основных проблем эстетики. К такому результату могут

привести только спекулятивные рассуждения, где конкретные факты

присутствуют в основном в снятом виде. Напрасно такие эстетики

«кичатся своей близостью к конкретному» (Ленин). Без учета фактов

проявления эстетического отношения решить вопрос о его сущности,

конечно, нельзя; но нельзя решить его и непосредственно базируясь на

этих фактах – за деревьями мы не увидим леса. Решение более или менее сложного вопроса – а вопрос о сущности и общественной роли эстетического отношения весьма сложен – требует учета такого большого

количества фактических данных, что привлекаться они могут (кроме целей иллюстрации) только в снятом виде, на более высоком уровне.

Как известно, ни одна наука не может своими только средствами определить собственные исходные положения. И при решении основного вопроса эстетики – о сущности эстетического отношения – точно так же необходимо в известной мере выходить за пределы эстетики как науки.

Поставив своей задачей рассмотреть эстетическое отношение человека

к действительности, мы не можем, однако, ограничиться рамками данного

вопроса. Вследствие специфики эстетической науки каждый, кто намерен

исследовать какую-либо из ее проблем, «оказывается перед необходимостью решать всю сумму вопросов эстетики»3. Поэтому нам придется в той

или иной мере затронуть почти все важные вопросы, относящиеся к собственно эстетической проблематике, хотя мы и не можем, разумеется,

рассчитывать на скольконибудь полное их рассмотрение.

Эти предварительные замечания позволяют нам непосредственно

перейти к рассмотрению вопроса об эстетическом отношении.

2

3

Основы марксистско-ленинской эстетики. – М., 1961. – С. 14.

Кантор К. Красота и польза. – М., 1967. – С. 18.

24

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ГЛАВА 1

Сущность и генезис эстетического отношения

В осуществлении связи человека с окружающей средой (как естественной, так и социальной) значительную роль играет специфическое

отношение его к этой среде, называемое эстетическим отношением.

Именно в эстетическом отношении проявляется эстетическое. «С точки зрения современной эстетической науки те явления и предметы

действительности, те способности человека характеризуются как эстетические, которые так или иначе включены в особое специфическое

отношение человека к действительности – эстетическое отношение»1.

Ф. Кондратенко в весьма содержательной работе (к которой мы не раз

будем возвращаться) убедительно показывает, что «какое бы понятие, в

состав которого в виде прилагательного-определения входит слово «эстетическое», мы ни попытались бы выяснить, мы неизбежно придем в

конце концов к эстетическому отношению, к объяснению его через эстетическое отношение»2. Более того, «эстетическое реально существует

только как специфическое общественное отношение. Уяснив специфику

эстетического отношения, мы сможем определить все другие понятия и

категории, соотнеся их с ним как с более широким понятием»3.

В многочисленных работах, посвященных исследованию эстетического, в основном рассматривается вопросы о сущности этой категории, в

то время как роль эстетического чаще всего остается в тени. «Традиционные пути поисков специфики эстетического отношения прочно утвердившиеся в эстетической теории – это пути ее объяснения через особые

качества объекта или субъективные особенности восприятия я переживания. На определенной стадии они неизбежно смыкаются, становятся в

тесную взаимозависимость друг от друга и неизбежно … приходят к

замкнутому кругу тавтологических определений, где «эстетическое отношение» есть отношение к красоте, красота – особое «эстетическое»

наслаждение, а эстетическое наслаждение есть наслаждение красотой.

До сих пор наша наука в определении «эстетического» совершала этот

традиционный путь все по тому же кругу … Но есть же и иной путь определения специфики эстетического отношения – через выяснение его общественной функция и необходимости»4. Представляете целесообразным

1

Столович Л.Н. Эстетическое в действительности и в искусстве. – М., 1959. – С. 7.

Кондратенко Ф.Д. Эстетическое как отношение / Эстетическое. – М., 1964. – С. 226.

3

Кондратенко Ф.Д. Что такое эстетические чувства? / Вопросы литературы. – 1956. –

№ 8. – С. 115.

4

Там же.

2

25

Л.А. ГРИФФЕН

подходить к определению сущности эстетического именно этим путем, то

есть через раскрытие той особой роли, которую оно выполняет в жизни

общественного человека. На двух взаимосвязанных вопросов: «что такое

эстетическое?» и «зачем нужно эстетическое, какова его общественная

роль?» во главу угла должен быть поставлен второй.

Эстетическое отношение присутствует практически в любом акте

оценки человеком природных и искусственных предметов и явлений,

явлений общественной жизни и самого человека. Это отношение проявляется в процессе создания всех вещай, формируемых человеком, по известному выражению Маркса, не только в соответствии с их утилитарной функцией, но также и по законам красоты. Существует особенная

область человеческой деятельности, где красота является непременным

атрибутом – искусство. Столь широкое пронизывание эстетическим отношением человеческой жизни неизбежно приводит к предположению о

его исключительной общественной важности, о выполнении им какихто весьма существенных общественно-необходимых функций.

Положение о важности общественной функции эстетического отношения отнюдь не бесспорно. Вслед за Кантом многие философы отстаивали тезис о «незаинтересованности» эстетического отношения.

Логическое развитие этого положения приводит к выводу об отсутствии цели эстетического отношения вне его самого. Так, например,

М.С. Каган утверждает: «Устремленность эстетического отношения к

содержательной форме предмета и связанная с этим бескорыстность

эстетического переживания приводят к тому, что эстетическое восприятие лишается какой-то внешней для него цели. Его цель оказывается в

нем самом, в самом акте эстетического созерцания»5.

Если мы хотим выяснить общественную роль и исследовать функционирование механизма эстетического отношения, то для решения этого

вопроса нам необходимо, как было сказано, в определенной мере выйти

за ранки эстетики как науки. Нельзя не согласиться, что «эстетика на современном этапе ее развития … достигла уже той ступени, когда стало

возможным и, более того, необходимым употребление логического метода»6. Однако, как известно, исследование любых общественных явлений может быть успешным только в том случае, если в нем объединены

и логический, и исторический методы исследования. Если эстетическое

отношение действительно несет важную общественную функцию, то и

его возникновение вызвано определенной объективной необходимостью. Поэтому подходить к определению сущности эстетического от5

6

Каган М.С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. – Ч.1. – Л., 1933. – С. 45.

Крюковский Н. Логика красоты. – Минск, 1965. – С. 5.

26

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ношения, по нашему мнению, необходимо с определения объективных

предпосылок его возникновения, а также хотя бы в общих чертах проследить сам процесс формирования этого отношении.

1-1. Организм и среда

В настоящее время в различных областях науки все более широкое распространение получает системный подход, когда объект исследования

представляется не как соединение частей, обладающих определенными

свойствами и взаимодействующих между собой, а как единое целое, несводимое к сумме своих частей, как система. Человек, а тем более человечество, представляют собой весьма сложные системы. Существуют различные определения сложной системы. Мы здесь под сложной системой

будем понимать такую совокупность элементов, которая во взаимодействии со средой выступает по отношению к ней как единое целое, стремясь

сохранить свою качественную определенность. Мы разделяем точку зрения, согласно которой «системой имеет смысл понимать организованное

множество, образующее целостное единство»7. Видимо, такое определение наиболее полно отражает характерные особенности системы как объекта системного исследования, поскольку «системный подход является

адекватным исследовательским средством при изучении не любых объектов, произвольно названных системами, а лишь таких образований, которые представляют собой органичные целые»8.

Таким образом, представление о системе неизбежно включает в себя

понятие целостности. «Исходным пунктом всякого системного исследования является представление о целостности изучаемой системы. Из

этого представления естественно вытекают два вывода: вопервых,

система может быть понята как нечто целостное лишь в том случае,

если она, в качестве системы, противостоит своему окружению – среде. Вовторых, расчленение системы приводит к понятию элемента –

единицы, свойства и функции которой определяются в рамках целого,

причем эти свойства и функции в известных пределах взаимоопределяемы со свойствами целого (то есть свойства целого не могут быть

поняты без учета хотя бы некоторых свойств элементов и наоборот»9.

7

Урсул А.Д. Сложность, организация, информация, // Философские науки. – 1968. –

№ 3. – С. 56. В работе «Моделирование сложных систем» (К., 1968) Амосов Н.М.также

приходят к выводу, что «всякая система представляет собой некоторое количество разнородных или одинаковых элементов, объединенных связями таким образом, что обеспечивается целостная функция» (С. 4).

8

Блау6ерг И.В., Садовский В.Н., Югай Э.Г. Системный подход: предпосылки, проблемы,

трудности. – М., 1969. – С. 33.

9

Там же, с. 21.

27

Л.А. ГРИФФЕН

Если мы хотим найти роль и значение в общественной жизни такого

ее неотъемлемого атрибута как эстетическое отношение, то мы должны выяснить его функцию в процессе взаимодействия общества со

средой, поскольку «деятельность всех особенностей живой системы,

в конечном итоге, направлена на лучшее приспособление к среде»10.

Живая система, взаимодействующая со средой, организует свои действия таким образом, чтобы, несмотря на отрицательные воздействия

среды, сохранить свою целостность. Эта объективная направленность

функционирования на повышение устойчивости, сохранение своего

качества является фундаментальным свойством сложной самоуправляющейся системы, и прежде всего это относится к живым системам.

И.М. Сеченов писал о поведении животного: «Все без исключения инстинктивные движения в животном теле направлены лишь к одной цели – сохранению целостности неделимого»11. У человека, по его мнению, любая жизнедеятельность проявляется в рефлексах (отраженных

движениях), а «все отраженные движения целесообразны с точки зрения целости существования»12. Если общество представляет собой

систему, то естественно предположить, что такая же приспособительная целесообразность всех проявлений должна быть и у этой сложной

системы. В дальнейшем мы попытаемся обосновать это положение.

Любая сложная система для сохранения себя в данном качестве

должна адекватно реагировать на воздействия, получаемые из внешней

среды, по выражению И.П. Павлова, уравновешивать себя с окружающей средой. Идея равновесия организма и среды играет роль и в «общей теории систем» Берталанфи, который представлял организмы как

открытые системы, находящиеся в состоянии подвижного равновесия

со средой. Для обеспечения такого равновесия система должна обладать сведениями о необходимости действия (потребностью) и о его

будущем результате (предвидеть).

Результаты действия системы, кроме характера этих действий, определяются начальными условиями и законами движения, действующими

в среде. Зная начальные условия (то есть состояние и характер изменения среды и анализируемой системы в заданный момент, а также характер динамического равновесия, существующего в этот же момент между

ними), и зная в полном объеме законы изменения и превращения, действующие в объективном мире, можно было бы точно определять ту программу, которую должна была бы реализовать систем для сохранения

10

Югай Г.А. Субстанциональный принцип организации живой системы // Проблема целостности в современной биологии. – М., 1968. – С. 12.

11

Сеченов И.М. Рефлексы головного мозга. – М., 1952. – С. 74-75.

12

Там же. – С. 100.

28

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

себя в данном качестве. Еще Лаплас считал, что если бы существовал

ум, знающий все силы и точки их приложения в природе в данный момент, то «не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и

будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором»13.

Лаплас, как и другие представители механического детерминизма,

смотрел «на мир как на замкнутую систему, поведение которой можно,

зная исходные условия, однозначно определить в любой момент времени»14. В действительности же бесконечность вселенной, конечная скорость распространения и переработки информации делают принципиально непредсказуемым будущее в деталях, причем эти «детали» тем

крупнее и существеннее, чем шире участок и долгосрочнее прогноз. Конечно, это вовсе не означает, что даже в мельчайшие деталях возможно

отступление от жесткой и однозначной причинно-следственной связи.

Для материалиста не подлежит сомнению, что каждое последующее состояние материи однозначно определяется предыдущим и действующими в объективной действительности законами движения.

Ограниченная сложность любой реальной системы соответственно

ограничивает ее возможности по моделированию среды, а, следовательно, и возможность для нее прогностических предсказаний на основе точного учета состояния даже ограниченного, имеющего непосредственное практическое значение для системы, участка среды. Поэтому любая система в своих действиях должна руководствоваться такой программой, которая бы давала возможность в определенных ранках разрешить противоречие между бесконечной сложностью жесткого однозначного определения состояния среды и причинных связей в

ней с одной стороны, и собственной конечной сложностью с другой.

Чтобы иметь возможность действовать в условиях такого противоречия, кибернетическая система вынуждена руководствоваться обобщенными (различным образом) данными о внешней обстановке и результатах своих действий с точки зрения их полезности для выполнения ее основной задачи. Такие данные составляют информацию, получаемую

системой и представляющую собой частное комплексное выражение результатов действия общих законов движения материи, опосредствованное в прагматической характеристике ее статического и динамического

состояния в определенный момент на определенном участке, которое

осуществляется кибернетической системой для обеспечения решения ее

основной задачи – сохранения себя в данном качестве.

Ограниченность информационного ареала, многообразие связей и

сложность законов движения позволяют любой кибернетической систе13

14

Лаплас Д. Опыт философии теории вероятностей. – М., 1908. – С. 9.

Ярошевский М. Детерминизм // Философская энциклопедия. – Т. 1. – М., 1960. – С. 465.

29

Л.А. ГРИФФЕН

ме оценивать явления только с некоторым приближением, без учета подавляющего большинства действующих факторов. В зависимости от обстоятельств, эти факторы могут являться определяющими, а могут и не

иметь существенного значения для системы с точки зрения ее функционирования, то есть в разной степени сказываться на точности оценки

данной системой той или иной ситуации. Если неучтенные факторы не

мешают (в известных пределах) системе вырабатывать определенную

линию поведения и предвидеть с практически достаточной точностью

результаты своих действий, то в этом случае наблюдаемые явления мы

можем считать не только абсолютно, но и относительно детерминированными. Если же неучтенные факторы не позволяют системе установить жесткую связь между причиной и следствием, то процесс для этой

системы следует считать относительно недетерминированным.

Чем ниже сложность кибернетической системы, тем более недетерминированными (для нее) являются воздействия среды, и тем сильнее,

следовательно, выступает наружу случайный характер этих воздействий. С ростом сложности системы роль знания законов движения «в

чистом виде» и точной оценки обстановки существенно растет, однако, в силу принципиальной невозможности ни при каких условиях исключительно ими руководствоваться, по отношению к любой системе

конечной сложности среда никогда не будет полностью относительно

детерминированной. Любая кибернетическая система вынуждена действовать в условиях дефицита информации (в указанном смысле),

а «везде, где отсутствует полная информация, появляется случайность»15. Даже для такой сложной системы как человечество, процесс

преодоления этого дефицита – процесс познания – бесконечен, что

приводит к противоречию: с одной стороны деятельность человека и

общества в каждый данный момент протекает в конкретной обстановке, а с другой, по выражению Ленина, только бесконечная сумма общих понятий, законов ets. дает конкретное в его полноте.

Случайные факторы, которые не учтены при определении программы поведения системы, могут быть для нее как полезны, так и вредны.

На вдаваясь специально в вопрос об их соотношении, отметим только,

что последнее значительно более вероятно, так как появление неучтенного фактора, как правило, нарушает планируемое равновесие между системой и средой. Жизнеспособная система должна обладать

возможностью адекватно компенсировать действие таких факторов,

что и обусловило формирование различных приспособительных механизмов у живых существ в процессе их развитая.

15

Пустыльник Е.И. Статистические методы анализа и обработки наблюдений. –

М., 1968. – С. 15.

30

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

Основой для выработки поведения организма в его взаимодействии со

средой является полученная им информация, которая перерабатывается

по сложившейся в фило-в онтогенезе программе. Неоднозначно детерминированный по отношению в данному организму характер среды не

гарантирует, как известно, адекватных ответных действий по системе

«стимул-реакция», так как одинаковая реакция на те же сигналы в различных ситуациях (в зависимости от неучтенных факторов) часто приводит в различным результатам. Поэтому любая жизнеспособная система обязательно должна иметь компенсаторный механизм, позволяющий

учесть относительно-недетерминированный характер среды.

1-2. Отражательный аппарат и механизмы компенсации

Итак, характер окружающей среды потребовал формирования в процессе эволюции у всего живого специальных механизмов компенсации, позволяющих эффективно функционировать в условиях относительной недетерминированности многих жизненно важных явлений.

Возникает вопрос: как же могла развиться жизнь, как может быть в

этих условиях сохранен организм от неблагоприятных случайных воздействий? Видимо, на этот вопрос можно ответить следующим образом.

Отдельный организм (мы пока говорим о ранних ступенях развития) не

может быть гарантирован от неблагоприятных случайностей. Можно с

уверенностью утверждать, что раньше или позже он станет их жертвой.

Другое дело, если речь идет о виде. Здесь неблагоприятные случайные

воздействия среды «наталкиваются» на законы больших чисел.

Единичные случайные явления принципиально непредсказуемы.

Каждое отдельное случайное явление (событие) может наступить,

а может и не наступить; точно определять, наступит ли данное событие или нет невозможно, поскольку оно зависит как раз от неучтенных

факторов. Но дело качественным образом меняется, как только от рассмотрения отдельных случайных событий переходим к их массе. Случайные особенности факторов (или их набора), вызывающих данное

событие, «в массе взаимно компенсируются; в результате, не смотря

на сложность и запутанность отдельного случайного явления, мы получаем весьма простую закономерность, справедливую для массы случайных явлений»16. Появление закономерности позволяет, в отличие

от случайности, осуществлять эволюционную адаптацию, накапливание полезных для приспособления к данным условиям особенностей.

Осуществление такого приспособления достижимо только для вида,

но не для отдельного организма. Предположим для простоты, что не16

Вентцель Е.С. Теория вероятностей. – 1964.– С. 15.

31

Л.А. ГРИФФЕН

благоприятное событие сопровождается гибелью организма. Тогда организм будет иметь дело не с массой случайных событий, а с отдельным случайным событием, которое, раз уж оно произошло, заканчивается гибелью организма. Другое дело вид. Гибель отдельных индивидов еще не означает гибели вида. С «точки зрения» вида уже можно

говорить о вероятности явления по отношению к отдельному организму, которая будет повышаться или понижаться в зависимости от

тех или иных эволюционных изменений.

Поэтому с самого начала развития живого, объектом, на который

направлялось формирование адаптивных реакций, стал вид. Такое

представление получило в биологии господствующее положение благодаря Дарвину. Произошел переход от концепции организмоцентризма к концепции видоцентризма: если додарвиновская биология считала исходным «атомом» живой природы организм, то «Дарвин в качестве исходного взял понятие биологического вида»17. И действительно,

только сохранение вида, гарантируемое числом особей, достаточным

для размножения в благоприятных условиях более быстрого, чем гибель их от неблагоприятных случайностей, обеспечивает преемственность и непрерывность процесса развития. Поэтому и формирование

приспособительных механизмов в процессе развития объективно направлялось на сохранение вида, а не отдельного организма (более того,

как известно, исключение из системы продолжения рода менее приспособленных особей положительно сказывается на судьбе и популяции, и вида в целом18). Этой цели подчинены все механизмы развития;

именно с точки зрения сохранения и развития вида и следует рассматривать формирование и функционирование того или иного приспособительного механизма, в том числе и механизма компенсации вероятностностатистических воздействий среды.

Исторически первым и наиболее простым механизмом компенсации

вероятностностатистических воздействий среды является количественный. Как единая система по отношению к внешней среде при этом выступает весь вид в целом. Эволюционное развитие раньше или позже

должно было нарушить такое положение. Основой дифференциации (в

отношении недетерминированных воздействий) явилась интенсивность

размножения. В вероятностных условиях непрерывность развития потомства данной особи в течение многих поколения в значительной сте17

Блауберг И.Б., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Системный подход: предпосылки, проблемы, трудности. – С. 9.

18

«Жизнь индивида проходит для того, чтобы сохраниться в жизни вида. Смерть индивида

не означает смерти вида, а скорее является фактором его дальнейшего развития» (Рохгаузен Р. Проблема целостности в биологии – Вопросы философии. – 1959. – № 3. – С. 78).

32

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

пени обеспечивает ее плодовитость; естественно, что этот признак из

поколения в поколение закреплялся. Было положено начало формирования частных механизмов компенсации вероятностностатистических

воздействий среды, которые, будучи связаны с организмом, могли и не

быть ему полезными, но обеспечивали сохранение и развитие вида.

Первый из них, таким образом, был также количественным. Он и не мог

быть иным при том уровне развития отражательного аппарата, который

характерен для простейших организмов. В дальнейшем становление и

развитие различных компенсаторных механизмов непосредственно связано со степенью развития отражательного аппарата.

Отражательная способность живых организмов развивалась и совершенствовалась в процессе их эволюции, поднимаясь от простых актов ассимиляции и диссимиляции у простейших организмов к сложнейшим

психическим актам у человека. На определенном этапе эволюции выделяется специфический орган, координирующий работу всего аппарата отражения – головной мозг – «орган животного организма, которой специализирован на то, чтобы постоянно осуществлять все более и более совершенное уравновешивание организма с внешней средой, – орган для соответственного и непосредственного реагирования на различнейшие комбинации явлений внешнего мира»19, – и в дальнейшем отражательная деятельность живого существа в основном связывается с его деятельностью.

Степень приспособления отдельного организма к окружающей среде

и возможность его совершенствования в этом отношении в значительной степени зависит от тех структур мозга, которые определяют возможности анализа внешних раздражений, характер образования связей

между ними и реакциями организма. Увеличение сложности отражательного аппарата прежде всего приводит к расширению сферы относительнодетерминированных явлений: повышение уровня сложности

приводит к изменению детерминации, поскольку неоднозначные связи

на первом уровне превращаются для второго в однозначные (связи

между распределениями)20. По отношению к относительнонедетерминированным явлениям живое еще длительное время остается защищенным только одним механизмом – механизмом количественной компенсации. Только значительное усложнение отражательного аппарата приводит к появлению нового качественного механизма

компенсации вероятностностатистических воздействий среды.

Прежде, чем перейти к рассмотрению этого механизма, необходимо

отметить относительность противопоставления количественного ме19

Павлов И.П. Полн. собр. соч. – Т. III. – Кн. I. – М.-Л., 1951. – С. 273.

См. Сачков Ю.В. Системы и вероятность // Проблемы исследования систем и структур. Материалы конференции. – М., 1965. – С. 114.

20

33

Л.А. ГРИФФЕН

ханизма компенсации вероятностностатистических воздействий среды за счет числа особей в популяции или генерации другим механизмам компенсации, связанным, как мы увидим, с отдельным организмом. Строго говоря, в конечном итоге на любом уровне развития механизм компенсации вероятностностатистических воздействий носит

количественный характер и определяется развитием абстрактных характеристик организма и вида (вес, размеры, степень развития отражательного аппарата, количество особей в популяции, генерации, сверхорганизме и т.д.). Структура в определенном отношении также выступает как выражение количества (количество и степень связей в системе

и др.). Что же касается соответствия организма определенным (в смысле осуществимости их анализа и однозначной приспособляемости) условиям существования, то здесь приспособление носит характер изменения качественных характеристик организма (форма, окраска, характер двигательных функций, программы инстинкта и т. д.), которые не

могут быть выражены (и сравниваемы) количественно.

Характер участия отражательного аппарата в компенсации вероятностностатистических воздействий среды существенно менялся на различных этапах эволюции. Как известно, на определенном этапе эволюции управление деятельностью организма главным образом осуществлялось по инстинкту. Несколько упрощая дело, можно сказать, что здесь

в чистом виде действует система «стимул-реакция». Даже на сравнительно высоком этапе, например, у насекомых, главная особенность

деятельности мозга заключается в том, что существует «возможность

анализа и образования связей лишь в отношении определенных воздействующих на животное свойств среды или последовательных цепей отдельных раздражителей»21. Здесь не может быть речи о скольконибудь

существенной компенсации вероятностностатистических воздействий

среды на уровне отдельного организма из-за жесткой реакций на внешние воздействия генетически заложенной программой. Компенсация в

основном остается количественной, однако уже на данном уровне развития отражательного аппарата возможен и другой вид компенсации.

Он осуществляется у так называемых «общественных» насекомых.

В принципе существовали два пути дальнейшего развития способов

компенсации, и соответственно два пути эволюции. Первый путь – становление количественно-структурной компенсации, без дальнейшего

существенного развития отражательного аппарата, за счет внутриструктурной морфологической дифференциации. Другой – развитие отражательного аппарата каждой особи до такой степени, когда становись

21

Психология. Под ред. Смирнова А.А. – М., 1962. – С. 76.

34

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

возможной индивидуальная компенсация на уровне каждого отдельного

организма. На место статистической гибели при этом становятся статистическая обработка полезных и вредных признаков с внесением

соответствующих коррективов в деятельность организма.

Эволюция «общественных» насекомых пошла по первому пути. У

них средство компенсаций вероятностностатистических воздействий

среды – количественный состав и структура коллективного организма

(семьи насекомых), построенного по принципу «надежная система из

ненадежных элементов»22. Это система такова, что за счет разделения

функций, создания микросреды и запасов пищи, за счет поддержания

на определенном уровне количественного состава гибель отдельных

особей не сказывается на ее функционировании в целом. Потеря даже

значительного количества пчел или муравьев не выведет из строя всю

систему – семью. Здесь вследствие «большого числа событий статистическая закономерность поведения всего коллектива в целом имеет

тенденцию превращаться в динамическую», т. е. в такую, в которой

«зависящие друг от друга события связаны строго однозначным соотношением»23. Таким образом, здесь мы имеем развитую систему компенсация вероятностностатистических воздействий. Коллективный

организм по отношению к среде действует как единое целое, и «только

улей, только муравейник представляют реальную отдельность, одна же

пчела, или одиночка-муравей становятся как бы абстракцией»24. Эта

система компенсирует только определенный класс воздействий. Скажем, десной пожар или удар молнии – события случайные для всей

семьи; они не укладываются в этот класс и на данном уровне скомпенсированы быть не могут. Компенсация этих воздействий осуществляется (на любом этапе развития) на уровне вида, для которого они также носят вероятностно-статистический характер.

Такие способы компенсации, обеспечивая статическую приспособляемость (стабильность), тем самым существенно затрудняют динамическую приспособляемость к меняющейся обстановке. Действительно,

в этом случае под воздействием внешнем среды гибнут не столько менее приспособленные особи, сколько те, которым просто «не повезло»,

которые попали в менее благоприятные условия (так как действия в

«нестандартных» условиях все равно не могут быть успешными).

Эволюционный отбор ведется скорее на уровне всей семьи, на обеспечении стабильности которой напилен механизм компенсации25. Яс22

См. Нейман Дж. Вероятностная логика и синтез надежных организмов из ненадежных

компонент // Автоматы. – М., 1956.

23

Кедров Б.М. О детерминизме // Философские науки. – 1968. – № I. – С. 44.

24

Шовен Р. От пчелы до гориллы. – М., 1965. – С. 19.

25

См. Дарвин Ч. Происхождение видов. – М., 1952. – С. 281.

35

Л.А. ГРИФФЕН

но, что это затрудняет эволюционную приспособляемость, тем более,

что в имеющих сложную структуру объединениях непосредственному

и наиболее интенсивному воздействию среды подвергаются как раз те

особи, которые играют далеко не главную роль в накоплении полезных признаков26. Поэтому эволюция «общественных» насекомых, если

она сейчас вообще имеет место, протекает чрезвычайно медленно.

Муравьи и пчелы практически не изменились за десятки миллионов

лет. Достигнута идеальная компенсация вероятностностатистических

воздействий (по свидетельству Р. Шовена даже человек целенаправленным воздействием не в состоянии уничтожить мешающий ему вид

муравьев27), но эволюционная ветвь зашла в тупик.

Как уже было отмечено, второй путь эволюции – создание специального компенсаторного механизма, предназначенного для вспомогательного регулирования поведения в вероятностно-статистической среде

каждой отдельной особи. Действительно, если компенсаторный механизм связывается непосредственно с каждым индивидом, то выживание

животного уже в меньшей степени будет определяться случайностью, а

в большей – его приспособленностью к данным условиям. При этом

полностью действует принцип, согласно которому «имеют наибольшие

шансы достичь зрелости и размножаться те особи, которые обладают

какой-либо хотя бы и незначительной, но выгодной в борьбе за существование индивидуальной особенностью»28. Появляется возможность интенсивного накопления полезных признаков в потомстве. Существенный признак такого компенсаторного механизма состоит в том, что он

служит сохранению и развитию вида не непосредственно, а опосредованно, через приспособление, сохранение каждого отдельного индивида.

Для обеспечения функционирования такого компенсаторного механизма

необходим отражательный аппарат достаточно большой сложности.

На этой стадии развития происходит качественное изменение характера отражения. У позвоночных «нервная система … позволяет не только осуществить анализ отдельных последовательных воздействий … но

и образовывать связи в ответ на сложные комплексы одновременно

действующих раздражителей, развивается способность ориентировать26

Если такому воздействию могут подвергаться особо важные в этом отношении особи,

то опять же вступает в действие специальный защитный механизм. Пчеловод П. Матусевич (Наука и жизнь. – 1966. – № 9) утверждает, что пчелиная матка во время брачного

вылета защищается от птиц клубом летящих за ней трутней, и что только «этой защитной ролью трутней можно объяснить тот факт, что в каждой пчелиной семье выводится

несколько сотен трутней». Большое количество трутней существенно уменьшает вероятность гибели матки.

27

Шовен Р. От пчелы до гориллы. – С. 116.

28

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 20. – С. 68.

36

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ся не только на основные свойства среды, но и на их сочетания, характеризующие те или иные целостные объекты»29. На этой основе и

формируется индивидуальный компенсаторный механизм, вначале изза низкого уровня развития являющийся вспомогательным по отношению к количественному (рыбы, земноводные и т. д.).

Например, количественный механизм компенсации у рыб доминирует, особенно на начальной стадии онтогенеза, поскольку «беззащитные оплодотворенные яйца, зародыши и личинки истребляются различными врагами, включая рыб того же вида. Это качественное несовершенство компенсируется количеством продуцированных половых

продуктов»30. Развитие отражательного аппарата, позволяющее осуществлять более сложное поведение, дает возможность уменьшить количество яиц, например, в связи с «развитием инстинкта охраны потомства»31. У птиц «птенцы, сначала охраняемые и выкармливаемые родителями, а позже обучаемые ими, находятся в максимально благоприятных условиях… Вот почему птицы прекрасно сохраняются и распространяются, несмотря на продуцирование ими минимального количества потомства»32. Той же цели служит и механизм компенсации,

направленный непосредственно на сохранение взрослой особи.

Последнее стало тем более необходимым, что само развитие отражательного аппарата, прежде всего, головного мозга, требовало увеличения его объема и, как следствие, увеличения размеров всего животного. Это, в свою очередь, требовало более совершенного механизма

компенсации воздействий вероятностно-статистической среды – природа не может позволить себе быть расточительной33 – и такой механизм появился. Посмотрим, что же собой представляет этот индивидуальный компенсаторный механизм.

29

Психология. – С. 76.

Франкельштейн Е.А. Общебиологические аспекты сексуальной функции //Актуальные

вопросы сексопатологии. – М., 1967. – С. 41.

31

Там же. – С. 43.

32

Там же. – С. 47-48.

33

Ясно, что организм, имеющий большие размеры, уже в силу одного этого обстоятельства менее зависит от случайных неблагоприятных воздействий среды – для него несущественным может оказаться такое воздействие, которое стало бы гибельным для организма меньших размеров. «Следовательно, возросшие размеры означает также возросшие возможности адаптации к внешней среде» (Гробстайн К. Стратегия жизни. –

М., 1968. – С. 135). Однако большие размеры связаны также с существенными затруднениями: «…большие размеры обуславливают в некоторых случаях, как это заметил Оуэн,

более быстрое исчезновение, так как при этом требуется большее количество пищи»

(Дарвин Ч. Происхождение видов. – С. 338). Поэтому «опыт» компенсации вероятностностатистических воздействий одним количественным методом путем увеличения размеров организма без соответствующего усложнения отражательного аппарата в конечном счете оказался неудачным, о чем свидетельствует история гигантских рептилий.

30

37

Л.А. ГРИФФЕН

1-3. Два вида информации

Воздействие внешней среды (как и внутренние воздействия) отражаются в мозгу животного в виде определенных потребностей, и его

деятельность направляется на их удовлетворение. Но при этом, как

было отмечено, можно различить два случая: первый – когда действия

по схеме «стимул-реакция» позволяют прямо достичь цели, и второй –

когда действия животного по достижению цели не могут быть жестко

детерминированы, так как качество информации не позволяет однозначно судить о прагматическом значении тех или иных признаков ситуации. Очень часто животные «вынуждены удовлетворять свои потребности в условиях хронического дефицита информации и действовать с тем запасом сведений, который имеется в данный момент. Это

обстоятельство потребовало особых форм приспособления, особого

физиологического аппарата, который в развернутом виде представляет

собой физиологический механизм эмоций высших животных и человека»34. На этом этапе развития именно эмоции, давая обобщенною

оценку ситуации, и составляют механизм для компенсации вероятностно-статического характера воздействия окружающей среды. Эмоция,

по выражению В.Н. Мясищева, «представляет реакцию, включающую

непосредственную, можно сказать, инстинктивную, положительную

или отрицательную оценку тех или иных объектов или процессов объективной действительности»35.

Таким образом, эмоция – это «система обобщенных оценок, которая,

оставляя в стороне многие другие свойства предмета, давала бы предварительный ответ на один вопрос: полезен предмет или вреден, даже в том

случае, когда животное встречается с этим предметом впервые»36. Это

«компенсаторный механизм, восполняющий дефицит информации, необходимой для достижения цели (удовлетворения потребности)»37.

Необходимо отметить, что здесь термин «информация» П.В. Симонов употребляет, как он пишет, «с учетом ее содержательной ценности», т. е. фактически применительно к ее роли в обеспечении автоматических действий в системе «стимул-реакция». Принятое нами выше

определение информации включает все сведения о среде, так или иначе воспринимаемые кибернетической системой и используемые ею в

том или ином виде для определения своего положения.

Часть информации, полученной системой из внешней среды, позволяет установить жесткую, строго определенною и однозначно детермини34

Симонов П.В. Что такое эмоция? // Наука и жизнь. – 1965. – № 3. – С. 56.

Мясищев В.Н. Личность и неврозы. – Л., 1960. – С. 155.

36

Симонов П.В. Что такое эмоция? – С. 23.

37

Там же. – С. 36.

35

38

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

рованную для системы данной сложности связь между сторонами того

или иного предмета или явления, ими и окружающим миром, и определить, в конечном счете, соответствующую ситуации четно определенную линии поведения. Эта часть общей информации может быть названа семантической информацией. Семантическая информация приводит

к действию после соответствующей переработки. Это могут быть автоматические реакции простейших организмов на раздражения; обусловленные жесткой программой инстинкта, сложные действия насекомых в

ответ на последовательные сигналы; реакция высших животных, формируемая условно-рефлекторным путем, и, наконец, развернутая разнообразная реакция человека на основе сознательной переработка информации при помощи аппарата формальнологического мышления.

Другая (значительно большая) часть информации не может быть

использована с этой целью, так как степень сложности и программа

системы не позволяют установить закономерности, связывающие ее

источник с окружающим, а также точно определить ее значение для

системы. Что касается человека, то эта часть информации не может

быть использована для переработки посредством рациональнологического (формального) мышления, как семантическая информация, что и определяет и роль, и значение формального мышления у

человека: «В развитом сознании современного человека, – говорил

академик А.Н. Колмогоров, – аппарат формального мышления не занимает центрального положения. Это скорее некоторое «вспомогательное вычислительное устройство», запускаемое по мере надобности»38. А потому значение этой части информации для системы устанавливается не при помощи рациональнологического «вычислительного устройства», а статистически39.

Статистически обрабатываемая информация не позволяет однозначно детерминировать реакции системы, так как автоматические действия в этом случае нередко приводили бы к ошибкам. Поскольку, вопервых, непосредственная прагматическая оценка статистической информации в силу ее разнообразия и обилия сложна, а вовторых, и это

главное, она не отличается всеобщностью (флуктуации), то, опираясь

на нее, система не может выработать жестко детерминированную линию поведения. Статистическая информация может только служить

38

Колмогоров А.Н. Автоматы и жизнь // Возможное и невозможное в кибернетике. –

М., 1963. – С. 26.

39

Имеется в виду неосознанная вероятностная оценка. Познанная нами вероятность есть

«необходимость, получившая количественное определение и соотнесенная со случайностью» (Кедров Б.М. О детерминизме. – Философские науки. – 1968. – № 1. – С. 43). Знание

вероятностной закономерности также является одним из видов относительной детерминации и дает возможность формировать строго определенную программу действий.

39

Л.А. ГРИФФЕН

для обобщенного определения ценности40 ситуации или явления для

данной системы, отвлекаясь от конкретного характера этой ценности.

Она используется для выработки стимула к действию, указывающего

не программу, а направление действия и служащего побуждением к

нему. Определим ее как аксиологическую информацию.

Если у животного, с одной стороны, существует потребность, а с

другой его инстинкт и прошлый опыт позволяют в давней ситуации с

гарантированным успехом выполнять действия, направленные на

удовлетворение этой потребности, то эти действия будут выполнены

автоматически. У человека сфера автоматических реакций по сравнению с животным существенно сужена, однако целый ряд действий мы

также осуществляем автоматически (скажем, когда, обжегшись, отдергиваем руку, или когда пережевываем пищу и т. д.). Животное, стремящееся к удовлетворению своих потребностей в данной ситуации,

должно выполнить какой-то набор действий. Прежде, чем эти действия реализуются физически, они должны быть психически «проиграны» с тем, чтобы определить, приведут ли они к желаемым результатам. В каждой ситуации животное зачастую может совершить целый

ряд различных действий. Эти-то «параллельные» пути и проверяются,

чтобы найти последовательный ряд возможных в данной ситуации

действий, с минимальными затратами приводящих к результату. Если

находится точно определенный набор таких действий, то действие будет совершено. Оно включится, когда замкнется цепь.

Положение меняется, когда ситуация не позволяет животному однозначно определить необходимый для удовлетворения потребностей набор действий. Возникает противоречие: действие должно быть совершено (этого требует потребность), но в то же время его характер неизвестен. Здесь и вступает в действие механизм компенсации – эмоция. Эмоция побуждает животное начать действовать по одному из реально возможных путей, несмотря на то, что он непосредственно не замыкается

на цели (вследствие «семантического» разрыва). Этот путь выбирается

как предпочтительный на основе анализа аксиологической информации.

При этом эмоция определяет не порядок действий, а только дает импульс к действию, направляя его по определенному пути. Если движущей силой действия является в конечном счете потребность, а характер

40

Применяя здесь слово «ценность», мы несколько сужаем его значение по сравнению с

общепринятым. Ниже мы рассмотрим этот вопрос более подробно; сейчас же только отметим, что в аксиологии ценность обычно более широкая категория, чем полезность, и

включает последнюю в качестве одного из своих видов. Мы же здесь под полезностью и

ценностью понимаем прагматические свойства объектов, суждение о которых (отношение к которым) базируется соответственно на сведениях об относительно детерминированных и относительно недетерминированных явлениях.

40

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

действия, в зависимости от обстановки, определяется на основе переработки семантической информации, то эмоция определяет направление

действия и воплощает в себе потребность в виде усиленного (для преодоления возникшей неопределенности) импульса к действию.

В зависимости от конкретных обстоятельств соотношение рационального и эмоционального может быть различным. При точном звании пути наружу выступает «разумный» характер действий; при сильных побудительных мотивах даже значительная неопределенность не

может сдержать действия; при этом оно приобретает характер аффекта. И.П. Павлов, рассматривая этот вопрос, писал: «Таким образом

имеется два способа действования. После так сказать предварительного обследования (пусть происходящего почтя моментально) данной

тенденции большими полушариями и превращая ее, в должной степени и в соответствующий момент в соответствующий двигательный акт

или поведение – разумное действие, и действие (может быть, даже

прямо через подкорковые связи) под влиянием только тенденции без

того конкретного контроля – аффективное, страстное действие»41.

Итак, аксиологическая информация применительно к животному42

вызывает эмоциональную реакцию. Эмоциональная реакция, как и «автоматическая», является условно-рефлекторной, однако, ввиду ее стохастической основы, условные связи образуются сложнее на основе

статистического отбора признаков, характеризующих данное свойство

с прагматической стороны.

Статистически формируемый условней рефлекс реализуется в определенной эмоции (стимул к действию) посредством механизма ассоциаций. Набор ассоциативных связей образует замкнутую цепь,

«включающую» соответствующую эмоцию. Характер же двигательной

реакции, последовательность ее элементов, определяется получаемой

при этом семантической информацией.

Эмоциональная реакция, основанная на переработке аксиологической

информации, является механизмом компенсации вероятностностатистических воздействий среды для животного; она играет важнейшую роль также и в жизни человека. «Эмоция, – писал И.П. Павлов, –

это то, что направляет вашу деятельность, вашу жизнь – это эмоция»43.

Но прежде, чем перейти к рассмотрению характерных особенностей

41

Павлов И.П. Двадцатилетний опыт… – М., 1951. – С. 376.

Говоря об аксиологической (ценностной) информации применительно к животному

мы, разумеется, не имеем в виду наличия у него представления о ценности. Речь может

идти только о соответствующем «отношении»: «Представляется необходимым различать субъект ценностного отношения и субъект познания ценности» (Василенко В.А.

Ценность и ценностные отношения. – В сб.: «Проблема ценности в философии». – М.-Л.,

1966. – С. 42). Последним, естественно, может быть только человек.

43

Павловские клинические среды. – Ч. 1. – М., 1954. – С. 140.

42

41

Л.А. ГРИФФЕН

функции аксиологической информации применительно к социальным

явлениям, следует, как нам кажется, хота бы вкратце остановиться на

характеристике с изложенной точка зрения человека и общества.

1-4. Общество как организм

Анализ этот следует начинать с общества, и только после определения

его характерных черт переходить к рассмотрению вопроса о сущности

человека. Если мы представляем себе общество не просто как соединение некоторого числа индивидов, а как объект, имеющий в себе качества, которыми не обладает отдельный человек, то мы должны подходить

к обществу как к системе, как к целостному образованию. При аналитическом же исследовании системы основным (хотя и не единственным)

направлением исследования должно быть движение от целого к части.

В животном мире сохранение вида – это сохранение жизни каждого

отдельного животного, а развитие вида и его максимальное приспособление к изменяющимся условиям осуществляется через естественный

отбор, через выживание наиболее приспособленных, то есть опять же

посредством индивидуального приспособительного механизма. На достижение этой же цели направлен и механизм эмоций. С переходом к человеческому обществу положение качественным образом меняется.

Необходимость в становлении человеческого общества как нового,

высшего этапа эволюции объективно предопределилось возникновением неразрешимого другим путем противоречия в развитии индивидуального приспособительного механизма44. Считают, что человек и

современные обезьяны являются различными эволюционными ветвями, ведущими происхождение от общих предков. При этом человек,

представляющий собой единственный вид семейства гоминид, – пример такой же бедности видов, как и человекообразные. Обычно малое

число видов в семействе свидетельствует о биологическом угасании.